"Проект Идеальный Мир" - читать интересную книгу автора (Косачев Александр Викторович)

Ночь наступила быстро. Мы сидели, обнявшись, грелись теплом друг от друга больше чем жаром от костра. И, несмотря на всю окружающую меня теплоту, мне казалось, что мы согреваемся этим вечером в последний раз. Последний раз тепло дарить тому человеку, с которым тебе спокойно, последний раз обнимать того, с кем сердце успокоилось. Костер легко потрескивал, мы смотрели в огонь как загипнотизированные, как бы прощаясь, но не решались сказать об этом друг другу. Есть вещи слишком дорогие, чтобы их нарушать, и если уж дано проститься, то пусть это будет именно так. Это сравнимо с последней речью со сцены, которую человек так и не решается закончить, потому что завтра он уже никогда не начнет.
Грянул гром, но дождя так и не было. Я протянул руку, ожидая капель, но все что ощутил это тепло. За что такие испытания, человеку, который еще не нашел себя и утвердительно не может сказать кто он? Треск костра. Человек без результата поиска себя – я, тот, кто не рожден для счастья, но нашедший его вопреки законам жизни. Я люблю эту женщину, как любил оригинал.
Проснулся я в грузовике, который вез меня в неизвестном направлении, Юли не было рядом, судя по стуку об крышу, на улице шел дождь. В кузове было грязно, легкие разъедал насыщенный запах солярки. Что произошло, и как я тут оказался, было известно только тем, кто находился сейчас в кабине. Примерно через полчаса мы остановились, послышался голос на немецком языке, затем мы продолжили путь. Видимо проезжали блокпост. Меня терзала смутная мысль о верности Гимлера, но больше тревожило состояние и местонахождение Юли. Я боялся, что ее больше нет в живых, а меня везут в тот самый лагерь, который я видел на днях. Если так, то жить мне осталось не долго…
По телу пробежалась усталость, затем озноб, я отключился.
Стоя на берегу, я смотрел в огонь, который поглощал бумаги с фашистской символикой, я был один, а внутри бушевала ненависть. С чем она связана я не мог понять. Затем меня подбросило на кочке, я стукнулся головой о пол и увидел новую картину. Присев я поправлял одежду на мальчике, которого уже однажды видел во сне, а затем он спросил меня:
- Пап, а где мама?
И я ему ответил:
- Сынок, а мамы больше нет …
Он не заплакал, не задал больше вопроса, а просто обнял меня и произнес:
- Она вернется, как вернулась однажды. Ты только жди …

