"Вторая древнейшая. Беседы о журналистике" - читать интересную книгу автора (Аграновский Валерий)

Куда идем?

Страсти постепенно стихают. Инцидент еще не исчерпан. Любая искра вызовет новые бури. Каждый телезритель и «газетных тонн глотатель» способен думать о ситуации с Анатолием Чубайсом все, что ему хочется. Как и вы, я видел и читал «драматургический» сюжет собственными глазами. Но не уверен, что мы с вами наблюдали одно и то же. Ведь наши впечатления зависят от разного понимания основ нравственности, законности и еще от политических пристрастий. Кто из нас прав? Не знаю. Могу изложить читателю собственное представление о случившемся, не претендуя при этом на бесспорность.

«Каждый пишет, как он дышит…»

Начну с главного. Имеют ли чиновники самого высшего ранга право писать монографии, воспоминания и даже юмористические стихи? Закон не запрещает. Имеют ли право авторы претендовать на гонорар любого (повторяю: любого!) размера? И в этом случае закон не протестует. Напомню себе и читателю юридический постулат: что законно — нравственно.

Сделаем паузу, прежде чем пойти дальше.

Лично мне кажется, что вся эта история с Чубайсом дурно пахнет. Уверен, что имею немало сторонников, если даже самые яростные почитатели Чубайса зажимают носы, говоря о гонораре. Да и сам «герой» скандала прилюдно и со смущением признал, что получил за монографию «многовато». Впрочем, меня совершенно не волнует количество денег в чужом кармане, тем более что у нас с первым вице-премьером разные точки отсчета: то, что для него «многовато», для меня — Эльбрус, «маловато» — для меня все равно не ниже Воробьевых гор в Москве. Мы живем и «считаем» в разных весовых категориях и вращаемся в плоскостях, никогда не пересекающихся.

Задаю сам себе вопрос очень важный: компрометирует ли Анатолия Чубайса размер его гонорара? По Далю, компрометация означает «неловкое состояние», «озабоченность», «позор». Полагаю, Чубайсу должно быть предоставлено право самому выбрать себе подходящий случаю вариант. Похоже, он уже давно выбрал, заявив, что девяносто пять процентов гонорара передает на благотворительные цели, а свою работу оценил пятью процентами.

Многие спорят: соответствует ли размер гонорара объему монографии? Давайте вспомним «теорию относительности» Эйнштейна, за которую он был пожалован Нобелевской премией, хотя рукопись занимала не более двух-трех десятков страничек. Ну и что? Объем монографии Чубайса и его соавторов тоже понятие «относительное», да и никто из нас ее в руках не держал. Только история рассудит, стоит ли она признания: Нобелевской или какой-нибудь другой премии. Правда, уже и сегодня могут ответить на наши жгучие вопросы специалисты, прочитав саму работу. А мы подождем.

Лично для себя я решил: случай с Чубайсом имеет, скорее всего, психологическое объяснение с меркантильным акцентом. В народе о таких говорят грубовато, но точно: «Жадность фраеров сгубила». Эта причина была бы самой «штатной», как принято говорить, и даже благоприятной для группы авторов: ясно и понятно, без политической и уголовной примеси.

Криминальный подтекст возникает лишь в одном случае: если под видом гонорара авторы получили взятку или «благодарность» за уже оказанную кому-либо услугу. Юристы знают: подозревать — можно, утверждать — никогда. Обвинение должно быть проверено следствием и подтверждено вошедшим в силу приговором суда. До этого — презумпция невиновности. Подождем, тем более что уже сказано президентом: такой размер гонорара называется «должностным». Чем выше ранг авторов, тем выше оплата. Такова реальная практика во всем мире: имя стоит денег. Правда, возможен случай, уже названный «странным», когда генерал Лебедь отказался от гонорара за изданную им книгу.

Теперь представим себе, что прокуратура не станет возбуждать уголовное дело против «писателей», а если и возбудит, то суд потом вынесет оправдательный приговор. Что тогда делать хулителям Чубайса, обратившимся к услугам прессы и телевидения? Отвечать по предъявленному счету. Чубайс с некоторыми соавторами уже заявил, что обращается в суд за защитой чести и достоинства. Они намерены, и не без основания, выиграть гражданское дело, оставив своих обидчиков, извините, без штанов. А мы, как уличные зеваки, с вожделением будем ждать живописного финала спектакля.

