"Сон" - читать интересную книгу автора (Марс Кейси)

Глава 3

Уик-энд у Дженни прошел и лучше, и хуже, чем она ожидала. Опухоль на лодыжке быстро спала. Джек Бреннен был прав: растяжение оказалось небольшим.

Как она и надеялась, днем ей удавалось слегка подремать, но ночью… Ночи были такими же скверными, как всегда. Обычные ночи, к которым за два года Дженни успела привыкнуть. Она прекрасно знала, что бессонница была всего лишь противоядием. В воскресенье вечером она немного поспала и в понедельник отправилась на работу вялая и разбитая.

Библиотека располагалась в трехэтажном здании кирпично-красного цвета, стоявшем на углу улиц Анакапа и Анапаму. Его украшали высокие стрельчатые окна и черепичная крыша в испанском стиле.

Сидя за поцарапанным дубовым столом в дальнем углу справочного кабинета, Дженни просматривала список новых поступлений. Затем ей предстояло обработать гору вновь приобретенных книг и убрать их с глаз долой.

Список был длинный, и от монотонной работы по сверке названий с накладными веки у Дженни налились свинцом и закрылись сами собой, голова свесилась на грудь… Она поняла, что задремала, лишь тогда, когда ее плеча коснулась рука сотрудницы Миллисент Уинслоу. Дженни резко подняла голову и откинулась на спинку стула.

— Извини, — сказала Милли, — я испугалась, что войдет мадам и застанет тебя спящей.

Дженни отвела с лица выбившуюся прядь волос.

— Спасибо, Милли. — Она любила свою работу и отчаянно нуждалась в ней, несмотря на множество проблем, но ее начальница была ярым поборником приличий. Вид спящего помощника библиотекаря привел бы ее в ужас, и никакие объяснения не подействовали бы.

— Что, не удалось отдохнуть за уик-энд? — спросила Милли. Этой худенькой одинокой женщине с узким носиком, острым подбородком и глубоко посаженными голубыми глазами было двадцать пять лет. Милли была библиографом и происходила из старинной богатой семьи. Она окончила колледж Смита. Профессия библиотекаря была одной из немногих, которые ее родители считали приемлемыми для девушки из рода Уинслоу.

— Скорее наоборот, — ответила Дженни, — я ужасно провела время.

— Я слышала, ты растянула лодыжку?

Дженни кивнула. Конечно, ей даже пришлось вызвать врача. Она сняла с носа большие очки в черепаховой оправе, которыми пользовалась при чтении, и положила их на длинный перечень книг.

— Лодыжка — это пустяки. — Она вкратце рассказала Милли о трех негодяях, напавших на нее во время прогулки по пляжу, о Джеке Бреннене и о кошмарах, преследовавших ее весь уик-энд… который она проспала. — Спасибо, Милли, что прикрыла меня.

— Не за что… — Женщины дружили, хотя у них было не так уж много общего. Разве что усидчивость и недостаток мужского общества. И все же они нравились друг другу. Они делились всем, что происходило в их небогатой событиями жизни, и всячески старались поддержать друг друга в минуты нередко охватывавшего обеих уныния.

— А что из себя представляет этот Бреныен? — спросила Милли. — Он ведь сильно рисковал, вступаясь за тебя.

Дженни улыбнулась. У нее было достаточно времени, чтобы подумать о Джеке Бреннене. Весь уик-энд он не шел у нее из головы.

— У него все в порядке. И это самое меньшее, что можно о нем сказать.

— А как он выглядит?

— Хорошо… Высокий — ростом под два метра, очень смуглый, а мускулов у него больше, чем у любого парня на нашем пляже «Венеция».

— Симпатичный? — спросила Милли.

Дженни кивнула.

— С потрясающими синими глазами и ленивой улыбкой. Очень красивый, и красота у него какая-то дикая, необузданная, — добавила она, надеясь, что Милли не заметила румянца, залившего ее щеки.

— В общем, вылитый Джеймс Дин, — тоскливо сказала Милли, поднимая к небу голубые глаза.

— Скорее Марлон Брандо, — поправила Дженни, представляя себе мятежного юношу, которого Брандо сыграл в фильме «На набережной».

— Ты еще увидишься с ним?

— Едва ли я в его вкусе, Милли. А он уж точно не в моем.

— Ой, не знаю!.. Я думаю, было бы очень приятно показаться на людях с таким мужчиной. Просто чтобы узнать, на что это похоже.

