"Та вода из тучи, что отражает в канавах небо, самый синий его кусочек" - читать интересную книгу автора (Василий Коледин)

Она приоткрыла пакет из толстой бумаги с логотипом магазина и показала небольшую и плоскую коробку.
- Любовь моя, это тебе. И не смей отказываться! Если откажешься, я очень расстроюсь! Когда делаешь подарок от души, не принимаешь никаких возражений! Я хочу, чтоб ты это носил, но откроешь только в Москве! Пусть там с тобой останется память обо мне.
- Спасибо! Но напрасно ты тратишься! Ты всегда со мной, даже если тебя нет рядом! Ты в сердце моем!
- Вот и прекрасно, а теперь еще буду на тебе! Идем дальше!
Мы вышли на кричащую улицу, и пошли дальше в прежнем направлении. Все, что произошло потом, я вспоминаю как будто происшедшее не со мной. Вижу все не своими глазами, чужими, будто наблюдаю со стороны. Иногда меня не покидает ощущение того, что я поднялся над улицей и увидел все сверху, паря над местом трагедии разыгравшейся тогда. Видимо это результат сильнейшего стресса, психологического шока, а, возможно, еще и результат защитной реакции организма. Может быть, если бы не это состояние, я бы просто сошел с ума!
Я шел рядом с Франческой по тротуару, она прижималась ко мне, держа меня под руку. Скутеры беспрестанно юркали в разные стороны, и я совсем прекратил обращать на них свое внимание. Поэтому, когда очередной наездник в черной кожаной куртке мчался нам на встречу, я лишь мимоходом посмотрел на него и отвернулся в сторону магазинов. Но мой ангел, мой телохранитель заметила все! Она увидела, как человек в мотоциклетном шлеме с опущенным забралом достал одной рукой из сумки маленький автомат, как он направил его ствол в нашу сторону. В считанные доли секунды, в тот самый момент, когда на общем фоне шумной, кричащей улицы почти неслышно раздались выстрелы, Франческа, моя судьба, моя любовь, моя надежда на счастливую жизнь, повернулась ко мне и крепко обняла, закрыв от смертоносного человеческого творения своим телом. Я ощутил тепло ее молодого тела, пышущего здоровьем и желанием любви. Она так прижималась ко мне, когда засыпала, переполненная нежными чувствами. Ее глаза в тот момент смотрели в мои и будто говорили: «прости меня, я очень тебя любила, но это все, что я могу сделать ради любви». В миг, который, казалось, растянулся в полжизни, я почувствовал, как она два раза вздрогнула от ударов входящего в нее металла, преодолевающего сопротивление ее молодой плоти. Мне показалось, что я услышал, как две пули нехотя, скрипя тормозами, остановились по пути ко мне, задержанные хрупкими органами Франчески. Ее маленькое тело напряженное вначале как-то сразу обмякло и стало соскальзывать вниз. Глаза, любящие и преданные не отпуская мой взгляд стали стекленеть. Пакет с покупками выпал из слабеющей руки и из него вылетели коробочки и бутылочки, которые разлетелись в разные стороны. Я схватил ее под руки и, сев на тротуаре, положил голову девушки на свою руку, а тело прижал к груди так, как прижимают к себе маленьких детей. Я слышал, как вокруг кричали люди. Но с трудом понимал, что они кричат. Какой-то женский высокий, почти визжащий голос постоянно кричал у меня над головой «pronto soccorso! pronto soccorso! Polizia!» Кто-то совал мне какие-то вещи, как я понял, чтоб подложить Франческе под голову. Кто-то спрашивал, не ранен ли я. С моих губ срывалось лишь «No! No! Non so!»
Франческа открыла глаза, и у меня все затрепетало внутри в надежде, что еще не все потеряно и может быть, эта беда закончится благополучно.
- Солнышко, как ты? Больно? Потерпи, сейчас приедет скорая и все будет хорошо! – она собрала в себе почти все оставшиеся силы и улыбнулась. Ее кровь липким медом заливала мои джинсы и руки. Чистой и свободной рукой я убрал с ее лица испачканные волосы и стал его целовать, полагая, что ей будет легче.
- Не бойся…все будет хорошо…я не умру,- негромко и с трудом сказала она и, подняв руку, смахнула с моей щеки катившуюся слезу.
- Конечно! Конечно, не умрешь! О чем ты вообще говоришь!
Она немного помолчала, собираясь силами, которых с каждой минутой становилось все меньше и меньше.
- Я не спрашивала тебя раньше, надеясь, что ты сам мне все расскажешь потом. Но теперь и не знаю, когда это случится… Скажи, зачем Вы с Мироноффым поплыли той ночью на остров? За Викой? Вика свершила обряд?
- Да… он хотел помешать ей…
- Значит, ей уже не страшны… пули… А мне…я завидую ей… она может быть с тобой вечно… - она замолчала, закрыв глаза. Потом вновь их открыла. – Как страшно! Я боюсь! Милый! Я боюсь умирать… Вот ты и оставляешь меня…а обещал быть со мной всегда…
- Любимая, мы всегда будем вместе! Я не оставлю тебя!
- Прости… это я ухожу от тебя… ты сдержал свое слово…- она вновь замолчала, видно было, что ей все трудней дается разговор со мной. Она тяжело дышала и хрипела. Я чувствовал как воздух, вдыхаемый легкими, вырывался в проделанные на спине дырки, пузырясь струящейся кровью.
- Я не отпускаю тебя! Ты останешься со мной! Мы еще поедем в Москву, и ты увидишь снег, много снега… будет масленица, и мы будем делать блины, а потом их есть со сметаной и медом…будем кататься на коньках…
- Да…я очень хочу… но… в другой… раз…- она, испытывая сильную боль, сжала мою руку, а ее лицо перекосила судорога.
