"Но Змей родится снова? [Убить Змея]" - читать интересную книгу автора (Вайнин Валерий)

Глава третья

Даше он явился в полдесятого утра, минутка в минутку. Дверь ему открыл Илья, как водится, уткнувшись в лист с дифференциальными уравнениями.

— Шолом, — буркнул он рассеянно. — Она уехала, будет через час. Просила, чтоб ты ее дождался.

— Как это уехала?! — от души возмутился Глеб. — Мы ж договорились!

Он раздраженно стянул с себя куртку.

Из комнаты раздался высокий мужской голос.

— Кто там?

— Телохранитель Дашкин! — отозвался Илья и, посмотрев на Глеба, развел руками: — На работе у нее какая-то накладка. Шеф просил приехать на полчаса раньше.

— Какого черта? Ей нельзя одной высовываться, — проворчал Глеб, входя вслед за Ильей в комнату.

За письменным столом, заваленным бумагами, сидел вчерашний женоподобный субъект.

— Доброе утро! — кокетливо проворковал он. — Меня зовут Альберт. А вас?

— Глеб.

— О! Люблю это имя!

— Алик, завязывай, — строго проговорил Илья. — Нам бежать скоро.

— Подожду на кухне, — сказал Глеб, выходя.

— Зачем же? — бросил ему вслед Альберт. — Вы нисколько нам не мешаете.

Кухонька была крохотной. На столике в уголке притулился маленький японский телевизор. Глеб включил его со скуки, предельно убавив звук. Прогулявшись по каналам, Глеб не нашел ничего интересного. Из комнаты меж тем доносились обрывки диалога: «Говорю тебе, кретиниус, надо проинтегрировать». — «Тупица, зачем?! Там же абсолютный вакуум!» — «Илюшенция, не по дэ ихс! Я предлагаю — по дэ зэт…» — «Ах, вон ты куда?.. Шлэмазл,[3] что это нам даёт?» — «Смотри сюда, ослиная рожа. Используем пространство Миньковского, затем делаем перенос по оси времени…»

Глеб прикрыл кухонную дверь. Но вскоре она распахнулась, и на пороге ее возник всклокоченный Илья.

— Старик, значит, так… Мы побежали. Дашке скажи, чтоб ничего на столе не трогала. После двух я, может, заскочу еще поработать.

— Ступай с Богом, — улыбнулся Глеб, — и ни о чем не беспокойся.

Илья потоптался на месте.

— Вообще-то поговорить бы надо… Ну ладно, потом.

Он вышел. И перед тем как захлопнулась входная дверь, голос Альберта игриво произнес:

— До свидания, Глеб! Приятно было познакомиться!

Глеб вздохнул и вышел из кухни. Бумаги валялись на столе и на компьютере без всякого видимого порядка. Глеб взял наугад испещренный математическими символами лист, просмотрел его и равнодушно положил на место. Потом взял другой, затем — еще один… и вдруг присвистнул. «Ну, ребята, вы даете! — пробормотал он, хватая чистый лист и авторучку. — Не знаю, кто из вас кретиниус, а кто ослиная рожа, но проморгать такое решение…»

Присев за стол, Глеб начал лихорадочно строчить убористым почерком. Изредка он останавливался, мгновение-другое размышлял и вновь принимался писать. По мере того как лист покрывался уравнениями, по лицу Глеба расползалась блаженная улыбка. Заметив вдруг вошедшую Дашу, он проворно скомкал свой лист и швырнул в корзину для бумаг.

— Привет! — улыбнулась Даша. Она вошла в распахнутой дубленке, румяная от мороза. — Где Илья с Альбертом?

— Ушли, просили ничего тут не трогать, — отрапортовал Глеб. Взглянув на часы, он охнул и вскочил со стула. — Почему уехала одна? Мы же договорились! — упрекнул он из прихожей.

Даша вытащила из корзины брошенный им лист и тщательно расправила.

— Шеф позвонил, — объяснила она. — Просил приехать немедленно.

— Перебьется! Больше никогда так не делай! — крикнул Глеб, выходя. — Позвоню около трех!

Дверь за ним захлопнулась.

Сверкающими глазами разглядывала Даша исписанный Глебом листок.

— Черта с два! — притопнула она ногой. — Надоели мне твои тайны!

Положив листок на стол, она выбежала из квартиры, стремительно пронеслась вниз по лестнице и, выскочив из подъезда, впрыгнула в свою зеленую «хонду».

Когда «хонда» выруливала из подворотни, «жигуленок» Глеба только-только отъезжал от Дома игрушек. «Извините, сэр Майкл, — усмехнулась Даша, — но я позволю себе сесть вам на хвост».

Глеб вошел в кабинет французского вместе со звонком. Шум в классе мгновенно стих, и Лёня Рюмин, тряхнув светлым чубчиком, затянул «Марсельезу»: «Аллон занфан дэ ла патри-э…» Класс засмеялся.

Улыбнулся и Глеб.

— Фальшиво и произношение скверное, — сказал он по-французски. — Кто-нибудь ему поможет?

Дверь в кабинет скрипнула и чуть-чуть приоткрылась. Никто не обратил на это внимания.

На помощь Лёне, конечно же, пришла Гуля Шарипова. Она пропела первую строку «Марсельезы» довольно чистенько и с неплохим прононсом.

— Хорошая девочка, — похвалил Глеб. — Пятерка в журнал.

Класс возбужденно загудел. Послышались возгласы: «Можно мне попробовать?» — «Хотите, я под гитару сбацаю?» — «Давайте хором затянем!»

Дверь кабинета приоткрылась еще чуть-чуть.

— Хватит песен, — по-французски произнес Глеб. И по-русски добавил: — Сегодня у нас в гостях представитель министерства образования, которому может не понравиться наш вокал. — С этими словами он распахнул дверь и взял за руку притаившуюся в коридоре Дашу. — Если думаешь, что я тебя не засек, — шепнул он ей, — можешь меня уволить. — Затем втянул ее в кабинет и представил: — Дарья Николаевна Лосева — инспектор-лингвист. Прошу вести себя прилично.

Класс встал и замер от восхищения. Пунцовая от конфуза Даша была просто фантастически прекрасна. Замешательство ее, однако, длилось не более нескольких мгновений. Королевским жестом усадив класс, она сняла дубленку и перекинула через руку.

— Я устроюсь вон там, — указала она на пустующий в углу стол и зацокала меж рядов шпильками сапожек.

— Вот и хорошо, — улыбнулся Глеб. — А мы продолжим урок. И постараемся, как говорится, не ударить лицом в грязь.

Даша украдкой показала ему язык. Оглянувшись на нее, Лёня Рюмин задорно мотнул чубчиком.

— А давайте все как один выйдем к доске, — предложил он.

— И устроим шоу для одного зрителя, — поддержала его Гуля.

Глеб кивнул.

— Почему бы нет? Только говорите по-французски.

Но Лёня выразил сомнение:

— А вдруг инспектор по-французски не понимает?

— Тогда мы должны говорить по-русски, — подхватила Гуля.

— Не то получится, что мы вроде секретничаем, — развил свою мысль Лёня.

— Но какие могут быть секреты от представителя министерства! — торжественно провозгласила Гуля.

Даша рассмеялась. Глеб вздохнул:

— Прошу познакомиться, 9-й «Б».

— Нас продали! — застонал Лёня. — Теперь начнутся репрессии!

— Не начнутся, — возразила Гуля. — Существуют права человека.

Лёня посмотрел на нее в упор и отчеканил:

— Ты имеешь право хранить молчание. Всё сказанное тобой может быть использовано против тебя.

Класс грохнул от хохота. Даша заливалась в углу колокольчиком. Но Глебу удалось сдержаться, и с превеликим трудом он довел урок до конца. Звонок прозвучал для него как набат свободы.

