"За горным туманом" - читать интересную книгу автора (Монинг Карен Мэри)

Глава 3

Эдриен никак не могла понять, как она оказалась на коленях у мужчины. Никак.

Только что она была совершенно в здравом уме – возможно, немного нервная, но твёрдо уверенная в своём здравомыслии несмотря ни на что – и вот земля исчезает из-под её ног и её засасывает в одну из кроличьих норок, как у Алисы из страны Чудес.

Её первой мыслью было, что она, должно быть, видит сон наяву: яркое, жуткое, неосознанное вторжение в варварский кошмар.

Но это не даёт никаких ощущений; чуть ранее она гладила Лунную Тень или делала… что-то…что? Она не могла тут же заснуть, даже не зная об этом!

Может, она споткнулась и ударилась головой, и эта галлюцинация стала полным сновидений результатом сотрясения.

Или возможно нет, забеспокоилась она, оглядывая закопченную, похожую на пещеру, комнату, которая была заполнена по-старинному одетыми и говорящими на какой-то исковерканной версии английского языка людьми.

Вот ты и сделала это, Эдриен, трезво размышляла она. В конце концов ты соскользнула с края, только пятки и видны. Эдриен с трудом пыталась сфокусировать взгляд, но глаза закрывались сами собой. Мужчина, что схватил её, был отвратительным. Это был зверюга с отрыжкой, толстыми руками, огромным брюхом, и он вонял.

Разве она не была в своей библиотеке ещё недавно?

Засаленная рука сдавила её грудь, и она пронзительно завизжала. Замешательство было тут же побеждено оскорбляющим произволом, когда его рука нарочно задела вершину её соска через свитер. Даже если это был сон, она не могла позволить, чтобы подобные действия происходили без её ведома. Она уже открыла рот, чтобы разразиться язвительной критикой, но он сдавил её в кулак. Его розовый рот в спутанной массе волос растянулся в широкую букву О. О небеса, мужчина даже не закончил жевать – те немногие зубы, что у него остались, были короткими и бурыми.

С отвращением Эдриен вытирала с лица кусочки цыплёнка и плевки, когда он орал, но были истинным сигналом тревоги его слова, смысл которых доходил до неё, несмотря на жуткий акцент.

Она была послана богом, провозгласил он на всю комнату. Была даром ангелов.

Завтра она выходит замуж.

Эдриен почувствовала головокружение. Её тело без сознания конвульсивно дёрнулось и безвольно опало. Чёрная королева выскользнула из её руки, ударилась о пол, и полетела под стол от удара шаркающего кожаного ботинка.

****

Когда Эдриен проснулась, она лежала тихо, крепко зажмурив глаза. Под своей спиной она чувствовала комковатый матрас, плотно набитый. Это могла быть её собственная кровать. Она приобрела старинный матрас и соединила его с верхом своей высоченной кровати времён королевы Анны. Она обожала старинные вещи и не смущалась этого.

Она осторожно втянула воздух носом. Больше не было странных запахов с пиршества, что ей пригрезилось. Ни жужжания этого странного говора, который она вообразила себе чуть ранее.

Но не было и шума транспорта тоже.

Она напрягла уши, вслушиваясь изо всех сил. Когда-нибудь ей доводилось слышать такую тишину?

Она устало вдохнула и заставила своё сердце успокоиться.

Она откинулась на комковатый матрас. Именно так безумие случилось с ней? Начавшееся с неясных намёков на беспокойство, жуткое чувство, что за ней наблюдают, быстро переросло в полное буйное помешательство, и только что достигло кульминации в кошмаре, где вонючий, волосатый зверь объявил ей о предстоящей свадебной церемонии?

Эдриен ещё сильнее зажмурила глаза, желая вернуться к здравомыслию. Очертание шахматного набора неясно маячило в её голове; готовые к бою ладьи и ожесточённые королевы с вырезанным суровым профилем на полотне экрана под её веками, и, кажется, было ещё что-то важное, что ей надо было вспомнить. Что она делала?

У неё болела голова. Это была тупая боль, сопровождаемая горьким вкусом старого пенни в горле. Какое-то мгновение она боролась с ней, но пульсация только усиливалась. Шахматный набор неуловимо плясал тенями белого и чёрного цвета, сливаясь в одну отдалённую изводившую её деталь. Это не могло быть слишком важно.

У Эдриен хватало более обременительных вещей, о которых надо было беспокоиться – куда её к чёрту занесло?

Она держала глаза закрытыми и ждала. Ещё пару минут и она услышит урчание БМВ, проносящегося вниз по Коутэйл Лэйн, или затрезвонит сердито её телефон…

Это не петух только что прокукарекал.