Одного я не могу сегодня понять: почему дрогнул президент, мгновенно уволив с работы сразу четырех «подельников» Чубайса? У меня два варианта. Первый: если проправительственный «коллективный мозг», державший в руках всю экономическую политику государства, сумел так бездарно задумать и осуществить операцию с монографией и огромным гонораром, не просчитав заранее все последствия и презрев силу общественного мнения, то могут ли эти люди вообще заниматься важным в государстве делом? Гнать! — единственный выход из положения. Второй вариант. Еще в далекой древности Тиберий сказал, будто смотря на нас: «Хороший пастух стрижет овец, но не сдирает с них шкуры».[25] Четыре шкуры Борис Николаевич уже щедро подарил упрямой Думе. А Чубайса всего лишь постриг. Подоплека ясна: авторы монографии стали товаром, который можно по бартеру обменять на бюджет и налоговый кодекс. Думцы шкуры не без радости приняли и с сожалением констатировали, что желанной шкуры Чубайса нет.

Затем они могли бы разыграть карту с бюджетом в надежде «дожать» президента, хотя и знали, что с Борисом Николаевичем такие номера не проходят. Так или иначе, я не исключаю, что мгновенная реакция президента была продиктована сразу двумя мотивами. Что-что, а предвидеть президент умеет.

В любом случае, что бы ни случилось, Анатолий Чубайс не пропадет: возможно, Ельцин подыщет ему новую работу, а то и вернет талантливого организатора на прежнее место — возглавить администрацию. А Валентин Юмашев как дорогостоящий «спутник» шефа, запущенный однажды в космос, не будет возвращен на землю, а всего лишь переведен, как обычно, на другую орбиту. Покамест все оказались в подвешенном состоянии: и Президент, и Дума, и Чубайс, и мы с вами. Ждем-с. Но долго так продолжаться не может: где-то гром рванет, ударит молния, а потом наступит освежающая прохлада и желанная тишина. До новых бурь. И, конечно, по старой традиции во всех грехах обвинят журналистов, которые и этот поворот событий мужественно перенесут: увы, таковы издержки нашей профессии.

Я нарисовал идиллическую картину финансового скандала. Теперь сделаю два откровенных признания. Первое: всю ситуацию с Чубайсом, его соавторами, Президентом и всеми нами я считаю трагедией, а не водевилем и даже фарсом. «Писателей» мне, правда, жаль: их бес попутал, а теперь из-за этого «беса» страдают их семьи, их сторонники, да и все мы. Еще жаль отечественную экономику: смена одной команды на другую, пока не «обстрелянную», приведет к потере темпа экономического развития, что болезненно скажется на нашем обществе.

Второе признание: что-то еще продолжает «жевать» мое сердце, тревожить воспаленное воображение, трогать память. Сделаю еще одну паузу, чтобы вместе с вами подумать и найти достойную причину происходящего вокруг Чубайса.

Вспоминаю далекую юность, 1948 год, родной Московский юридический институт, мой второй курс. Весьма колоритный лектор читает нам «судебную психиатрию». От него-то мы впервые узнали то, что сегодня знают все кинематографисты: эффект двадцать пятого кадра.

Итак, по словам лектора, группа молодых американских психологов решила поставить «царский эксперимент». Обычно кинолента движется со коростью двадцать четыре кадра в секунду, из-за чего, собственно, и возникает движущаяся живая картинка. Для эксперимента психологи выбрали самую смешную по тем временам комедию Чарли Чаплина «Огни большого города» и, никому ничего не сказав, тайно вклеили после каждого двадцать четвертого кадра кадрик с изображением черного креста. В зале погас свет, началась картина. Двадцать пятый с крестом человеческий глаз не мог увидеть, но в зале не было ни одного смешка, а после демонстрации фильма публика разошлась в подавленном состоянии, так и не поняв причины. Отгадка была проста: черный крест попал каждому в подсознание.

