"Юность в яловых сапогах" - читать интересную книгу автора (василий коледин)

Я смотрю, как она неуверенно шагает через весь зал, огибая встречных тансоров большим радиусом. Проводив ее до того момента, как она скрылась из вида, я сам иду на балкон курить.
- А вот и принц! – слышу я голос Бобра. Он стоит в большой компании курсантов нашего и третьего взвода. Значит они вот где скрываются, думаю я. А Бобр продолжает: - ты давно здесь?
- Ну, с час где-то…
- Один или со своей зазнобой? Покажешь ее? – широко улыбается Игорь Нововеров.
- Она ушла… - пытаюсь я предотвратить, казалось бы, неминуемый позор.
- А что так мало? – удивляется Бобер.
- Дела у нее! – отрезаю я и перевожу тему. – Что пьете?
- «Ослиный зад»… - грустно вздыхает Юрка. Так у нас называют дешевое вино с названием «осенний сад».
Вообще почти все официальные названия вин в народе видоизменяются и приобретают созвучное, но оскорбительное название. «Портвейн 777» - это «Партюша» или «Партюшок», «Ркацетели» - простите, «раком до цели», «Золотая осень» - народное название «Зося», «Солнцедар» - «чернила», «Агдам» - «ах, дам», водка за 4,32 рубля – «Андроповка».
- Будешь? – Юрка протягивает мне бутылку для принятия на грудь прямо из горла.
Я беру у него бутылку и делаю пару больших глотков. Крепленое и очень сладкое вино немного обжигает глотку, и протекает внутрь, согревая меня изнутри. Сделав еще один глоток, я возвращаю бутылку. Юрка прячет ее в спортивной сумке. Мы стоим и делаем вид, что только курим. В дверях появляется прапорщик с красной повязкой на рукаве. Он внимательно окидывает взглядом огромный старинный балкон и ничего запрещенного не заметив, вновь скрывается в тепле зала.
- Кто сегодня ответственный офицер? – спрашивает Бобер у всех.
- Вечером должен быть Плавинский, - предполагает Гарик Нововеров.
- Блин! – восклицает Бобер и не понятно, что он этим возгласом выразил, сожаление или радость.
- А что? – спрашивает Гарик.
- Да, Вадька нажрался! Сидит там в зале. Как его вести в казарму?!
- Ладно, время еще есть, может очухается! – говорит Фома и возвращается в зал.
- Ну, что ты идешь к Дэнису? – спрашивает меня Бобер, когда мы остаемся одни.
- Да, наверное, …
- Собираем по пятерке!
- Когда сдавать и кому?
- Потом в роте, Фома принимает.
- Хорошо, я могу хоть сейчас.
- Потом! – кинул Бобер и, затушив сигарету, махнул мне рукой, приглашая идти за ним в зал. – Пошли! Холодно!
Я еще задерживаюсь немного, сделав вид, что докуриваю. Мне очень не хочется появиться в зале вместе с моими друзьями и встретиться с пьяной Лерой. Войдя в зал, я внимательно оглядываюсь, ища глазами свою девушку. Ее нигде не видно. Тогда я прохожу немного в сторонку от дверей на балкон и, затаившись, жду появления Леры. Так проходит еще минут десять. Однако ее нет. Во мне крепнет уверенность в том, что Лера покинула дискотеку. Посмотрев на часы, я размышляю не покинуть ли и мне этот праздник жизни, на котором нынче я чужой. До конца увольнения остается еще около двух часов. За это время я могу успеть забежать домой и поужинать перед возвращением в армию. Мне скучно, и я выбираю вкусный ужин, поэтому, не попрощавшись со своими друзьями, почти по-английски, ухожу в гардероб за своей шинелью.

