"Дом мечты" - читать интересную книгу автора (Монтгомери Люси Мод)

Глава 30 Лесли принимает решение

Неожиданная вспышка вируса гриппа в Долине и внизу, в рыбацкой деревушке, заставила Гилберта целиком посвятить себя работе. Он был так занят последующие две недели, что у него не оставалось времени нанести обещанный визит капитану Джиму. Энн надеялась, что капитану Джиму удастся разубедить Гилберта. Она больше не возобновляла разговора о Дике Муре, но непрестанно об этом думала, «Может быть, мне лучше рассказать Гилберту о чувствах Лесли к Оуэну форду. Гилберт никогда не показал бы и виду, что что-нибудь знает об этом, — думала Энн. — И с другой стороны, это могло бы изменить решение Гилберта сказать Лесли о возможности излечить Дика. Тогда, может быть, он оставил бы все так, как есть. Могу ли я так поступить? Нет. Что бы там ни было, я не могу. Я дала Лесли обещание, а обещания священны. Я не имею никаких прав разглашать секрет Лесли, Ах, ничто в моей жизни не заставляло меня так волноваться. Это отравляет все, весну и…»

Однажды вечером Гилберт неожиданно заявил, что они могут сходить навестить капитана Джима, и Энн с трепетом в сердце согласилась. Две солнечные недели творили чудеса и меняли все вокруг. Холмы, луга и поля подсохли и были готовы покрыться цветами и травами, на деревьях появились почки. Поле, над которым летал ворон, тоже подсохло и покрылось молодыми побегами. Вода в гавани снова сверкала и ласкалась о камни на берегу. Длинная, бегущая в Долину дорога была похожа на красную атласную ленту. Мальчишки собирались группами на песчаных дюнах и жгли траву, которая осталась с прошлого лета. Раньше такие картины привели бы Энн в восторг, но теперь прогулка не радовала ее. То же самое можно было сказать и о Гилберте. Их дружба и общее знакомство с Джозефом были поставлены под угрозу. Энн не одобряла план Гилберта, и это было видно в каждом ее замечании и повороте головы. Крепко сжатые губы Гилберта олицетворяли все упрямство Блайзов, но в его взгляде сквозили тревога и печаль. Он верил, что поступает правильно, но ссора с Энн была слишком дорогой платой. Наконец они подошли к маяку.

Капитан Джим отложил в сторону рыбачьи снасти, над которыми он корпел, и пригласил гостей пройти. При ярком освещении весеннего вечера он показался Энн сильно постаревшим. Таким она его раньше не видела. Он поседел, и его прежде сильные руки дрожали. Но голубые глаза капитана остались прежними. В них все так же ясно отражалась его сильная, непоколебимая душа.

Капитан Джим с удивлением выслушал Гилберта. Энн, которая знала, как капитан Джим восхищался Лесли, была абсолютно уверена, что он не поддержит Гилберта, хотя Энн знала, что вряд ли это остановит ее мужа. Тем большим было удивление Энн, когда капитан Джим сказал, что считает правильным рассказать обо всем Лесли.

— О, капитан Джим, я не думала, что вы так скажете! — воскликнула Энн. — Я думала, вы не захотите создавать Лесли еще больше проблем.

Капитан Джим покачал головой.

— Я не хочу усложнять ее жизнь, нет. Я знаю, как вам сейчас тяжело, мне и самому не легко. Но наши чувства не должны управлять нашей жизнью. Мы гораздо чаще попадали бы в кораблекрушения, если бы поступали согласно нашим чувствам. Мы должны рассчитывать курс по компасу. Я согласен с доктором. Если есть шанс помочь Дику, мы должны сообщить об этом Лесли. Другого варианта нет.

— Ладно, — сказала Энн, разочарованно поднимаясь. — Посмотрим, что скажет мисс Корнелия, мужчины.