— Ну, он не просил меня о встрече.

— Очень жаль, — сказала Милли, и Дженни была вынуждена в душе согласиться с ней.

Она знала, что это смешно. У них не было ничего общего. И все же она испытывала странное стремление увидеть его снова. Возможно, в ней говорило любопытство или желание отплатить ему за доброту. Впрочем, если быть честной, главную роль тут играла его поразительная красота. Как бы то ни было, Дженни продолжала думать о Бреннене. Ей хорошо запомнились и название корабля — «Мародер», — и место у причала, где он стоял, и то, что Джек предложил ей свою помощь.

— Едва ли такого мужчину заинтересует простая библиотекарша, — мрачно заявила Милли.

— Наверное, ты права. — На этом излияния можно было считать законченными, и Дженни была благодарна подруге, когда та ушла от этой щекотливой темы.

— Сегодня понедельник, — напомнила Милли, — кажется, в этот день ты посещаешь доктора Хэлперн, верно?

— Верно, но сейчас она в отпуске. Надеюсь увидеть ее через неделю, после того, как схожу в клинику, где меня лечат от бессонницы. Она хотела посмотреть результаты анализов. — Дженни вздохнула. — Я начинаю подумывать, что понапрасну трачу деньги. На первых порах доктор Хэлперн мне очень помогла. Не знаю, что бы я без нее делала. Но в последнее время… не знаю… я не чувствую никакого улучшения.

— Наверное, так и должно быть. Два шага вперед, один назад. По-моему, потрясение, которое ты испытала, слишком сильно, чтобы справиться с ним в один присест.

— Будем надеяться, что ты права, — отозвалась Дженни, оставив свои сомнения при себе.

И все же она еще доверяла Фрэнсис Хэлперн, одному из самых известных психиатров города, женщине, к которой она обратилась, впервые испытав ночные кошмары.

— Между нами говоря, способность видеть сны — это уже сам по себе психоз, — поставила ее в известность привлекательная светловолосая женщина, — то есть умственное расстройство, характеризующееся такими симптомами, как галлюцинации или иллюзии, указывающими на ослабление связей с действительностью.

— Вы хотите сказать, что я душевнобольная?

Доктор Хэлперн снисходительно улыбнулась:

— Конечно, нет. Но вам нанесли тяжелейшую душевную травму. — Этой высокой, хрупкой, всегда модно одетой женщине было всего тридцать пять лет. — Ваши ночные кошмары — побочное последствие этой травмы, защитная реакция мозга. В некоторых случаях это действительно оказывает лечебное воздействие.

— Боюсь, я вас не совсем понимаю. Как эти ужасные сны могут лечить?

— На самом деле все очень просто. Во сне вы абстрагируетесь от реальности. Какое-то время предаетесь галлюцинациям. В этот миг вы верите в то, чего на самом деле не было. В вашем случае сны являются попыткой отринуть то, что, как вам представляется, произошло с вашим мужем. Стоит вам смириться с мыслью о его смерти, как сны прекратятся сами собой.

Дженни лечилась у доктора Хэлперн два года и с ее помощью смогла справиться с потрясением, которое перенесла той ужасной августовской ночью.

Они снова и снова проигрывали мельчайшие детали того страшного события. Дженни описывала, как она поздно вечером вернулась домой с заседания Общества друзей библиотеки, на котором обсуждались меры по поддержке перегруженной библиотечной системы. Как поставила машину в гараж, заметила на обычном месте «вольво» Билла и решила, что муж уже дома. Как вошла в гостиную и направилась к окну, окликая его по имени, и что почувствовала, выглянув в окно и увидев тело Билла со снесенной выстрелом верхней частью черепа, лежащее на тротуаре в огромной луже крови.

Эти ужасные подробности заставляли ее заново испытывать страдания, муки и лить слезы, но, как ни странно, с каждым разом боль становилась меньше.

Доктор Хэлперн оказалась настоящей спасительницей, и Дженни чувствовала, что излечивается от своего недуга. Но, увы, даже доктор Хэлперн не могла объяснить, почему сны продолжают преследовать Дженни.

Тем временем давно мучившая ее бессонница стала совершенно невыносимой.

Вот почему два месяца назад доктор посоветовала ей обратиться в Центр по борьбе с расстройствами сна, существовавший при одной из городских клиник.

