"Основы личной безопасности" - читать интересную книгу автора (Дмитрий Самойлов)

Увеличение силы движений

Чтобы стать сильнее и быстрее, организм стремится повысить приток кислорода и глюкозы к мышцам. С этой целью кровь перенаправляется к наиболее важным, с точки зрения бегства или боя, областям, а именно к лёгким (для насыщения их кислородом) и крупным группам мышц за счёт снижения кровоснабжения малозначимых в такой ситуации органов и частей тела.

Дыхание учащается до 30–40 вдохов-выдохов в минуту и более при норме от 14 до 18 дыхательных циклов, бронхи и бронхиолы расширяются для того, чтобы повысить приток кислорода в лёгкие.

Под действием коктейля из гормонов, вбрасываемого надпочечниками в кровь, обмен веществ изменяется, благодаря чему содержание глюкозы в крови резко увеличивается.

Сердце повышает частоту и силу сокращений, при этом объём перекачиваемой им крови может возрасти с 5 до 25 литров в минуту. Артерии сужаются, чтобы повысить давление, а вены расширяются, чтобы ускорить отток крови для нового обогащения её кислородом.

Активизируются потовые железы, чтобы охладить напряжённо работающее тело, температура которого может подскочить на несколько градусов.

Кровь, насыщенная кислородом и глюкозой, под повышенным давлением устремляется к мышцам. При этом адреналин напрямую улучшает функциональную способность скелетных мышц, одновременно снимая эффект утомления.

Согласно ряду гипотез, подкреплённых большим количеством фактов из жизни, в режиме «беги или сражайся» по команде центральной нервной системы снимается блокировка на максимальное усилие, развиваемое мышцами. Благодаря этому можно получить значительное возрастание силы по сравнению с максимумом, достигаемым при отсутствии угрозы.

Одним из документально зафиксированных примеров того, как в угрожающей жизни ситуации может сработать заложенный в нас механизм увеличения силы, является случай, произошедший в 2007 году в Афганистане [10]. В результате проведённого талибами миномётного обстрела позиций британских коммандос грузовик-вездеход Pinzgauer 716М взрывной волной опрокинуло на одного из бойцов, находившегося в это время в канаве с водой. В результате бойцу придавило ногу машиной, а сам он оказался на метр под водой. Сержант Карл Таттон[19], видевший, что произошло, невзирая на продолжавшийся обстрел, бросился на помощь. Таттон сумел приподнять автомобиль, весящий около 2 тонн настолько, чтобы высвободить прижатую ногу тонущего бойца и спасти его.

Вы, наверное, замечали, как спортсмены (например, тяжёлоатлеты или пауэрлиф-теры) пытаются «завести» себя перед выступлением, для чего товарищ по команде или тренер бьёт их по щекам и орёт на них (и берсеркеры перед боем приводили себя в ярость). Это действенная, хоть и весьма примитивная попытка запустить стрессовый механизм мышечной мобилизации [11, 12]. Более продвинутые методы, развиваемые современной спортивной наукой, основаны на упражнении с визуализацией опасной ситуации, описанном в главе «Сила мысли».

Как показали исследования, стрессовый механизм мышечной мобилизации даёт ощутимый прирост силы, однако практически не влияет на скорость движений [13].

Увеличение силы — это просто замечательно, однако расплачиваться за это приходится дорогой ценой. Как уже говорилось, усиление кровоснабжения крупных групп мышц происходит за счёт снижения подачи крови к органам и частям тела, «малозначимым» с точки зрения режима «беги или сражайся».

Какие же органы «сажают на голодный паёк» в рамках процесса перераспределения ресурсов в пользу скелетных мышц?

Вначале мобилизационная программа тормозит и «обесточивает» пищеварительную систему. Симпатическая нервная система угнетает перистальтику кишечника, выработку пищеварительных ферментов и слюноотделение (помните, как от волнения сохнет во рту?). Причина вполне понятна — тратить энергию на переваривание еды в ходе боя или бегства нецелесообразно.

По мере нарастания стресса изменяется кровоснабжение ряда участков мозга. Первыми от этого страдают центры, отвечающие за слух и речь. Так, в ходе стрессовой мобилизации организма при достижении частоты пульса в районе 145 ударов в минуту могут ощущаться нарушения слуха, вплоть до полной глухоты[20].

Для древнего человека, убегавшего от пещерного медведя или сражавшегося с ним, ради увеличения притока крови к рукам и ногам, конечно, можно было пожертвовать слухом, который к этому моменту, как предполагается, уже выполнил свою задачу, предупредив об опасности. В настоящих условиях это чревато тем, что вы можете не расслышать нечто жизненно важное в сложившейся ситуации, например, гудок стремительно приближающегося автомобиля или предупреждающий крик «Осторожно! Сзади!»

Очень часто люди, вспоминая о своих ощущениях в опасной ситуации, описывают, что воспринимали только фрагменты слов и фраз, обращённых к ним, или же вообще не слышали, что им говорят. Более того, при этих нарушениях слуха не воспринимаются даже очень громкие звуки, такие, например, как выстрелы.

