"Окно Иуды" - читать интересную книгу автора (Карр Джон Диксон)

Джон Диксон Карр (под псевдонимом Картер Диксон) «Окно Иуды»

Пролог ЧТО МОГЛО ПРОИЗОЙТИ

Вечером в субботу 4 января молодой человек, который собирался жениться, отправился в дом на Гроувнор-стрит познакомиться с будущим тестем. Молодой человек ничем особо не отличался, за исключением того, что был богаче большинства молодых людей. Джимми Ансуэлл уродился крупным, светловолосым и добродушным. Злоба отсутствовала в нем целиком и полностью. Его хобби, как вашим и моим, являлось чтение детективных историй с убийствами. Иногда он выпивал лишнее, а иногда поступал глупо, опять же как вы и я. Наконец, будучи наследником состояния покойной матери, он мог считаться выгодным женихом. Советуем держать в голове эти факты, читая о деле об убийстве крашеной стрелой.

А вот факты, касающиеся его визита на Гроувнор-стрит, 12. Во время рождественских каникул в Суссексе Ансуэлл познакомился с Мэри Хьюм. Их роман был внезапным и серьезным — он начался спустя двенадцать часов после первой встречи, а к Новому году они уже были помолвлены. На основании этого кузен Ансуэлла, капитан Реджиналд, который познакомил их, попытался раскошелить его на пятьдесят фунтов. Джимми дал Реджу чек на сотню и совершил еще ряд аналогичных безумств. Мэри написала о помолвке отцу, приславшему в ответ поздравления. Это было весьма удачно.

Мистер Эйвори Хьюм, директор банка «Кэпитал каунтис» и ранее управляющий сент-джеймсским офисом этого банка, не принадлежал к числу людей, легко воспринимающих подобные известия. Честность сочеталась в нем с подозрительностью, и он демонстрировал оба качества с тех пор, как начал карьеру в городке на севере. Поэтому, когда 4 января Джиму Ансуэллу пришлось на один день покинуть Суссекс и отправиться по делу в Лондон, он решил немедленно нанести визит будущему тестю. Одной вещи Джим не мог понять. Почему, когда Мэри провожала его на вокзале в девять утра, ее лицо было таким бледным? Ансуэлл думал об этом по пути на Гроувнор-стрит в начале седьмого вечера. Ему не пришлось связываться с Эйвори Хьюмом по телефону. Старик сам позвонил ему домой и пригласил к себе. Он говорил вежливо, но с той холодноватой формальностью, которая, вероятно, приличествовала случаю. «Учитывая то, что я слышал, полагаю, нам лучше уладить дела, касающиеся моей дочери. Шесть вечера вас устроит?» Это не совсем походило на дружескую встречу, думал Ансуэлл. Старик мог хотя бы пригласить его к обеду. Джим опаздывал — туман ограничивал движение транспорта, и такси еле ползло. Черт возьми, думал он, вспоминая испуганное лицо Мэри, Хьюм не может быть таким уж страшилищем! В наш век нервничать перед встречей с семьей невесты — это отдает комедией. Но комедии вовсе не предполагалось.

Дом 12 по Гроувнор-стрит оказался именно таким солидным зданием из желтого песчаника с неудобными лоджиями, как ожидал Джим. Традиционно респектабельный дворецкий встретил его в традиционно респектабельном холле, наполненном тиканьем напольных часов, чьи стрелки показывали десять минут седьмого.

— Моя фамилия Ансуэлл, — сообщил Джим. — Мистер Хьюм ожидает меня.

— Да, сэр. Могу я взять ваши пальто и шляпу?

В этот момент Джим без всякой причины уронил шляпу-котелок, и головной убор покатился в противоположный конец холла. Дворецкий невозмутимо подобрал шляпу. Чувствуя себя идиотом, Джим Ансуэлл выпалил первое, что пришло ему в голову:

— Я останусь в пальто. — Его голос прозвучал неожиданно грозно. — Проводите меня к мистеру Хьюму.

— Да, сэр. Сюда, пожалуйста.

Комната, куда его повели, находилась в задней части дома. Когда они проходили мимо большой лестницы в холле, Джим увидел обращенное на него сверху довольно приятное лицо женщины в очках. Должно быть, это мисс Амелия Джордан, о которой говорила Мэри, много лет работавшая у ее отца. Его интересовало, не присутствует ли для официальной инспекции и брат старика, доктор Спенсер Хьюм?

