"В сердцевине морей" - читать интересную книгу автора (Агнон Шмуэль-Йосеф)

Глава седьмая ВЕЛИКИЕ ВОДЫ

Пришли артельщики наши в Галац и уплатили подать салтану басурманскому и вошли в город. Нашли они там базар со всякой едой, питьем да снедью разной да плодами всяческими, такими, что и в трактате «Благословение плодов» не упомянуты. Запаслись они в путь провизией, хлебом и вином, и плодами, и прочими подбадривающими яствами. А обыватели галацкие явили милость свою и дали всяких снадобий, что возвращают душу в тело на море. Обрили они головы и вошли в баню. Омыла горячая вода усталость с тела, и стали они совсем как новенькие. А затем вышли и подрядили ладью и отплыли вниз по реке Дунаю, до места одного, Вилков именуемого, где оный Дунай впадает в Черное море, а оттуда плывут корабли в Царьград. Обождали там несколько дней, пока не утихнет гнев моря,[63] чтобы можно было сесть на корабль.

Прибыли они в Вилков предвечернею порою, расположились на ночлег, вознесли пополуденную и закатную молитвы и сказали псалом Шестьдесят Восьмой, что начинается словами: «Спаси меня, Боже, ибо захлестывает вода душу мою», а кончается радостно: «Ибо спасет Бог Сион и любящие Имя Его поселятся в нем». А море все больше отмалчивалось, и воды стояли безмолвно, а люди вытащили подушки и перины и миски и ведра, а женщины собрали хворосту и сготовили ужин. И каждый день, пока были там, выходил Хананья вместе с женщинами и собирал смолистые ветки, что благоухают в костре и придают вкус вареву. Сидели на своих сундуках и трапезничали в свете луны. Деревья и кустарники чудно пахнут, и ночь пробуждает приятные запахи, и волны перекатываются в море, и звезды и планиды светят сверху, а земля нашептывает снизу, ободряя их. Встали артельщики и постелили себе на земле и улеглись спать и возгласили: «Слушай, Израиль» — и за себя помолились Богу, чтоб спас и уберег от погубителя и нечистой силы, от злых духов, злых грехов и от злых снов, и вспомянули перед Богом, что они прах да пепел, мразь да червь, чтоб смилостивился над ними и простил все их прегрешения, как сказано: «Ибо Тебе — прощение».

Вдруг навалились на них комары, огромные, как лягушки, и ну кусать их, пока лица не распухли. Ночей хуже этих они не знавали — и сидеть нельзя, и лежать нельзя, и книгу читать нельзя: сидеть нельзя из-за комаров, лежать нельзя из-за нарывов, книгу читать нельзя, потому что комары застят свет. Однако добром помянется р. Шмуэль Иосеф, сын р. Шалома Мордхая Левита, что подсластил муки их былями и небылицами о стране сынов Моисея[64] и четырех колен Израилевых, что лежит за рекой Самбатион: а палаты у них из драгоценных каменьев и хрусталя, и свечей им по ночам не надобно, ибо каменья в стенах сияют в семь свечей, а дней жизни их — двадесят и сто годов, и не доводится отцу хоронить сына или матери хоронить дочь, а число их — как сорок исходов из Египта, и весь тук земли — в руках их, за то, что учат они Писание Господне и Заветы Господни блюдут, и нет в их местах никакой нечисти: ни скотины нечистой, ни зверя нечистого, ни птицы нечистой, ни всякой мерзости ползучей или погани летучей: ни клопов, ни комаров. И каждый день слышат они: раздается глас с неба и провозглашает… и т. д. И ждут они, когда же наконец возвратит их Престол в Страну Обетованную.

Велики деяния Господни, блажен, кто возложит их на сердце свое и сумеет напомнить о них ближним своим. Блажен р. Шмуэль Иосеф, что всегда готов перечислить все блага, какие оказывает Всевышний народу Израиля. И так каждую ночь, пока ждали они у моря погоды, утешал их р. Шмуэль Иосеф рассказами о чудесных избавлениях и спасениях Израиля — к примеру, деяния р. Гада,[65] жителя иерусалимского, и деяния Малькиэля-богатыря, и сказ о письменах, что послали сыны Моисея жителям иерусалимским.

А как занялся день, предстало пред ними море — ударились женщины в слезы: ой, боязно нам пуститься в море, ой, боязно нам взойти на борт, потому что кто умрет на корабле — то не хоронят его, а привязывают к доске и бросают в море, и набегают разные рыбины, одна из них ступни ног обгложет, другая — нос откусит и губы, а под конец приплывает огромная рыба и глотает покойника вместе с доской, к которой он привязан. Или извергнет его тело море на берег и налетают всякие нечистые птицы — мерзость крылатая — и глаза его выклевывают и мясо с костей сдирают — так ли, эдак ли, худо человеку, если не хоронят его по Закону Израиля. Тут же порешили женщины вернуться в Бучач, и ну плакать и кричать, чтобы дали им мужья развод. Пошли в город спрашивать, где у них раввин. Но местные евреи не поняли, о чем они толкуют, потому что в тех местах нет у них раввинов, а вместо того мудрец — хахам заседает и людям Святое Учение и благонравное поведение проповедует. Спросили женщины: а где у вас судья? Ответили им местные евреи: споров-раздоров у нас мало, и судить между нами нет надобности. Под конец нашли учителя Писания из немецких земель ЕИВ, что проживал в этом городе, и он отписал разводные письма для женщин. А как развелись — вспомнили о муках нор и пещер, и начался рев да стон. Простерлись они перед бывшими своими мужьями и рыдали, пока не устроили им обручение и венчание, как положено во Израиле. Сказал р. Моше р. Иосефу Меиру: блажен ты, р. Иосеф Меир, что развелся с женой своей перед поездкой, и сейчас не приходится тебе заботиться ни о разводах, ни о венчаниях. Только соберется еврей собраться с мыслями, приготовиться в путь, чтобы со всем сердцем взойти на Землю Израильскую — тут на него женин гнев: дай мне развод, поведи меня под венец. Не хорошо быть человеку одному, но и с женой не лучше. Не то что, упаси Бог, я на свою скромницу жалуюсь, но как только решит человек разобраться в Талмуде или просто призадумается о чем — откуда ни возьмись, появляется жена и начинает заводить беседы да заговаривать зубы, так время и уходит попусту. Вздохнул р. Иосеф Меир и промолчал в ответ. Сроду не думал он о жене своей, пока не приключилась поездка, и не развелся с ней, а как развелся — так и вовсе думать о ней перестал. Однако в этот день, когда бушевали женщины над морем, вспомнилась ему его бывшая жена. Подумал р. Иосеф Меир: завтра Всевышний пошлет ветер и я уплыву в Страну Израиля, а она, бедняга, остается в Изгнании.

Долго ли, коротко, утих гнев моря и воцарился мир меж великими водами. Вал, что грозил раньше: восстану и потоплю весь свет, — как дошел до берега — упал ничком и уполз обратно. Приказал кормчий поднять утварь и людей на борт. Взял каждый пожитки свои в руки и поднялся на борт, а жены взялись за полы мужей своих и взошли на борт вместе с ними. А как взошли все на борт взяли корабельщики весла в руки — проложить путь в море. И кричали: «Ой!» и «Эй!», но не успели накричаться, как подул легкий ветер в паруса корабля, и корабль тронулся и пошел.