Джордж Гордон Байрон Дон Жуан

ПОСВЯЩЕНИЕ

1

Боб Саути! Ты — поэт, лауреат

И представитель бардов, — превосходно!

Ты ныне, как отменный тори, аттестован:

это модно и доходно.

Ну как живешь, почтенный ренегат?

В Озерной школе все, что вам угодно,

Поют десятки мелких голосов,

Как "в пироге волшебном хор дроздов;

2

Когда пирог подобный подают

На королевский стол и разрезают,

Дрозды, как полагается, поют".

Принц-регент это блюдо обожает.

И Колридж-метафизик тоже тут,

Но колпачок соколику мешает:

Он многое берется объяснять,

Да жаль, что объяснений не понять.

3

Ты дерзок, Боб! Я знаю, в чем тут дело!

Ведь ты мечтал, с отменным мастерством

Всех крикунов перекричав умело,

Стать в пироге единственным дроздом.

Силенки ты напряг довольно смело,

Но вмиг на землю сверзился потом.

Ты залететь не сможешь высоко. Боб!

Летать крылатой рыбе нелегко, Боб!

4

А Вордсворт наш в своей «Прогулке»

длительной

Страниц, пожалуй, больше пятисот

Дал образец системы столь сомнительной,

Что всех ученых оторопь берет.

Считает он поэзией чувствительной

Сей странный бред; но кто там разберет,

Творенье это — или не творенье,

А Вавилонское столпотворенье!

5

Да, господа, вы в Кезике своем

Людей получше вас всегда чурались,

Друг друга вы читали, а потом

Друг другом изощренно восхищались.

И вы сошлись, естественно, на том,

Что лавры вам одним предназначались.

Но все-таки пора бы перестать

За океан озера принимать.

6

А я не смог бы до порока лести

Унизить самолюбие свое,

Пусть заслужили вы потерей чести

И славу, и привольное житье.

В акцизе служит Вордсворт — всяк при месте;

Ваш труд оплачен — каждому свое.

Народ вы жалкий, хоть поэты все же

И на парнасский холм взобрались тоже.

7

Вы лаврами скрываете пока

И лысины и наглость, но порою

Вы все-таки краснеете слегка

Нет, я вам не завидую; не скрою

Я не хотел бы вашего венка!

Притом ведь лавры получают с бою:

Мур, Роджерс, Кэмбел, Крабб и Вальтер

Скотт

Любой у вас всю славу отобьет.

8

Пусть я с моею музой прозаичной

Хожу пешком — а ваш-то конь крылат!

Но да пошлет вам бог и слог приличный,

И славу, и сноровку. Как собрат,

Я воздаю вам должное — обычный

Прием, которым многие грешат!

Едва ль, на современность негодуя,

Хвалу потомков этим заслужу я.

9

Но тот, кто лавры хочет получить

Лишь от потомства, должен быть скромнее:

Он сам себе ведь может повредить,

Провозгласив подобную идею.

Порой эпоха может породить

Титана, но как правило — пигмеи

Все претенденты. Им, читатель мой,

Один конец — бог ведает какой!

10

Лишь Мильтон, злоязычьем уязвленный,

Взывал к возмездью Времени — и вот,

Судья нелицемерный, непреклонный,

Поэту Время славу воздает.

Но он не лгал — гонимый, угнетенный,

Не унижал таланта, ибо тот,

Кто не клевещет, кто не льстит, не гнется,

Всю жизнь тираноборцем остается.

11

О, если б мог восстать, как Самуил,

Он, сей старик, пророк, чей голос властный

Сердца монархов страхом леденил!

О, если б он воскрес, седой и страстный!

Глаза слепые он бы обратил

На злобных дочерей. Но и несчастный

Не льстил бы он ни трону, ни венцу,

И не тебе, моральному скопцу,

12

Преступник Каслрей — лукавый, ловкий,

Ты холеные руки обагрил

В крови Ирландии. С большой сноровкой

Ты в Англии свободу придушил.

Готовый на подлейшие уловки,

Ты тирании ревностно служил,

Надетые оковы закрепляя

И яд, давно готовый, предлагая.

13

Когда ты говоришь парадный вздор,

И гладкий и пустой до омерзенья,

Льстецов твоих — и тех смолкает хор.

Все нации с усмешкою презренья

Следят, как создает словесный сор

Бессмысленного жернова круженье,

Который может миру доказать,

Что даже речь способна пыткой стать.

14

Гнусна твоя бездарная работа:

Одно старье латать, клепать, чинить.

Всегда страшит твоих хозяев что-то,

И это — повод нации душить.

Созвать конгресс пришла тебе охота,

Чтоб цепи человечества скрепить.

Ты создаешь рабов с таким раденьем,

Что проклят и людьми и провиденьем.

15

Ну, что о сущности твоей сказать?

Имеешь ты (или, верней, Оно)

Две цели: удушать и угождать

Кого и как — такому все равно:

Привык он, как Евтропий, услужать.

В нем, правда, есть достоинство одно

Бесстрашие, но это уж не смелость,

А просто чувств и сердца омертвелость.

16

Куда бы я глаза ни обратил,

Везде я вижу цепи. О Италия!

Ведь даже римский дух твой погасил

Сей ловкий шут, презренная каналия!

Он ранами Ирландию покрыл,

Европа вся в кровавой вакханалии,

Везде рабы и троны, смрад и тьма,

Да Саути — их певец, плохой весьма.

17

Но, сэр лауреат, я все ж дерзаю

Сей скромный труд тебе преподнести.

Особой лести я не обещаю

Я ближе к вигам и всегда почти

Цвет желто-голубой предпочитаю.

До ренегатства мне не дорасти,

Хоть без него живется многим худо

Тем, кто не Юлиан и не Иуда…