"Но Змей родится снова? [Убить Змея]" - читать интересную книгу автора (Вайнин Валерий)

Глава седьмая

На следующий день, в воскресенье, в полвторого дня Глеб вылез из собственного шкафа. Погода за окном была скверной: вместо снега накрапывал дождь. Глеб с сожалением оглянулся на шкаф. Сквозь проем вместо отсутствующей задней стенки виднелся цветущий луг. Из шкафа так и веяло летней жарой, смягченной свежестью реки. Глеб неохотно закрыл дверцу, подошел к телефону и набрал номер Даши. В который уже раз трубку никто не поднял. Чертыхнувшись, Глеб сделал стойку на руках. Он был в одних лишь плавках, и его точеное мускулистое тело застыло в скульптурной позе. Когда зазвонил телефон, Глеб в прыжке встал на ноги и нетерпеливо схватил трубку. Но звонила не Даша.

— Хэлло, Майкл! — приветствовал его барон Мак-Грегор. — Могу я встретиться с вами приватно?

Изображать удивление Глеб не стал. Выяснять, от кого шотландец узнал его телефон, он тоже не потрудился.

— Где вы, Ричард? — осведомился он. Разумеется, разговор шел по-английски.

— Возле вашего дома, — ответил барон. — Сижу на детских качелях.

— Поднимайтесь. Номер квартиры знаете?

Мак-Грегор замялся.

— Вы один, Майкл? — уточнил он после паузы.

— Увы, — сухо произнес Глеб, — со мной ни полиции, ни шлюх. Кого вы опасаетесь, барон?

Мак-Грегор хохотнул:

— Вы все такой же, лорд Грин. Я поднимаюсь.

Глеб натянул на себя джинсы, носки и рубашку. И, пока барон не позвонил в дверь, успел заглотить полпакета кефира.

Мак-Грегор выглядел еще более накрахмаленным, чем обычно сняв с себя дорогое модное пальто, он оказался в не менее дорогом, сшитом на заказ костюме, в котором его сухопарая фигурка смотрелась несколько выше и стройней. Барон окинул изумленным взглядом, мягко сказать, скромную обитель лорда Грина и, не найдя ничего, достойного внимания, воззрился на шкаф. Глеб, как бы невзначай, прислонился спиной к дверце.

— Валяйте, Ричард, выкладывайте, — усмехнулся он. — На вас давят, и вы хотите заключить со мной сделку. Не так ли?

В рыбьих глазах шотландца мелькнуло удивление, смешанное с испугом.

— Лорд Грин, мне трудно выразить восхищение вашей необыкновенной проницательностью…

— К черту титулы, Ричард. Мы накоротке, притом я спешу. Кого конкретно вы представляете?

— Этого, Майкл, я пока открыть не могу. Но как только вы решитесь на определенные шаги…

— Уже три года, Ричард. Целых три года вы, как говорят русские, пытаетесь всучить мне кота в мешке. По-вашему, я похож на осла?

Мак-Грегор беспомощно развел руками.

— Вы знаете, Майкл: я вам друг. Но правила игры, увы, диктую здесь не я.

— Старый баран, — буркнул по-русски Глеб.

— Как, простите? — не расслышал Мак-Грегор.

— Так, просто междометие, — вернулся к английскому Глеб. — Итак, старина, подведем-ка итог наших трехлетних переговоров. В начале нашего знакомства вам, бог весть почему, пришла идея вовлечь меня…

— Исключительно из личной к вам симпатии, Майкл, и от восхищения вашими незаурядными задатками.

— Благодарю. Короче, вам пришла идея вовлечь меня в некое тайно братство, которое готовится взять власть над всем миром. Так?.. Ну что ж, мне весьма лестно, однако пустая болтовня меня не впечатляет. Дайте мне, говорю я, войти в вашу компанию и самому разобраться что к чему, а уж потом…

— Этого нельзя, старина. Сперва надо пройти посвящение.

— То есть отрезать себе путь назад?

— Да, Майкл. Я всегда был с тобой честен.

— И когда я спрашиваю, пустят ли меня наверх…

— Я отвечаю: придется начать снизу. Только начать, друг мой.

— Ричард, я не идиот. Я дорожу своей репутацией и положением в обществе. Поэтому я должен знать, кто еще, кроме тебя, входит в эту вашу таинственную организацию. А ты в ответ долбишь мне, как дятел, что для непосвященного это великий секрет. Таким образом, чушка ты чугунная, мы все ходим и ходим по кругу!.. Чего ж вы от меня теперь хотите, барон?

Мак-Грегор взволнованно прошелся по комнате.

— Но ведь я назвал тебе одного человека, Майкл. Назвал, рискуя своим благополучием и… может быть, жизнью.

Глеб похлопал шотландца по накладному плечу.

— Браво, Ричард. Вот мы и определили истинную цель твоего визита.

Барон невесело усмехнулся:

— И какова же эта цель?

— Выяснить, много ли я разнюхал. Ведь каков авантюрист! Взял да нанялся к вашему человеку телохранителем!

— К его племяннице, Майкл.

— Не важно, это уже была его идея. Все равно я стал всюду совать нос, чем вызвал смятение в ваших рядах.

