"Полигон" - читать интересную книгу автора (Гуданец Николай Леонардович)

4. Довольно-таки своеобразный самоубийца

Заслышав сквозь сон въедливое жужжание таймера, Кин ощупью нашарил часы на тумбочке, чтобы выключить звук. Потом разлепил глаза и уставился в потолок, собираясь с мыслями. Тривиальный эффект пробуждения на новом месте, легкое замешательство тут же сменилось четким осознанием того, что он находится в гарнизоне на Тангре, по местному времени восемь утра.

После вчерашних возлияний у него немилосердно трещала голова, хотя выпито было вовсе не так уж много. Интересно, как иные люди, тот же Нариман, ухитряются спиваться? Чтобы регулярно идти на такие мучения, нужно обладать несгибаемым мужеством. Либо страдать всепоглощающей склонностью к мазохизму. Либо иметь сомнительную привычку не задумываться о последствиях, что наиболее вероятно. А может, похмелье у них протекает гораздо легче. Неспешно рассматривая эту проблему, Кин отдавал себе отчет в том, что забивает голову чепухой и тем самым малодушно пытается отгородиться от мыслей о вчерашних перипетиях и грядущих осложнениях. Однако размышлять о более серьезных вещах с похмелья означало почти наверняка вогнать себя в глубокую депрессию.

Выбравшись из постели, Кин отправился в ванную и встал под душ. Он устроил себе немилосердную экзекуцию, состоявшую в чередовании горячей воды с обжигающе ледяной, всласть растерся полотенцем и, вернувшись в комнату, проделал комплекс гимнастических упражнений. Тут его взгляд споткнулся о бутылку злаковой, почти пустую, укоризненно торчавшую на столе рядом с подсохшими кусочками сыра. Тихо содрогнувшись, он взял ее и убрал в тумбочку.

За окном дремал рудничный поселок. С бледно-голубого неба исчезали звезды, осталось лишь несколько десятков самых крупных. Прожекторы на вышках погасли, в изгибах ложбины залегли сгустки тумана, словно перебродивший настой предрассветной мглы. Оранжевое солнце Тангры еще не вскарабкалось на склон ближней горы, лишь окаймило его заревой полосой, словно к тусклой кудлатой поросли кустарника прилипла выдохшаяся молния.

Когда раздался условный стук в дверь, Кин как раз успел покончить с бритьем и одеться. Необходимость напяливать поверх мундира бронекостюм успела ему изрядно поднадоесть. К тому же автоматическая система терморегуляции с завидным упорством поддерживала температуру чуть выше оптимальной; на свежем воздухе это было еще терпимо, но, стоило войти в помещение, кожа покрывалась липкой испариной. Поэтому, впустив своего телохранителя в комнату и поздоровавшись с ним, Кин первым долгом поинтересовался:

— Скажите, Ронч, ваш бронекостюм тоже чересчур греет?

— А у них у всех какая-то ерунда с монопроцессорным блоком, — проворчал квадр-офицер. — Известное дело: чем сложнее штуковина, тем она чаще барахлит.

Поистине его запас философских сентенций казался неисчерпаемым.

— Я не нашел, где у этой модели регулировка, признался Кин.

— Если хотите, я мигом все налажу.

— Был бы вам чрезвычайно признателен.

— Тогда снимите его на минуточку.

Взяв со стола складной нож, лезвие которого было измазано засохшим плавленым сыром, Ронч разложил бронекостюм Кина поверх покрывала тахты, невозмутимо отстегнул наплечную солнечную батарею, затем поддел ножом монопроцессорный узел. Протестующе замигала красная сигнальная лампочка на обшлаге, квадр-офицер сощурился, приглядываясь, опять ковырнул ножом, лампочка погасла.

— Против солдатской смекалки любая техника бессильна, — пояснил он, водворяя плоскую фасетчатую батарею на прежнее место. — Вот теперь носите на здоровье.

По дороге в столовую Кину впервые довелось увидеть и оценить боевые качества фабров. Когда они с Рончем дошли до поворота дорожки, в отдалении, на фоне зарослей по ту сторону заграждения появилась стая из полудюжины прыгунчиков.

Чешуйчатые насекомообразные твари длиной в полтора локтя, на непомерно длинных суставчатых ногах выскочили из зарослей кустарника, мигом пересекли контрольно-следовую полосу, легко перемахнули через заграждение из колючей проволоки и размашистой рысью устремились к площадке с бронетехникой. Двое механиков, оба без шлемов, увлеченно ковырялись в эжекторе гусеничного транспортера, не замечая стремительно приближавшихся прыгунчиков.

Ронч предостерегающе завопил, стреляя из икстера, Кин тоже выхватил оружие и выпустил по атакующим тварям весь боезаряд, отлично сознавая безнадежность такой пальбы. На расстоянии двухсот пятидесяти локтей да еще во влажной атмосфере импульсы могли причинить прыгунчикам разве что легкие ожоги. Заслышав крики Ронча, механики подняли головы, один из них замер от ужаса, другой метнулся к кабине в поисках укрытия.

И тут из-за стоявшего на углу площадки турбохода наперерез стае прыгунчиков бросился фабр. Он вскинул плазменное ружье к плечу и сделал шесть прицельных выстрелов подряд с такой скоростью, что сверкнувшие из дула нитевидные траектории слились в сплошной веер. Подбежав к срезанным на бегу тварям, биоробот осмотрел их, добил одну прикладом и вперевалочку побрел обратно, не обращая внимания на спасенных им остолбеневших механиков.

— Повезло придуркам, — с облегчением резюмировал Ронч.

— В одном Абурхад был прав, — добавил Кин, вынув из рукояти пустую обойму и вставляя запасную. — По части стрельбы человек не может тягаться с фабром.