— Значит, ты снова пойдешь в эту «сонную больницу»? — Тонкое, худенькое лицо Милли приобрело недоверчивое выражение. — По-моему, нет смысла начинать сказку про белого бычка…

— К сожалению, ничего другого не остается. Они хотят сравнить мое прежнее состояние с нынешним. Поверь, мне это тоже не доставляет никакой радости.

— Еще бы!.. Все эти провода, приборы и палата с кучей народу, следящего за тем, как ты пытаешься уснуть.

— Лучше не напоминай…

— Извини. — Милли вышла из комнаты, и Дженни вновь вернулась к сверке книг с длинной накладной.

К пяти часам она окончательно выдохлась. Придя домой, молодая женщина поднялась по лестнице и переоделась, борясь с искушением лечь в постель и уснуть. Хотя Дженни отчаянно нуждалась в отдыхе, но двухчасовая дремота на ночь глядя означала, что потом она вовсе не заснет, а врачи центра изо всех сил заклинали ее не нарушать тонкий механизм сна. Она дремала только тогда, когда желание лечь становилось совершенно непреодолимым.

Например, как сегодня. В девять часов вечера Дженни начала клевать носом. Она поднялась по лестнице, забралась в постель и немедленно уснула. Первые тридцать минут длился ровный, спокойный сон, не сопровождавшийся так называемыми «быстрыми движениями глаз». Этой тарабарщине ее научили в клинике; кроме того, она прочитала все имеющиеся в библиотеке книги о бессоннице и расстройствах сна.

Следующие полчаса продолжались пресловутые быстрые движения. Это означало, что ей приснился сон.

Вначале он был туманным и зыбким, но затем в нем начали появляться зловещие нотки. Она стояла посреди роскошной зеленой листвы, знакомой по дюжине прежних сновидений. Дженни окружали широколиственные деревья. Пальцы ее касались морщинистого ствола пальмы; высоко над ее головой ветер раскачивал гроздья кокосовых орехов. Блики лунного света пронизывали густую листву и плясали на покрывавших землю зеленых ростках папоротника, напоминавших паутину.

Пение, пение! Теперь она отчетливо слышала и его, и ритмичный бой окружавших ее барабанов. Этот тяжелый ритм завораживал ее, звал, приказывал идти следом. Она знала, что стоит пошевелиться, как эти люди уйдут отсюда. Поэтому она пряталась в гуще листвы и следила за черными раскрашенными лицами и извивающимися, корчащимися, стонущими телами, бросающимися на землю в припадке неистового возбуждения. Их было десять… нет, двадцать. Тут встречались и старые, и молодые; все они что-то бубнили и бормотали на непонятном языке. Они затягивали свои бессмысленные песнопения, откидывая назад беспомощно мотавшиеся головы.

Дженни молча двинулась вперед, поближе к костру, полыхавшему в середине составленного этими людьми круга. Теперь она видела среди них и женщин. Их обнаженные груди выдавались над длинными белыми полотняными юбками, сладострастно подрагивали огромные темные соски. В ритме их движений чувствовалась зреющая похоть. Лица покрывали полосы белой краски. Они носили ожерелья из деревянных бус и браслеты, вырезанные из костей животных. Чудовищной величины серьги из раковин свисали с их ушей, а длинные, тонкие пальцы были унизаны деревянными и каменными кольцами.

Заговорил вождь, что-то державший в вытянутых руках. Это что-то было покрыто перьями, пронзительно кричало и било крыльями по лицу высокого костистого человека, ухватившего птицу за безобразные, грубые красные лапы. Вождь держал птицу над головой и снова и снова повторял какое-то заклятие.

Барабанный бой усилился, подражая стуку человеческого сердца. Казалось, запульсировала сама тропическая ночь. Группы мужчин и женщин подались друг к другу, охваченные усиливавшимся неистовством. Две женщины упали на землю и заговорили на языке, известном только богам. Несколько других принялись выкрикивать не то ругательства, не то молитвы, заклинавшие божество, которому они поклонялись.

Вождь, на котором не было ничего, кроме маленькой белой полотняной набедренной повязки, прикрывавшей его чресла, двинулся к костру. Мужчина, стоявший от вождя справа, подал ему длинное острое мачете. В лунном свете сверкнула голубая сталь. Вождь взял нож в одну руку, другой продолжая сжимать трепещущую птицу. В мгновение ока у птицы отлетела голова, и толпа жутко взвыла.