— Значит, никакого задания от премьер-министра вы не получали, сэр, — грустно заключил шотландец. — Значит, это просто блеф.

— Чистейшей воды, — весело подтвердил Глеб. — Но в твоих интересах, Ричард, этот блеф поддерживать. Ведь боссам твоим невдомек, что на Виталия Лосева навел меня ты. Дерьмовый, кстати, субъект. Что за ценность в нем такая?

— О, если б ты знал его силу, Майкл, ты б относился к нам серьезней!

— Если б я относился к вам серьезней, я б давно спустил на вас Скотленд-Ярд.

Барон презрительно отмахнулся.

— Ах, оставьте, лорд Грин. Этим вы лишь подписали бы себе смертный приговор. Скотленд-Ярд их не остановит.

— Их или вас?

Шотландец угрюмо уставился в пол.

— Когда я с вами, я говорю «их»…

— А когда вы с ними, вы говорите «нас». Вы не тверды в своих симпатиях, барон. — Глеб взглянул на свои часы. — Пора нам заключать сделку и разбегаться. Я опаздываю.

Мак-Грегор все так же смотрел в пол.

— И в чем, по-вашему, наша сделка состоит?

— Объясняю. — Глеб взял барона под руку и вывел в прихожую. — Ты хочешь, чтобы я вступил? Изволь, я согласен. Дай мне только кое-что разнюхать самому, без твоей помощи. А за это поддерживай мою легенду о секретном задании премьер-министра.

— Но, Майкл, — барон надел пальто и шарф, — они ведь могут легко это проверить.

— Пускай. — Глеб быстро натянул сапоги. — В канцелярии лорда-премьера им подпустят такого тумана, что едва ли они что-то в нем разглядят.

Барон задумчиво застегнул пуговицы на пальто.

— А твоя работа телохранителем? И эта… племянница?

— Пока все остается по-прежнему. — Надев куртку, Глеб открыл дверь. — Я слежу за вашими людьми, ваши люди следят за мной. Сегодня это устраивает обе стороны.

Они шагнули на лестничную площадку. Захлопнув дверь, Глеб вызвал лифт.

Мак-Грегор вздохнул.

— Если б ты доверял мне, Майкл, ты б смело покорился судьбе.

Они вошли в лифт, и Глеб нажал кнопку первого этажа.

— Ты сам себе не доверяешь, Ричард, — мягко возразил он. — А с судьбой у каждого из нас свои счеты.

У подъезда они пожали друг другу руки и расстались. Глеб влез в свой «жигуленок», чуть побуксовал на краю сугроба и укатил, подняв фонтан снежных брызг. А барон Мак-Грегор, проводив его напряженным взглядом, подошел к припаркованному неподалеку красному «мерседесу», открыл дверцу и сел рядом с водителем.

За рулем вальяжно расположился господин с черными седеющими волосами и орлиным профилем.

— Вероятно, быстрее ты не мог, — сердито проговорил он, трогая автомобиль с места.

— Не мог, дон Родригес, — почтительно ответил барон. — Тем более что во времени вы меня не ограничили.

Лавируя меж мусорных баков, господин с орлиным профилем вывел «мерседес» из подворотни.

— Мои подозрения оправдались? — нетерпеливо осведомился он. Вопрос прозвучал риторически.

Барон, однако, ответил неожиданно:

— Едва ли, дон Родригес. Он слеп и наивен, как ребенок.

Бровь дона Родригеса приподнялась.

— Тогда как понять его демарш?

Мак-Грегор с усмешкой пожал плечами:

— Авантюрист. Доверие премьер-министра ударяет ему в голову, как старое бургундское.

Испанец чуть подумал.

— Что ж, мы это проверим, — сказал он, успокаиваясь. — Как все-таки он вышел на Лосева? Согласись, Дик, это странно.

Шотландец небрежно махнул рукой:

— Совпадение. Дела сердечные, дон Родригес.

— То есть?

— Вы когда-нибудь видели племянницу Лосева?

— Нет. А что, разве…

— Она затмевает красотой даже Викторию Бланш.

— О-о! — Глаза испанца загорелись. — Любопытно будет взглянуть… Значит, он подкатился к дядюшке, чтобы охмурить эту сеньорину?

— Да. Хотя он всячески это отрицает.

Взглянув друг на друга, испанец и шотландец рассмеялись. Однако, отсмеявшись, дон Родригес жестко произнес:

— Я не верю в эту чепуху, Дик. Ни на грош не верю. Если твоя голова чего-нибудь стоит, считай, ты ее уже прозакладывал.

В ЦСКА, возле зала единоборств, творилось нечто невообразимое. Зрителей-болельщиков, желающих попасть внутрь, вроде не наблюдалось. Зато охраны, представленной ГУВД, частными агентствами и различными криминальными группировками, было пруд пруди. Как говорится, пешему не пройти, конному не проехать. Куда уж там Глебу на его «жигуленке». Если б не расторопный Вася.

Он встретил Глеба ровно в три (можно сказать, выловил из потока машин), плюхнулся рядышком на сиденье и лихо провел через все кордоны. Мало того — нашел место для парковки.

— Влиятельный ты мужик, Сильвестр, — восхитился Глеб, вынимая ключи из зажигания.