С утра в столовой оказалось довольно людно: кроме офицеров, там завтракали штатские сотрудники лаборатории и лазарета. Усевшись за облюбованный им столик рядом с фонтаном, Кин изъявил желание заказать горячий завтрак в качестве сильнодействующего средства от похмелья, и Ронч посоветовал ему взять отбивную в кляре. Обслуживала их все та же смазливая официантка в голубом парике, еще издали одарившая Кина кокетливой улыбкой.

— Ну, что будем кушать? — подойдя, осведомилась она.

— Вам, Ронч, тоже отбивную? Тогда две отбивные в кляре, пожалуйста.

— На гарнир пюре, — добавил Ронч.

Официантка носила модные контактные линзы лазурного цвета, в сочетании с париком и улыбчивым румяным лицом они делали ее похожей на детскую куколку.

— Бутылочку минеральной?

— Разумеется.

— Салатик будете? А десерт? — К пухлым губам прилипла заученная улыбочка.

— Нет, благодарю вас.

В ожидании заказанного блюда Кин откинулся на спинку стула и с рассеянным видом принялся обозревать зал. Присутствие рыжей зануды из лазарета он предпочел не заметить, корректным кивком поприветствовал сидевших поодаль Абурхада и Наримана. С большинством сидящих за столиками людей он заочно познакомился, штудируя их досье, и теперь, в качестве развлечения, извлекал из памяти их фамилии, послужные списки, психологические портреты. Его внимание привлек атлетически сложенный мужчина с бритым наголо бугристым черепом, скуластый и узкоглазый. Сидя в одиночестве возле цветущего декоративного деревца в углу, он угрюмо поглощал двойную порцию салата с маринованными моллюсками. Кин узнал его с первого взгляда: Рино Харагва, шеф здешней лаборатории концерна, докторская степень по биотехнологии, светило генной инженерии, один из отцов проекта боевых биороботов второго поколения.

— Кто это, Ронч? — для вида спросил Кин и уточнил: — Рядом с акранийским деревцем, бритый под нулевку.

— Главный яйцеголовый, по фамилии Харагва, — бросив взгляд через плечо, ответил квадр-офицер.

— Я бы не прочь с ним как-нибудь познакомиться.

— Чего проще, вы же говорили, что хотите полюбоваться на гадючник. Я еще вчера вечером созвонился с Харагвой насчет этого. Кстати, вы с ним живете в одном доме.

— И какое время нам назначено?

— Утром он занят, но с двух до трех будет нас ждать.

— Очень хорошо.

Досье ученого, под стать его колоритной внешности, отличалось неординарностью. Работоголик, закоренелый холостяк, мизантроп. Избытком лояльности отнюдь не страдает, получил допуск на Тангру лишь благодаря тому прискорбному обстоятельству, что является душой и мозгом строго засекреченного проекта.

Нарумяненная куколка принесла отбивные. Когда она склонилась над плечом Кина, разливая по стаканам минеральную воду, послышался сладковатый запах ее дешевых духов. Неожиданно Кин разглядел, что крошечная полихромная татуировка на ее пухлом запястье изображает вовсе не экзотический цветок, а узел из стилизованных фаллосов. Исходившая от официантки вкрадчивая притягательность граничила с вульгарностью, и, судя по всему, девица не имела ничего против легкой интрижки с заезжим офицером. Проводив ее задумчивым взглядом, Кин принялся за еду.

— Довольно-таки своеобразный вкус, — заметил он, отведав первый кусочек.

— Это филейчик молодого ящера, — объяснил Ронч. — Ребята позавчера настреляли целую кучу с вихрелета. У взрослых мясо жестковатое, а вот у молодняка в самый раз.

Кин едва не поперхнулся, услышав эти слова и вспомнив игры корнеозавров на равнине. Когда он наблюдал за ящерами сквозь прицел лучемета, меньше всего ему могли прийти в голову мысли об их гастрономических качествах.

— Признаться, я не думал, что их мясо годится в пищу. Разве карбосиликоновые соединения усваиваются? — спросил он, в замешательстве отхлебнув минеральной воды.

— Еще как усваиваются, не беспокойтесь. Мелко нарезать, сутки промариновать, два часа тушить, и просто пальчики оближете.

Забавное дело, какой только экзотической снеди, начиная с пресмыкающихся и кончая насекомыми и червями, ему не доводилось пробовать на разных планетах. Однако щедро сдобренное пряностями мясо на тарелке, чей своеобразный привкус сначала показался ему пикантным, сразу вызвало чуть ли не рвотный спазм, стоило узнать о его происхождении. Непонятное ощущение: не брезгливость, не привередливость, а какое-то смутное, иррациональное чувство запрета шевельнулось в глубине души.

— Неужто я вам аппетит испортил? — приуныл Ронч, видя, что Кин больше не притрагивается к отбивной.

— Нет, ничуть.

Переведя дух, Кин еще раз хлебнул минеральной. Странную реакцию на аппетитное блюдо он расценил как выверт подсознания, возможно вызванный отказом расстрелять ящеров из бортового лучемета. Упрямство и нежелание потакать своим невротическим прихотям заставили его снова приняться за еду.

— А знаете, совсем неплохо, — признал он, прожевав еще кусочек. — Своеобразно. Отчасти напоминает не столько мясо, сколько деликатесную рыбу.

— Я же вам говорил — вкуснятина. Кстати, как ваш бронекостюм, больше не поджаривает?

— Спасибо, теперь все в порядке.

Как ни странно, проделанная Рончем варварская операция возымела желаемый эффект: обогрев отключился, но система микровентиляции продолжала работать.

Краем глаза Кин заметил, что командир гарнизона покончил с завтраком и направился к выходу из зала в сопровождении Наримана. Утренняя трапеза против ожидания чересчур затянулась, до условленной встречи в блокгаузе оставалось пять минут. Отодвинув тарелку с недоеденным завтраком, Кин собрался было встать и последовать за Абурхадом, однако тот остановился, поравнявшись с его столиком.

— Доброе утро, инспектор, привет, Ронч, — мрачно произнес он. — Вы можете не спешить. У меня опять с утра веселые новости.

— Новая массовка на подходе? — забеспокоился квадр-офицер.