Кровь фонтаном брызнула из перерубленной шеи, забрызгала тех, кто стоял слишком близко, и ее тяжелые капли упали на землю.

Пение стало громче, угрожающе загремели барабаны. Люди принялись натирать себя жертвенной кровью; на их потных лицах и груди появились красные полосы. Вопя и завывая на разные голоса, эти люди выражали свою радость и неистовый восторг.

Хрустнула ветка, и кто-то обернулся в ее сторону. Лицо его было вымазано кровью, по телу текли красные ручьи. Их глаза встретились и замерли. Он издал крик столь злобный, что ей оставалось только повернуться и броситься бежать.

Вместо этого она рассмеялась. Высокий, холодный звук прорезал ночную тьму, поднялся до черного южного неба, и вдруг пение оборвалось. Громкий, пронзительный хохот не смолкал. Он эхом отдавался в листве, отдавался в ушах, пока Дженни не почувствовала, что больше не может вынести этого нестерпимого дьявольского звука…

— Не-е-е-е-ет! — вскрикнула она в темноте, стремительно села на кровати и вытянула перед собой руки, словно пытаясь защититься от быстро ускользавшего видения. Желудок свело судорогой, похожей на ту, которая бывает перед приступом тошноты. Трясущееся тело покрыл холодный пот. Руки дрожали так, что она не могла убрать волосы со лба.

— О Боже милосердный!.. — прошептала она.

Сон еще длился, картины стояли перед глазами, звуки эхом отдавались в мозгу. Однако там было что-то еще, что-то темное, которое она должна была вот-вот понять, но проснулась. Какая-то глубинная боль, которая сопутствует большой беде.

Дженни закрыла глаза и легла навзничь, пытаясь взять себя в руки, но мысленно все еще оставалась во власти сна. В первый раз за эти два года она увидела что-то реальное. Какие-то образы, которые она могла описать.

Прежде ей являлось нечто туманное: свет и тьма, ощущение крови, смерти, призраки, лишенные плоти… Сегодня ночью она увидела живых людей. По крайней мере имевших телесную оболочку. Сегодня ночью впервые в ее сне что-то по-настоящему произошло.

Понять бы только, что это было.

Но в глубине души Дженни боялась этого понимания.

Джек Бреннен бросил карты на стол красного дерева в кают-компании «Мародера».

— Три дамы, две двойки. Полный набор, ребята. Прочтите и распишитесь.

Трое остальных дружно стонали, пока Джек сгребал свой выигрыш — самый большой за весь вечер. Увы, он был не так уж велик: стол был завален пяти-, десяти- и двадцатипятицентовыми монетами. Его небогатые партнеры играть по-крупному опасались. Все это были давние друзья, старинная компания, тешившаяся игрой в покер «по маленькой».

— А я-то надеялся, что к ночи повезет… — проворчал Оливер Мэдисон-Браун, откинувшись грузным черным телом на спинку стула. Они с Джеком подружились еще в те времена, когда оба играли в американский футбол за Лос-Анджелесский университет. Джек был нападающим, а Олли — защитником. Приятели прозвали его «Совой» — за огромные белые мешки под темными глазами. Теперь он был владельцем гаража.

— Какого черта ты скулишь, Олли? В кои-то веки тебя обыграл нищий, у которого в кармане нет и пары медяков, чтобы заплатить за место на автостоянке! — Высокий, угловатый и рыжеволосый Пит Уильяме дружил с Джеком со времен совместной службы в военно-морском флоте, куда Джек завербовался после того, как его отчислили из университета.

Бреннен засмеялся и сунул Питу монетку в четверть доллара, выудив ее из кучи выигранной мелочи.

— На, не считай меня скупердяем! — Пит работал водолазом на нефтяных платформах, принадлежавших «Океаногрэфикс лимитед». Эту работу сосватал ему Джек.

— Не сдавайся, Пит, — вставил компаньон Джека Чарли Дентон. — Лучше отстоять две вахты за рычагом кабестана,[2] чем сдаваться! Ставь на кон еще пять центов и тасуй колоду.

Было уже поздно. Джек знал, что пора заканчивать игру и ложиться спать, но день завтра предстоял не слишком трудный, а расставаться с друзьями не хотелось. Он перебил ставку и прикупил к семи картам еще двух валетов.