Выпроваживая из кабинета ребят, которые норовили задержаться и поглазеть на «инспектора-лингвиста», Глеб столкнулся в дверях с географичкой.

— Не забыл, что тебе сегодня к директору? — заботливо напомнила она.

Пропуская в коридор остатки 9-го «Б», Глеб ответил:

— Приду обязательно.

— Может, все-таки переоденешься? — предложила Галина.

— Угу, — буркнул Глеб, — шнурки поглажу.

Цыкнув на галдящих за спиной школьников, географичка со вздохом осведомилась:

— Что ты ел на завтрак?

Глеб услыхал, как с ним рядом фыркнула Даша.

— Извините, — сухо проговорила она, — у меня мало времени.

— Инспектор из министерства образования, — столь же сухо представил ее Глеб.

Географичка, что называется, распахнула глаза. Она попыталась было войти, но Глеб загородил дверь рукой, как шлагбаумом.

— Вы инспектор? Очень приятно, — пробормотала Галина. — А я географию преподаю… Посидите на уроке?

Даша улыбнулась ей из-за спины Глеба.

— Нет, спасибо: география — не мой профиль. Пардон, — она постучала пальцем Глебу по плечу, — я все время забываю вашу фамилию.

— Может, снять для вас копию моего паспорта? — буркнул Глеб.

Географичка удивленно приподняла брови.

— Его фамилия Грин, — сообщила она услужливо. — Глеб Михайлович, что с вами сегодня?

Даша заговорщицки ей подмигнула.

— Проверьте, что он съел на завтрак. Кстати, — обратилась она к Глебу, — я знакома с одним английским лордом, у которого ваша фамилия. Он, случаем, вам не родственник?

— Даже не однофамилец, — огрызнулся Глеб и слегка оттеснил географичку плечом. — Галь, извини… у инспектора имеются замечания по уроку. Нам поговорить надо. — С этими словами он закрыл перед ней дверь.

Даша не спеша надела дубленку.

— Учитель французского, значит? — усмехнулась она. — Зарплата, ясное дело, маленькая — вот и подрабатываешь телохранителем. Ситуация житейская.

— Рад, что ты понимаешь, — в тон ей отозвался Глеб. Дверь подергали. Глеб выглянул.

Географичка смотрела умоляюще.

— Заглянешь ко мне после уроков?

— Постараюсь. — Глеб закрыл дверь и крепко сжал ручку. Даша пошарила в карманах своей дубленки.

— Черт! Листок твой дома оставила!.. Что ты там накорябал?

Глеб пожал плечами.

— Кое-какие мыслишки.

— Так ты еще и математик?.. Ладно, листок-то зачем выбросил? Все равно ведь я его нашла.

Глеб вздохнул.

— Надо было мне его съесть. Чтоб никаких улик.

Даша улыбнулась.

— Иди в задницу, понял! Чем больше я тебя знаю, тем больше тайн. Это утомляет…

Дверь снова подергали. Потом еще. И поскольку Глеб не отпускал ручку, в дверь заколотили.

— Ну, Галина Даниловна, — буркнул Глеб, разжимая пальцы, — вы меня достали!

В кабинет вошли двое субъектов в ладно скроенных пальто и при галстуках.

— Грин Глеб Михайлович? — обратился к Глебу один из них и без всяких околичностей предъявил удостоверение. — Лейтенант Кислицын, ФСБ. Не могли бы вы проехать с нами?

Даша приблизилась и, сверкая глазами, полюбопытствовала.

— Собственно, зачем?

Лейтенант Кислицын, приятный мужчина без особых примет, окинул ее цепким взглядом. И то, что он увидел, безусловно, произвело на него впечатление.

— Простите, с кем имею честь? — едва ли не галантно осведомился он.

— Коллега по работе, — прищурилась на него Даша. — Вам показать документы?

— Не обязательно, — улыбнулся лейтенант. — У нас вопросы к Глебу Михайловичу. Коллеги по работе могут не беспокоиться. Разве что во внеслужебное время… Глеб Михайлович, пожалуйста, пройдемте к машине.

Звонок возвестил окончание перемены.

— Вот мои лентяи-то обрадуются, — усмехнулся Глеб. — Могу я предупредить завуча, что урок отменяется?

Господа из ФСБ переглянулись.

— Можете, — кивнул лейтенант Кислицын, — мы вас проводим. Всего хорошего, коллега по работе, — улыбнулся он Даше.

В сопровождении двух чекистов Глеб прошествовал по коридору мимо глазеющих на него школьников.

Стряхнув оцепенение, Даша выбежала из здания школы, вскочила в свою «хонду» и доехала до ближайшего таксофона. По счастью, в кармане у нее завалялось несколько жетонов. Она позвонила олигарху Лосеву на «сотовый».

— Слушаю, — раздраженно отозвался Виталий Петрович.

— Дядька, это я, — сказала Даша.

— Я занят, — буркнул олигарх. — Перезвони через час.

— Я тебе дам через час! — повысила голос Даша. — Глеба арестовали!

В трубке возникла пауза.

— Какого еще Глеба?

— Которого ты мне прислал! Его на Лубянку забрали!

На сей раз пауза была подлинней.

— Чего ты от меня хочешь? — сердито осведомился олигарх.

Голос Даши сделался медоточивым.

— Милый дядя, ты ведь знаешь, я была трудным ребенком: курить начала, матом ругалась… Тебе продемонстрировать?

— Обойдусь. Я не уверен, что в силах ему помочь. Могу подыскать тебе другого телохранителя.

Изумрудные глаза Даши потемнели от ярости, но голос оставался тихим.

— Даю тебе час, мой золотой. Если ты его не вытащишь, я могу плохо о тебе подумать. А если я подумаю о тебе плохо, ты горько пожалеешь, что ты мой родственник. Я понятно выражаюсь?

После очередной паузы Виталий Петрович вдруг хохотнул:

— Это шантаж?

— Нет! — рявкнула Даша. — Это ультиматум!

Олигарх рассмеялся:

— Нахалка, ты меня забавляешь! Ладно, сиди дома и не дергайся…

— Нет, брат моего папы! Я еду на Лубянку и жду тебя у главного входа! Поторопись, иначе будет не до забав! — Даша резко повесила трубку.

Кабинет на Лубянке, в который ввели Глеба, был невелик и скромен. Два конвоира в добротных пальто бесшумно исчезли, оставив задержанного наедине с господином в тщательно отутюженном сером костюме. Ростом этот господин явно удался, притом был тощ и прям как трость. Заложив руки за спину, он расхаживал по кабинету с непроницаемым лицом.

— Садитесь, — коротко обронил он.

Глеб сбросил куртку на спинку стула и сел, положив ногу на ногу. Хозяин кабинета, окинув его оценивающим взглядом, как бы с удивлением уточнил:

— Вы Глеб Михайлович Грин?

Глеб чуть наклонил голову:

— С вашего позволения.

Господин в сером костюме отвернулся вдруг к окну, выставив на обозрение отглаженную прямую спину. После продолжительного молчания он резко объявил:

— Ничего не понимаю.

— Я тоже, — поддакнул Глеб. Он готов был побиться об заклад, что хозяин кабинета изрядно пьян, хоть и держится молодцом.

На столе зазвонил внутренний телефон. Господин в сером снял трубку.

— Да, Владимир Григорьевич, — отозвался он бодро, — мы как раз беседуем… Разумеется, Владимир Григорьевич. Все, что предусмотрено в подобных случаях… — Он слегка отодвинул трубку от уха и, к изумлению Глеба, ему подмигнул. — Конечно, никакого миндальничанья… Так точно, господин генерал-лейтенант! — Положив трубку на рычаг, он уставился на Глеба красными отёчными глазами.

