"Юность в яловых сапогах" - читать интересную книгу автора (василий коледин)

- Одиннадцать бутылок… - как-то очень восхищенно отвечает Бобер и у меня бегут мурашки по коже.
- А что так много?! – вскрикиваю я.
- Нормально! Все равно завтра раньше встаем и ни с кем из офицеров не встречаемся. В столовой мы никому не нужны!
- Не! Ну, это уж очень много! – я не могу успокоиться.
- Нормально! – повторяет уверенно заговорщик. – Не хочешь, не пей! Никто насильно вливать не будет!
Мы вернулись в овощной цех. Здесь ничего не изменилось. Все те же лица и все та же картошка, но второй бак заполнен почти на половину, а первый стоит в сторонке и картофель в нем плавает у самой кромки. Наша задача заполнить два бака и все, - мы свободны. Были бы. Могли бы идти спать до половины шестого утра. В теплых кроватях, сладко пускать слюни и видеть эротические сны. Глаза мои невольно слипаются и рот разверзается в наисладчайшем зевке. Но у нас, у пятнадцати человек, избранных и представляющих сливки роты, мероприятие. Мы должны готовиться к нему, а потом среди ночи участвовать в нем, не спать, рисковать быть пойманными, а утром опять пахать в столовой на своих рабочих местах, в похмельном угаре и сонном состоянии. И зачем мне все это надо?
Я окинул взглядом дружный коллектив чистильщиков картошки. Тупик долго и тщательно, никуда не спеша, срезает кожуру с одной картофелины, тем временем, как остальные бросают в алюминиевый бак по второму, а то и третьему корнеплоду. Они все, кроме Тупика, сейчас дочистят бак и пойдут спать, а я с Бобром двинусь в холодной мерзкой ночи к железной ограде и буду там торчать, ожидая какого-то человека, который передаст нам сумку с батареей водочных бутылок. Мы примем их и будем с риском для себя пробираться в казарму, где, опять-таки с риском быть пойманными, употреблять весь этот алкоголь. Так я думаю и молча чищу картошку, взяв пример с Тупика не торопиться.
И вот, последний из нас кидает свой вклад в общее дело, картошка с шумом плюхается в кастрюлю.
- Все! – констатирует Вадька и встает с трудом разгибая спину.
- По койкам, - командует Иван, младший сержант, командир второго отделения, он нынче старший по столовой.
- Мы с Принцем немного задержимся, - говорит Бобер и смотрит на часы. – Придем минут через пятнадцать.
- Ладно, - соглашается Иван.
Он знает, что в этот ночной час мы не рискуем ничем, возвращаясь в казарму вне строя и одиночно. Все спят и видят уже не первый десяток снов. Иван не интересуется причиной нашей задержки. Вообще у нас не принято расспрашивать о делах своих товарищей, если они сами не говорят. Расспрос вызывает подозрение и тебя могут посчитать стукачом. А стукачество в роте призирается и ему объявлен незримый бой.
Все уходят, а я и Бобер медленно собираемся, пропуская своих коллег. Бобер ерзает и устраивается удобно на табуретке. Он достает сигарету и закуривает. Я вторю ему и, посмотрев на часы, понимаю, у нас еще минут десять в запасе.
Мы одни, молча курим, поглядывая на часы. Вдруг дверь открывается и появляется Тупик с Юркой.
- Отсыпьте немного картошки! – то ли просит, то ли требует Юрка.
- Зачем? – не понимаем мы.
- Мы пойдем ее пожарим в варочном, - Юрка достает из кармана шинели бумажный сверток и развернув замасленную пергаментную бумагу показывает нам довольно большой кусок сливочного масла.
- Бери! – бобер кивает головой на полный бак.
Юрка с Тупиком набирают чистые многогранники в сотейник и уходят. Мы опять остаемся одни. Проходит еще минут пятнадцать.
- Пора, - Бобер встает и одевает свою шинель.
Я тоже натягиваю свою верхнюю одежду и застегиваю ремень. Мы тушим сигареты и отправляемся на дело. Кругом стоит ночь и непривычная тишина. За стенами столовой нас встречает такая же тишина и легкий морозец. Ветер гнет пирамидальные тополя, голые и сухие, уличные фонари выхватывают желтым светом подтаявший за день снег, лежащий на обочинах, и пустую дорогу, по которой так ни разу и не проехала ни одна машина.
Быстрыми шагами мы подкрадываемся к высоким прутьям училищного забора и в нетерпении стоим, оглядываясь по сторонам, волнуясь, что нас могут заметить какие-нибудь офицеры.
- Ребята! – окликает нас чей-то голос. Мы поворачиваемся в сторону откуда он доносится. Через пару секунд к прутьям подкрадывается молодой парень. Приглядевшись, я узнаю в нем парня, который вместе с нами пытался поступить, но был срезан безжалостной рукой начальника училища, так как не набрал нужный бал. – Вы от Дэниса?