— Хуже. Приходите к десяти, раньше не освобожусь.

И Абурхад зашагал к дверям, на ходу надевая шлем и опуская забрало.

— Интересно, что бывает хуже массовки? — вслух подумал Ронч, глядя вслед командиру. — Верьте слову, он таким редко бывает. Мрачный, как зимняя ночь в карауле.

— Не совсем понял, что вы называете массовкой, — сказал Кин.

— Ну, когда твари кучами прут сразу с нескольких сторон. Редко, но случается и такое. Всех поднимают в ружье, даже штатские выходят со стволами.

Они доели отбивные, и кокетливая куколка явилась за расчетом.

— Наверно, вы родом с Акрании, я угадал? — спросил Кин, подавая свою карточку.

— Почему вы так решили? — удивилась она, оставив в покое кассовый терминал и подняв широко распахнутые лазурные глаза на Кина с выжидательной улыбкой.

— Помнится, была такая песенка: «Лучше нет хиржумских вин и девушек с Акрании», — галантно объяснил он.

— Жалко, вы ошиблись. Я родилась на Ирлее.

Под накладными румянами проступил природный румянец.

Она возвратила ему карточку, их пальцы мимолетно соприкоснулись.

— Не я ошибся, просто песенка врет, — резюмировал Кин. — Теперь я знаю, откуда берутся настоящие красавицы.

Официантка смущенно хихикнула, занявшись расчетом с Рончем.

— Не надо так шутить над бедной девушкой, гражданин офицер, — жеманно поджав губы, произнесла она, разыгрывая невинную простушку.

— Если это приказ, то я вынужден повиноваться.

— Хорошо, что вы послушный, а то вокруг сплошные нахалы, просто ужас… — Она вынула карточку Ронча из терминала, сделала Кину глазки и удалилась, покачивая пышными бедрами.

До сих пор ему никак не удавалось идентифицировать эту особу по памяти. В густом макияже и парике девушка весьма отдаленно походила на топографию в досье, но едва прозвучало название планеты, связанные с официанткой установочные данные припомнились без труда. Стасия Фейно, возраст двадцать четыре года по стандартному календарю, на Тангре отработала с полгода, заключив авансированный трехлетний контракт. Косвенная сотрудница политической разведки с двадцати лет, само собой, без этого с ней попросту контракт не подписали бы. По прибытии сюда прежние кураторы Стасии автоматически препоручили ее ведению Наримана.

Всеведущий Ронч против обыкновения воздержался от комментариев по поводу улыбчивой ирлеанки, когда они вышли из столовой. Вряд ли она испытывала недостаток в ухажерах, однако тактичное молчание квадр-офицера, по всей видимости, означало, что Кин может уверенно продолжать многообещающий флирт.

В адъютантской командирского блокгауза на сей раз дежурил худощавый унтер с крючковатым носом внушительных размеров. Кое-как откозыряв вошедшим офицерам, он сел и вперился в монитор с таким страдальческим видом, будто коротал время под дверью зубоврачебного кабинета.

— Привет, Зига, что новенького? — окликнул его Ронч.

— Корявые дела, — промямлил тот. — Ноль хорошего.

— Командир сильно мрачный сегодня, с чего бы это?

— Неужто ты еще не знаешь?..

— Понятия не имею.

Скривившийся Зига бесцельно крутил кончиком пальца полуутопленный в краю панели курсорный шарик.

— Да Гронски застрелился, — наконец выдавил он.

— Чего-о-о? — изумился Ронч.

— Да того, что слышал.

— Обалдеть можно… Как же так?..

Унтер вяло пожал костлявыми плечами.

— Обыкновенно. Взял икстер да снес себе башку. Этой ночью.

Потрясенный до глубины души, Ронч медленно опустился на стул, поднял руку к застежке на вороте бронекостюма да так и замер.

— Что же это получается… Да мы с ним тут вчера болтали… — сбивчиво проговорил он, осекся и после паузы добавил: — Нет, обалдеть можно.

Молчаливо наблюдавший эту сцену Кин вполне разделил недоумение своего телохранителя. Вчера вечером Гронски отнюдь не походил на кандидата в самоубийцы, и обстоятельства его смерти стоит изучить повнимательнее. За неполные сутки пребывания на Тангре вокруг Кина произошло слишком много из ряда вон выходящего, и не лишено вероятности, что эти случаи лишь на первый взгляд кажутся никак не связанными между собой.

— Так что командир плотно засел у себя с Нариманом, — сообщил Зига и наконец соизволил повернуться к Кину. — Вы инспектор Кин, я правильно понимаю?

— Правильно, — сухо подтвердил Кин, присаживаясь сбоку мультифункционального пульта.

Сомнамбулические манеры унтера оставляли желать лучшего даже с точки зрения элементарной воспитанности, не говоря уж об уставе прохождения службы.

— Командир просил его извинить, он очень занят и примет вас чуть позже, — кисло глядя куда-то вбок, бормотал тот. — Понимаете, такое не каждый день случается…

— Да, я понимаю, — стараясь не раздражаться попусту, кивнул Кин. Все-таки он решил не заниматься индивидуальной муштровкой здешних оболтусов, каковому занятию не виделось конца и края. А вот с Абурхадом ему не миновать серьезнейшего разговора о почти поголовной расхлябанности личного состава. Когда до такой степени игнорируется устав и хромает дисциплина, это безусловно лежит на совести командира части.

— Мне приказано оформить вам доступы. — Унтер протянул руку. — Разрешите вашу личную карточку. И какую-нибудь кристалетку тоже.

Кин достал из планшета требуемое и вручил унтеру.

Тот скопировал в память компьютера электронное удостоверение, снабдил его кодами доступа, занес необходимые пароли на кристалетку и в довершение всех формальностей попросил Кина расписаться в прошнурованной тетради.

— Давайте я вам покажу, где, что и как, — предложил он. — А то в нашем хозяйстве сложновато разобраться с первого раза.