Ещё минутка и она услышит вопросительное мяаау Муни и почувствует взмах её хвостика, когда она прыгнет на кровать.

Она не слышала скрипа визгливых петель, царапанья двери, скрежетавшей слишком долго по каменному порогу.

«Миледи, я знаю, вы не спите».

Её глаза распахнулись, чтобы обнаружить тучную женщину с серебристо-тёмными волосами и розовыми щеками, пожимающую руки и стоящую у подножия её кровати. «Кто ты?», осторожно спросила Эдриен, отказываясь смотреть на что-нибудь ещё в комнате, кроме непосредственного пятна, что заключало в себе самое последнее видение.

«Ба! Кто я, она меня спрашивает? Девчонка, которая выскочила, несясь сломя голову из ниоткуда, как ведьма, с вашего позволения, желает знать, кто я такая? Хммм!»

Вместе с этим, женщина поставила блюдо со специфически пахнущей едой на соседний столик, и заставила Эдриен приподняться, взбивая подушки за её спиной.

«Я Талия. Меня послали присмотреть за тобой. Поешьте. Вы ни за что не будете достаточно сильны, чтобы выдержать свадьбу с ним, если не будете есть», ворчала она.

С этими словами и беглым взглядом по каменным стенам, увешанным ярко раскрашенными гобеленами, изображавшими охоту и оргии, Эдриен упала в обморок снова – на этот раз с удовольствием.

******

Эдриен снова очнулась,на этот раз из-за горничных, которые несли нижнее бельё, чулки и подвенечное платье.

Женщины помыли её в благоухающей воде перед массивным каменным очагом. После того, как Эдриен, свернувшись калачиком, погрузилась в глубокую деревянную бадью, она принялась изучать каждый дюйм комнаты. Как мог сон быть таким живым, таким наполненным запахами, прикосновениями, звуками? Вода в бадье пахла свежим вереском и сиренью. Девушки непринуждённо болтали, пока мыли её. Каменный очаг был бесспорно таким же высоким, как трое мужчин, если бы они стали друг на друга – он возвышался до потолка и растягивался на полширины восточной стены. Он был украшен искусными серебряными изделиями; изысканными корзинками филигранной работы, умело сделанными чьими-то руками розами, мерцающими, как расплавленное серебро, и всё же все лепестки на них были отчётливо видны и местами казались бархатистыми. Над очаговой полкой, грубо вырезанной из медового дуба, висело изображение охоты, возвещающей кровавую победу.

Её изучение было прервано пронзительным визгом за дверью. Потрясённо задыхающиеся и резко замолкшие голоса вынудили её пристальный взгляд скользнуть за голое плечо, и она тоже стала задыхаться. Негодяй с шерстяным пледом на лице! Её щёки загорелись от смущения и она ещё глубже погрузилась в бадью.

«Милорд, то не место для вас», начала говорить горничная.

Звук шлепка отбился рикошетом через всю комнату, заглушая протест горничной, и предупреждая всякого, кто хотя бы подумает ещё что-нибудь сказать. Огромная жирная скотина из её раннего кошмара растёкся на своих ляжках перед бадьёй, окутанной паром, с плотоядным взглядом на лице. Прищурившиеся голубые глаза встретились со стальными серыми, пока Эдриен удерживала свой прямой непочтительный взгляд.

Его глаза скользнули вниз, ища кромку воды и исследуя под ней. Он скрипнул зубами при виде её розовых сосков, прежде чем она успела скрестить руки, крепко обхватив себя ими.

«Здаётся мне, что для него не всё так плохо», прошептал мужчина. Затем, оттянув с трудом свои глаза от воды к её покрасневшему лицу, он приказал: «С этого момента вперёд, твоё имя Джанет Комин».

Эдриен бросила на него высокомерный взгляд. «Моё имя», резко сказала она, «Эдриен де Симон».

«Шлёп!»

Она прижала ладонь к щеке, не веря. Служанка приглушённо вскрикнула, предупреждая её.

«Попытайся ещё раз», тихо посоветовал он ей, и насколько тихими были его слова, настолько были опасными его жёсткие голубые глаза.

Эдриен молча потёрла свою горевшую щеку.

И его рука поднялась и ударила снова.

«Миледи! Заклинаем вас!» Изящная девочка упала перед ней на колени рядом с бадьёй, положив руку на её обнажённое плечо.

«Правильно, дай ей совет, Бэсс. Ты знаешь, что происходит с девкой, достаточно глупой, чтобы перечить мне. Скажи это», он повторил для Эдриен. «Скажи мне, твоё имя – Джанет Комин».