— Джентльмен пришел повидать вас, сэр. — Провожатый Джима открыл дверь комнаты с высоким потолком, меблированной как кабинет, если не считать буфета.

На современном письменном столе с плоской крышкой в центре помещения стояла столь же современная настольная лампа. Еще одним намеком на кабинет (или даже комнату-сейф) были два окна, закрытые ставнями, которые выглядели как стальные. Комната, переделанная из гостиной прошлого века, была оклеена черными обоями с некогда золотыми узорами. В стене напротив двери находился белый мраморный камин, демонстративно лишенный каких-либо украшений. Единственное украшение в комнате было прикреплено к стене над каминной полкой — три стрелы, образующие треугольник, покрашенные в различные цвета и вроде бы помеченные датами; три пера, присоединенные к хвосту каждой стрелы, казались высохшими и искривленными. В центре треугольника находился бронзовый диск. Эйвори Хьюм поднялся из-за стола — свет падал на его лицо. Очевидно, он только что закрыл шахматную доску и положил шахматы в коробку, которую отодвинул в сторону. В свои шестьдесят с лишним лет Хьюм был крепким мужчиной среднего роста, с тяжелым взглядом. То, что оставалось от черных седеющих волос, было тщательно причесано на массивном черепе. На нем ладно сидел серый твидовый костюм с высоким старомодным воротником. Сначала Ансуэллу не понравилось выражение его выпуклых глаз, но оно быстро изменилось.

— Это все, Дайер, — обратился Хьюм к дворецкому. — Приведите машину для мисс Джордан. — Взгляд, устремленный на гостя, не был ни сердечным, ни враждебным. — Пожалуйста, садитесь. Думаю, мы должны о многом поговорить.

Хьюм подождал, пока закроется дверь, потом сел за стол и обследовал свои руки. Пальцы были толстыми, но ухоженными.

— Вижу, вы смотрите на мои трофеи, — внезапно добавил он.

Ансуэлл покраснел, чувствуя, что что-то не так, и отвел взгляд от стрел на стене позади хозяина дома. Он заметил на покрытой пылью нижней горизонтальной стреле желтовато-коричневого цвета дату «1934».

— Вы интересуетесь стрельбой из лука, сэр?

— Когда я мальчишкой жил на севере, мы стреляли из сорокафунтового лука, как здешние ребята играют в крикет или футбол. — Тяжелый голос умолк. Казалось, Эйвори Хьюм обдумывает каждую фразу, словно обходя ее, как человек, обследующий дом. — Я член Королевского общества лучников и клуба «Лесники Кента». Эти стрелы — трофеи ежегодного состязания «Лесников». Тот, кто первый попадет в золото…

— В золото? — переспросил гость, чувствуя, что это слово было произнесено со зловещим оттенком.

— В центр мишени. Кто первый попадет в золото, становится главным лесником клуба на следующий год. За двенадцать лет мне удавалось это трижды. Стрелы еще вполне хороши. Ими можно убить человека.

Ансуэлл подавил желание выразить взглядом недоумение.

— Очень полезное качество, — сказал он. — Но, сэр, я пришел сюда не красть ложки и не убивать кого-либо, если только это не станет крайне необходимым. Дело в том, что я хочу жениться на мисс Хьюм и… как насчет этого?

— Вполне достойное желание. — Хьюм впервые улыбнулся. — Могу я предложить вам виски с содовой?

— Спасибо, сэр, — с облегчением отозвался Джим.

Хьюм встал, подошел к буфету, вынул пробку из графина, налил в два стакана виски, добавил в них содовой из сифона и вернулся к столу.

— Позвольте выпить за ваше процветание? — Выражение его лица слегка изменилось. — Мистер Джеймс Кэплон Ансуэлл, — задумчиво произнес он имя гостя. — Буду с вами откровенен — тот брак был бы выгоден… можно сказать, обеим сторонам. Как вам известно, я уже дал на него согласие. У меня не может быть никаких возражений — я имел честь быть знакомым с покойной леди Ансуэлл и знаю, что финансовое положение вашей семьи вполне надежно. Поэтому хочу сообщить… Да что с вами, приятель? Вы с ума сошли?