Пересев на стул рядом с унтером, Кин отправился в своего рода экскурсию по базам данных гарнизона. Тут нескладный Зига его удивил. Он сновал по компьютерным дебрям с виртуозной быстротой, изъясняясь в основном междометиями, время от времени увлеченно тыча пальцем в монитор:

— Это здесь, тут вот так… отсюда сюда… а теперь выйти и чикнуть по этой…

В основном компьютерная сеть гарнизона соответствовала общеармейскому стандарту, и наметанным взглядом Кин сразу схватывал необходимые тонкости, хотя с трудом поспевал за манипуляциями унтера. Различия в основном касались многочисленных отслеживающих устройств, для которых выделялась отдельная высокоприоритетная зона машинных ресурсов. И еще одно необычное обстоятельство бросилось Кину в глаза.

— Погодите-ка, вот это у нас что, сервер лаборатории? — спросил он Зигу.

Кликовую плашку с надписью «Биотех» украшала эмблема концерна — двойная спираль в звездном кольце. А снизу шла волнистая полоска — сразу насторожившая Кина традиционная метка анизотропного информобмена.

— Он самый. Только с ним обмен опосредован.

— Метку я вижу, но что она означает конкретно?

Смущенный его жестким тоном, Зига чуть замялся, его длинные узловатые пальцы беспокойно комкали воздух над клавиатурой.

— Ну, есть режим запроса. Пароль у вас на кристалетке есть, в каталоге «спец».

— Только и всего? А с их стороны? — допытывался Кин.

— Оттуда разрешены все режимы, — виновато промямлил унтер, как будто инспектор вскрыл его собственную оплошность.

Еще один обескураживающий сюрприз, который следовало взять на особую заметку. Ну кто бы мог предположить, что гарнизонная система обороны в здешней сетевой иерархии занимает подчиненное положение. Разумеется, об этой забавной мелочи даже не потрудились известить штаб-квартиру армейской контрразведки.

— Ладно, давайте дальше, — процедил Кин.

— Там вот сеть рудника со всеми прибамбасами, а это бухгалтерия, это склад, — бубнил себе под нос Зига, быстро вводя пароли, которые знал наизусть. — Шмотки отдельно, оружие и боеприпасы отдельно…

Дверь командирского кабинета открылась, в адъютантскую вошел Нариман. Судя по размытому влажному взгляду, шеф отдела контрразведки уже успел опрокинуть рюмашку в честь утренней прохлады.

— Инспектор Кин, вас приглашает командир Абурхад, — чопорным тоном сообщил он и скрылся во входном тамбуре.

— Спасибо, Зига, более-менее все понятно, — сказал Кин тоном помягче: та лихость, с которой этот несуразный унтер работал на компьютере, произвела на него благоприятное впечатление.

Забрав удостоверение и кристалетку с паролями, он. легонько кивнул сидевшему на стуле в глубокой задумчивости Рончу и вошел в кабинет.

Стоявший перед электронной картой поселка Абурхад при его появлении обернулся, скупым жестом пригласил расположиться на креслах в углу.

— Прошу прощения за то, что заставил вас ждать, инспектор, — развел руками он. — Чрезвычайное происшествие…

— Не стоит извинений, я с пользой провел время, — ответил Кин, усаживаясь и закидывая ногу на ногу. — Ваш дежурный дал мне пароли и прогулялся со мной по сети.

Донельзя хмурый командир гарнизона не стал садиться в кресло, давая понять, что рассчитывает на короткую беседу.

— Какие у вас еще вопросы или пожелания? — осведомился он.

— Чрезвычайное происшествие, насколько я понимаю, это самоубийство унтера Гронски?

— Совершенно верно.

— Я хотел бы узнать подробности, с вашего позволения.

Чуть поколебавшись, Абурхад с плохо скрытым выражением досады на лице все-таки опустился в кресло напротив Кина. Заявленные цели служебной командировки впрямую обязывали инспектора Генштаба проявить особый интерес к расследованию трагического инцидента, и оба собеседника хорошо понимали это без комментариев.

— Что именно вас интересует?

— То, что удалось выяснить на данный момент по поводу обстоятельств самоубийства.

— Пожалуйста. Вчера Гронски заступил на дежурство в пятнадцать часов. В одиннадцать его сменил унтер Дживло. Около восьми утра обнаружилось, что Гронски покончил с собой выстрелом в голову из личного оружия. — Абурхад замолчал.

— Кто и где нашел тело?

— Унтер Басо зашел за ним, как обычно, чтобы вместе пойти на завтрак. Вы уже знаете, на Тангре предпочитают не выходить из помещения в одиночку. Дверь оказалась не заперта, Гронски лежал в своем боксе на полу. Импульс в упор, сами понимаете, половину черепа снесло начисто.

— В таких случаях обычно оставляют записку… — полувопросительно произнес Кин.

— Далеко не всегда. Гронски этого не сделал.

— Время смерти установлено?

— По мнению врача, это произошло около двух часов пополуночи.

Стоило Абурхаду назвать время, когда Гронски закончил дежурство, как Кин сразу вспомнил о человеке, который покинул блокгауз в одиннадцать ноль семь вечера и направился к дому для гражданского персонала.

— Значит, Гронски вышел отсюда около одиннадцати часов? — уточнил он.

— Надо полагать, что да. Унтера Дживло еще не опрашивали, он отдыхает после ночного дежурства. Но смена дежурного зарегистрирована ровно в одиннадцать.

— Кто-нибудь еще в это время находился в блокгаузе?

— Разумеется, никого. Сам я ушел в десять.

Вне всякого сомнения, человек, которого Кин случайно увидел вчера из окна, был унтером Гронски.

— Я хотел бы просмотреть видеофайлы с места происшествия, — заявил Кин.

— Вы можете их получить из отдела контрразведки. Я распоряжусь, чтобы вас держали в курсе всех деталей дознания. — Абурхад встал, недвусмысленно давая понять, что разговор окончен, а в дальнейшем эту тему следует обсуждать не с ним.