— Разве дела мои так плохи? — вежливо поинтересовался Глеб.

Присев наконец за стол, хозяин кабинета повторил:

— Ничего не понимаю.

Глебу это, мягко говоря, стало надоедать.

— Так, может, я пойду? — предложил он. — Когда поймете, созвонимся.

Господин в сером усмехнулся лишь уголками губ. Его гладко выбритые щеки были болезненно бледны.

— Глеб Михайлович, — доверительно проговорил он, — кто-то очень сильно под вас копает. У вас нет идеи, кто бы это мог быть?

Глеб постарался не выдать своего удивления.

— Нельзя ли узнать, о чем вообще идет речь? — сухо проговорил он. — И с кем я имею дело в вашем лице?

— Полковник Рюмин, — запоздало представился хозяин кабинета, — Борис Викторович. Я отец Лёни Рюмина из 9-го «Б». Много про вас наслышан.

— А-а… — улыбнулся Глеб. — Бывают в жизни встречи.

— И не говорите. Так вот, Глеб Михайлович, на вас поступило заявление от французской подданной Эллен Вилье, проживающей в данное время в Москве. Она утверждает, что вчера вечером в доме ее подруги Шлыковой Марьи Павловны вы пытались ее изнасиловать. Спасло ее якобы лишь вмешательство этой самой подруги, которая под угрозой зажигалки в форме пистолета заставила вас ретироваться.

Глеб кисло усмехнулся.

— Интересная история.

— Весьма, — кивнул полковник Рюмин. — Но это лишь семечки. Главное в том, что мадам Вилье утверждает, будто вы некий лорд Майкл Грин, прибывший в Россию по заданию британской разведки.

— Даже так? — улыбнулся Глеб.

Полковник тонко улыбнулся в ответ.

— Ни больше ни меньше.

Глеб развел руками:

— Не знаю даже, что сказать. Вы можете меня проверить и…

— Уже проверили. Это было нетрудно. А учитывая то, что, по нашим оперативным данным, актриса Вилье… говоря деликатно, высокой нравственностью не блещет да к тому же еще ширяется, дело о попытке изнасилования также не стоит выеденного яйца. Мадам, вероятно, приняла желаемое за действительное. И по моему разумению, писульку ее следовало просто выбросить в клозет. Но, как ни странно, ей дали ход, и на меня сильно давят…

— Почему вы мне об этом говорите? — перебил Глеб, выразительно оглядев потолок и стены.

— «Жучков» нет, проверено, — отмахнулся полковник, вставая. — А говорю столь напрямик, потому что… — Ребром ладони он провел себе по горлу. — Знаете, какая у меня в отделе кличка? За глаза коллеги зовут меня Оксфорд.

— Надеюсь, с уважением? — улыбнулся Глеб.

Прохаживаясь по кабинету, полковник покачал головой:

— Скорей с презрением. Так что, Глеб Михайлович, хотел бы я вам помочь, однако, увы… Кто же все-таки под вас копает?

— Не представляю, — пожал плечами Глеб. — А скажите, Борис Викторович, если вдруг я это выясню и… допустим, возникнет криминальная ситуация, связанная с вашим ведомством, — смогу я к вам тогда обратиться?

Полковник приостановил свое хождение и замер, прямой как трость.

— Обратиться в расчете на что? — уточнил он.

— Лишь на то, чтобы вы будете действовать по закону.

Борис Викторович не спешил с ответом.

— Силы мои невелики, — проговорил он наконец, — но если вопрос будет поставлен именно так…

В этот момент дверь в кабинет распахнулась и в нее ввалился низкорослый кривоногий господин с отвислыми, как у бульдога, щеками. И вслед за ним, точно держа его на поводке, царственно явилась Даша.

— Ну?! Что тут за канитель?! — прорычал кривоногий, кося тревожным глазом на племянницу Лосева — Сорвал, понимаешь, человека с уроков! Его дети ждут, а ты резину тянешь!

Произошло, казалось, невозможное: спина полковника Рюмина стала еще прямее.

— Господин генерал, — отчеканил он, — по личному вашему распоряжению я прорабатываю заявление французской гражданки Элен Ви…

— Угомонись, Боря! — оборвал его генерал — Эта чокнутая уже забрала свою кляузу обратно! А ты все куда-то скачешь да шашкой размахиваешь! Давно бы мог разобраться что к чему!

На бледном лице полковника не дрогнул ни один мускул.

— Виноват, господин генерал. Переусердствовал.

Даша обратила к нему пылающее гневом лицо.

— Может, вам профессию сменить? — ехидно предложила она. — На такую, где усердие важнее мозгов.

Полковник умел держать удары.

— И что бы вы мне посоветовали? — осведомился он спокойно.

— Картонные коробки склеивать, — сверкнула глазами Даша. — Чем больше усердия, тем больше коробочек.

Глеб в досаде встал со стула и взял куртку.

— Я свободен? — спросил он, обращаясь исключительно к полковнику Рюмину.

Тот едва заметно кивнул.

Генерал махнул рукой, блеснув запонкой на белоснежном манжете сорочки.

— Да, можете идти, Борис Викторович подпишет вам пропуск. — И с елейной улыбочкой уставился на Дашу. — Напрасно Виталий Петрович волнуется, ей-богу. Рано или поздно мы бы сами расставили все по местам.

— Простите, не поняла, — Даша выхватила у полковника Рюмина подписанный пропуск, — что значит рано или поздно?

— Ну… э-э… я не совсем удачно выразился. Я имел в виду… Пойдемте, Дашенька, я вас провожу.

— Спасибо, Владимир Григорьевич. — Даша взяла Глеба под руку, и они вместе с генералом ФСБ вышли из кабинета.

Полковник Рюмин задумчиво смотрел на закрывшуюся за ними дверь. «Чем больше усердия, тем больше коробочек, — пробормотал он себе под нос. — Так только и работаем». Затем он выдвинул ящик стола, достал початую бутылку дрянного коньяка и жадно хлебнул из горлышка. Если б за этим занятием его застал кто-нибудь из коллег, полковник Рюмин едва ли заслужил бы обидную кличку Оксфорд.

Даша везла Глеба в своей «хонде». Стрелки часов на панели показывали четверть третьего. Легкий морозец сгустил ненадолго мокрую снежную кашу, и неласковое солнце выглянуло будто лишь затем, чтобы продемонстрировать, что оно в принципе еще существует, однако в данный момент у него, у солнца, имеются дела более важные, чем обогрев московских улиц.

— В школу? — покосилась на Глеба Даша.

— Угу, — кивнул Глеб, — там мой «жигуль». И директор на ковер вызывает.

— Хочешь, схожу с тобой?

— В качестве телохранителя?

Щеки Даши вспыхнули.

— Да Бога ради! Выкручивайся сам!

— Думаешь, справлюсь?

— Думаю, ты мог бы сказать «спасибо»!

Глеб бросил на нее сердитый взгляд.

— Я очень тебе благодарен. Только, пожалуйста, впредь не лезь меня выручать. Со мной ничего не случится.

— Еще бы! — скривила губы Даша. — Тебя ведь тренировал Ли Бо!

Глеб нахмурился.

— Дашка, твое вмешательство испортило мне всю игру.

Даша нервно рассмеялась.

— Ах, простите, сэр Майкл! Я не предполагала, что заявление этой нимфоманки в ФСБ входит в ваши тонкие расчеты!

Глеб глубоко вздохнул, чтобы успокоиться.

— К нимфоманке этой привела меня ты, разве не так?.. Теперь подумай вот о чем. Почему она настрочила донос именно в ФСБ? Почему на эту бредятину не только отреагировали, но и раскрутили ее с такой скоростью? Почему звонок твоего дяди так легко все уладил?

Сунув в рот сигарету, Даша смяла пустую пачку.