— Ну! — Вася сверкнул золотыми зубами. — Видал, чего устроили!

— А как же остальные? У которых нет таких вот провожатых?

— Всем, кому надо, пропуска напечатали. Без понтов.

Вася провел Глеба через незаметную боковую дверь и доставил, опять же минуя охрану, в одну из раздевалок, где в окружении крутых своих парней дожидался его Игнат Дока. Поглаживая жиденькие волосы, он сидел на скамье и подергивал ногой. На лице его застыла улыбка, выражающая, очевидно, дружескую приязнь. Этот благодушный криминальный туз одет был все в тот же костюм «адидас» и те же кроссовки.

— Привет, Француз! — махнул он рукой. — Драться будем?

— Мы с тобой? — уточнил Глеб.

Дока хохотнул.

— Ценю твой юмор, поэтому поставлю на тебя. Тебе тут все на один зубок. Долго не провозишься.

Глеб ответил пародийно сиплым голосом:

— Ты чисто конкретно давай, в натуре! С кем драться?

Дока хохотнул, и с ним за компанию — Вася. Крутые парни хмуро и враждебно молчали, было их шесть человек. Четверо, побитые Глебом, присутствовали в полном составе.

— А тебе не один ли хрен? — Дока улыбался, подергивая ногой. — Выйдешь на татами, узнаешь.

Глеб расстегнул «молнию» на куртке.

— Игнат, сейчас в грызло дам.

Один из побитой четверки, словно того и ждал, выхватил пистолет и наставил на Глеба.

— Вякни еще только, чмо! — выкрикнул он нервно.

— Завязывай, Хрюша, — буркнул златозубый. — Не будь мудилой.

Глеб с интересом взглянул на Доку.

— Ты это одобряешь, Игнат?

Парня с пистолетом, похоже, волновал тот же вопрос: он выжидательно косился на Папаню. Игнат, однако, с ответом медлил, он продолжал улыбаться, подрагивая ногой. Охранник воспринял это как поощрение.

— На колени, гнида! — скомандовал он Глебу.

Глеб спокойно стоял, держа руки в карманах. Охранник снял пистолет с предохранителя.

— Хрюш, ты чё, в улёте? — искренне удивился Вася. Остальные парни, затаив дыхание, замерли.

Глеб шагнул к Хрюше. Тот расставил ноги и ухватил пистолет обеими руками. Все по науке, притом с пяти шагов.

— Убери пушку, — наконец подал голос Дока.

Но приказ его опоздал: в этот момент Глеб сделал еще шаг, и парень спустил курок. Пистолет сухо щелкнул, вышла осечка. Вася ошеломленно выдохнул:

— Отморозок, б…

— Кому я сказал! — истерически взвизгнул Дока.

Но охранник, очевидно, вошел в ступор: он все нажимал и нажимал на спуск, и пистолет издавал нелепые щелчки. Глеб взял его за кисть и молниеносным движением сломал руку. Парень заорал, пистолет упал на пол и… тут же превратился в ржавую труху, едва сохраняющую первоначальную форму. Глеб пнул эту ржавчину сапогом, и она рассыпалась по кафельной плитке. Крутые парни вместе со своим Папаней обалдело взирали на происходящее.

Глеб окинул их хмурым взглядом.

— Кому еще неймется? — поинтересовался он. Ответа не последовало. Глеб шагнул к Доке и двумя пальцами взял его за горло. — Таких шуток я не люблю, Игнат.

Дока захрипел. Никто из охранников не шевельнулся. Только Вася подошел сзади и попросил:

— Отпусти, удавишь на хер.

— Не переживай, Сильвестр. — Глеб разжал пальцы. — Он мне еще нужен. Повторяю вопрос: с кем я должен драться?

Дока массировал себе горло.

— С рыжим или японцем, — просипел он. — Или с ними обоими.

— Рыжий — это Стас? Охранник Лосева? — уточнил Глеб. — А что за японец?

— Боец Грача, — ответил Дока, и глаза его обрели обычное плутоватое выражение. — Японца этого никто пока не видел. Но Митька похваляется, что он всех побьет. Мой ниндзя, говорит, трех твоих Французов уроет. А я говорю: спорю на пятьдесят штук, что мой Француз твоего косоглазого за минуту вырубит.

Глеб рассмеялся:

— Живучая ты каналья, Игнат. И подначивать мастер.

Дока с ухмылкой подмигнул. Он, можно сказать, расцветал на глазах. Обратив наконец внимание на стоны охранника с переломанной рукой, он процедил сквозь зубы:

— Ну, че вы тут расселись? Везите его в травмпункт.

Двое парней проворно подхватили приятеля и увели. Глеб задумчиво проговорил:

— Ладно, если японца выставляет Грач… пожалуй, слегка его вздую. Но с условием.

Дока аж затрепетал.

— Сколько?

Глеб взглянул на него, прищурясь.

— Деньги оставь себе. Условие такое: если я побью японца, ты публично дашь Грачу в зубы. Идет?

Вася заржал, как жеребец.

Трое оставшихся охранников молча переглянулись.

На лице Доки застыла недоверчивая ухмылка.

— Брось, Француз… Серьезно, что ли?

Глеб кивнул.