Стоя на дощатом причале, Дженни разбирала черные буквы на носу большого серого спасательного судна. Они складывались в слово «Мародер». Корабль казался ей огромным и грозным. Канаты, мачты, вздымающиеся в небо девятиметровые антенны…

Она поплотнее запахнула голубую ветровку и поглядела на освещенное окно кают-компании, дивясь, чем может быть занят Джек Бреннен в час ночи.

Дженни сама не знала, что толкнуло ее прийти сюда. Может быть, любопытство. Или твердая решимость гулять по берегу, нежелание отказываться от привычных поздних прогулок из-за каких-то трех подонков. Обычные отговорки человека, не удержавшегося за конскую гриву… Еще не поздно было повернуть обратно.

Тем не менее Дженни открыла калитку, как учил Джек, миновала причал, поднялась на борт и теперь стояла, чувствуя себя весьма неловко. Надо было уйти, но у нее словно ноги отнялись. Хуже всего, что в эту минуту кто-то посмотрел в окно. Точнее, в иллюминатор, подумала Дженни, надеясь, что ее не заметили.

На то, чтобы отступить с честью, уже не было времени; кроме того, в глубине души она сомневалась, что стремится к этому. Дверь каюты распахнулась, из нее выглянул Джек Бреннен и вышел на тиковую палубу.

— Будь я проклят, если это не та девушка, которая попала в беду!

— П-привет…

Он стремительно оглянулся, отыскивая взглядом угрозу. Дженни поняла, что это вошло у него в привычку.

— Вы в порядке? — Он был именно таким — высоким, смуглым и пугающе красивым, как ей и запомнилось.

— Все нормально. Я просто гуляла… Вспомнила название вашего корабля и решила взглянуть на него.

Он смерил ее взглядом. Голубая куртка и слаксы цвета хаки ничем не напоминали халат и ночную сорочку, которые были на Дженни во время той злосчастной прогулки. Она вспыхнула при мысли о том, что Джек видел ее обнаженную грудь, и поклялась, что больше никогда не позволит себе глупость выходить на улицу в одежде, которая предназначена для спальни.

— Может быть, пройдем в каюту?

Она покачала головой и инстинктивно отпрянула.

— Ох!.. Наверное, не стоит…

Но Джек уже направлялся к ней размашистой и в то же время полной ленивой грации походкой. Подойдя к полированному деревянному трапу, который вел на палубу, он наклонился и подал женщине руку.

— Поднимайтесь. Я покажу вам судно, — улыбнулся он. На Бреннене были поношенные голубые джинсы и простая белая майка, облегавшая мускулистую грудь словно вторая кожа. На его щеках красовались две симпатичные ямочки. Здесь вы будете в большей безопасности, чем на берегу.

Она улыбнулась. Разве с этим можно было спорить?

— Ну что ж! — Она взялась за протянутую смуглую, мозолистую, сильную руку, разительно отличавшуюся от ее собственной хрупкой, белой кисти, и вскарабкалась по трапу, чувствуя, как под ложечкой разливается незнакомое тепло.

— Мне казалось, моряки ложатся рано?..

— К счастью для вас, я настоящая сова. — От этого напоминания у нее свело все внутри и улыбка слегка потускнела. — Извините, — тут же спохватился Джек, — я не собирался напоминать вам о неприятном.

— Все в порядке. Я уже почти забыла об этом.

— Что ж, отлично! — Улыбка у него была до того обезоруживающая, а взгляд откровенно мужской, что у опешившей Дженни вдруг заколотилось сердце. Прядь глянцевитых черных волос соблазнительно свешивалась на его лоб, напоминая о той ночи, когда Джек на руках нес ее домой.

— Как ваша лодыжка? — Он внезапно остановился и бросил взгляд на ее ноги.

— Спасибо, нормально. Вы были правы, растяжение оказалось пустяковым.

Он кивнул.

— Входите. Я познакомлю вас с Чарли и кое с кем из моих друзей.

Она попробовала вырваться:

— Ох, нет!.. Не хочу вам мешать. Я ведь только…

Но Джек просто дернул ее за руку, открыл дверь каюты и втащил Дженни внутрь. За длинным столом из тикового дерева сидели трое мужчин и играли в карты. Короткие голубовато-серые плиссированные занавески прикрывали окна, под которыми стояли встроенный в стену диван и полированные столы. Дальний конец кают-компании служил камбузом. Тут было уютно, чисто и аккуратно, если не считать стоявших на столе пустых пивных бутылок, ореховой скорлупы в пепельнице и отброшенного за ненадобностью сегодняшнего номера «Санта-Барбара ньюс-пресс», валявшегося на ковре из серого твида.