Когда его мясистая рука поднялась, на этот раз она с бешенством опустилась на лицо Бэсс. Эдриен завизжала, когда увидела, что он бьёт дувушку снова и снова.

«Остановитесь», крикнула она.

«Скажи это», приказал он, пока его рука всё поднималась и опускалась. Бэсс рыдала, рухнув на пол, но мужчина опустился рядом с ней, рука на этот раз в кулаке.

«Моё имя – Джанет Комин!», Закричала Эдриен, наполовину поднявшись из бадьи.

Кулак Комина замер на полпути, и он снова растёкся на своих ляжках, с победным светом, блестящим в его глазах. Победа – и отвратительное, медленное изучение её тела.

Эдриен вспыхнула под этим, полным распутства, взглядом его бледных глаз, нырнула грудью обратно в воду.

«Не, он получит совсем неплохую сделку. Ты намного красивше моей Джанет». Его рот скривился в улыбке. «На досуге я б сам попробовал твои мягкие округлости, но ты появилась в самый последний момент».

«Появилась где?»

«Появилась откуда?», задал он встречный вопрос. Эдриен поняла в это мгновенье, что недооценивать этого грубого мужчину могло бы быть смертельной ошибкой. Под неряшливыми манерами и нечесаной внешностью скрывались стальной характер и острый ум. Заплывшая жиром рука, что раздавала удары, прятала мышцы. Узкие бледные глаза, беспокойно бегавшие, ничего не упускали из виду. Он не наказывал Бэсс в ярости. Её избиение было хладнокровным просчитанным актом, целью которого было получить то, чего он хотел от Эдриен.

Она покачала головой, глаза, широко раскрытые в замешательстве. «Правда, не имею ни малейшего понятия, как я сюда попала».

«Не знаешь, откуда ты?»

Бэсс тихо всхлипывала, и глаза Эдриен потемнели, когда она увидела, как служанка скрутилась в клубок, пытаясь тайком медленно отползти от Комина. Он резко выкинул руку и вцепился в лодыжку горничной. Бэсс безнадёжно захныкала.

«Ну не, моя прелесть. Ты ещё можешь мне сгодиться». Его глаза прошлись по её вздрагивающему телу собственническим плотоядным взглядом. Эдриен задохнулась, когда он рванул платье Бэсс, кромсая его на клочки прямо с её тела. Желудок Эдриен скрутило от нестерпимой боли, когда она увидела множество отметин от ударов, выступавших на её бледных боках и бёдрах. Жестокие, жалящие удары от ремня или хлыста.

Другие служанки сбежали, оставив её одну с плачущей Бэсс и с этим безумцем.

«Это мой мир, Эдриен де Симон», интонировал он, и Эдриен получила предупреждение, что слова, которые он собирался произнести, глубоко вырежутся в её голове ещё на долгое время в будущем. Он легко шлёпнул дрожащее бедро Бэсс. «Мои правила. Мои люди. Моя воля приказать жить или умереть. Тебе и ей. Это простая вещь, которую я хочу от тебя. Если ты не послушаешься меня, она умрёт. Затем ещё одна, и ещё одна. Я нашёл ту самую твою слабость, дурацкую жалость, в которую ты завернулась, как в саван. Из-за этого тебя так легко использовать. Но женщины все такие. Слабые».

Эдриен согнулась молча, её придушенные вдохи сливались с усталыми всхлипами Бэсс.

«Тихо, девка!» Он ударил её по лицу, и она скрутилась в ещё более тугой клубок, зажав руками рот, чтобы задушить звуки.

Однажды я убью его голыми руками, Поклялась Эдриен молча.

«Я не знаю, как ты здесь очутилась или кто ты такая, и по правде говоря, мне это безразлично. У меня проблема, и ты её решишь. А если ты когда-нибудь забудешь о том, что я говорю тебе, если ускользнёшь и предашь, я убью тебя, после того как уничтожу всех, о ком ты печёшься».

«Где я?», бесцветно спросила она, с неохотой произнося один из тех вопросов, что беспокоили её. Она боялась, что начав спрашивать, обнаружит, что это вообще не сон.

«Мне без разницы, если ты сумасшедшая», засмеялся он тихо. «Обстоятельства таковы, что я скорее наслажусь мыслью, что у тебя, возможно, не все дома. Бог видит, моя Джанет была такой. Это более или менее то, что он заслужил».

«Где я?», настаивала она.

«Джанет тоже, бывало, вспоминала это с трудом».