— Информации маловато, — произнесла она, руля и прикуривая одновременно. — Кто наши противники, определить пока нереально.

— Да, — кивнул Глеб, — но полковник Рюмин, как я понял, не из их числа. А ты на него хамски наехала.

— Переживет как-нибудь. — Даша медленно выпустила дым. — Терпеть не могу эту публику.

Глеб раздраженно отмахнулся от дыма.

— Умница, так держать. Останови, дойду отсюда пешком.

— На здоровье! — Даша притормозила у тротуара. — Пойди проветрись!

Глеб приоткрыл дверцу.

— Если хочешь, чтоб мы нашли того, кто угробил твою подругу…

— Не хлопочи, — холодно перебила Даша. — Я работаю одна.

От гнева Глеб аж задохнулся.

— Больше ты вообще не работаешь! Ты на пенсии! — заорал он. — И сию же минуту бросаешь курить!

— Это кто сказал?! — мигом взвилась Даша.

Глеб выхватил у нее изо рта сигарету и швырнул под ноги.

— Я сказал! — Захлопнув дверцу «хонды», он зашагал прочь. Даша посмотрела ему вслед, перевела взгляд на пустую пачку и произнесла в тихом бешенстве:

— Пошел знаешь куда!.. На кухне у меня целый блок!

И она помчалась домой, горя желанием накуриться до одури. Лелея в себе это бешенство, она ворвалась в свою квартиру и вытащила из тумбочки блок «Мальборо». Даже дубленку не сняла.

— Я тебе покомандую! — притопнула ногой Даша и, сжав сигарету губами, щелкнула зажигалкой.

Но прикурить не удалось: огонек погас. Даша вновь щелкнула зажигалкой, однако, лишь поднесла ее к сигарете, огонек опять погас. После нескольких попыток Даша вполне убедилась, что в исправной зажигалке пламя гаснет исключительно возле ее сигареты. Тогда она попробовала прикурить от спички — та же история: спички гасли возле сигареты. «Вот же гадство!» — вконец разозлилась Даша и зажгла газовую конфорку. Но и конфорка погасла, стоило лишь поднести к ней сигарету. Запахло газом. Однако Даша попробовала еще дважды — результат был тот же: стоило поднести сигарету, конфорка гасла. Это было уже слишком. Тут, кстати, Даша вдруг вспомнила, что возле подъезда видела мужика в каске и с автогеном в руке. Она ринулась из квартиры.

Сварщик оказался на месте. Даша подбежала к нему и попросила прикурить от горелки.

— Зажигалка сломалась, а спичек нет, — объяснила она доверительно.

Сварщик расплылся в улыбке.

— Прикуривайте на здоровье. Только поаккуратней. — Он услужливо направил пламя вбок, но стоило Даше приблизить сигарету, оно вмиг погасло. — Что за ерунда? — Сварщик изумленно уставился на горелку. — Газу еще вроде полбаллона.

Даша вздохнула.

— Сдаюсь. Бросаю курить.

— Вот так сразу? — глупо улыбался сварщик.

— Именно сразу, — ответила Даша. — Иначе не бросишь.

Уроки закончились, и в школе было непривычно пусто. Лишь завуч Зинаида Павловна, семеня по коридору, пришпиливала на ходу свою девичью косу к затылку.

— Глеб Михайлович, — ее лицо выразило сочувствие, — ну как там? Обошлось?

Глеб небрежено отмахнулся:

— Просто недоразумение.

— Ну слава Богу, — облегченно вздохнула Зинаида Павловна. — Иван Гаврилович вас ждет.

— К нему и направляюсь, — сухо ответил Глеб.

Лицо завуча порозовело.

— Глеб Михайлович, я полагаю, что одежда учителя должна быть более строгой, чем ваша. Возможно, взгляды мои устарели, но я никогда… — голос ее дрогнул, — поверьте, никогда и никому, кроме вас лично, этих взглядов не высказывала. — Задрав подбородок, она устремилась прочь.

Глядя на ее удаляющуюся нескладную фигуру, Глеб озадаченно почесал переносицу.

— Разрази меня гром.

Секретарь директора, бойкая семнадцатилетняя девчушка, при виде Глеба плутовато усмехнулась и кивнула на обитую коленкором дверь.

— Ждет-с. Злой, как…

Дверь приоткрылась, и в проеме показалась голова директора.

— Был бы я злой, Милка, я б давно распилил тебя на части. Прошу вас, Глеб Михайлович.

Глеб вошел и присел на предложенный стул.

— Извините за опоздание, Иван Гаврилович. Задержали на Лубянке.

Директор был низеньким, морщинистым и седым как лунь старичком. Хромая на левую ногу, он обошел вокруг стола и сел напротив Глеба.

— Долго мурыжили? — спросил он участливо.

— Обошлось без пыток, — ответил Глеб и выжидательно замолчал.

С тем же участливым видом директор выдержал паузу.

— Вы у нас работаете… с декабря, кажется? — уточнил он как бы невзначай.

Глеб кивнул.

— Чуть больше двух месяцев. А что?

— Жаль, Глеб Михайлович, что за эти два месяца мы с вами толком и не познакомились. Всю нынешнюю зиму я хвораю, хвораю — прямо черная полоса. Но мне весьма любопытно: что вы за человек?

Глеб пожал плечами:

— Тут я вам не ответчик.

— Уж я понимаю, — улыбнулся директор, — уж придется мне самому вас разгадывать. Но ведь вы мне в этом поможете, правда?

— В меру сил, — улыбнулся в ответ Глеб.

— Вот и чудненько. Прямо сейчас и начнем. Зачем вы устроили драку с подростками возле школы?

Глеб нахмурился.

— Иван Гаврилович, я ничего не устраивал. Я был вынужден вмешаться, так как…

— Да знаю, знаю, — мягко перебил директор. — Я только спрашиваю: зачем возле школы? Отвели бы их куда-нибудь и накостыляли по первое число. А рядом со школой… такой звон может пойти — хлопот не оберешься.

Глеб рассмеялся.

— Если дело лишь за этим… Действительно жаль, Иван Гаврилович, что мы с вами раньше не познакомились.

Директор просиял. Каждая морщинка на его лице улыбалась.

— А я о чем толкую! Такие парни, как мы с вами, всегда найдут общий язык. Если вас, к примеру, интересует фонд, с которым я сотрудничаю, вам вовсе не обязательно собирать всякие сплетни. Вы, молодой человек, можете смело обратиться за информацией ко мне.

В этот момент дверь отворилась и в кабинет вошел олигарх Лосев собственной персоной.

— Или к Виталию Петровичу, — продолжал улыбаться директор. — Ведь вас, насколько мне известно, представлять друг другу не надо.

Олигарх был в соболиной шубе. Его красновато-серые глаза буравили Глеба, как нефтяную скважину, а лысина Виталия Петровича блестела, как шлем хоккеиста.

— Ловко ты меня надул, Глеб Михайлович, — мрачно проговорил он. — Таким лохом прикинулся — хоть в музей выставляй.

Глеб развел руками:

— А как прикажете себя вести? Взяли бы вы к себе в охрану жалкого учителя французского?

Лосев-усмехнулся.

— Я б тебя скорей в психушку сдал.

— Вот видите, — вздохнул Глеб. — А мне между тем деньги нужны. Много денег для нормальной жизни, — проговорил он с фанатичным блеском в глазах и, развалясь на спинке стула, обратился к директору: — По этой самой причине я и заинтересовался вашим фондом. Там, где большие деньги крутятся, всегда есть возможность малость отщипнуть.

Олигарх и директор школы обменялись быстрыми взглядами.

— Но почему именно к Виталию Петровичу? — ласково спросил директор.

