"Проект Идеальный Мир" - читать интересную книгу автора (Косачев Александр Викторович)

- И как успехи? – Строго смотря на меня, спросил капитан, - Понял?
- Гитлера понял, вас не очень.
- Что же вам не понятно?
- Смысл вашего существования, политика, бесчеловечные методы, тут много всего.
- Существовать должна одна высшая раса, остальные должны прислуживать. В мире много рака: евреи, цыгане, гомосексуалы, различного рода больные. Это лишняя опухоль. Все человечество пользуется плодами высшей расы, особенно евреи, которые аккумулируют чужие культуры и выдают за свою.
- То есть арийцы высшая раса?
- Да.
- Почему?
- Только мы способны создавать новое, великое, лучшее. Мы способны жертвовать собой, являемся идеалистами. Педантичны. В высшей мере перфекционисты.
- Зачем вам мир?
- Достичь идеала.
- Идеала через смерти и рабство?
- Чем-то приходится жертвовать ради великой цели.
- Кто вам дал право судить?
- Судить рабов? – С отвращением произнес капитан.
- Называйте, как хотите, суть не изменится, кто дал право судить?
- Мы на своей земле, это наш мир и мы возвращаем себе свою землю и свою власть.
- И как такая великая раса смогла ослабнуть?
- Эксперимент.
- Откуда такая уверенность?
- Есть то, что не позволено знать рабам.
- А вы уважаемый, не раб системы?
- Что?! Как ты смеешь!!!
Теперь я послал уже капитана, плюнув в его сторону. Меня снова избили. Через время ко мне пришел доктор, который смеясь, рассказывал, как бесился капитан от услышанного. Он уже понял, что насильственно меня не подавить и это было с одной стороны плохо, а с другой хорошо. Теперь стоило бояться, что он что-то сделает с Юлей в поисках лучшего давления. Необходимо было начинать революцию, всполошить людей, чтобы иметь шанс на победу в этой войне.
Ближе к вечеру, когда нас вывели на построение и капитан снова требовал результатов, я сделал шаг вперед.
- Есть что сказать герой?
- Я решил вашу проблему, вот тут все написано, - протягиваю свернутый лист бумаги, сказал я.
Капитан быстрым шагом подошел, спешно развернул лист и увидел огромную фигу. Все засмеялись, капитан взбесился, ударил меня, в ответ его ударил я, с криками: Вперед на революцию. Народ было хотел что-то предпринять, как вдруг прозвучали выстрелы из АКМ, это остудило пыл. Меня увели снова в карцер. Жестоко били, а я смеялся, стараясь, все попытки наказания сделать бессмысленными.
Через какое-то время я очнулся привязанный к стулу, на меня светил фонарь, такой банальности от третьего рейха я конечно не ожидал. В комнату вошел капитан.
- Ты знаешь, зачем ты здесь? – Спросил капитан.
- Теряюсь в догадках, - продолжал язвить я.
- В тебе умирает великий воин, воин похожий на арийца. Свободолюбивый, жертвенный. Кто твои родители?
- Славяне! – Гордо отозвался я.
- Конкретней.
- Русские. Так же есть в роду украинская кровь, где-то совсем далеко противная вам цыганская. Но я не думаю, что это имеет какое-то значение. Люди не разделяются по крови, и измерять их именно этими параметрами – это невероятно глупо!
- Мы составили твое генеалогическое дерево, и знаешь что?
- Что?
- Ты ариец. В тебе наша кровь, действительно, это твои настоящие родители, но твои дед и бабка сменили нацию, во время победы советов, над фашистской Германией.
- Что? Зачем?
- Высоко было гонение немецкой расы в то время, они сделали это чтобы спастись. И действительно, далеко в тебе есть цыганская кровь, вот только основа вся арийская. Твой характер это доказывает.
- Да плевать мне кто я, важно лишь, куда я иду и с кем одной дорогой приду к победе.
- Ты свободен, мы не можем держать арийца в клетке. Ты волен идти куда хочешь, так же волен остаться здесь.
Затем меня развязали, капитан и солдаты вышли. На столе осталась папка с генеалогическим древом; рассматривая его, я увидел настоящие фотографии своих родителей и их предшественников. С черно-белых фотографий улыбались мои родные прадед и прабабка на фоне немецкого флага. Дед в форме солдата третьего рейха. Родители же были не связаны с Германией бытовыми атрибутами. Как и оговаривалось, они не знали своих настоящих корней. Это было сложно принять, всю жизнь прожить во лжи, и сейчас непонятно против кого воевать. По существу против своего же народа.
На стуле, возле которого сидел капитан, я увидел свою одежду. Ту самую шляпу, брюки, рубашку. В углу стоял вещь мешок, в нем был сух паек, карта и какая-то теплая ткань небольших габаритов. Меня отпускали, просто потому, что я имел определенную кровь; никаких принуждений бороться за третий рейх, или что-то выдумывать для них. Важное звено, из проекта «Полезные люди» легко и просто отсеялось.
Весь день я бродил по лагерю, пытаясь куда-то прибиться. То сидел на лавке, то смотрел на заключенных людей, солдат. Все они сейчас были для меня безвредны, ведь я имел определенный нейтралитет у них. Вечером, уже ближе к ночи, я пришел к Юле. Ничего не изменилось с тех пор, она так же и лежала на кровати. Только в руке уже не было записки, она лежала рядом с ней. Кто-то прочел и даже не старался этого скрыть.
Всю ночь я провел возле нее. Было сложно после всего случившегося просто так расстаться. Улегшись рядом с ней в последний раз, я закрыл глаза стараясь представить, что нас нет, что мы никогда не встречались, и этого дня никогда не было. Если бы не я, она была бы в порядке. Эта мысль терзала до того момента пока я не уснул. А утром, собрав вещи, я ушел … за мной закрыли ворота. На табличке была надпись: Auschwitz.
Все утро и весь день я шел по полю. Природа теперь казалась чужой, не такой родной, будто встретила враждебного пришельца. Это поразительно, насколько убеждения могут влиять на нас и наши ощущения; если бы все люди это осознавали, было бы проще жить. Возможно, мы бы пришли к одной идеи, и до нас наконец-то бы дошло, что все, что делает людей разными, это мысли. Именно мысли создают тело, меняет и указывает путь развития. Мысль от убежденности, убежденность от ассоциаций, ассоциации из детства. Наше детство это залог дальнейшего развития целого мира. «Меняя мир, меняй детство своих детей». При этом невозможно воспитать ребенка отличным от себя.
В сбивчивом раздумье закончился день. Сидя у костра, я размышлял и все время приходил к тому, что нужно сбежать; весь этот кошмар ужасно надоел. Ложась, я боялся проснуться снова в лагере. Еще я вспоминал, как ночью я целовал Юлю, а она была словно восковой фигурой. Не реагировала на меня, на мир, ей было плевать, она ничего не чувствовала. Я любил ее и снова утром я боялся снова проснуться в злосчастном лагере.
К обеду я оказался дома, в своей квартире. В ней творился обычный бардак. Сев за стол на кухне, я налил себе чаю. Выпил и лег спать.
Утром я не нашел себя прошлого. Не возможно было вернуться к прежней жизни. Я сильно изменился и не мог быть теперь иначе. Так прошло еще два дня, в которые я надеялся, попривыкну, но ничего не менялось. Меня ужасно тянуло обратно. Я пытался найти по карте и памяти тот самый дом, но на том месте ничего не оказалось, даже деревья были не те. Только пляж оставался таким же и вторые берега. Лагерь так же безуспешно остался потерянным. С этим было тяжело смириться, но выбора мне не оставили. Все закончилось.