Дверь кают-компании скрипнула, и все трое, бросив игру, дружно обернулись навстречу. Седовласый мужчина на дальнем конце стола отодвинул стул и поднялся на ноги.

— Это Чарли Дентон, — сказал Джек, — мой компаньон. — Чарли было лет под шестьдесят, он был крепко сбит, широкогруд и коротко подстрижен. — А этих двух прохиндеев зовут Пит Уильяме и Оливер Мэдисон-Браун.

— Просто Олли, мэм, — пробасил огромный негр, также поднявшийся из-за стола, хотя это стоило ему немалых усилий. Он весил добрых сто двадцать килограммов.

Встал на ноги и Пит Уильяме — высокий, худощавый рыжий мужчина лет тридцати, очень симпатичный, хотя и не такой красивый, как Джек.

— Рад познакомиться!

— Здравствуйте! А я Дженни Остин… та самая женщина, которую Джек недавно выручил из беды. — Все дружно уставились на Джека, но тот промолчал. Только пожал широкими плечами с таким видом, словно спасение женщин от пьяных подонков было его обычным занятием.

— Так вы что, никому ничего не рассказали? — недоуменно спросила Дженни. Она была уверена, что люди типа Джека Бреннена только и делают, что часами хвастаются своими подвигами.

— Есть о чем рассказывать! — неохотно пробурчал Джек. — Черт побери, все кончилось еще до того, как началось…

— Этот наглый охламон всегда так, — подхватил Олли, — что бы ни случилось, все молчком.

— Джек был неподражаем, — призналась Дженни. Эти слова сорвались с языка прежде, чем она успела подумать. — Он дрался с тремя сразу и спас меня от… от… — Краска начала заливать ее щеки. Она ведь даже не знала этих людей. Будь у нее голова на плечах, она ни за что бы сюда не сунулась.

— Они хотели изнасиловать ее, — отрывисто сказал Джек, — но им это не удалось.

Олли расплылся в улыбке, продемонстрировав великолепные белые зубы.

— Ай да молодчина!

— За это стоит выпить! — воскликнул Пит, направляясь к холодильнику, битком набитому пивом. — Ты готов? — спросил он Джека.

— Я пас.

— А как вы, леди?

Дженни покачала головой.

— Я обещал Дженни экскурсию по кораблю, — сказал Джек, и все трое снова воззрились на него. Потом они посмотрели на Дженни и вновь на Джека.

— Вообще-то нам давно пора спать, — нашелся Чарли Дентон.

— Ага, верно. — Мощная рука Олли сгребла со стола остатки его выигрыша. — Завтра у меня чертовски трудный день. В гараж на осмотр пригонят полдюжины машин. Да и Биб ждет. Самое время расходиться.

— Надеюсь, я не помешала вашей игре? — спросила Дженни, чувствуя себя немного неловко.

— Всем нам завтра предстоит работенка, — тактично ответил Пит, — давно пора было разойтись.

Мужчины потянулись к двери, на ходу надевая куртки. Остался только Чарли Дентон, задумчиво поглядывавший на Джека.

— Вы, наверное, живете неподалеку? — спросил он Дженни.

— Да. Всего в нескольких кварталах отсюда, на противоположной стороне улицы.

— И что же такая птичка, как вы, делает по ночам на берегу?

— У Дженни проблемы со сном, — опередил ее Джек, вытаскивая пачку «Мальборо» и перекладывая ее в карман рубашки. Она совсем забыла об этом. О Боже, как она ненавидела курящих мужчин!

— Значит, вы живете одна? — напрямик спросил Чарли.

— Нет, я… Мужа убили два года назад. Его застрелили… у самого дома. — Она закусила губу, не зная, стоит ли рассказывать дальше. Но казалось, Чарли ждет продолжения. — С тех пор меня мучают кошмары… и бессонница. Я могу уснуть только после прогулки.

— Да уж, от такого у каждого началась бы бессонница! — сочувственно произнес Чарли. — Давай, Джек, покажи леди судно, как обещал.

Джек только кивнул. Бреннен уже жалел о вырвавшихся у него необдуманных словах. Дженни не относилась к тому типу женщин, который был ему по душе. В ней не было ни кокетства, ни игривости. А в серьезном чувстве он не нуждался. Это было слишком хлопотно, а у него и без того забот полон рот.