— Потому что, — отрубил Глеб, — из того, что мне известно, я сделал вывод: Виталий Лосев не болтает о высоких материях и о завоеваниях демократии, а просто живет и дает жить другим. Поправьте меня, если ошибаюсь.

— Хм! — приподнял бровь олигарх. — Откуда ты так здорово знаешь французский?

— Я окончил Сорбонну. Можете проверить в ФСБ.

И вновь олигарх переглянулся с директором школы. Морщинки на лице директора сложились в обиженную гримасу.

— Зачем вы так, Глеб Михайлович?

— Предвижу и другие ваши вопросы, — продолжал чеканить Глеб. — С Элен Вилье я действительно познакомился в Ницце, когда был в турпоездке. Нас представил друг другу барон Мак-Грегор, с которым я пьянствовал неделю. У нас там подобралась такая компания… сплошные снобы. И мне пришлось… В общем, я нахально разыграл роль английского лорда, путешествующего инкогнито. О том, что я обычный российский гражданин, можете опять же навести справки в ФСБ: они уже прокачали меня через компьютер. А что касается этой чокнутой Элен, то у меня аллергия на нее с первой встречи. Можете вообразить мои ощущения, когда ваша племянница, Виталий Петрович, привела меня в некую квартиру, где я услыхал истерический вопль: «Ах, лорд Грин! Ах, какая встреча!»

Лосев хохотнул:

— Зачем Дашка к ней поперлась?

Глеб пожал плечами:

— В подробности мы не вдавались. Какое-то интервью для какой-то статьи о кино… Виталий Петрович, мое дело маленькое: обеспечить личную охрану и доложить вам об опасных знакомствах Дарьи Николаевны. Хоть от Элен меня и тошнит, однако опасности в ней я не вижу.

Олигарх и директор школы переглянулись в третий раз. Теперь пауза несколько затянулась.

— Глеб Михайлович, — произнес наконец директор, — для чего вы нам все это выложили?

— Чтоб вы не подумали, будто со мной не стоит связываться. Если я из легкомыслия кое в чем и соврал, это не означает, что мне вообще нельзя доверять.

Красновато-серые глаза олигарха загорелись, как аварийные огни.

— А где доказательства, что тебе доверять можно?

Колючий взгляд директора спрятался под морщинистые веки.

— Ах, Виталий Петрович, — сокрушенно покачал он седой головой, — какой же вы подозрительный мужик! Разве у нас с вами стратегический объект? Ведь мы всего лишь сотрудники фонда, поддерживающего таланты. Дело это благородное, но чертовски хлопотное. С чего бы вам проявлять столь болезненную бдительность? Разве Глеб Михайлович, несмотря на его… я бы сказал, неуместное мальчишество, разве он может что-то у нас украсть?

Олигарх упер взгляд в пол, как провинившийся школьник.

— Речь не идет о краже, — попытался возразить он. — Речь идет о безответственном поведении.

Директор хрипло рассмеялся.

— Бросьте, Виталий Петрович! Уморите старика!.. Бизнесмен-то вроде вы, а не я. Мой коллега хочет заработать — почему бы нет? Мы ж тут все понимаем, что крупный талант — редкость и огромная ценность для человечества, а наш фонд вовсе не беден. Что такое для него пять тысяч долларов за открытие серьезного дарования?.. Вперед, мой мальчик, дерзайте, — обратился директор к Глебу. — За каждый выявленный вами талант, причем в любой области, мы заплатим вам пять тысяч долларов. После того, разумеется, как эксперты подтвердят высокий потенциал вашей находки. Виталий Петрович, какие у вас доводы против?

Олигарх продолжал смотреть в пол.

— Никаких, — коротко обронил он.

— Вот это я понимаю! Это разговор! — обрадовался Глеб. — Иван Гаврилович, а если я кого-то вам открою… меня это… не пошлют куда подальше, не заплатив?

— Обижаете, — ответил директор. — Я там все же вице-президент. Можете проверить в ФСБ, вам подтвердят.

Глеб рассмеялся. Осклабился и олигарх. Глеб встал со стула.

— В таком случае я приступаю к поискам.

— Вот и чудненько. — Директор приподнялся тоже. — Не знаю, правда, как у вас теперь будет с охраной племянницы Виталия Петровича…

— Пускай все идет по-прежнему, — поспешно ввернул Лосев. — Я удваиваю плату.

— Прекрасно! — еще больше обрадовался Глеб. — Но хочется верить, что это не предел! Иван Гаврилович, а могу я как-то познакомиться с деятельностью фонда? В каких-нибудь мероприятиях, скажем, поучаствовать?

Олигарх и директор переглянулись в четвертый раз за недолгую встречу.

— Виталий Петрович, у вас остались еще приглашения на завтрашнюю презентацию? — осведомился директор.

Олигарх достал из кармана пиджака золоченый билет и молча протянул Глебу. На билете готическим шрифтом было напечатано: «Дамы и господа! Международный фонд поддержки талантов приглашает Вас на презентацию некоммерческого издательства «Жемчуг», которая состоится 27 февраля сего года в Центральном доме литераторов в 19.00». Далее следовал адрес и нечто вроде печати: ЗАО «Грачев и K°».

— Спасибо, приду обязательно, — с энтузиазмом проговорил Глеб. — А кто такой Грачев?

Директор кивнул на олигарха.

— Деловой партнер Виталия Петровича. Так сказать, из новых, но с кругозором. Вошел в наш проект двадцатью процентами капитала и согласился возглавить издательство, которое не принесет ему ничего, кроме головной боли.

— Что ж это за издательство такое? — заинтересовался Глеб, двигаясь бочком к двери.

— Наше издательство, — рекламным голосом произнес Виталий Лосев, — будет печатать не какую-нибудь там порнуху, а серьезную современную литературу. Деньги, парень, еще не самое главное.

Глеб едва не прыснул. Подметив его реакцию, директор свойски ему подмигнул.

— Конечно, Виталий Петрович, — с иронией подтвердил директор, — деньги — не самое главное. Когда их много. В общем, приходите, Глеб Михайлович, не пожалеете. Хоть господин Лосев доходчиво нам разъяснил, что не в деньгах счастье, однако будет икра с шампанским и американский боевик на десерт. — С этими словами он взял Глеба под руку и, хромая, проводил до двери.

— Форма одежды, между прочим, смокинг, — усмехнулся вдогонку олигарх. — Вам одолжить?

— Спасибо, возьму напрокат, — сказал Глеб.

— Кстати, о форме одежды, — придержал его в дверях директор. — Глеб Михайлович, если вы собираетесь давать уроки в джинсах…

— Собираюсь, Иван Гаврилович. Ох собираюсь!

— Пожалуйста, не перебивайте старших. Фасон ваших штанов мне лично… извините за выражение, до фонаря. Но Зинаида Павловна прямо ест меня поедом. Сказать откровенно, — директор заглянул Глебу в глаза, — я немного ее побаиваюсь. Давайте договоримся так: время от времени я, под ее давлением, буду вам делать как бы нахлобучку, а вы будете как бы каяться и давать слёзные обещания. Согласны?

— А то! — улыбнулся до ушей Глеб. — Не сочтите меня льстецом, Иван Гаврилович, но работать с вами — одно удовольствие.

Простившись, он вышел.

Директор прикрыл за ним дверь, прохромал к своему креслу и сел. Олигарх тут же навис над ним своей соболиной шубой.

— Почему бы его просто не убрать? — предложил он, тяжело опираясь на стол.

Директор взглянул на него исподлобья. Глаза Ивана Гавриловича, словно увеличившись, сверкнули, как два кинжала.

— Заткнись, кретин, — будто выплюнул он в лицо олигарху. — Таких, как ты, на Востоке называют сыном ишака и гиены. Если сейчас напортачишь, за твою кабанью шкуру я не дам и деревянного рубля.