— Иначе драться не буду.

— Брось. Я б Грачу впаял с таким кайфом… Но ты представляешь, что здесь начнется?

Глеб пожал плечами:

— Дело твое, Игнат. Твой риск зависит от размера твоих ставок.

Дока и златозубый переглянулись. Причем взгляд Папани выразил смятение, близкое к панике.

— Это война, — произнес он как бы про себя.

— Ну, — с готовностью подтвердил Вася.

— Войны не будет, ручаюсь, — пообещал Глеб.

Дока, златозубый и трое охранников вперили в него взгляды. Казалось, было слышно, как в головах у них скрипели шестеренки. Стоявший рядом с Папаней небритый мордоворот сплюнул и проворчал:

— Он ручается, блин… — и мигом осекся, кося глазом на ржавчину, оставшуюся от пистолета.

Взгляд и мысли Доки гуляли в тех же примерно окрестностях.

— Это перетереть надо, — выдавил он из себя. — Подожди с Васькой в зале. Там рыжий небось уже второго бойца окучивает. Поболейте пока, а мы тут силенки свои посчитаем.

Глеб направился к двери, бросив на ходу:

— Валяй считай. Условие мое жесткое: согласен — по рукам, не согласен — хрен тебе в нос. Думай, Игнат, думай.

Ведя Глеба в зал, златозубый буркнул:

— Ты прямо под дых, без понтов.

— С вами только так, — буркнул в ответ Глеб, оглядывая зал. — Ты всех тут знаешь?

— Ну, — кивнул Вася. И сразу поправился: — Почти.

Несмотря на то что подобные бои устраивались исключительно для «своих», лишних мест в зале не оставалось. Очевидно, «своих» здесь было более чем достаточно. Впрочем, и Вася был не лыком шит: он где-то потерся, подвинул кого-то своим плотным задом, и через пару минут они с Глебом сидели на удобных местах.

Неподалеку от них расположилась фотомодель Виктория Бланш со своей прелестной секретаршей. А за их спинами Глеб заметил свиноподобную физиономию Марьи Шлыковой, на квартире которой жила Элен Вилье, и степенного пожилого господина, то и дело наклоняющегося к ушку неотразимой Виктории.

— Кто это? — спросил у Васи Глеб. — Вон тот дядечка за спиной блондинки?

Вася проследил за его взглядом.

— Этого не знаю, без понтов. У нее таких — табун целый. Вон видишь, быки вокруг? Это все охрана ее, а там, слева…

— Узнай, кто сидит у нее за спиной, — требовательно проговорил Глеб.

Златозубый хмуро на него покосился, встал и попер вдоль ряда по чьим-то ногам.

— Место держи, — буркнул он через плечо.

Среди публики, в первом ряду, Глеб заметил генерала ФСБ Святова, оживленно беседующего с олигархом Лосевым, охрана которого — Толян и Толян Большой — беспечно трескала попкорн двумя радами выше. Все они (генерал, олигарх и оба Толяна) также заметили Глеба, и Виталий Петрович демократично помахал ему рукой. Глеб помахал в ответ.

Тут вернулся Вася и сообщил, указывая на пожилого господина, не устающего наклоняться к уху красавицы Виктории:

— Рой Колмен, американский сенатор. Ни хрена себе.

— Совершенно с тобой согласен, — задумчиво кивнул Глеб. — А вот и наши гладиаторы.

На татами вышел Стас. Он был обнажен по пояс, и могучие его мышцы блестели от пота.

— Он двоих уже сделал, — проинформировал Вася, — за третьего принимается.

Глеб нахмурился.

— Не многовато ли для одного дня?

— Никто не заставляет. На бабки, говорят, жадный, без понтов.

На противоположный край ковра встал детина в кимоно, повыше Стаса на полголовы и тяжелее килограммов на двадцать.

— Чей бугай? — поинтересовался Глеб.

— Солнцевской братвы, — усмехнулся Вася. — Кто щас победит, будет с Грачевым япошкой махаться… или с тобой.

Арбитр в белом смокинге назвал в микрофон имена участников поединка и напомнил правила: бой ведется до полной победы — либо один из бойцов сдается, либо его уносят с ковра. На этом функции арбитра заканчивались, ему оставалось лишь объявить имя победителя, который и без того для всех будет очевиден.

Противники поклонились друг другу, арбитр вскрикнул, и поединок начался. Бугай в кимоно был силен, зол и неповоротлив. Стас молотил его, как грушу, руками и ногами, но тот держал удары, точно мраморная колонна. Два-три раза, правда, он и сам заехал Стасу по голове и по корпусу. Похоже, это оказалось весьма чувствительно, и рыжий, судя по всему, решил впредь действовать осмотрительней. Удары его стали обдуманней и точней. Противник психологически дрогнул. И хоть здоровяк этот пытался еще как-то отмахиваться, в принципе с ним было уже все ясно. Поединок получился неинтересным.

Виталий Лосев наблюдал за боем исподлобья. Успехи начальника собственной охраны, казалось, его не радовали. Обмениваясь с генералом ФСБ отрывочными репликами, олигарх нетерпеливо поглядывал на часы.

— Где ж Папаня твой? — обратился к златозубому Глеб. — Не больно-то он торопится.

