"Юность в яловых сапогах" - читать интересную книгу автора (василий коледин)

Соответственно три части – это значительное число военнослужащих, их жен и детей. Всех их надо устроить, разместить, создать им человеческие условия. Нужны школа, детский сад, поликлиника, магазины, клуб и прочие атрибуты цивилизации. В общем военный городок по существу самый настоящий маленький населенный пункт. В отличие от каких-нибудь частей ракетных войск стратегического назначения, части ПВО всегда располагаются в каком-нибудь городе или рядом с таковым, поскольку задача ПВО прикрывать важные объекты от нападения с воздуха, а важные объекты не размещаются в тайге. И тогда весь мирный гражданский городок живет жизнью своего старшего и главного брата – военного городка. Жители обеспечивают его всем, что тому необходимо.
Андреево поле не был исключением из правил. Военный городок подарил ему вторую жизнь и, не дай бог, если он будет передислоцирован, жизнь в Андреевом поле может остановиться.
Итак, побродив по городу мы почти сразу уяснили для себя его несложную топографию. Военный гарнизон находился несколько на окраине, если так можно было сказать и был огорожен от внешнего мира бетонным забором, внутри которого стояли с десяток панельных пятиэтажек, казармы и столовые. Именно там, внутри периметра и кипела вся военная жизнь. Рядом пробегала трехкилометровая взлетно-посадочная полоса, рулежки и стоянки авиационных звеньев, составляющих эскадрильи – непосредственно сам аэродром, довольно строго охраняющийся и тоже огороженный, но не бетонным забором, а колючей проволокой. Культурная же жизнь была вынесена за пределы забора и сосредоточилась в клубе офицеров, который занял старинное здание особняка, принадлежащего когда-то бывшему местному помещику. Вокруг клуба раскинулся запущенный, но некогда красивый парк. Сейчас липы и сосны выросли и пустили потомство в виде новых молоденьких деревцев, проросших где ни попадя, кусты боярышника, жимолости, сирени торчали совсем без ухода везде, где надо и не надо, основательно заросшие и давно непомнящие садовых ножниц. Дорожки, некогда посыпанные кирпичной крошкой, почти полностью заросли травой и кое-где по ним уже никто не ходил, народ протоптал новые тропы. В общем, в прошлом славный парк превратился в настоящем в обычный лес.
Рядом с клубом, метрах в ста, протекала неширокая речка Западная Двина, видимо глубокая и опасная. Вода в ней была темного, почти черного цвета, что говорило о таящейся в ней опасности. Через речку перекинулся старинный мост, каменный, с тремя арками, соединяющими небольшие пролеты. Там, за мостом примостился сам городок, довольно старинный, но опустевший и зачахший после войны. Старинных домов в нем сохранилось совсем немного и те производили печальное впечатление, низкие, покосившиеся они скорее отталкивали взгляд, нежели притягивали его. В городе было несколько улиц, почти не асфальтированных, а там, где асфальт напоминал о себе, он плавно переходил в песок. Дома в Андреевом поле в основном были деревянные из толстых потрескавшихся и черных бревен, с резными палисадами и кривыми кирпичными трубами, валившими дымок даже летом. Вдоль только двух улиц стояли двухэтажные дома из белого кирпича с деревянными крышами, построенные сразу после войны и не ремонтировавшиеся с тех же времен. Водопровод в городе был, но горячее водоснабжение отсутствовало, по этой причине в нем имелась одна баня, работающая через день для разных полов его жителей. Понедельник, среда, пятница – мужские дни, остальные дни недели - женские.
Что приятно впечатляло в городе, так это то, что в нем напрочь отсутствовали тополя, деревья от которых мы страдали на юге в первый месяц лета, когда тополиный пух покрывал землю словно снег, взлетал и лез в глаза, уши и носы прохожих. Вековые липы напротив приятно осыпали тебя желтыми цветочками и их аромат кружил голову.
Дом, который нам был нужен мы нашли очень быстро. Это был как раз двухэтажный из белого силикатного кирпича дом, коих в городе оказалось так немного. Он стоял совсем недалеко от моста и соответственно клуба офицеров. Два подъезда по две двери на этаже, итого восемь квартир. Нам требовалась квартира на первом этаже слева на лестничной площадке.
- Здесь, - сказал Строгин и остановился перед дверь в нерешительности.
- Точно?
- Точно. Вот адрес, - он протягивает бумажку Бобру и тот сверяет запись с тем, что мы видели.
- Да, вроде здесь, - наконец, соглашается Бобер. – Звони!
Женька немного мнется, держа палец возле кнопки звонка и тогда Бобер давит на его руку, которая по инерции давит на звонок. Где-то в глубине квартиры раздается резкий противный звук. Мы прислушиваемся и явственно слышим приближающиеся к двери шаги. Дверь открывается наружу, оголяя перед нами внутреннюю сторону, обитую дерматином. Перед нами стоит невысокая женщина лет сорока с темными коротко остриженными слега вьющимися волосами. Карие глаза, прямой нос, в целом женщина можно сказать миловидная.
- Здравствуйте, а можно увидеть Елену Кузьминишну? – здороваемся мы все, а Строгин интересуется адресатом.
- Это я…, а вы мальчики из училища! Павел мне говорил о вас! – женщина широко и открыто улыбается, обводя нас взглядом. – Проходите! Не стойте в дверях!
Мы вслед за ней входим в полумрак квартиры. Елена Кузьминишна включает свет и закрывает за последним из нас, Выскребовым, дверь.
- А я ждала вас еще вчера!
- А мы вчера были на КП, а приехали только позавчера, - объясняет ей Строгин.
- Как там мой сынуля? – глаза женщины влажнеют при мысли о сыне в далеком училище.
- Все нормально. Они на следующей неделе едут на летную подготовку. Павла отправляют в Крымск. Так что у него будет время и учиться и в море купаться!
- Ой, как я за него волнуюсь…
- Елена Кузьминишна, не волнуйтесь! Павел просил передать вот эту сумку, - Женька протягивает женщине большую спортивную сумку. А я думал, что она принадлежит ему. – И просил передать, что б вы за него не беспокоились! У него все хорошо! Через два месяца приедет в отпуск.
- Ох, хорошо бы… Ну! – женщина смотрит на нас, оглядывая внимательно каждого, - давайте знакомиться! Меня как зовут вы знаете, но если будете называть тетей не обижусь, а обрадуюсь… А ты, наверное Женя…
- Да, - соглашается Строгин и представляет ей всех нас.
Женщина смотрит очень внимательно на каждого и не выделяет из группы никого.
- Проходите, ребятки, проходите! Я сейчас вас покормлю…
- Спасибо, тёть Лен! Не надо! Мы не голодны! – отнекивается за всех командир. – Мы только что пообедали в столовой.
- Да что там вас кормили разве!
- Так мы же по офицерской норме. Встали на учет и в технической столовой теперь питаемся…
- И все равно не домашнее же! Все! Проходите! Хоть чаю с вареньем попьете! Не спорь! – прикрикивает она шутейно сердито на нашего предводителя.
Он вздыхает и наклоняется развязать шнурки на форменных ботинках, мы следуем его примеру и остаемся в синих форменных носках. Кое у кого они не свежие и попахивают. Мне немного стыдно за этот аромат, хотя воняют не мои ноги.
Через десять минут мы уже с наслаждением едим яблочное варенье и запиваем его ароматным байховым чаем. Тёть Лена расспрашивает нас обо всем: об училище, о городе, об учебе, о том понравился ли нам Андреево поле или нет, как мы добирались на стажировку.
- А у меня дочка в Калинине учиться… - вздохнула она, когда Строгин упомянул нашу ночевку в этом городе. Потом она рассказала где работает, оказалось, что она директор заготпункта. Раньше я не знал, что это такое. Оказалось, что жители области, богатой лесами и дарами, произрастающими в этих лесах, в течении сезона собирают ягоды, грибы, травы и сдают их в специализированные приемные пункту, за что получают деньги. Деньги не весть какие, но тем не менее хорошие для прибавки к невысоким зарплатам. Женщина работала в пункте, который мы как раз проходили по дороге к ней.
Мы посидели с доброй женщиной с часик и собрались уходить.
- Приходите еще! – попросила хозяйка. – Мы с мужем сейчас одиноки. Сын у вас там, дочка в Калинине. Мы одни. А так и вам веселее и нам! Будете приходить?
- Конечно, тёть Лен! Хотите хоть завтра! – пообещал Строгин.
- Хочу! Обязательно приходите! Я наготовлю всякой вкуснятины!
- Придем, но вечером. Нам надо готовиться к полетам.
- Я буду ждать, - погрозила пальцем наша добрая хозяйка.
- Точно придем! Правда? – Строгин посмотрел на нас.
- Точно, точно… - закивали мы головами. Мы искренне хотели прийти. Столько было добра в этой женщине, что лишний раз провести с ней время было за удовольствие.
- Тогда до завтра! – сказала она и закрыла за нами дверь. Мы остались одни на лестничной площадке. На душе было спокойно и приятно, будто побывал у близких родственников.