Олигарх втянул лысую голову в пушистый воротник. Однако рискнул возразить:

— Но ведь я могу его прихватить и выпытать, что у него на уме.

Директор поднялся с кресла, также опираясь на стол. То ли от гнева, то ли в силу иных причин, морщины его почти разгладились и лицо очень помолодело.

— И что тебе это даст, недоумок? Если он тот, кого мы ищем, на твои пытки ему насрать. Он лишь вернее возьмет след. А если он простой ловец удачи, его неплохо можно использовать. Единственная твоя дельная мысль, да и то случайная, это приставить его к племяннице и проследить, куда это нас приведет. Одобряю: пусть они, как две лягушки в молоке, взбивают для нас масло.

— Но если он — это он, какова опасность! — вскричал Лосев. — Мы не знаем даже, на что он способен!

Директор ухватил его за отворот шубы.

— Но ведь и он не знает, что мы знаем о его существовании! Ему неизвестно о нашем союзнике! Он понятия не имеет о размерах нашей власти! Только представь, какие сюрпризы его здесь ожидают!.. И прекрати истерику, ублюдок. Если даже он тот, кого мы ищем, все равно он не догадывается, с кем имеет дело в твоем и моем лице. Так что вытри сопли! — Старческие руки Ивана Гавриловича встряхнули олигарха и с такой легкостью швырнули на пол, будто весь олигарх состоял из одной только шубы.

Виталий Петрович встал на ноги почти успокоенным.

— И какова теперь у нас тактика? — спросил он.

— Дадим ему как бы зеленую улицу. Но будем придавливать. Глядишь, что-то и вылезет наружу.

Олигарх недоверчиво усмехнулся:

— И как вы определите переломный момент?

Директор расслабился в кресле.

— Мало ли… — проговорил он задумчиво. — Если, допустим, в голове твоей племянницы созреет простенький вопрос, из-за которого пришлось избавиться от шустрой журналистки, тогда… Хотел бы я знать, как в этом случает поведет себя наш учитель французского?

Выходя из школы, Глеб мысленно усмехнулся: да, Иван Гаврилович, насчет моих джинсов вы сильно прокололись. Ах, бедняга! Зинаида Павловна так с этим вас доняла, что вы от нее прямо шарахаетесь! А Зинаида Павловна между тем утверждает, что ничего вам не говорила, и я верю ей на все сто. Отсюда следует, что… во-первых, кто-то все же вам донес о наших с ней прениях об одежде, и вы, Иван Гаврилович, это во-вторых, решили использовать ситуацию, чтобы внести дополнительный штришок в свою роль рубахи-парня. Милейший, вы перестарались: как говорится, шпионы валятся на мелочах. К тому же, интеллигентный вы мой старичок, прожженная каналья Лосев тянется перед вами в струну. С чего бы это? Из уважения к сединам?.. Ха!

Когда Глеб подходил к своему «жигуленку», с каким-то унылым однообразием повторилась вчерашняя сцена: из бордового «вольво» вылезла знакомая троица в адидасовских штанах и так же, как вчера, обступила Глеба. Только на сей раз у двоих, вставших по бокам, были пистолеты. На людной улице, средь бела дня… С другой стороны, дело житейское: кого этим отморозкам бояться? Наставив на Глеба стволы, они жевали жвачку. Крепыш с золотыми зубами оружия не держал. В его обязанности, очевидно, входило думать за всех троих.

— Ну чё, Француз, поехали? — произнес этот мозговой центр. — Время — деньги, без понтов.

Глеб вздохнул:

— Сильвестр, уши не болят?

Златозубый сплюнул ему под ноги.

— Слышь, Француз… я б тебя, падла, прямо здесь завалил, но Папаня велел живым тебя доставить.

— Папаня — это шеф твой, что ли? — уточнил Глеб.

— Ну. Упрешься рогом — яйца тебе отстрелим, без понтов. Какое хочешь, на выбор.

Парни с пистолетами заржали. Они умели ценить юмор.

Глеб глянул на здание школы и вспомнил с облегчением, что окна директорского кабинета выходят на противоположную сторону.

— Как звать твоего Папаню? — полюбопытствовал он.

— Чак Норрис, — буркнул златозубый и под гогот вооруженных дружков кивнул в сторону «вольво». — Залазь, погнали.

— Ладно, — согласился Глеб. — Только сперва я позвонить должен.

Смех парней с пистолетами смолк.

— Может, прострелить ему коленку? — предложил один из них.

Глеб чуть отклонился вбок, захватил его руку и сломал. И ту же операцию мгновенно проделал с его напарником. Все это свершилось с такой невероятной быстротой, что златозубый как сторонний наблюдатель не заметил вообще никакого действия, а зафиксировал взглядом лишь результат. Вертясь волчками, парни поддерживали сломанные руки и вопили в голос. Златозубый отреагировал с опозданием, но не стандартно: он повалился брюхом на асфальт и прикрыл голову руками. И так лежал он, без звука и движения, пока Глеб, выбросив пистолеты в люк канализации, не вернулся и не сказал:

— Восстань, Сильвестр. Поехали к твоему Чаку Норрису.

Только тут златозубый встал, отряхнулся и пробормотал:

— Ну все, б… чтоб я еще с тобой связался…

Они вчетвером погрузились в «вольво»: Глеб сел за руль, златозубый — рядом, а двое с переломанными руками, стеная, расположились сзади.

— А ты не такой чайник, каким кажешься, — покосился на златозубого Глеб.

— Угу, — буркнул тот, — мамаша моя тоже так думает.

Развалясь на сиденье, он курил и показывал дорогу Глебу, который гнал машину с бешеной скоростью. Парочка за их спинами создавала шумовой фон, перемежая стоны с матерщиной. Притормозив у телефона-автомата, Глеб выскочил и позвонил Даше, но у нее было глухо занято. После нескольких попыток Глеб чертыхнулся, вновь сел за руль и погнал «вольво» вдоль Казанской железной дороги к Папане на дачу. Домчали они еще засветло. Дача оказалась трехэтажным особняком, расположенным на обширном огороженном участке соснового бора. Ограда, естественно, была высокой и сплошной, а металлические ворота, похоже, могли выдержать танковую атаку. По указанию златозубого Глеб дважды гуднул.

— Как звать Папаню? — повторил он свой вопрос.

— У него и спросишь, — огрызнулся златозубый.

Ворота между тем раздвинулись, и Глеб с тремя бандитами въехал, так сказать, в частное владение. Охраны было… как на секретном военном объекте. Ворота немедленно сомкнулись, и «вольво» обступили крутые парни в количестве явно избыточном.

— Меня здесь ждут? — осведомился Глеб.

— Ну, — хмуро кивнул златозубый. — Покури пока, я щас.

Он выбрался из машины, перемолвился с охранниками и по гаревой дорожке затрусил к особняку. Парочка на заднем сиденье заметно оживилась и, костеря Глеба в бога-душу, кое-как вылезла на свежий воздух. Для охранников «пострадавшие», само собой, были своими. Под сочувственные возгласы братвы они принялись кивать в сторону Глеба, очевидно, рассказывая, какая он бяка.

После недолгого ожидания Глеб вновь гуднул. К нему сейчас же подошел верзила в камуфляже и жестом приказал опустить стекло. Когда Глеб выполнил приказание, он просунул внутрь конопатую физиономию и сквозь зубы процедил:

— Еще раз бибикнешь, глаз на жопу натяну, понял!

Вместо ответа Глеб сжал пальцами его нос и гуднул еще трижды. Затем включил зажигание и медленно поехал к особняку, тащя верзилу за ноздри. Взбешенные охранники бежали следом с автоматами наперевес. Глеб моментально приобрел среди них такую популярность, что они были готовы растерзать его в клочки.