Ансуэлл видел, как хозяин дома застыл с наполовину поднесенным к губам стаканом и выражением испуга на лице. Но он видел это словно сквозь туман. Казалось, что-то обжигает ему горло, распространяясь на плечи. Закружилась голова. Стол наклонился вперед, и Джим понял, что падает на него. Последней мыслью перед обмороком было то, что в напиток что-то добавили, но ее заглушил шум в ушах.

Мысль о том, что в виски что-то было, вернулась вместе с сознанием. Ансуэлл выпрямился на жестком стуле, стараясь справиться с тошнотой. Глаза болели от света настольной лампы под зеленым абажуром. Мгновение полной паники сменило осознание происшедшего. Когда Хьюм благословлял брак, что-то вывело его гостя из строя. Должно быть, Хьюм подмешал что-то в виски. Но это чепуха. Зачем Хьюму это делать? И куда он подевался?

Чувствуя, что должен срочно найти Хьюма, Ансуэлл с трудом поднялся. Голова раскалывалась, во рту ощущался привкус мяты. Если бы он мог с кем-то поговорить, все было бы в порядке. Что произошло и как долго это длилось? На нем все еще было пальто, мешавшее поискам часов в кармане пиджака. Когда он вошел в этот дом, было десять минут седьмого. Сейчас часы в его руке показывали половину седьмого. Опершись руками на стол, Джимми посмотрел на пол, чтобы унять головокружение. Переведя взгляд налево от стола, он увидел старомодный ботинок со шнуровкой и несколько дюймов носка, а шагнув в этом направлении, споткнулся об ногу.

— Вставайте, черт бы вас побрал! — услышал он собственный голос, который жалобно добавил: — Встаньте с пола и скажите что-нибудь!

Эйвори Хьюм не шевельнулся. Он лежал на левом боку между окнами и краем стола настолько близко к столу, что вытянутая правая рука касалась его, словно пытаясь обнять.

Ансуэлл перевернул хозяина дома на спину. Что-то перевернулось вместе с телом, и он отпрянул, чтобы это к нему не притронулось. Потом он увидел кровь. Тонкий и круглый деревянный стержень торчал в груди Хьюма. К заднему краю стрелы, вонзившейся в сердце на восемь дюймов, были прикреплены три потрепанных и пыльных пера.

Хьюм был мертв, но тело еще не остыло. Лицо казалось удивленным и сердитым, высокий воротник и галстук смялись, на руках была пыль, а на правой ладони — порез.

Пытаясь отскочить и одновременно удержаться на ногах, Ансуэлл едва не упал на спину. При этом он почувствовал, как что-то оттопыривает правый карман его брюк под пальто, — хотя что это было, он узнал позже. Казалось нереальным, что Хьюм лежит на собственном ковре, пронзенный стрелой, в испачканном кровью костюме. Настольная лампа деловито отбрасывала свет на промокательную бумагу, светло-коричневый ковер и открытый рот мертвеца.

Охваченный паникой, молодой человек огляделся вокруг. В стене позади него была дверь, в стене слева — два закрытых ставнями окна, а на стене впереди висели стрелы, но теперь их осталось только две. Желтовато-коричневая стрела, образовывавшая основание треугольника и датированная 1934 годом, торчала в теле Хьюма; половина среднего из трех ее перьев, покрашенного в голубой цвет, отломалась или оторвалась. В глубине души Ансуэлл ощущал, что в доме что-то не так, с тех пор как вошел в него. Разговор с Хьюмом казался фантастичным. Седеющий дворецкий, тикающие в холле напольные часы, склонившаяся над перилами женщина — все выглядело частью иллюзии или западни. Кто-то вошел в кабинет, пока он был без сознания, и убил Хьюма. Но в таком случае где убийца? Отойдя назад еще дальше, Ансуэлл осознал, что что-то громко тикает у него в руке, спрятал часы в карман и подошел к двери. Повернув ручку несколько раз, он заметил, что дверь заперта на засов изнутри. Но ведь кто-то вышел отсюда! Джим медленно подошел к окнам. Стальные ставни на каждом из них были также заперты — плоская стальная перекладина вставлена в гнездо, как засов.