— Нет сомнений, мисс Корнелия разнесет нас на куски, — сказал капитан Джим. — Вы, женщины, — милые создания, но иногда в ваших поступках нет логики. Вы такая образованная дама, а мисс Корнелия — нет, но ваши мнения совпадают, как две капли воды. Логика — это тяжелая, неблагодарная вещь. А теперь я принесу чаю, мы присядем и поговорим о чем-нибудь приятном, чтобы немного успокоиться.

Эффект, произведенный чаем капитана Джима, был настолько сильным, что Энн действительно успокоилась и на обратном пути не мучила Гилберта, как сначала намеревалась. Она не молчала, а любезно отвечала на отвлеченные вопросы мужа. Гилберт с облегчением понял, что Энн не очень сердится на него.

Капитан Джим сильно сдал за зиму. Он слабел с каждым днем.

— Он так постарел! — грустно сказала Энн. — Боюсь, скоро он отправится к пропавшей Маргарет. Не могу об этом думать.

— Четыре Ветра перестанут быть прежними Четырьмя Ветрами после того, как капитан Джим отправится в последнее плавание, — согласился Гилберт.

На следующий день Гилберт отправился в дом по ту сторону ручья. Взволнованная Энн с нетерпением ждала его возвращения.

— Ну, что сказала Лесли? — спросила она, как только он вошел.

— Она мало что сказала. По-моему, она очень удивилась.

— И она собирается согласиться на операцию?

— Ей нужно время, чтобы все обдумать. Скоро она даст ответ.

И Гилберт опустился в кресло напротив камина. Он выглядел устало. Ему было совсем не легко рассказать обо всем Лесли. И тот ужас, который был в ее глазах, когда она поняла, в чем дело, было очень тяжело вспоминать. Теперь, когда он выполнил свой долг, его начали терзать сомнения в правильности решения.

Энн с состраданием смотрела на него, затем села напротив и положила голову ему на руки.

— Гилберт, я не хотела тебя расстраивать. Я больше не буду тебя мучить. Зови меня рыжей и не сердись.

Гилберт почувствовал, что Энн искренна. Но ему не стало легче. Долг как абстрактное понятие — это одно, а долг в конкретной ситуации — это совсем другое, тем более когда приходится иметь дело с пронзительным женским взглядом.

Инстинкт предостерег Энн от встречи с Лесли в течение следующих трех дней. Вечером третьего дня Лесли пришла в дом, где жили Энн и Гилберт, и сказала, что она приняла решение. Она поедет с Диком в Монтрель на операцию.

Лесли была при этом очень бледной и, казалось, снова закуталась в прежнюю мантию отчужденности. Но в ее взгляде уже не было того ужаса, с которым она посмотрела на Гилберта в тот день, когда он рассказал ей все. Глаза Лесли были холодными и блестящими. Сдержанным деловым тоном она обсуждала с Гилбертом детали поездки. Все следовало хорошенько продумать, распланировать и подготовить. Когда все было обговорено, Лесли собралась уходить. Энн не хотела отпускать ее одну и предложила пройтись вместе.

— Лучше не надо, — резко ответила на любезное предложение Лесли. — Сегодня дождливо. Земля насквозь промокла. Спокойной ночи.

— Я потеряла своего друга, — вздохнула Энн. — Если операция удастся и Дик все вспомнит, то Лесли снова замкнется в себе, снова уединится в затерянном уголке своей души, где никому из нас не будет места.

— Может быть, она уйдет от него, — сказал Гилберт.

— Нет, Лесли никогда не сделает этого, Гилберт. У нее слишком развито чувство долга. Она рассказывала мне, что ее бабушка Вест с детства внушала ей, что если уж взял на себя какие-либо обязательства, то надо быть верным им до конца, что бы ни случилось. Это одно из ее главных правил. По-моему, это очень старомодно.

— Не страдай, дорогая. Ты сама прекрасно знаешь, что не считаешь это старомодным. У тебя самой точно такое же мнение. Твое представление об обязанностях полностью совпадает с представлениями Лесли. И вы правы. Не соблюдать свои обязанности — это плохая примета нашей современной жизни. Это причина всех мировых проблем.