— С вашего позволения, у меня к вам есть еще несколько вопросов по другим темам, — сказал Кин, не спеша подниматься с кресла.

Между тем командир гарнизона уже уселся за свой рабочий стол, придвинул поближе микрофон на кольчатой штанге и компьютерную панель.

— Если только это не срочно, давайте встретимся еще раз вечером и поговорим сколько угодно, — искоса взглянув на Кина, предложил он. — У меня в одиннадцать сетевая летучка, не считая некоторых мелких дел.

— Ну что ж, не буду вам мешать. На какое время мне рассчитывать?

— Думаю, перед ужином. В шесть вас устроит?

— Очень хорошо.

Кин покинул кресло, обменялся с Абурхадом кивками и вышел в адъютантскую.

— Ронч, пойдемте, — сказал он.

Солнце успело вскарабкаться на вершину горы и начало ощутимо припекать. Упругий утренний ветер тащил по небу разрозненные клочки облаков. Над рудничным терриконом завис вихрелет, хищно растопыривший кронштейны с кассетными ракетами.

— Давайте зайдем ко мне, поговорим немножко. — Кин стал подчеркнуто держаться с Рончем так, как если бы они были равными по званию, в надежде поощрить его разговорчивость.

— Охотно, — в тон ему ответил квадр-офицер.

Вихрелет сорвался с места, заложил крутой вираж и, резко снизившись над скальным массивом к северу от рудника, дал залп термитных ракет. Брызжущий длинными снопами искр огненный клубок прокатился по усыпанному валунами склону и скрылся за горным уступом. Подхваченные ветром кривые султаны дыма быстро истаяли в голубой вышине.

— Наверняка по адовым портянкам вжарили, — прокомментировал Ронч. — Или, может, по тещиным языкам. Прочая мерзость камни не любит, шныряет по кустам.

Наблюдая за ракетной атакой, он не забывал то и дело озираться по сторонам, держа руку на расстегнутой кобуре.

Когда они поднимались по лестнице на второй этаж, Кин услышал, что в левом крыле довольно громко играет музыка — одна из его излюбленных мелодий: Стенжелл, третий струнный квартет, анданте. Совершенно некстати дохнуло дымком от поленьев в камине, долгим вечером в загородном доме с бокалом хорошего вина в ладони, блаженством покоя и одиночества, полудремой под теплый дождик, усердно клюющий оконное стекло, покуда из колонок проигрывателя струится тихая лучезарная скорбь несравненного композитора. Впрочем, ему стало приятно, что даже здесь, на богом проклятой Тангре, нашелся ценитель неоклассики прошлого века.

Войдя в комнату, Кин с удовольствием снял и швырнул на койку осточертевший бронекостюм.

— Да что вы стоите, присаживайтесь, — дружески обратился он к Рончу, плюхнувшись на стул. — И снимайте доспехи, зачем париться понапрасну. Вот пастилки, угощайтесь.

— Благодарю, я до них не любитель.

Квадр-офицер ограничился тем, что расстегнул бронекостюм до пояса и присел к столу, выжидательно глядя на Кина. Тот сунул пастилку за щеку и, скатывая серебристый клочок обертки в шарик, начал разговор:

— Я заметил, что вас крайне удивило известие о смерти Гронски.

— Ну еще бы. Когда мы с ним вчера калякали в блокгаузе, ничем таким и не пахло. Даже совсем наоборот. Как хотите, но тут что-то нечисто, голову могу прозакладывать.

— Ставку не принимаю, проигрывать неохота, — хмуро сострил Кин. — А нельзя ли подробнее, о чем шла речь?

— Если человек хочет начать жизнь по новой, а потом вдруг разносит себе из икстера башку, это странно пахнет, верно?

— Согласен.

Ронч слегка подался вперед и сощурился, глядя Кину в глаза.

— Так вот, вчера Гронски мне сказал, что будет рвать контракт и уматывать с этой хряпаной Тангры к дыбаной звездоматери, извиняюсь, конечно. Он так и выразился, его доподлинные слова.

Этот факт удивил Кина не напоказ, а всерьез.

— Откуда у него деньги на неустойку? — сразу спросил он.

— Сам удивляюсь. Больше скажу, он битый час трепался про то, какой развесистый кутеж задует на Лебакских пляжах, когда наконец слиняет отсюда. Дескать, горе завьет веревочкой, а дым коромыслом. Как приеду, говорил, для начала закажу в номер ящик лучшего винища и сразу двух мулаток посисястее, у него глубокий бзик был на мулатках. В общем, глаза горят, слюнки текут…

— Довольно-таки своеобразный самоубийца, — задумчиво произнес Кин, катая шарик из фольги по столешнице.

— То-то и оно.

Внутренне усмехнувшись, Кин снова подумал о подслушивающих устройствах. Со всех точек зрения очень удобно: ему не надо лишний раз возиться с диктофоном, а люди Наримана пускай получат пищу для размышлений.

— Значит, Гронски располагал весьма солидной суммой, — рассудил он. — Или надеялся ее вскоре получить. Его финансовые обстоятельства можем выяснить хоть сейчас.

— Так давайте разберемся, если вам нетрудно, — загорелся Ронч.

Лишний раз Кин убедился, что любой человек при первой же возможности с энтузиазмом берет на себя роль детектива. В данном случае помощь Ронча отнюдь не помешает. Он включил компьютер, вставил в него кристалетку с паролями, затем перегнулся через стол и воткнул штекер в гнездо волоконно-оптической связи, прикрепленное к стене рядом со штепсельной колодкой интеркома.

— Так, поехали, — пробормотал он и, подключившись к компьютеру гарнизонной бухгалтерии, переадресовал запрос пароля на кристалетку. — Где у них тут счета?.. Ага, вот. Открываем, смотрим. Пожалуйста, лицевой счет унтера Гронски. Полторы тысячи двести семьдесят два кредона с мелочью.