* * *

Вопреки обещаниям начальника штаба нам не выделили комнату в офицерском общежитии. Вместо этого майор, заместитель командира ОБАТО разместил нас в прилегающей к спортзалу коморке. Комната оказалась светлой большой и, как ни странно, удобной. Бойцы из батальона установили нам четыре кровати, расстелили матрацы, положили на них одеяла и чистое, новое постельное белье. Кровати превосходно встали вдоль всех стен, оставляя проход возле двери и подход к окну. Посреди комнаты мы поставили стол, который до этого стоял у окна. Четыре табуретки, точно таких же, как и у нас в казарме заняли свои места у кроватей. Коморка закрывалась на ключ и поэтому мы могли спокойно оставлять в ней свои вещи.
- А обещал общагу! Да еще и позавчера! Три дня на КП, в подвале и без солнца! Мы словно «дети подземелья»! – с сожалением сказал Бобер, окинув взглядом наше временное пристанище.
- Да, между прочим, здесь будет даже лучше, чем в общаге! – возразил Строгин.
- Эт почему? – не согласился Бобер.
- Да потому, что здесь мы не контролируемы! Никто не придет нас проверять! А в общаге мы были бы на виду у всех и выяснить, когда пришли, когда ушли легче легкого!
- А ведь Женька прав! – согласился я с командиром, осознав правоту его доводов.
- Сдаюсь… - почесав затылок, согласился и Бобер. – Здесь будет лучше!