Но тут наконец появился златозубый в сопровождении парней еще более крутых, приближенных, видимо, к особе владельца дачи. Глеб выпустил нос верзилы и, поднимая стекло, посоветовал:

— Наплюй на все и ложись спать.

Златозубый приоткрыл дверцу.

— Пойдем, Папаня икру мечет.

Пока Глеб выходил из «вольво», между парнями из охраны, алчущими линчевать его на месте, и парнями крутыми еще более произошел короткий базар, который завершился восстановлением дисциплины. И под усиленным конвоем, флагманом которого был златозубый, Глеба сопроводили в особняк, где роскошь и безвкусица соперничали на равных.

— Обувь снимать? — спросил Глеб.

Но шутка его успеха не имела. Парни более крутые буквально из рук в руки передали его четверке парней, крутых во всех отношениях. Один из этой четверки профессионально обыскал Глеба и кивком пригласил следовать за ним. Трое остальных, что называется, прикрывали тылы, а златозубый семенил сбоку.

Они вошли в огромную комнату с паркетным полом и зеркалами по периметру стен. Комната эта походила скорей на танцкласс, чем на жилое помещение. В углу стоял низенький столик, уставленный снедью и напитками. В кресле возле столика сидел, нога на ногу, невзрачный мужчинка с реденькими волосами, в кроссовках и в костюме «адидас». На небритом лице мужчинки, под бесцветными бровками, поблескивали живые плутоватые глаза, которые прямо-таки ощупывали Глеба.

— Так ты и есть Француз? — явно разочарованно произнес Папаня.

— Ну, — подтвердил за Глеба златозубый.

Глеб шагнул к хозяину дачи. И вместе с ним синхронно шагнула четверка парней, крутых во всех отношениях.

— А ты, значит, Митька Грач? — уверенно предположил Глеб.

Тут между Папаней, златозубым и четырьмя парнями начались странные переглядки.

— При чем здесь Грач, не ко сну будет помянут? — удивился мужчинка в кресле, подергивая ногой. — Я с ним на одном гектаре срать не сяду.

— Тогда кто ж ты такой? — удивился в свою очередь Глеб.

— Я Дока, — представился мужчинка с таким видом, словно устал раздавать автографы.

— Верю, что ты дока, — буркнул Глеб. — Но звать-то тебя как?

Босс хохотнул. Челядь почтительно подхихикнула.

— Дока — моя фамилия, а звать Игнатом. Неужто не слыхал?

Глеб чертыхнулся с досады.

— И на фиг я сюда перся?! Знал бы, что ты не Грач… — Он подошел к столику, взял с блюда индюшачью ногу и с аппетитом вонзил в нее зубы.

Охранники двинулись было к нему, но Дока остановил их жестом.

— А что за дела у тебя с Грачом? — полюбопытствовал ой небрежно. — Или секрет?

— Никаких секретов, — мотнул головой Глеб, прожевывая индейку. — Вчера его «быки» подловили меня возле дома. Троих я отправил в больницу, а четвертого послал передать Грачу привет.

Парни, крутые во всех отношениях, недоверчиво переглянулись.

— Не заливаешь? — усмехнулся один из четверки.

— Без понтов, — убежденно возразил ему златозубый.

Их босс вскочил вдруг с кресла и хлопнул себя по тощим ляжкам.

— Ну, Француз!.. Вот уважил! Если разведка подтвердит, я тебе… проси, что хочешь!

— Вот поэтому сегодня, — объяснил Глеб, расправляясь с индейкой, — когда твои отморозки наставили на меня стволы, я решил, что Грач получил мой привет, и согласился с ним перебазарить. Чисто из любопытства. И вдруг слышу: я не Грач, я Дока, фамилия у меня такая. Вот ведь недоразумение… Короче, вези меня обратно, Игнат.

Один из парней, преданно заглядывая в глаза боссу, задорно предложил:

— Может, его отмудохать?

— Подгузник смени, — посоветовал ему златозубый.

Глеб вытер салфеткой пальцы.

— Спасибо за угощение, мне пора.

— Хочешь перебазарить с Грачом? — осклабился в кресле Дока. — Могу тебе устроить.

— Не трудись, — ответил Глеб, — завтра я с ним увижусь. Тебе-то я зачем понадобился?

— Тоже из любопытства. — Папаня дотянулся вилкой до соленого грибочка, положил в рот и пожевал. — Сперва ты вон, — он ткнул вилкой в сторону златозубого, — брата Васиного в школе обидел…

— Медведев твой брат? — обернулся на златозубого Глеб.

— Ну, — хмуро подтвердил тот.

— Потом молодняк отлупил, — прищурясь, продолжил Дока, — а потом и Ваську самого с его придурками. Вот Васька-то и прибежал ко мне жаловаться. Мне, конечно, стало интересно: что там за Француз такой?

— И ты вручил этим ябедам стволы? В качестве, так сказать, пригласительного билета?

— Надо больно. У них этого добра и без меня… Спать с оружием ложатся. Видать, прихватили с собой для храбрости…

— Ну хватит, — перебил Глеб. — Некогда мне твою бредятину слушать.

Плутоватые глаза Доки оледенели, губы сжались в линию. Уловив реакцию хозяина, охрана двинулась на Глеба.

— Язык можно и выдернуть! — пообещал один из парней.

— Игнат, если они сделают еще один шаг, — пообещал в ответ Глеб, — я отправлю их загорать, а тебя положу сверху.

— Без понтов, — поддакнул златозубый Вася, прежде именуемый Сильвестром, благоразумно пятясь к стене.

Однако ни босс, ни охранники его благоразумия, увы, не оценили. И то, что произошло дальше, трудно было даже вообразить. Парни, крутые во всех отношениях, приняв наработанные боевые стойки, атаковали Глеба с четырех сторон. Глеб прыгнул с места и, сделав невероятное сальто, как в цирке, встал на плечи одному из нападавших. И щиколотками ног легонько ударил его по ушам. Трое остальных в полном смятении метнулись скопом на выручку. Глеб мягко перепрыгнул на плечи к ближайшему и, ударив его щиколотками по ушам, проделал тот же трюк с третьим и с четвертым. Затем вновь сделал сальто и встал на ноги прямо перед креслом босса. Все это шоу длилось не более двадцати секунд.

Сжимая ладонями уши, охранники верещали — кто на коленях, кто на четвереньках. Вжавшийся в стену Вася хрипло выдохнул:

— Во б…!

Игнат Дока был, мало сказать, ошеломлен — он был потрясен до глубины своей забубённой души. И на губах его застыла такая улыбочка… будто он увидел шагающую к нему статую Командора.

Глеб расстегнул «молнию» на куртке.

— Натоплено тут… Хоть бы форточки открыли.

Дока схватил бутылку «спрайта» и судорожно глотнул из горлышка.

— Все это херня, — пробормотал он. — За тобой лишь первый раунд.

— Хочешь начать второй? — Глеб налил себе яблочного сока и выпил. — В таком случае зови подмогу, Игнат. Человек двадцать, тридцать… Сколько твоих придурков здесь поместится? Потом еще спецназ можешь вызвать.

Дока недоверчиво осклабился.

— Со всеми сладишь?

— А ты попробуй, Игнат. Проведи эксперимент.

— А как насчет пули, Француз? Она ведь, говорят, дура.

Глеб приблизил к нему лицо.

— Я бы не советовал. Можешь, конечно, проверить. Но результатов этой проверки ты уже не узнаешь.

Взгляд Доки вновь сделался плутоватым: он быстро приходил в себя.

— Ладно, поверю на слово.

— Вот это правильно. Можно от тебя позвонить?

Игнат протянул ему «сотовый» телефон.

— Не в ментовку, случаем?