Глава XIII

Мне ничего не говорили, да и кто я для них, чтобы передо мной отчитываться. Находился я в помещении больше похожем на склад казарменного типа, в нем были люди, оборванцы, с виду, но каждый из них был чем-то примечателен по-своему.
- Как тебя зовут дружище? – Произнес один парень моих лет.
- Александр, - ответил я.
- А меня Василий, - протягивая руку, произнес он, - я думаю у тебя полно вопросов?
- Да, где я? Что это за место? – Оглядываясь, оторопел расспросить я.
- Это лагерь, здесь проводят испытания, мы тут все испытуемые. Еще вчера ты был в коттедже, а сегодня тебя привезли на каком-то старом грузовике и бросили в эту дыру? Наверно, когда ты ехал, ты слышал дождь?
- Да …
- Это нормально, дождь слышали все мы. Никто не говорит, зачем и как это происходит, но я думаю, они так глушат звук дороги, по которой нас перевозят. Так называемая «глушилка», чтобы человек не слышал куда едет, а затем отключился во время перевозки и не смог считать повороты. В грузовике все видят сны. Я тут тоже совсем недавно появился, думаю твой предшественник, наверно, поэтому мне еще интересно говорить о том, что здесь происходит, да еще и хватает смелости говорить о способе, чтобы выбраться отсюда.
- Стоп, а девушка?
- Девушка?
- Да, девушка, она тоже часть плана?
- Ну да, - с некоторым сожалением произнес Вася.
Я впал в ступор, как же это возможно так просто играть чувствами человека. И, правда, испытуемые, удачно сказано. В этот момент я ее возненавидел, но не смог перестать думать о ней, уж так любима, уж так любил. Но шлюха! Думал я, а на фоне моей брани говорил мой новый товарищ по несчастью. Говорят от любви до ненависти один шаг, но он скорее не один, их целое расстояние длинной в предательство, в котором были приемлемы для нас раньше маленькие отступные шажки. Кого винить, если слеп, был я сам!?
- Девушка, - произнес я, еще с некоторой надеждой на верность, - здесь недавно изнасиловали девушку, а затем застрелили, кто она?
- А … Юля … бедная … случайно попала сюда. Красивая девушка, жалко ее …
- Ну, рассказывай же, не томи!
- Она оставила записку, о ней все здесь знают, но никто не трогал ее. Это своего рода личное послание человеку, которого она любила. Уж не знаю, зачем она это здесь оставила, наверно, крик души, но он разве что немой, его ведь никто не услышит.
- Где она?
- Кто, Юля?
- Записка!
- Эй, друг, не нервничай, мы все тут пленники и не нужно зло срывать на тех, кто с тобой в одной лодке. Мы замучены и потому можем тормозить, ну сенсорная депривация, ты сам понимаешь ...
- Просто дай мне записку и все!
Через минуту лист бумаги оказался у меня, но я не успел его прочитать, началось построение, нас всех выгнали из помещения и построили перед командиром. Двор изнутри казался гораздо больше, примерно в разы больше того, что я видел раньше. На земле, по пятнам крови ползали зеленые мухи, выглядело это зрелище отвратительно.
- Мне нужны способы! – Звонко произносил командир, ходя из стороны в сторону, - способы захватить Россию! И если вы их мне не предоставите, вы все умрете! Каждый из вас! Каждый!!!
Акцент был ужасным, а еще командир явно нервничал. Затем осмотрев всех, удалился, а солдаты начали раздавать удары дубинками. Это было скорее обидно, чем больно. Находиться на собственной земле и быть чьим-то пленником, невыносимо!
- Гораздо страшнее дождаться того дня, когда терять будет уже нечего, – прокричал старик, после чего получил дубинкой по шее. Вот оно лицо войны – никакого уважения, никаких ценностей, никакого сожаления. Человек со скромным отличаем от одной из сторон противоборствующих лагерей становится вещью. Люди, цивилизованный вид в отряде приматов?!
Когда уже все успокоилось, я взял в руки лист бумаги, и тихо сжавшись в углу начал бегать глазами по строчкам. Я улыбался и морщился от боли, уже не плакал, нечем, да и уже не было сил и смысла лить слезы.
«Привет мой хороший, ты извини, что я тебя впутала во все это… ты наверно меня ненавидишь, я принесла столько боли тебе, а сколько еще может быть ее в твоей жизни. Как бы я хотела, чтобы это были не мы, а кто-то другой, хочется иного, порстецкой любви, которую никогда не ценила. Ты сейчас наверно сидишь насупившись как обычно при чтении, но улыбнись Саш, давааай улыбайсяяя!!!! Ну вот … пишу это и сама улыбаюсь как дура, а самой хочется кричать, плачу сижу как наивный ребенок, совсем не о том думаю, мне жить осталось не долго, а я все о любви да о тебе. Как я по тебе скучаю … не, все же я бы перенесла все это вновь, чтобы быть рядом еще немного …
Наверно ты для меня навсегда останешься этим персонажем сказки, и когда говорят Пьеро, я всегда вспоминаю тебя. Дети, мы так и не выросли)))
Может это неуместно сейчас, но очень тяжело отдавать тебя другой. Очень больно представлять, как она тебя целует … утешает разве что то, что ты целуешь ее думая обо мне…
Пора наверно заканчивать, скоро уже за мной придут, а я тут в слезах вся. Ой, как же сложно принять, что у нас все разбилось. Как бы хотелось быть вместе при других обстоятельствах, ведь живут же люди и не ценят друг друга … наверно, как и мы в те дни. Знаешь, я не обиделась на самом деле тогда на тебя, просто капризничала…
Все Саш, за мной пришли, прощай, я тебя люблю и я всегда твоя Мальвина … =**
PS: мы обязательно встретимся снова ))»

У влюбленных всегда есть то, что могут понять только они, и многие глупые слова и фразы зачастую очень значимы. С этим трудно не согласиться и сейчас я это понимал как никогда. Записку могли отследить, ведь здесь вероятнее всего есть свой стукач, так что доверять, особо не стоит. Так же размышляя над последней фразой, мне показалось, что Юля возможно жива, а раз так, то нет смысла хоронить человека. Вот только что я видел тогда?
В голове, конечно, был еще бардак, но времени терять, больше нельзя было. Чтобы выяснить, где Юля и выбраться, я начал оценивать ситуацию.
- Расскажи мне об этом месте, - подойдя к Васе начал я.