— Перебздел, — огорченно прокомментировал Вася. — Не попрет он вот так на Грача, гадом буду.

— Дело его. Пусть с японцем дерется сам.

Взгляд златозубого выразил полную безнадёгу.

— Не передумаешь?

Глеб качнул головой.

— Без понтов.

Вася вздохнул:

— Во блин… ты б их отметелил. А ты чё, так и будешь в школе учителем ишачить?

Глеб усмехнулся:

— Не одобряешь?

Вася чуть подумал и сказал:

— Странно и удивительно.

Глеб взглянул на него с интересом.

— Какие слова ты, оказывается, знаешь.

— Ну, — усмехнулся Вася.

В этот момент Стас добил наконец своего противника, и тот рухнул на татами. Под жидкие аплодисменты арбитр объявил победителя, а ставленника солнцевской братвы под руки уволокли секунданты. Но не успел Стас покинуть поле боя, как к нему подскочили Толян и Толян Большой и начали темпераментно что-то ему втолковывать. Стас отрицательно покачал головой. Толян оглянулся на олигарха и развел руками. Лысина Виталия Петровича побагровела, его красновато-серые глаза будто выстрелили вдавленными своими зрачками. Бросив резкую реплику генералу ФСБ, Лосев поднялся и направился к месту разборки.

На татами тем временем вышел молодой японец в черном кимоно. Он был довольно высок и строен, и в лице его гармонично слились черты азиата и европейца. Сопровождали юношу японский господин, похожий на него лицом, и бородатый красавец Дмитрий Грачев. Все трое были несуетливы, спокойны и уверены в победе.

— Черт меня дери! — в сердцах пробормотал Глеб.

— В чем проблема, Француз? — чутко отреагировал Вася.

Глеб не ответил.

Олигарх Лосев меж тем принялся лично увещевать своего телохранителя. Сквозь общий гул в зале до Глеба доносились обрывки их диалога: «…не буду ждать до посинения». — «Четвертый поединок, Виталий Петрович, я не двужильный…» — «…и десять штук у тебя в кармане. Либо ты уволен и катись…» Стас мотал еще огненной своей шевелюрой, однако все менее уверенно. Похоже, аргументация босса на него подействовала.

— Хотят, чтоб он без передыха бился, — догадался Вася.

Юноша в черном кимоно ждал, сохраняя невозмутимость. Похожий на него японский господин на задержку также не досадовал и обменялся поклоном с американским сенатором, сидящим позади блистательной Виктории Бланш. Но Дмитрий Грачев, не обладая самурайской выдержкой, стал проявлять нервозность. Непрестанно поглаживая бороду, он подошел к Лосеву для прояснения ситуации. Прокаркав что-то резким голосом, олигарх вперил в Стаса горящий злобой гипнотический взгляд. Стас утвердительно тряхнул рыжими кудрями и шагнул к центру татами.

Все посторонние поспешно покинули место состязания. Арбитр объявил участников этого поединка и повторил правила на русском и английском языках. Японец и Стас поклонились друг другу.

Глеб напряженно замер.

При первых же движениях и осторожной пробе сил стало заметно, что Стас изрядно подустал. Все действия его были замедленны, тяжелы и неэкономны, отчего усталость лишь возрастала. Японец же, напротив, передвигался будто перышко, не делая ни лишнего выпада, ни бесполезного поворота. Он, можно сказать, играючи блокировал лобовые атаки Стаса и, улучив момент, в прыжке нанес ему ногой сокрушительный удар в грудь. Рыжий опрокинулся на спину, чуть полежал, приходя в себя, затем перекатился на живот и попытался встать на ноги. Но японец ударил его пяткой по лицу. Стас вновь упал.

Виталий Лосев и Митька Грач обменялись улыбками.

— Он его прикончит, — пробормотал Глеб, вскакивая со скамьи.

— Думал все бабки зацапать, — усмехнулся Вася.

— Глохни! — рявкнул на него Глеб и, расталкивая зрителей, ринулся к арене.

Стас меж тем вновь попробовал подняться. И вновь получил ногой по лицу. На татами брызнула кровь. Публика восторженно заревела. Мотнув головой, как раненый бык, Стас упрямо пытался встать. В невозмутимых глазах японца вспыхнула ярость.

Приметив движение Глеба сквозь орущую толпу, Толян с пятью грачевскими парнями преградил ему путь.

— Но-но, — ухмыльнулся Толян, — без глупостей.

Прыгнув с места, Глеб сделал сальто в воздухе и легко перелетел через их живую стенку.

Стас, пошатываясь, встал на четвереньки. Японец занес ногу для удара. Не успев опуститься на татами, Глеб еще в воздухе крикнул по-японски:

— Прекрати, Такэру!

Юноша в черном кимоно замер с поднятой ногой.

Зрители перестали орать. Наступила тишина. Американский сенатор наклонился к уху Виктории Бланш, но она неделикатно его оттолкнула.

Генерал ФСБ подманил пальцем двух аккуратных ребят в серых пиджаках и что им пошептал.

Митька Грач отдал какой-то приказ группе амбалов. На холеном его лице отразились смятение и досада.