— Это совсем не обязательно, — промолвила Дженни, когда они остались наедине, — уже поздно, пора домой. Мне вообще не следовало приходить.

— Почему же?

— Я… я не знаю. Сегодня вечером я видела очень плохой сон. Совсем другой… Намного более четкий. Я так испугалась, что… — Она покачала головой, и Бреннен обратил внимание, что светло-русые волосы Дженни окутались легкой дымкой, сделавшей ее намного моложе. — Мне надо было уйти из дому. В ту ночь вы вели себя так храбро, и я подумала, что… по крайней мере… — На щеках Дженни заиграл румянец, слова замерли на кончике языка, словно она хотела что-то добавить, но не решалась.

Джек любовался ее милым лицом, высокими скулами, плавно изогнутыми бровями и думал о том, что очень давно ему не встречались женщины, способные краснеть. Неужели взрослый человек в наше время может быть таким неиспорченным? Она потупилась, и густые темные ресницы полукругом опустились на ее щеки. Волосы Дженни были мягкими и шелковистыми, русыми, с золотистой искоркой. Вообще-то он предпочитал блондинок… до сегодняшнего дня.

Бреннен заставил себя отвести взгляд:

— А вы сможете уснуть?

— Думаю, да. Обычно стоит вернуться домой, как я засыпаю.

— Значит, вы не хотите осмотреть корабль?

Она огляделась по сторонам и увидела панели из тикового дерева, оправленные в латунь корабельные часы, висевшие на переборке… По лицу Дженни было видно, что она очарована; тем не менее женщина покачала головой:

— Может быть, в другой раз.

Он имел право облегченно вздохнуть, но почему-то не сделал этого. Меньше всего на свете ему была нужна женщина типа Дженни Остин, однако достаточно было заглянуть в эти кроткие карие глаза, как глубоко внутри вспыхнуло желание.

— Завтра мы встречаемся со своим банкиром, — услышал он собственный голос, — как насчет послезавтра? Мы вернемся к причалу около шести. Во сколько вы приходите с работы?

— Я работаю в библиотеке и освобождаюсь в пять.

Джек чуть не ахнул. Надо же, угораздило! Не хватало только романа с какой-то чертовой библиотекаршей, «синим чулком»!

— Наверное, я зайду на несколько минут, — сдалась Дженни, — я никогда не видела такого корабля. Да и вообще первый раз в жизни оказалась на борту.

Это заставило Джека улыбнуться. Когда хвалили его судно, он не мог оставаться равнодушным.

— Отлично! Если хотите, я заеду за вами.

— В этом нет необходимости. Мне ведь только перейти улицу. Я подойду к шести тридцати. — Дженни улыбнулась, и он удивился тому, как разительно ее улыбка отличается от улыбки Вивиан, насколько она мягче и нежнее. Он никогда не думал, что улыбка может быть такой сексуальной…

— Пойдемте, — сказал Джек, — я провожу вас до дому.

— Ох, нет, не надо! Я доберусь сама, я уже могу…

— Послушайте, миссис Остин, с той минуты, как вы вступили на борт моего корабля, я отвечаю за вас. Когда окажетесь дома, можете делать что угодно. Но я обязан доставить вас туда в целости и сохранности.

Неизвестно, кого из них двоих больше поразило его внезапное превращение в заботливого опекуна. Дженни на мгновение потеряла дар речи, а затем взяла под козырек:

— Есть, капитан!

Джек улыбнулся, радуясь тому, что вновь оказался в родной стихии и что у Дженни по крайней мере есть чувство юмора.

— Я вовсе не собирался командовать вами.

— Все в порядке. Даже приятно, что кто-то заботится о тебе. Это было так давно, что я и забыла…

Джек только фыркнул. Женщина, о которой нужно заботиться, была ему нужна как рыбе зонтик. Но он посмотрел на Дженни Остин, увидел ее нежную, пухлую нижнюю губку и вновь почувствовал прилив желания, которое впервые ощутил, когда она поднялась на борт.

— Надевайте куртку — и пошли! — сказал он чуть более грубовато, чем собирался. Какого черта? Все проще простого: этой женщине нужен мужчина, так почему бы не доставить ей удовольствие? Особенно если это не потребует от него ни времени, ни особых усилий. Пожалуй, дело того стоит.

А блондинке из «Морского бриза» придется немного подождать.