— Негусто, — вставил Ронч, приподнявшись и глядя на монитор.

При нынешних ценах этих денег хватит разве что на два куба настоящих дров для камина, мысленно добавил Кин и сопоставил дату открытия счета с сегодняшним числом. Сумма вполне соответствовала той, которую можно скопить из жалованья унтера за неполный год на Тангре, если не позволять себе никаких лишних трат. Открывать счета где-либо помимо бухгалтерии по месту службы военнослужащим строго запрещалось. На эту статью устава могли беззаботно плевать гранд-офицеры Генштаба, но отнюдь не унтеры с захудалой планеты.

— Нулевой результат — тоже результат. — Кин употребил одну из поговорок собственного изобретения. — Теперь давайте прикинем. Пятилетний контракт, два года долой. Одна только неустойка составила бы шесть тысяч.

С запозданием он сообразил, что увлекся и привел по памяти те данные из послужного списка Гронски, которых в бухгалтерской ведомости не было и быть, разумеется, не могло. Однако Ронч вроде бы не обратил внимания на оплошно проявленное Кином всезнайство, его мысли занимало другое.

— При таких финансах особо не разгонишься, — рассуждал квадр-офицер. — Ему хватило бы разве что на билет до Трента, койку в трущобе и резиновую лялечку в секс-шопе, где уж тут мулаток на Лебаксе шарахать. Про неустойку и говорить нечего.

Как ни странно, в приведенной Рончем забавной калькуляции Кин уловил существенное зерно. И впрямь обязанности вожделенного рая для низших чинов исполняет пресловутый Трент, а в грезах покойного унтера почему-то фигурировал элитарный Лебакс. Складывалось впечатление, что некто прельщал парня деньгами, свободой и прелестями знаменитой своими курортами планеты, отчего все это и сплелось в сознании Гронски неразрывной ассоциативной цепочкой. Бессознательное хаотично лишь для неискушенного взгляда, на самом деле оно руководствуется в целом достаточно строгой логикой. Возможно, имеет место случайность, какие-нибудь вытесненные давние вожделения, но не исключено, что именно здесь кроется кончик нити, ведущей к демону-искусителю. Для роли агента по кличке Туман унтер выглядел слишком простовато, скорее всего Гронски являлся его платным сообщником, а затем, как часто водится, перешел в разряд жертв.

— Вы совершенно правы, — согласился Кин, закрыл бухгалтерскую базу данных, вернувшись в общую сеть, и повернулся к Рончу.

— Веселенькие дела, — задумчиво протянул тот. — Наверно, мне следует доложить о нашем с ним разговоре, как вы на это смотрите?

— Безусловно.

Для Кина осталось неясным, действительно ли его собеседник не подозревает о том, что каждое их слово записывается, или же он делает невинную мину ради соблюдения приличий.

— Как я понимаю, вы даже не спросили у Гронски, на какие такие деньги он собирается шиковать? — спросил он, заранее зная, что услышит в ответ.

— Видите ли, Кин, у меня в родных краях не принято интересоваться, откуда у человека деньги, — объяснил Ронч. — Я же с Эргасты, там за такие вопросы могут запросто хряснуть в рыло, извиняюсь за выражение. А еще на этот счет у нас в народе говорят: не любишь вранья, так не спрашивай.

— Мудрая поговорка, — признал Кин, подумав заодно, что она исчерпывающе выражает суть всей его служебной деятельности.

Далеко не все люди столь щепетильны, как бравый Ронч с планеты Эргаста, исправно поставляющей Содружеству самых лихих вояк и отпетых бандитов. Неужто унтер Гронски всерьез рассчитывал расторгнуть контракт, погасить громадную по его меркам неустойку и преспокойно заказать билет на баснословно дорогой курорт, избежав при этом разговора по душам с оперативником военной контрразведки? Впрочем, люди способны еще и не на такие глупости, особенно когда им кружит голову запах нежданно приваливших денег.

— Ну а я могу поделиться с вами одним случайным наблюдением, — решил напрямую высказаться Кин. — Вчера вечером около одиннадцати, стоя у окна, я увидел выходящего из блокгауза человека. Как теперь выяснилось, это был именно Гронски. Он прямиком направился сюда, вот к этому дому. Признаться, я было подумал, что меня срочно вызывают в блокгауз и это идет нарочный. Дверь внизу хлопнула, он вошел, но у меня, разумеется, не появился. Значит, навестил кого-то другого в этом доме. Логично?

— Унтера живут в корпусе рядом с рудником, это совсем в другую сторону, — добавил Ронч.

— Как вы думаете, к кому он мог идти?

Квадр-офицер надолго задумался, вздохнул и помотал головой:

— Прямо скажу: не знаю. Для меня новость, что он вообще сюда захаживал.

— Теперь посмотрим, что получается. Гронски с энтузиазмом предвкушает обладание большими деньгами и строит радужные планы. Сдав дежурство, идет к кому-то в дом для гражданского персонала. Спустя три часа он уже лежит в своем боксе. Труп. А предсмертной записки нет. Как, по-вашему, на что это похоже?

— Думаете, шантаж?

— Я думаю, попытка шантажа, — уточнил Кин. — И, разумеется, инсценировка самоубийства.

— Ума не приложу, кого и чем он мог бы шантажировать, — скептически промолвил Ронч.

— Да это, к счастью, не наша работенка. — Кин снова повернулся к компьютеру. — Что ж, давайте сделаем так. Мы доложим о том, что знаем, ребяткам Наримана, пусть они разбираются дальше.

Списком интеркомовских номеров гарнизона Кин предусмотрительно запасся еще перед вылетом на Тангру. Подсоединив интерком к компьютеру, он дал задачу дозвониться до отдела контрразведки и с удовольствием отметил, что наконец его стол приобрел привычную конфигурацию рабочего места: компьютер в сети, интерком при компьютере, расследование идет полным ходом. Долго ждать соединения ему не пришлось, динамик интеркома коротко пискнул, затем послышался знакомый хриповатый голос:

— Нариман на проводе.