Помню, тогда же мы обсудили услышанное и решили со своими птичьими мозгами: не так ли устроена вся человеческая жизнь? Люди долго и счастливо живут или преждевременно умирают не потому, что наделены достатком и покоем, бедностью и болезнями, а потому, что работает принцип двадцать пятого кадра. Не зафиксированное глазом и сознанием чье-то мимолетное ощущение доброй руки, хамский жест, чистый взгляд, злобный оскал, мягкое слово, великодушие незнакомца — все это транзитом, через подсознание, отражается на наших нервах, чувствах, переживаниях, настроении. Мы вдруг бессознательно начинаем ощущать животный страх, творческое вдохновение, тоску, жажду жизни, озлобление, спасительную мысль, даже озарение. Откуда поэту приходят прекрасные строки, как совершаются благородные и низменные поступки? Что или кто стоит за нашими спинами, направляя человеческую жизнь: Господь Бог или совершенно реальная материалистическая сила? Кто знает? Из-за этого человеческая жизнь становится либо «растительной», либо наполняется содержанием.

Вспомнив лектора и наши юношеские рассуждения, я тут же обнаружил в «писательской» истории Анатолия Чубайса «черный крестик», севший в мое подсознание. Логика моих размышлений выглядела теперь так: истинная беда страны связана вовсе не с «писательской эпопеей» чиновников высшего ранга, а в том, что вместо одной команды придет другая, а вместо нее третья, а потом и четвертая, а толку от перемены мест не будет никогда. Почему? — вопрос, на который мы попытаемся ответить. Несомненно то, что может быть хуже, одни потянут экономику страны вперед, другие влево, третьи вправо, четвертые назад, в «светлое будущее», да еще во главе с непонятным правительством «народного доверия». Дуть, разумеется, каждый станет в свою дуду. Вот так они будут драть живое тело России на куски. Спрашивается: может ли кто-то членораздельно объяснить, что с нами сейчас происходит и будет происходить?

Двадцать четыре кадра путаной и трагической «фильмы», посвященной нашей действительности, мы все видели собственными глазами и, как могли, участвовали в событиях. Однако двадцать пятый кадр, попавший в подсознание, не только давит на нашу психику, портит настроение и вызывает паническую тревогу. Вместо традиционного вопроса: «Кто виноват и что делать?» — рождается еще один, истинно российский вопрос: «Куда идем?» Какова, наконец, будет долгосрочная экономическая и политическая концепция нашего правительства? На днях промелькнуло сообщение о совещании «четверки», которая решила разработать и даже принять трехступенчатую стратегию экономико-политического развития России. Если капиталистического, то какого типа — либерального, тоталитарного, консервативного, монархического или какого-либо нового, «российского розлива». Ответ на этот капитальный вопрос куда важнее возни с гонорарами «писателей».

Древние греки сформулировали, по сути дела, и нашу общественную ситуацию: «Для корабля, который не знает, в какой порт он идет, никакие ветры не будут попутными».

Куда же, наконец, мы идем? Вы — знаете? Они — знают?

Вот к чему нас привел «черный крест» из каждого двадцать пятого кадра нашего родного «кино».

А нам в ответ: Чубайс, Чубайс…

Примечание. Этот материал был опубликован «Вечерней Москвой» в декабре 1997 года. Надеюсь, читатель помнит, еще не было чехарды со сменой правительства, ни финансового обвала 17 августа 1998 года. И как не было в ту пору, так и сегодня нет экономической и политической стратегии у государства.

У журналиста есть возможность видеть и анализировать варианты текущих событий. Но вот быть оракулом журналисту не стоит: он не связан с магией и не фокусник, это уже иная профессия. С другой стороны, если вдруг наш брат газетчик предсказывает ход развития событий, ему дано только одно право и преимущество: раньше читателя огорчаться, когда случается им предвиденное, когда на дворе — беда. Но радоваться грешно. В лексиконе журналиста я не одобряю слова: «Я видел!», «Я предупреждал!», «Я криком кричал!» Лучше тогда уж такому умнику промолчать или уходить в политику, где есть трибуна и соответствующая аудитория, способная оценить «нострадамуса». Воздух в журналистике от этого, право, чище станет.