Ансуэлл быстро обошел комнату. Другого выхода не было. Единственной вещью, которую он не заметил раньше, оказалась электроплитка, вмонтированная в решетку белого мраморного камина. Войти и выйти через трубу было невозможно — дымоход имел всего дюйм в ширину и забит сажей, которую давно не тревожили. От камина словно исходило тепло, и Джиму стало жарко в его пальто.

Неужели Хьюм покончил с собой? Может быть, он сошел с ума и решил представить самоубийство убийством, совершенным его гостем, — ситуация весьма популярная в излюбленном Джимом литературном жанре? Чепуха! Единственная альтернатива… Конечно, никто не поверит, что это сделал Джим. Зачем ему могло это понадобиться? Кроме того, он может легко объяснить, что ему подмешали в виски наркотик. Правда, он не видел, как Хьюм добавлял что-то в стакан, но кто-то, безусловно, поработал над напитком. Это можно доказать. Джим вспомнил, что даже не допил свой стакан — почувствовав первую волну тошноты, он машинально поставил его на пол возле стула.

Ансуэлл начал искать стакан, но его не оказалось ни на полу, ни вообще в комнате. Не было также следов виски с содовой, которое Хьюм смешал для себя. С неопределенным чувством страха Джим обследовал буфет. На нем стояли графин из граненого стекла с виски, сифон с содовой и четыре стакана. Графин был полон до пробки, ни капли содовой не было выцежено из сифона, а стаканы выглядели абсолютно чистыми. Впоследствии Ансуэлл припоминал, что произнес что-то вслух, но понятия не имел, что именно. Он сделал это, чтобы помешать себе думать. Но думать пришлось — время не стояло на месте, а часы продолжали тикать. Если дверь и два окна были заперты изнутри, значит, только он мог убить Хьюма. Казалось, один из его любимых романов превратился в кошмар. В реальном мире полиция не поверит в его невиновность и отправит его на виселицу. Конечно, хорошо говорить об изобретательных приспособлениях, которыми дверь закрывалась на внутренний засов кем-то, находящимся снаружи, но он видел эту дверь и знал, что это невозможно.

Ансуэлл снова подошел к двери. Она была сделана из крепкого дуба и настолько плотно прилегала к раме и полу, что последний был процарапан в местах их соприкосновения. В панели не было даже замочной скважины — автоматический американский замок не действовал и был оставлен в положении «открыто». Длинный тяжелый засов, очевидно, использовали редко — когда Джим попытался повернуть его в гнезде, ему пришлось приложить всю силу.

Оставив засов, Ансуэлл посмотрел на правую руку и отошел к свету, чтобы лучше видеть. Пальцы и ладонь покрывала сероватая пыль, которая казалась песочной, когда он стиснул кулак. Джим знал, что ни к чему не прикасался, с тех пор как вошел в комнату. Он снова почувствовал что-то в брючном кармане, но не стал проверять, боясь узнать, что это. От гипнотического света настольной лампы его глаза скользнули к мертвому телу. Стрела от долгого висения на стене покрылась слоем сероватой пыли, за исключением тонкой линии на стержне, где она, по-видимому, не касалась стены. Но теперь пыли не было только в одном месте — в середине стержня, где кто-то сжимал его пальцами. Наклонившись, Джим смог даже невооруженным глазом различить четкие отпечатки пальцев. Ансуэлл посмотрел на собственную руку, вытянув ее вперед, как будто обжог. В тот момент ему пришла в голову смутная идея насчет того, что могли в действительности означать телефонный звонок Хьюма, бледное лицо Мэри, кое-какие разговоры в Суссексе и письмо, спешно написанное накануне вечером. Но его внимание отвлек звук. Нет, это была не кровь, колотящаяся у него в голове, а стук в дверь.


В ЦЕНТРАЛЬНОМ УГОЛОВНОМ СУДЕ

4 марта 1936 г.

КОРОЛЬ ПРОТИВ ДЖЕЙМСА КЭПЛОНА АНСУЭЛЛА

Обвинение: преднамеренное убийство Эйвори Хьюма. Судья: м-р Рэнкин.

Обвинители: сэр Уолтер Сторм, генеральный прокурор, м-р Хантли Лотон, м-р Джон Спрэгг.

Защитник: сэр Генри Мерривейл, королевский адвокат.



Ссылка на план места преступления: http://oldmaglib.com/book/c/Carr_John_Dickson__The_Judas_Window_pic1.jpg