- Да! – громко шепчет Бобер.
- Вот возьмите! – он пытается просунуть сквозь прутья забора спортивную сумку. У него ничего не получается, так как сумка большая, а в ней, видимо, много содержимого.
- Черт! Не лезет! – ругается Бобер, пытаясь помочь курьеру.
- Что будем делать? – озвучиваю я вопрос, возникший непредвиденно перед нами.
- Давайте я перекину сумку, - предлагает парень.
- Ага! И все разобьем! Нет! Давай вытаскивай и просовывай по одной бутылке, а потом просунешь и сумку, - в находчивости Бобру не откажешь.
Бутылки словно снаряды ложатся на ледяной покров, но уже на территории училища. Мы и вправду складываем их аккуратно в стопку, и они благодаря своим тонким горлышкам похожи на стеклянные снаряды неизвестной пушки.
- Восемь, девять, десять, одиннадцать…, - считаем мы и кладем последнюю бутылку на промерзшую землю. - Все! Давай сумку!
Парень пропихивает сумку. Мы жмем ему руку и благодарим за помощь.
- Не за что! – отвечает скромный курьер. – Как вы там? Не пожалели?
- О чем? – не понимает Бобер.
- Ну, что поступили и прочее…
- Да, нет, вроде… - отвечаю я. – А ты как? Где сейчас?
- Отслужил, осенью вернулся, пока не работаю, думаю летом поступать в политех.
- Ясно! Ну, еще раз спасибо и удачи тебе! – мы еще раз жмем закоченелые руки друг другу. Нам быстрее хочется покинуть опасное место, где мы совершаем страшный проступок.
- Дэнису привет и с днем рождения его!
- Передадим!
Мы, пригнувшись словно так нас труднее заметить, отбегаем от забора и бежим к дверям столовой. Здесь отчего-то, вопреки здравому смыслу, нам становится немного спокойнее, несмотря на то, что в руках у нас опасная ноша, она словно бомба замедленного действия, немного тряханёшь и зазвенят бутылки, выдавая нас с потрохами. Поэтому мы очень осторожно несем попеременно спортивную сумку. Руки немеют от холода, но пальцы еще крепче сжимают одеревеневшие ручки. Мы проходим словно тени мимо санчасти, огибая плац с другой, запрещенной стороны, там, где не разрешается ходить простым смертным курсантам, только больным и хромым, направляющимся на лечение. Окна трехэтажной казармы темны и неприветливы. Вдруг я вижу, что на втором этаже загораются три окна слева от правого подъезда. Это окна комнаты изучения воинских уставов. Там у нас проходят теоретические занятия по несению караульной внутренней службы, там мы на время собираем и разбираем карабины, стоящие у нас на вооружении, там у нас столы и макеты территории училища – наглядные пособия, сделанные нашими умельцами, курсантами второго взвода.
- Кто это?! – испуганно шепчу я.
- Это наши! Готовятся! – успокаивает меня Бобер.
Нам невдомек, что свет в ночное время суток может привлечь дежурного по училищу или какого-нибудь неленивого ответственного офицера. Мы, а вернее наши товарищи беспечны и неразумны, смелы и отважны до безрассудства.
Правый подъезд закрыт. Вернее, вход на второй этаж закрыт. Через этот подъезд входят и выходят только курсанты двадцать первой роты, живущие на первом этаже. Мы же можем входить только через левый подъезд. Осторожно, но быстро мы проскальзываем к нашему входу и только тень от наших фигур выдает наш марш-бросок. Вот наши двери. Мы открываем их и первым в казарму заглядывает Бобер. Сумка со снарядами у меня в руках, я притаился в глубине лестничного пролета. Я слышу тихие голоса дневального и своего подельника и вскоре Бобер возвращается и кивает мне головой. Путь свободен и безопасен.
- Пошли в уставную комнату. Все там, - шепчет мне Бобер.
- Все?
- Не знаю, посмотрим.
Мы тихонько ступаем по кое-где скрипучему паркету и, минуя первый кубрик, попадаем в коридор с повешенным высоко к стене над проходом цветным телевизором. В этом коридоре личный состав роты смотрит программу «Время» - обязательный для всех кроме наряда ежедневный ритуал, а по воскресеньям «утреннюю почту» - музыкальную получасовую долгожданную передачу, не обязательную, но посещаемую всеми. Все выносят свои табуретки в коридор и, устроившись словно в кинозале, внемлют политическим и экономическим новостям, а также внимательно вглядываются в музыкальные клипы – такие микрофильмы, на которые положены песни популярных исполнителей. Обычно они представляют собой поющего певца с гитарой или микрофоном, но бывает, что в клипе присутствует некий сюжет непонятный, но красивый. Особенно это свойственно редким клипам зарубежных исполнителей.