«Так где я?»

Комин посмотрел на неё, пожал плечами. «Шотландия. Владения Комина – мои владения».

Сердце остановилось в её груди. Это было невозможно. Может, она и вправду сошла с ума? Эдриен с трудом сдержалась, чтобы не задать следующий вопрос – очевидный вопрос, вопрос, внушающий ужас, который она так старательно избегала, с момента, как очнулась. Она научилась тому, что иногда безопаснее не задавать слишком много вопросов – ответы могут совершенно лишить сил. Получить ответ на этот вопрос значит разбить хрупкий контроль над разумом; у Эдриен было подозрение, что то, где она была сейчас, было не единственной её проблемой. Втянув глубоко в себя воздух, она осторожно спросила. «А какой год?»

Комин загоготал. «Ты и вправду слегка полоумная, так, девка?»

Эдриен молча пристально на него глядела.

Он снова пожал плечами. «Тысяча пятьсот тринадцатый».

«Ох», слабо выдохнула Эдриен. «Божемойбожемой», вопила она изо всех сил в пределах своего шатающегося разума. Она медленно глубоко вдохнула, сказав себе начать с самого начала этой головоломки; возможно, её можно распутать. «А вы кто в точности?»

«Во всех смыслах и намерениях, я твой отец, девка. Это первая вещь, которую ты должна никогда не забывать».

Надломленный плач на время отвлёк Эдриен от её проблем. Бедная измученная Бэсс; Эдриен не могла выносить чью-то боль, особенно если могла хоть что-то сделать с ней. Этот мужчина чего-то хотел от неё; возможно, ей удастся выторговать что-нибудь взамен. «Позволь Бэсс уйти», сказала она.

«Ты закладываешь мне свою верность в обмен на это?» Он смотрел на неё змеиными глазами, осознавала Эдриен. Глазами, как у питона из зоопарка в Сиэтле.

«Позволь ей уйти из твоих владений. Дай ей свободу», объяснила она.

«Нет, миледи!», пронзительно закричала Бэсс, и чудовище мягко засмеялось.

Его глаза смотрели задумчиво, когда он похлопал по ноге Бэсс. «Здаётся, Джанет Комин, ты многого не понимаешь об этом мире. Освободить её от меня значит приговорить к смерти от голода, изнасилований или ещё чего хуже. Освободить её от моего «любящего внимания» и следующий мужчина может оказаться не таким любящим. Твой собственный муж может быть не таким любящим».

Эдриен вся тряслась, пытаясь оторвать свой взгляд от пухлой руки, ритмично похлопывающей Бэсс. Источником боли для горничной была та же рука, что её и кормила. «Защищала» её. Желчь подкатывалась к горлу Эдриен, заставляя её почти задыхаться.

«К счастью, она уже думает, что ты сумасшедшая, так что можешь говорить, что хочешь после. Но в этот день, с рассвета до сумерек, ты поклянёшься, что ты Джанет Комин, единственная родная дочь могущественного Рэда Комина, наречённая невеста Сидхи Дугласа. Увидишь этот день, как я сказал…»

«А что с настоящей Джанет?», не удержалась она от вопроса.

Хлоп! Как удалось мужчине ударить её, прежде чем она успела лишь моргнуть? Трясясь от ярости и стоя прямо над ней, он сказал: «Следующие удары будут не по лицу, сука, не туда, где платье не скроет. Но есть другие способы, от которых намного больнее, и не остаётся следов».

Эдриен стала молчаливой и покорной, после всего того, что он ей сказал. Намёк был очевиден. Будет тихой и покорной, останется в живых. Сон не сон, удары в нём причиняют боль, и у неё было чувство, что умирать здесь будет тоже мучительно.

Он много чего ей сказал потом. Сотни мелочей, которые, как он предполагал, она должна держать в памяти. Она всё так решительно и делала; это временно удерживало её от созерцания завладевающего ею полностью очевидного умопомешательства. Она повторила каждую мелочь, каждое имя, каждое воспоминание, что ей не принадлежало. Из осторожных наблюдений её «отца», она была в состоянии догадаться о многих моментах жизни женщины, чью личность она сейчас примеряла на себя.

И всё это время она, как молитву, повторяла слова в своей голове. Такого не может быть. Это невозможно. Такого не может быть. Но всё же та часть ума, что принадлежала ей, как реалисту, говорила о том, что слова не может и невозможно не могли иметь отношение к тому, что уже происходило на самом деле.

За исключением того, что она очнулась вскоре от кошмарного и живого сна, она была в Шотландии, был 1513 год, и она на самом деле выходила замуж.