— Вас беспокоит инспектор Кин.

— Слушаю, инспектор.

— У меня к вам кое-какие вопросы. Что удалось выяснить на складе?

— Те оба ящика, что числятся, в сохранности и опломбированы. Значит, мину взяли не у нас на складе, — невесть почему Нариман изложил свой вывод оптимистичным тоном.

— Ящики вскрыли, мины пересчитали? — недоверчиво спросил Кин.

— А зачем, если пломбы целы?

Редкостный кретин с идеальной характеристикой, хоть в рамочку вставляй, зло подумал Кин. Неудивительно, что Туман преспокойно орудует у него под носом.

— Еще меня интересует, кто ведет следствие по делу Гронски.

— Квадр-офицер Тарпиц. А зачем вам?

— Я хотел бы с ним побеседовать. А кроме того, квадр-офицер Ронч намерен сообщить вашему сотруднику некоторые сведения, которые могут помочь следствию.

— Тарпиц отличный следователь, — с апломбом заявил Нариман.

«Похвала в его устах похуже всякой брани», — вспомнилась Кину цитата из старинной комедии.

— Не сомневаюсь. Позвольте записать его номер интеркома.

— Пожалуйста, сейчас я вас переключу на него.

— Благодарю, вы чрезвычайно любезны.

Интерком снова пискнул и принялся скрашивать наступившую паузу мелодичной трелью.

— Тарпиц слушает, — раздался из динамика энергичный баритон.

— Следователь Тарпиц, добрый день. Это говорит инспектор Кин.

— Чем могу служить, инспектор?

— Насколько я знаю, вы ведете дело унтера Гронски.

— Предварительное дознание, с вашего позволения, — скромно уточнил следователь.

— Тут рядом со мной квадр-офицер Ронч, который вчера беседовал с покойным. Мне кажется, его показания будут вам весьма полезны.

Тарпиц немного помедлил с ответом.

— Собственно говоря, дознание почти закончено, — с легкой ноткой неуверенности проговорил он. — Никаких неясностей нет, осталось получить заключение патологоанатома.

Чувствовалось, что неожиданный звонок инспектора Генштаба обескуражил контрразведчика и сейчас он лихорадочно гадает, чем ситуация может для него обернуться.

— Ах, даже вот как, никаких неясностей? — язвительно произнес Кин. — Боюсь, вы несколько поспешили с выводами. Этот случай далеко не так прост, как может показаться. Поговорите с квадр-офицером Рончем, прошу вас.

Не дожидаясь ответа, он развернул микрофон интеркома в сторону Ронча.

— Добрый день, Тарпиц.

— Привет, Ронч. Ну, что там у тебя?

— Понимаешь, я вчера трепался с Гронски в адъютантской. Непохоже, чтобы он собирался застрелиться, совсем непохоже. Что-то тут не то, понимаешь?

Следователь помолчал, переваривая услышанное.

— А если поподробнее? — недоверчиво спросил он.

— В двух словах не объяснить.

— Тогда давай заходи, — предложил Тарпиц. — Когда тебя ждать?

Ронч вопросительно взглянул на Кина, прижав клавишу отключения микрофона.

— Идите сразу, зачем откладывать, — разрешил тот.

— Вы ведь тоже хотели с ним потолковать.

— А я к нему наведаюсь потом, — сказал Кин. — Идите-идите, я посижу тут за компьютером, у меня работы уйма.

— Ронч, ты куда запропастился? — раздался из динамика недоуменный голос Тарпица.

Повернувшись к интеркому, Ронч отпустил клавишу.

— Думаю вот. А знаешь, могу зайти минут через десять, годится?

— Хорошо, жду, — согласился следователь и чуть ли не с робостью добавил: — Инспектор Кин больше ничего не хочет сказать?

— Да, я хочу кое-что с вами обсудить, но попозже.

— Хорошо, инспектор. Всегда к вашим услугам. — Надеюсь, мы скоро увидимся. Желаю успеха. — И Кин выключил интерком.

— Только я вас очень прошу, никуда не выходите без меня, — попросил Ронч, встав со стула и застегивая бронекостюм. — Если что, звоните мне на присебейчик. Но думаю, за часок обернусь.

— Не извольте беспокоиться, Ронч, у меня тут такая куча всякого — за часок не разгрести.

Проводив Ронча до двери и заперев замок, Кин вернулся к столу и, подперев голову обеими руками, задумался. Мнимый самоубийца Гронски имел отношение к двум эпизодам: во-первых, чемодан Кина наверняка обыскивали в его присутствии, но это вряд ли могло стать мотивом для устранения свидетеля. А во-вторых, приказ выехать на космодром Даркофу передал Гронски. И, судя по всему, сообщил об этом кому-то еще за обещанное вознаграждение. Надо полагать, достаточно скромное. Однако, узнав о покушении, Гронски сопоставил факты и решил прибегнуть к шантажу в надежде на жирный куш. Классический сюжет из пособия по криминалистике. Что ж, с самого начала у Кина появились отличные зацепки по этому делу.

Окинув взглядом пеструю мозаику гарнизонной компьютерной сети на мониторе, Кин поразмыслил, выбирая, чем заняться в первую очередь, и решил начать с мелочей. Он снова вышел на компьютер бухгалтерии, проверил личные счета Абурхада и Наримана, не обнаружив там иных источников поступления, кроме жалованья. Интересно, ведь они, по словам Ронча, числятся в лаборатории военными консультантами и должны получать соответствующее вознаграждение. Если только Ронч ничего не напутал, концерн платит обоим офицерам в обход существующих правил, что само по себе выглядит довольно подозрительно. Стоит в этом покопаться на досуге. На всякий случай он скопировал их счета на кристалетку.