— Ну и шутки у тебя… — Глеб набрал номер Даши. Никто не подходил, и после десятого гудка Глеб в досаде вернул телефон владельцу. — Надо ехать. Чего все-таки ты от меня хотел, Игнат?

— Чтоб ты в поединках поучаствовал, — признался наконец Дока. — В боях без правил.

— Чего-о? — вылупился на него Глеб. — Американских фильмов насмотрелся?

Плутоватая физиономия Доки стала прямо-таки обаятельной. Он вновь контролировал обстановку.

— Не я один, — развел он руками. — Многие московские тузы балуются: телохранитель против телохранителя. Тут и азарт, и личные амбиции… Ставки, сам понимаешь, какие.

Глеб растерянно почесал переносицу.

— С ума сойти. Ну и как там у вас: проигравшему смерть?

— Да ну, — отмахнулся Дока. — Травмы, конечно, бывают всякие, но без мокрухи. Нормальный мордобой. Грач, кстати, тоже бойцов выставляет, фраер ссученный.

Глеб усмехнулся:

— Хитрый ты мужик, Игнат. Хочешь выставить меня, и, чтоб я не отказался, приплетаешь к делу Грача.

— Думаешь, горбатого леплю? — как бы обиделся Дока.

— Да нет, просто все для тебя кстати пришлось: одним выстрелом двух зайцев. Грач ведь и тебе точно кость в горле. Так, Игнат?

— Скорей заноза в жопе. Ну как, по рукам? Я хорошо заплачу.

Пожав плечами, Глеб пошел к двери.

— Видно будет. Смотря как повернется. Если узнаешь о Граче что-нибудь интересное, разыщи меня через него. — Глеб кивнул на златозубого. — Пойдем, Сильвестр, отвезешь меня обратно.

Златозубый отлепился от стены и, даже не взглянув на босса, затрусил вслед за Глебом. Оклемавшиеся охранники проводили их мрачными взглядами.

— Ну чё, Папань… догнать его? — осмелился предложить тот, кто затеял заварушку.

Дока посмотрел на него, склонив голову набок.

— Зачем? Хочешь сапоги ему почистить? — Он подцепил вилкой скользкий грибок и отправил в рот.

Пасмурные лица побитых охранников прояснились: настроение у Папани было превосходным — значит пронесло.

Телефон трезвонил, как пожарная сигнализация. Едва переступив порог своей квартиры, Глеб ринулся к трубке.

— Попался, шлэмазл! — произнес голос Ильи. — Что ты там накорябал?

— Я тоже рад тебя слышать. — Глеб проворно стряхнул с себя куртку. — Ты от Даши звонишь?

— Уже из дома. И заметь, я не спрашиваю, какой матрос или боцман учил тебя математике. Я только хочу знать: что ты здесь нагородил?

Глеб улыбнулся.

— Ты такой умный, скажи мне это сам.

Илья чуть помолчал.

— Вроде бы, — пробормотал он неуверенно, — ты построил математическую модель пространства-времени, при которой любые две точки могут быть сколь угодно близки в соответствующей системе координат. Так, по-твоему?

— А по-твоему? — Глеб стаскивал с себя сапоги и джинсы. — Старик, проконсультируйся с Альбертом. От ваших с ним идей до моего построения всего полшажка.

Илья хмыкнул.

— Ничего себе шажочек! На ходулях, что ли?.. Ладно, допустим. Ты считаешь, в этом может быть какой-то физический смысл?

— А что ты, например, можешь сейчас шагнуть — и попасть ко мне в гости, шагнуть — и попасть на Луну или еще куда. Зонтик только захвати.

Тут голос Ильи стал язвительным до чрезвычайности.

— Господин Пуанкаре, уточните, пожалуйста, как все это будет работать?

По лицу Глеба растекалась блаженная улыбка.

— Скоро я покажу вам это на практике, господин Фома.

— По ночам являться станешь! В белой простыне?

На этот прикол Глеб не отреагировал.

— Если ты заметил, — проговорил он, — там есть решение и для энергии. Ее можно извлекать практически из любой точки…

— Совковой лопатой, — продолжил за него Илья. — Старик, у меня, кстати, отопление плохо греет. Не мог бы ты его энергетически подпитать?

Глеб прыснул.

— Ох, Илья, ты у меня сейчас выпросишь. Я такую баню тебе устрою…

— Ну ладно, ладно. — Голос Ильи стал вдруг серьезным. — Если без зубоскальства, то красиво. Обалденно красиво, старик. И черт с ним, с физическим смыслом. — С этими словами Илья дал отбой.

— Ха! — сказал Глеб и с улыбкой до ушей отправился в душ.

А когда он вышел, голый и блаженный, телефон надрывался снова. Звонила Даша.

— Где ты была?! — У Глеба точно гора с плеч свалилась. — Целый день тебе названиваю.

Голос Даши звучал подчеркнуто сухо.

— У меня к тебе два вопроса: один — практический, другой — интимный. С какого начинать?

Глеб весь напрягся.

— Давай с интимного.

Выдержав паузу, она спросила:

— Что ты ел сегодня на ужин?

Медленно опустившись на диван Глеб рассмеялся.

— Ладно, переходи ко второму вопросу.

— Нет, — столь же сухо возразила Даша, — сперва ответь. Я вдруг поняла, что мне просто необходимо знать, что ты ел сегодня на ужин.

— Еще не ел, — пробормотал Глеб. — Сейчас яичницу сварганю.

— Хм… оригинально. Пожалуй, сварганю себе то же самое. Теперь вопрос второй.

— Практический?

— Да, связанный со здоровьем. Допустим, загорелся дом. Можешь себе такое представить?

— Вполне. Что дальше?

— Допустим, я, Даша Лосева, захочу прикурить от этого пламени. Блажь у меня такая… Ответь, засранец, пожар в этом случае потухнет?

По щеке Глеба покатилась слеза.

— Потухнет, — ответил он, — можешь не сомневаться.

— Так я и подумала. Поэтому не стала ничего поджигать. Перестань реветь, плакса.

Лицо Глеба вспыхнуло.

— Я кладу трубку.

Она закричала:

— Не смей, дурак!

— Ладно, клади первая.

— Дурак! Дурак!

— Открыла Америку.

— Терпеть тебя не могу!

— Врешь.

— Почему ты так уверен?!

— Потому что знаю тебя уже три дня.

После короткого молчания она всхлипнула.

— Черт, это невыносимо! Я просто вышвырну этот телефон!

— Все равно я тебя услышу.

— Прекрати! Как называется этот идиотский диалог?!

— Не знаю.

— Всё ты знаешь, колдун!

— Я ничего не знаю! — заорал Глеб. — Я все делаю наперекосяк! Учитель давно бы мне башку свинтил!

Даша глубоко вздохнула.

— Слушай, давай успокоимся, — всхлипнула она. — Если я сейчас реветь начну… сутки прореву без остановки. А ты меня еще и курения лишил… Кто твой учитель? На сей раз, надеюсь, не Ли Бо?

— Нет, его звали Стив Пирс. Он и Ли Бо дружили.

— То есть… в семьсот каком-то году?

— Угу.

— Что «угу»?! Нестанешь ли ты утверждать… Слушай, морда! Всему, что ты мне скажешь, я поверю! Поэтому думай, что говоришь!

Слезы текли из глаз Глеба.

— Извини, родная, меня занесло… хватит… Просто я двести лет думал, что тебя не бывает. Если честно, и сейчас думаю…

— Не смей класть трубку! — закричала Даша.

— Не выходи завтра из дома. Вечером я позвоню.

Дав отбой, Глеб свернулся на диване калачиком. Телефон звонил и звонил, но Глеб не отзывался. Он так и пролежал всю ночь голый, без постели. Только под утро забылся коротким сном.