Олигарх Лосев, злобно сверкая глазами, приложил к уху «сотовый» телефон.

Вошедший только что в зал Игнат Дока вертел по сторонам головой, ничего не понимая.

Юноша в черном кимоно опустил занесенную для удара ногу, поклонился Глебу и сказал по-японски:

— Да, сэнсей. Ваше слово — закон.

Услыхав это, японский господин, похожий лицом на юношу, не смог сдержать удивления.

— Что это значит, Такэру? — спросил он, приближаясь. Разговор шел по-японски.

— Киото, шесть лет назад, — ответил юноша. — Господин в лиловых одеждах.

— Уверен ли ты, брат?

— Могу ли я забыть, Сато-сан?

Японский господин отвесил Глебу почтительный поклон.

— Благодарю за брата, сэр, — произнес он по-английски. — Наша семья у вас в долгу.

Глеб тоже поклонился.

— Служить вашей семье — большая честь, — ответил он по-японски.

Стас тем временем пытался подняться с четверенек, но это плохо ему удавалось.

Игнат Дока отыскал среди зрителей златозубого и в недоумении спросил:

— Что тут за дела?

— Ё-мое! — ответил ошеломленный Вася.

— Объясни! — потребовал Папаня.

Покосившись на него, Вася буркнул:

— По-японски нихт ферштейн, без понтов.

А юноша в черном кимоно почтительно обратился к Глебу:

— Поединок прекращен, сэнсей?

— Да, — Глеб поднял с пола Стаса, поддерживая под мышки, — я его забираю.

В ответ на его действия пять грачевских амбалов, прихватив с собой для верности еще семерых, двинули скопом к татами. Оба Толяна по кивку олигарха тоже поспешили в эту кучу малу. Парни в серых пиджаках уставились на генерала Святова, ожидая указаний.

Публика замерла в безмолвии.

Стас едва держался на ногах, и Глебу приходилось буквально тащить его на себе. Юноша в черном кимоно встал спиной к спине Глеба, готовясь отразить нападение.

— Отойди, Такэру, — подперев Стаса левым плечом, Глеб освободил правую руку, — тебя это не касается.

— Моя жизнь принадлежит вам, сэнсей.

— Высокопарный японский молокосос, — проворчал по-русски Глеб, — куда ты на хрен лезешь?

И на правильном русском языке, почти без акцента, Такэру ответил:

— Обижаешь, начальник.

— Во, б…, дает! — раздался рядом голос златозубого. Раздобыв где-то хоккейную клюшку, он занял оборонительную позицию возле японца. — Чешет по-нашему, сучок!

Глеб слегка опешил.

— Сильвестр, ты что… помогать, что ли, вздумал?

— Ну.

— А у Папани отпросился?

— Пошел он в жопу, без понтов.

Дюжина грачевских амбалов и оба лосевских Толяна неторопливо сжимали кольцо. Слишком большие ставки, очевидно, были сделаны на этот прерванный поединок.

Японский господин, старший брат Такэру, крикнул в гневе по-английски, обращаясь к Виталию Лосеву:

— Прекратите!

Взгляды русского олигарха и японца скрестились, как мечи. Виталий Петрович изобразил на лице улыбку и, откинувшись на спинку сиденья, махнул рукой. Неведомо кому, как бы в пространство.

Генерал ФСБ буквально повторил его жест. Аккуратные парни в серых пиджаках расслабились и уселись на свои места.

Амбалы Грачева с двумя Толянами застыли, как соляные столбы.

Глеб повел Стаса к выходу из зала. Впереди них, с хоккейной клюшкой в руках, осторожно двигался Вася, а сзади страховал Такэру. Так они и вышли вчетвером.

Публика, оставаясь на местах, требовала назад деньги. От неуправляемых эмоций в зале нарастал гул.

Наклонясь к точеному ушку Виктории Бланш, американский сенатор заявил.

— У нас в Неваде такие шоу делают лучше. Здесь я просто скучал.

— Мне жаль вас, Рой, — холодно отозвалась фотомодель по-английски.

А секретарь ее Жанна Блинова со вздохом по-русски произнесла!

— Увы, на любом уровне приходится терпеть мудаков.

На эту странную реплику сенатор не отреагировал, поскольку ни слова не понимал по-русски.

Глеб завел Стаса в раздевалку, где тот кое-как переоделся сам. Рыжий на глазах восстанавливал силы. Все лицо его было в кровоподтеках, покрытых подсыхающей бурой коркой. Умываться, однако, он не стал: благоразумие требовало как можно быстрее уносить ноги.

— Где твоя машина? — спросил Глеб, набрасывая ему на плечи пальто.

— Возле дома, — усмехнулся рыжий. Правая половина его лица распухла, и усмешка получилась только с левой стороны. — Я на такси приехал. Как знал.

Вошли Такэру и Вася. Японец натянул сапоги и куртку прямо на черное кимоно.

— Как дела? — обратился он к Стасу по-русски.

— Лучше всех. — Стас повесил на плечо спортивную сумку.

— Извините, — сказал Такэру.

— Вали знаешь куда! — огрызнулся рыжий. — Я не на балет сюда пришел!

Вася нетерпеливо поигрывал клюшкой.

— Кончайте базар-вокзал. Линять надо.