Остальные интересовавшие его данные хранились в недоступном пока сервере лаборатории и на соединенных в отдельную сеть компьютерах отдела, лукаво поименованного кадровым. Хотя на кликовой плашке недвусмысленно красовалась обведенная кругом звездочка — Недреманное Око, эмблема армейской контрразведки. Попытавшись войти в секретную сеть, Кин наткнулся на решительный отказ, а проверив кристалетку, обнаружил, что Зига почему-то не снабдил его соответствующими паролями и кодами доступа. Коротко выругавшись себе под нос, он опять соединился с Нариманом по интеркому.

— Алло, это снова Кин вас беспокоит. Тут вышло небольшое недоразумение. Мне почему-то не дали выхода на сеть вашего отдела.

— А что вы, собственно, хотели? — довольно-таки невежливо проворчал шеф контрразведки.

— А я, собственно, хотел бы поработать с некоторыми базами данных, — в тон ему буркнул Кин, начиная раздражаться.

— Скажите, с какими именно. Некоторые из них сверхсекретны.

Видимо, до этого тупицы только сейчас дошло, в какой переплет он угодил, взяв эмиссара Генштаба под контроль. Формально отказать Кину в допуске было невозможно, а между тем в сети отдела находилось досье на инспектора с файлами прослушивания и рапортом о противозаконном обыске. Куда ни кинь, кругом скандал.

— Послушайте, Нариман, что вы себе позволяете? — ледяным голосом отчеканил Кин. — Я провожу инспекцию гарнизона, имею высший допуск секретности.

Повисло затяжное молчание. Видимо, на том конце провода ломали голову, как бы обосновать отказ, не нарвавшись на крупные неприятности.

— Жду ответа, — не выдержал Кин. — Вы меня слышите?

— Я не в курсе ваших полномочий, — неуклюже соврал Нариман.

— Надеюсь, подпись Дервенова на моем мандате вас устроит? — Кин с нарочитой небрежностью назвал только фамилию, без чина или должности, давая понять, что с шефом оперативного отдела военной контрразведки он держится накоротке.

Кстати, это соответствовало действительности, поскольку он всегда ухитрялся ладить со своим непосредственным начальником, и гранд-офицер Дервенов не составлял исключения.

— Хотелось бы видеть, конечно… — за неимением лучшего Нариман тянул время.

— Я сейчас отправлю факсимиле на компьютер в блокгаузе, ознакомьтесь и перезвоните мне, — напористо велел Кин и выключил интерком.

Порывшись в планшете, он достал запаянный в пластик, обильно изукрашенный всевозможными кудреватыми росписями высокого начальства мандат, положил на стол, извлек из панели компьютера миниатюрный сканер и водрузил его на документ. Затем включил режим прямой передачи изображения в накопитель центрального гарнизонного компьютера. Пока жужжащий сканер шустро ползал вдоль строк, Кин размышлял о том, какие кары надлежит обрушить на редкостного придурка Наримана по возвращении в штаб-квартиру. Сначала обкорнать ему петлицы, пусть побегает квадр-офицером до самой пенсии. И еще заслать в самую вонючую дыру, какая сыщется, да только вот любая другая планета покажется курортом по сравнению с Тангрой. Пожалуй, самым утонченным наказанием будет опустить в должности и звании, но оставить, вопреки обычной практике, на прежнем месте. Дервенову юмора не занимать, он оценит эту идею по достоинству.

Едва сканер добрался до конца документа и умолк, раздался звонок по интеркому.

— Инспектор Кин? Говорит дежурный по гарнизонной сети Басо.

— Добрый день, Басо, — отозвался Кин. — Что, неполадки при передаче?

— Извините, не понял.

— Я только что отправил вам факсимиле для передачи кадровому отделу.

— Сейчас гляну, — и унтер замолчал, оставив Кина в легком недоумении, а немного погодя сообщил: — Все в порядке, но я звоню по другому поводу. Вам пришла депеша из Генштаба.

— Очень хорошо. Кидайте сюда, я объявлен в сети под своей фамилией.

— Да, вижу, — подтвердил унтер. — Перекидываю.

Прежде чем заняться расшифровкой, Кин принял меры предосторожности, вынув из гнезда штекер и разъединившись с общей сетью. Только после этого он вставил в разъем кристалетку с набором секретных кодов. Пропустив сквозь нее депешу, компьютер выдал на монитор короткий текст:

Откинувшись на спинку стула, Кин повертел в пальцах скатанный из фольги шарик и вдруг со злостью отшвырнул в угол. Нечистого помянешь, он сразу тут как тут. Дервенов жестко одергивает его, давая понять, что проблему фабров лучше не трогать. До сих пор Кин никак не мог заподозрить своего шефа в особой симпатии к концерну, скорее всего указание спустили сверху, из тех кругов, для которых проект стал обильной кормушкой. Дело принимало двусмысленный, не совсем приятный оборот.

Снова зазвонил интерком, и он поспешно нажал клавишу, ожидая услышать Наримана.

— Инспектор Кин слушает.

— С вами говорят из лазарета, — послышался заунывный голос. — Меня зовут Штайбе, вчера мы с и вами виделись, помните?

— Разумеется, помню.

— Извините, что я вас беспокою… — промямлил фельдшер.

Его смущение не предвещало ничего хорошего. В голове Кина промелькнула шальная мысль: неужто сейчас он услышит об очередном покойнике?

— Нет проблем. Говорите.

— Видите ли… Пациент Даркоф попросил передать вам, что у него есть важная новость, — запинаясь, проговорил Штайбе. — Он не сказал какая. Хочет, чтобы вы пришли.

Значит, Даркоф все-таки вспомнил, кто мог подложить мину в турбоход.

— Приду немного позже, — пообещал Кин. — Сейчас я жду важного звонка. Спасибо, Штайбе.

Выключив интерком, он стер текст с монитора, встал и прошелся по комнате из угла в угол. Поднял скомканную обертку от пастилки, бросил ее в корзину для бумаг.

Начальство погрозило пальчиком, Ронч засел у следователя, сеть отдела контрразведки пока недоступна, и Нариман с ответом не спешит.

Два самых несносных занятия на свете: одно — догонять, другое — ждать.