— Ты говоришь как проповедник, — усмехнулась Энн. Но, смеясь над Гилбертом, она в глубине души чувствовала, что он был прав. И она всем сердцем сопереживала Лесли.

Спустя неделю мисс Корнелия как лавина обрушилась на маленький дом. Гилберта в тот момент не было, и Энн пришлось принять удар на себя.

Не успев снять свою шляпу, мисс Корнелия начала:

— Энн, неужели те слухи, что дошли до меня, — правда Это правда, что доктор Блайз сообщил Лесли, что Дик может быть вылечен, и она согласилась отвезти его в Монтрель? Ему сделают операцию?

— Да, все верно, мисс Корнелия, — смело ответила Энн.

— Да!? Но это просто бесчеловечная жестокость, вот что это такое! закричала мисс Корнелия, распаляясь. — А я-то думала, что доктор Блайз порядочный человек. Никогда бы не подумала, что он может быть замешан в таком!

— Доктор Блайз считал своим долгом сообщить Лесли, что есть шанс вылечить Дика, — с чувством ответила Энн. — И… я согласна с ним, — добавила она.

— О, нет, этого не может быть. Я знаю, ты не согласна с ним, дорогая, сказала мисс Корнелия. — Человек, который хоть немного может сострадать своему ближнему, у которого есть чувство жалости, не может быть согласен с таким бессердечным решением.

— Капитан Джим согласен.

— Не упоминай об этом дураке, — взвизгнула мисс Корнелия. — Мне нет дела до того, кто согласен, а кто нет. Да вы только подумайте, что значат ваши поступки для бедной загнанной девочки!

— А мы и подумали. Гилберт считает, что если у врача есть возможность помочь пациенту, то он должен сделать это, невзирая ни на что.

— Как это похоже на мужчин! Но я была лучшего мнения о тебе, Энн, сказала мисс Корнелия. В ее голосе слышались нотки разочарования и грусть. Затем она продолжила свои нападки. При этом она использовала абсолютно те же аргументы, что и при бомбардировке Гилберта. Но Энн храбро защищала своего мужа теми же средствами, которые использовал сам Гилберт в спорах с Энн. Борьба продолжалась долго, но вот наконец мисс Корнелия отступила.

— Какой стыд! — со слезами на глазах заявила мисс Корнелия. — Какой стыд! Бедная, бедная Лесли!

— Вам не кажется, что Дик тоже заслуживает сочувствия? — спросила Энн.

— Дик Мур! Дик! Сейчас он вполне счастлив. Сейчас он более уважаем, чем когда-либо. Он был не только пьяницей, а, пожалуй, даже хуже. Вы хотите, чтобы он опять бушевал и не давал никому покоя?

— Он может измениться, — пролепетала бедная Энн.

— Измени свою бабушку, — фыркнула мисс Корнелия. — Дик Мур приносил только вред, пока все это не было прекращено благодаря пьяной драке, в которую он сам и ввязался. Он заслужил свою участь. Она послана ему в наказание. Я не думаю, что у доктора есть какие-либо права изменить волю самого Бога.

— Никто точно не знает, каким образом был поврежден мозг Дика. Может быть, это произошло вовсе не в пьяной драке. Может быть, его подстерегли и ограбили.

— Свиньи могут засвистеть, но у них, бедняжек, слишком маленькие рты, сказала мисс Корнелия. — Ну ладно, сущность всего того, что я узнала от тебя, заключается в том, что дело уже сделано и ничего изменить нельзя. Поэтому я не вижу смысла в продолжении этой беседы. А раз так, я прикушу свой язык. Я не собираюсь кусать себе губы. Когда ничего нельзя изменять, я смиряюсь. Но сначала я хотела убедиться, что по-другому действительно быть не может. С этого дня я посвящу всю себя Лесли. Я стану ее опорой. И даже после того, прибавила мисс Корнелия с ноткой надежды в голосе, — когда, может быть, для Дика ничего уже нельзя будет сделать.