* * *

Мы вчетвером стоим возле полуоткрытой двери в комнату командира роты. Там Плавинский принимает использованные увольнительные записки. На столе уже скопилась внушительная стопка квадратных листочков. Каждый курсант, возвратившись из увольнения должен предстать перед светлыми очами ответственного офицера, доложить ему о своем возвращении, которое безусловно обязано быть без происшествий. Офицер внимательно изучает прибывшего с воли военнослужащего на предмет употребления тем запрещенных алкогольных напитков, хотя все алкогольные напитки для нас запрещены. У нас прямо-таки сухой закон. Но мы все одно умудряемся употреблять и пиво, и водку. Самое главное не перегнуть палку, как это сделал сегодня Вадька. Он так и не успел протрезветь до назначенного часа и вот пожимает плоды своего неумеренного возлияния. Правда, надо сказать, что первую линию противника он миновал вполне удачно. Первая линия – это стеклянная проходная училища. Здесь помощник дежурного стоит в фойе и пристально вглядывается в лица и походки курсантов. Но здесь легко проскочить незамеченным. Все очень просто. Ждешь большую группу отпускников и, пристроившись к ним, не привлекая к себе внимания, проходишь на территорию. Порой пьяненькие курсанты специально стоят возле училища и просят сформировать большую группу. В этом им никто не смеет отказать. Это воинская взаимовыручка, так сказать военное товарищество.
Вадьку провели всем нашим взводным товариществом. Я заметил скопление курсантов метров за двести до проходной. Сровнявшись с толпой, я понял в чем дело и поучаствовал в операции. Вадьку поддерживали Фома и Бобер под белы рученьки, а мы остальные закрывали их от взора помощника дежурного. На наше счастье, он отвлекся и пропустил нас незамеченными.
Второй и самый сложный этап возвращения пьяного курсанта, - это, конечно, свой ответственный офицер. Хорошо если это командир четвертого взвода, вчерашний выпускник училища. Он получил погоны в то же время, когда мы поступили. Это их название роты гордо мы носим. Дюша, - так ласково его прозвали, очень снисходителен и совсем по-товарищески добр ко всем нам. Он старается не замечать мелких нарушений, он не рыскает во время зарядки по койкам и потайным закуточкам, как это делают все остальные. При его дежурстве мы спокойно возвращаемся и не боимся быть пойманными. Пьяный просто не заходит к нему. Его увольнительную тихонько подкладывают на стол другие курсанты или даже сам старшина.
Плавинский же офицер опасный и мстительный. Он тщательно исполняет свои обязанности. Заходя к нему каждый, кто даже просто сделал глоток пива, задерживает свое дыхание, боясь, что его легкий запах будет учуян собачьим носом капитана. А здесь просто катастрофа! Вадьке дыши не дыши, конец!
- Тушевский! Ты же лыка не вяжешь! – удивленно восклицает Плавинский.
Мы видим спину своего пьяного товарища, которая качается словно маятник.
- Вввяж-у… - пытается оправдаться Вадька.
- Тушевский, Тушевский! Как же ты прошел через проходную?! – продолжает допрос капитан.
- Увввереннно…
- Сколько ж ты выпил?
- Я ннне ппил! – выдыхает Вадька и мы видим, как морщится Плавинский.
- Не пил? Да? – Вадька пьяно кивает головой и продолжает изображать маятник Фуко.
- Ладно! Давай-ка сделай мне десять приседаний! Сделаешь отпущу! – провоцирует капитан, не предвидя опасных для себя последствий.
- Ллехко… - Вадька вытягивает вперед руки для начала приседаний словно он на зарядке. Но тем не менее у него все получается неуклюже и с трудом.
Плавинский встает из-за стола и подходит к пьяному курсанту, остановившись прямо перед ним.
- Ну, начинай! Раааз! – начинает он считать Вадькины движения. – Двааа!
Вадьку болтает, и он с трудом встает, после каждого глубокого приседания, помогая себе руками.
- Триии! Че… Ай!!! - Плавинский вскрикивает от неожиданности и невиданной наглости своего курсанта.
Огромная волна, словно девятый вал вырывается из глотки Тушевского и накрывает ответственного офицера почти с головой. При этом Вадька пытается удержать все, что скопилось в нем за время увольнения руками, но это, конечно, не помогает. Плавинский оказывается весь в рвотной массе своего курсанта. Мы прыскаем от смеха, стараясь сдержать громкое ржание.
- Твою мать! – орет Плавинский и подскакивает к двери, чтобы закрыть ее. Мы разбегаемся в разные стороны.
Через несколько секунд мы вновь собираемся возле командирской комнаты и стараемся понять, что там происходит. За плотно закрытой дверью почти ничего не слышно. Подойти поближе и заглянуть внутрь сквозь замочную скважину мы не решаемся. В любой момент Плавинский может открыть дверь и долбануть любопытного смельчака по голове.
Через несколько минут томительного ожидания дверь открывается и в проеме появляется Вадька глупо улыбающийся и держащий в руках китель и рубашку с капитанскими погонами. От его ноши разит на несколько метров неприятным кислым запахом.