Он помог им миновать милицейский кордон и кратчайшим путем привел к «жигуленку» Глеба. Усадив Такэру и Стаса в машину, Глеб пожал златозубому руку.

— Спасибо, Сильвестр. Без понтов.

— Пока, Француз. Не нарывайся за бесплатно, — посоветовал Вася и, отбросив клюшку, пошел обратно в зал единоборств.

Глеб выехал за ворота стадиона и помчался по Ленинградскому проспекту.

— Где ты остановился, Такэру? — спросил он по-японски.

— В нашем посольстве, сэнсей.

— Не называй меня сэнсеем. Зови меня просто Глеб. Тебя отвезти в посольство?

— Если можно, Глеб-сан.

Глеб посмотрел в зеркальце на Стаса. Раскорячив ноги, тот едва помещался на заднем сиденье.

— Завезем Такэру, потом — тебя, — обратился к нему Глеб. — Не возражаешь?

— Нормалек, — с закрытыми глазами кивнул рыжий.

Такэру спросил по-русски:

— Адрес знаете?

— Найду, — улыбнулся Глеб — Где ты русский освоил?

— Занимался два года, курсы посещал. Потом ходил на бизнес-встречи с братом — слушал живую речь.

— Молодчина, — продолжал улыбаться Глеб. — Надолго в Москву?

— На два-три месяца. У брата контракт с вашим правительством на создание компьютерного центра.

— Ясно… — Глеб глянул в зеркальце на вроде дремлющего рыжего и вновь перешел на японский. — Скажи, Такэру, с людьми этими… которые заправляли сегодня в зале, твой брат хорошо знаком?

Подумав, юноша ответил также по-японски:

— Не знаю, Глеб-сан. С мистером Лосевым брат ведет дела четыре года. Ни с кем другим я просто не знаком. Остановите, пожалуйста: здесь я выйду.

Глеб притормозил метрах в пятидесяти от посольства Японии.

— Бывает у тебя свободное время, Такэру? — осведомился он осторожно.

— Хоть отбавляй, — по-русски ответил юноша.

— Ты можешь этим временем распоряжаться? — уточнил Глеб по-японски.

— Как вольный ветер, — произнес по-русски Такэру, улыбаясь. — Поездка в Москву — для меня весенняя прогулка.

— Хороша весна, — проворчал вдруг Стас, косясь на моросящий за окном дождь.

Глеб вздохнул:

— Да уж… Могу я рассчитывать на твою помощь, Такэру?

Глаза японца вспыхнули в полумраке салона.

— Где угодно и когда угодно, — ответил он опять же по-русски и назвал Глебу телефон посольства, по которому его легко можно разыскать.

Когда, простившись, Такэру вышел из «жигуленка», Стас за спиной Глеба сказал:

— Нормальный парень. Но придется с ним поквитаться.

— Вряд ли, — отозвался Глеб, заводя мотор.

— Разве я похож на фраера?

— Ты не похож на придурка.

Обдумав это возражение, рыжий проворчал:

— Ладно, будет видно. Тебе лично — спасибо.

— Не за что. — Глеб отъехал от посольства и включил «дворники»: дождь припустил, будто летом. — Куда тебя везти?

— К Екатерине.

— Адрес?

Стас назвал улицу и номер дома. Некоторое время они ехали в тишине, лишь неуместный мартовский дождь барабанил по крыше автомобиля. Затем Стас нарушил молчание, тщательно подбирая слова:

— Я не спрашиваю, что за дела у тебя с этими самураями. Не спрашиваю, где ты научился так шпарить по-японски…

— Когда-нибудь расскажу.

— …и не спрашиваю, зачем ты разыгрывал рубаху-парня блатного пошиба. Я только спрашиваю: твое предложение еще в силе?

— Разумеется.

— Я имею в виду предложение поработать на тебя.

— Я понял. Десяти штук для начала хватит?

Рыжий вздохнул.

— Дать бы тебе сейчас по чайнику…

— Брось. Ведь, насколько я понял, Виталий Петрович тебя уже выпер.

— И пес с ним. Я успел кое-что скопить. А тебе я и так должен.

— Ничего ты мне не должен. Забудь.

— Я добра не забываю.

— Тогда передай дальше.

Рыжий фыркнул:

— Как это?

— Сделай добро кому-нибудь еще, — объяснил Глеб. — Все очень просто.

Стас помолчал, затем сказал задумчиво:

— Занятный ты мужик. Зачем только к Лосю нанялся?

— Скоро узнаешь. А деньги — не проблема. Заплачу сколько скажешь.

Рыжий усмехнулся:

— Во житуха! Яхту куплю…

— Житуха у тебя будет суровая, — перебил Глеб. — Можешь не сомневаться.

— Иди ты? — вконец развеселился Рыжий. — Ну, давай пиши мои телефоны.

— Так запомню, — заверил Глеб. И в обмен на три телефона Стаса (домашний, мобильный и домашний барменши Кати) черкнул ему свой номер. — Со дня на день приступим.

— И начнется суровая жизнь? — подмигнул рыжий.

— Не ходи к гадалке, — грустно усмехнулся Глеб.