Практически одновременно с нарушениями слуха из-за снижения кровоснабжения соответствующих центров в мозге могут возникнуть затруднения с членораздельной речью. Наверное, всем известны примеры, когда человек от волнения начинает говорить сбивчиво, заикаясь или запинаясь. Крови начинает не хватать и голосовым связкам, вследствие чего может задрожать и даже измениться голос (недаром существует выражение «истерические нотки в голосе»). В этой связи очевидна нелепость советов в критической ситуации уверенным твёрдым голосом сказать, обращаясь к грабителю, некую «чудодейственную» фразу, вроде «Ваши документы, гражданин». Сама физиология вам этого не позволит, ваше волнение выдадут непроизвольная дрожь в голосе и изменение тона. В итоге, вместо того чтобы поколебать уверенность злоумышленника в том, что вы лёгкая добыча, вы её только укрепите.

При очень высокой интенсивности протекания мобилизационных процессов, характеризуемой частотой пульса свыше 175 ударов, начинает страдать способность мыслить логически. Человек может зациклиться на выполнении одного и того же действия, даже если оно не приносит результата. Безусловно, такое автоматическое повторение без затрат времени на обдумывание вариантов следующего действия было только на руку первобытному человеку в случае боя с крупным хищником. Тут уж, начав бить зверя дубиной по голове или тыкать его в брюхо каменным ножом, нужно было продолжать данный процесс до победного конца, не задумываясь о смене траекторий или уровней атаки. Однако в бою с активно защищающимся и маневрирующим противником или, ещё того хуже, несколькими противниками циклическое повторение безрезультатной атаки будет иметь плачевные последствия.

Ещё одним вероятным результатом снижения мозгового кровообращения является временная потеря памяти [14, 15]. При этом в течение первых 24 часов, прошедших с момента кризисного события, человек способен вспомнить только фрагменты произошедшего, полный же возврат памяти возможен только где-то через трое суток [15].

Так, например, доктор медицины Г. Е. Шумков, подытоживая свои наблюдения за состоянием бойцов сразу после боя, отмечает, что «не встречал ни одного человека, который бы, откровенно признаваясь, мог связно и последовательно рассказать, о чём он думал и что чувствовал во время сражения» [16]. Более того, разум может начать заполнять пробелы в памяти некими фантазиями на тему, которые будут казаться реальностью самому вспоминающему.

Возможно, такая временная амнезия не важна с точки зрения самого боя, однако она может сослужить плохую службу в случае разбора ситуации в правоохранительных органах «по горячим следам». Особенно, если вместо части реальных воспоминаний разум подкинет свои фантазии.

С нарастанием частоты сердечных сокращений до 185–220 ударов в минуту логическое мышление практически полностью отказывает [17]. В результате может возникнуть иррациональное поведение. В таком состоянии человек уже не контролирует свои поступки, которые могут полностью противоречить здравому смыслу. Известны случаи, когда солдаты при обстреле покидали укрытие или бросали своё оружие.

Когда пульс из-за нервного перевозбуждения зашкаливает за 220, может возникнуть эффект ступора, при котором, как вспоминают люди, его испытавшие, практически невозможно двинуться с места и даже просто закричать. Очевидно, что от режима «беги или сражайся» организм переходит к следующему режиму — имитации смерти (о которой говорилось в начале данной главы). Для человеческого мозга такое ступорозное состояние аналогично непроизвольному срыву в штопор для самолёта — чем дольше оно длится, тем труднее из него выйти самостоятельно.

И, что самое неприятное, при внезапном возникновении опасности (особенно на близком расстоянии) пульс может подскочить до критического значения в 220 ударов в минуту всего за несколько секунд. В результате существует вероятность того, что человек, так ничего и не сделав для своего спасения, просто оцепенеет перед надвигающейся опасностью, подобно тому, как выскочивший на дорогу олень замирает в свете фар приближающегося автомобиля.

То, что пульс за 200 является далеко не редкостью в критической ситуации, наглядно показывает серия экспериментов, проведённых известным специалистом в области исследований боевого стресса Б. Сиддлом[21]. В их ходе офицеры полиции участвовали в имитации перестрелок, разыгрываемых по различным сценариям. Значение пульса в районе 200 было далеко не редкостью, при этом несколько раз была зафиксирована частота сердечных сокращений в районе 300 ударов в минуту. И это был всего лишь пейнтбол, т. е. ситуация, в которой полицейские заранее знали, что их жизни ничто не угрожает.

Эмоциональное напряжение гораздо быстрее повышает пульс, чем физическое. Так, например, у тренированного спортсмена, бегущего стометровку, пульс в среднем не поднимается выше 160, в то время как у профессионального водителя на гонках NASCAR частота сердечных сокращений в ходе соревнований может доходить до 175 ударов в минуту.