«Жигуленок» остановился возле блочно-панельной пятиэтажки. Открыв дверцу, Стас поставил ногу на мокрый асфальт.

— Значит, жду звонка.

Глеб тоже вышел из машины.

— Провожу тебя до квартиры.

— Я в порядке, — буркнул рыжий. — И там лифта нет.

— Ох напугал!

Они поднялись на третий этаж и позвонили в дверь квартиры. Открыла им барменша Катя, без макияжа, в домашнем халате. Она выглядела очень молоденькой и трогательно-беззащитной.

— Раненых героев заказывали? — выпалил Глеб. — Распишитесь в получении.

Увидев окровавленную физиономию Стаса, девушка испуганно вскрикнула:

— Господи, хоть живой?!

— Как огурчик, — улыбнулся рыжий. — Обещал приехать — приехал.

Катя поспешно втянула его в квартиру.

— Глеб, ты зайдешь?

Глеб мотнул головой.

— Мое дело сдать клиента из рук в руки. Чао! — И он побежал вниз по лестнице.

Закрыв дверь, Катя стянула со Стаса пальто и ботинки.

— Господи, что они с тобой сделали! — причитала она. — Хорошо, родители на даче ночуют! Их кондрашка бы хватила!

— Так они на даче? — обрадовался Стас. — Эх, гуляем!

— Уж молчал бы. Гуляет он. Глянь на себя в зеркало.

Девушка проворно наполнила водой ванну и, втиснув в нее могучее тело Стаса, принялась бережно отмывать его намыленной губкой.

— Уф, хорошо! — фыркал рыжий. — Просто фантастика!

— Не больно?

— Да нет, три сильней: я тащусь.

Вымыв ему лицо, Катя отступила на шаг и пристально в него всмотрелась. С губки, зажатой в ее руке, капала порозовевшая мыльная пена.

— Стас, что за свинство? — сердито проговорила девушка. — Это юмор у вас такой?

— Ты про что? — Стас блаженно жмурился. — Пройдись еще разок мочалкой, а!

— Если вы с Глебом решили меня разыграть, то, извини, таких шуток я не понимаю!

Стас удивленно приоткрыл один глаз.

— Ты про что? — повторил он механически. И, повинуясь безотчетному импульсу, вдруг поднялся и взглянул в висящее над раковиной зеркало.

На его умытой распаренной физиономии не было ни царапины. Лицо это вполне годилось для рекламы шампуня, витаминов или крема для бритья. А кровоточащий сломанный нос… он был совершенно цел, невредим и, вероятно, также не понимал подобных шуток. Стас торопливо ощупал свои ребра и грудь — они не то что не болели, а вроде бы вообще не получали ни одного удара в жизни.

Заметив его растерянность, Катя спросила уже более миролюбиво:

— И как, по-твоему, это называется?

Плюхаясь обратно в ванну, Стас пробормотал:

— Ведро водки поставлю тому, кто мне это объяснит.

Едва успев раздеться, Глеб набрал номер Даши. После десятого гудка он положил трубку и в досаде сварил себе полпачки пельменей. Расправившись с этим незатейливым кушаньем, он открыл дверцу шкафа и заглянул внутрь. Выход на зеленый луг был на месте: там светило солнце, пели птички, журчала река. Лазейка в другой мир была теперь стабильной, но сбежать туда не хотелось.

Глеб закрыл шкаф и вновь позвонил Даше. Трубку никто не поднимал. Полчаса прослонявшись по комнате, Глеб сдернул куртку с вешалки и собрался, бог весть зачем, ехать к Дашиному дому. Однако, страховки ради, решил еще разок набрать ее номер.

— Глеб, ты? — раздалось из трубки.

Глеб медленно выдохнул воздух.

— Угадала, — сказал он сухо. — Но рейтинг твой от этого не повысился.

— Я была в театре.

— Приятно слышать.

— С Эдиком.

— Особенно радует.

— Я отрабатывала его розы.

— Бедняжка. Ты не переутомилась?

— Мне что, в воскресенье дома сидеть? — огрызнулась она. — Прекрати источать на меня желчь!

Глеб прокашлялся.

— Что-то на кого-то источать — не мой стиль, — парировал он холодно. — Но мы с тобой как бы договаривались, что без меня ты из дома как бы не выйдешь. Или я что-то путаю?

— Я была с охраной. Эдик захватил трех придурков…

— Дарья Николаевна, придурки — не охрана, пора бы это усвоить. А что касается воскресного сидения дома… Можешь поверить, я тоже не развлекался.

— Мне-то какое дело, развлекался ты или нет?! — вскричала Даша.

Глеб вздохнул:

— Согласен, мои проблемы.

— Я вовсе не это имела в виду, я…

— Что хоть смотрела, если не секрет?

— «Горе от ума» в постановке Олега Меньшикова. Послушай, Глеб…

— Слабый спектакль. Я тебя не поздравляю.

— Легко переживу!

— Вряд ли, если ты под охраной придурков. Пожалуйста, положи трубку.

— Сам клади!

— Эту привилегию я всегда уступаю дамам.

— Которым хватает терпения тебя слушать!

— Считаю до трех. Один, два…

— Дурак!

В трубке раздались гудки.

Глеб разделся и встал под ледяной душ. И стоял до посинения.