- Не уходи!!! Слышишь!? Не уходи!!! – плача и сглатывая слезы, прокричал я ей, сильнее прижимая к себе, будто стараясь задержать ее, остановить ее уход, не отпускать.
- Я здесь… пока… стараюсь…Боже!!! Гос-по-дии!!! Как больно!!! – вскричала Франческа.
- Aiuti qualcuno!!! (Помогите кто-нибудь) – в сердцах заорал я.
- Как же мало я была с тобой… как коротка жизнь… если бы… я бы не оставляла тебя ни на минуту… perche… perche la vita corta?! (почему жизнь коротка) – она стала мешать русские слова с итальянскими, видимо, устав от постоянного перевода слов на чуждый ей язык и только теперь возвращаясь к своим истокам.
Ее тело горело. От высокой температуры кровь уже не бившая родником, а вытекающая медленными струйками, свертывалась и густела, напоминая текущую расплавленную вулканическую лаву. Я не видел этого, но чувствовал ее на своей руке.
- Хорошо, что я зашла в церковь…теперь предстану перед Ним немного чище… – она начала заговариваться и бредить. - guardi, nevicata…come Mosca…( смотри снегопад как в Москве)
- Я прошу тебя, не уходи! Я не смогу теперь без тебя! Теперь, когда я познал радость жизни с любимым человеком! Когда жизнь стала понятной и привлекательной! Когда появился человек любящий меня, которого полюбил я!!! Пожалуйста! Умоляю тебя! За что Ты, Всемогущий и Беспристрастный наказываешь меня?! Что я сделал такое страшное? Прости хотя бы ЕЕ!!! Накажи меня!!! – я орал, обращаясь к небесам. Но Он молчал. Он знал, что делает. Он, Великий и Милостивый, Любящий нас! Он никогда и ничего не исправляет! Какое ему дело до наших страданий! Вся жизнь земная дана для страданий. Одни большие, другие меньше. Сегодня я обязан был получить и пережить самое большое в своей короткой земной жизни страдание! Да! Вся жизнь – страдание! А счастье, которое якобы мы иногда получаем, дано для более полного ощущения последующего страдания! Эта как клубника к шампанскому, - служит для подчеркивания вкуса! А настоящая любовь дает человеку почувствовать максимально сильнее страдание при ее потере.
- Ты все, что было светлого у меня в жизни… я рада, что хоть в конце, но встретила тебя… - Франческа с трудом подбирала слова, память ее оставляла.
- Parli italiano! Si, capisco te! (говори по-итальянски, я понимаю тебя) – попросил я ее.
- Voglio bere…( хочу пить)
Я знал, что вокруг нас люди. Они суетились, кто-то постоянно звонил в скорую помощь, требуя ее скорейшего прибытия. Кто-то принес воду и поставил бутылку рядом со мной. Я поднес к ее сухим и потрескавшимся губам бутылку, и она сделала несколько глотков. Потом закрыла глаза. Какая-то женщина склонилась над нами и что-то шептала, по-моему, она молилась.
Моя любовь лежала у меня на руке и тихонько уходила из жизни. Ее дыхание становилось тише и реже. Она впала в какое-то оцепенение. Глаза были закрыты. Бледное лицо, испачканное кровью, стало безмятежным. Франческа потеряла сознание.
Я услышал, как подъехала, голося характерной сиреной, машина с карабинерами. Кто-то из них подошел ко мне и, положив руку мне на плечо, искренне посочувствовал. Его напарники стали о случившемся опрашивать людей вокруг. Ни один из них не задавал мне никаких вопросов. Они прекрасно понимали мое состояние и старались из сострадания к моему горю пока не докучать мне.
Внезапно Франческа открыла глаза и, посмотрев на меня, улыбнулась. Я почти поверил, что ей лучше.
- Ты здесь… со мной…
- Конечно! Я буду всегда с тобой.
- Да… но потом… когда придет черед… я буду ждать… не спеши… там нет времени…там пустота… я буду иногда отпрашиваться… и приходить к тебе ласковым снегом…теплым дождем…помни меня… - мои слезы капали на ее лицо. Она слегка поморщилась, ощутив их соленый вкус на своих губах. – Не плачь… ты же настоящий мужчина…у тебя все будет хорошо…я позабочусь об этом…
- Останься. Не уходи. Ты нужна мне здесь, – твердил я шепотом.
- Ti amo…(я люблю тебя)… - она вдруг напряглась, ее тело натянулось как струна. – Addio! C”e una visita per me. Cio non e cosi pauroso. Addio! (Прощай! За мной пришли. Это не так страшно. Прощай!)
Франческа забилась в конвульсиях. Страшная дрожь пробежала по всему телу. Агония. Секунда, другая, третья… глаза ничего не видя и в то же время смотря в вечность, широко открылись, потом глядя на меня, губы скривились в гримасе ужаса и…смерть! То, что осталось после нее, мертвая плоть, измученная, растерзанная, обмякла, расслабилась, выпустив из своего чрева бессмертную человеческую душу. Вытерев очередную порцию соленой влаги, струящейся по моим щекам, мне показалось, что на ее лице появилось выражение какого-то блаженства. Слезы, до этого момента капающие из моих глаз, хлынули нескончаемым потоком, заливая все на своем пути. Те бастионы, которые удерживали мое нескончаемое горе, пали. Я зарыдал, проклиная все на свете.
Ко мне подошли люди в форме и в халатах. С моих колен забрали тело Франчески, уложили его на носилки и накрыли куском серой материи. Кто-то поднял меня с тротуара, взял под руки с обеих сторон и повел к машине. Я видел, как на меня смотрели десятки сочувствующих глаз. Многие из собравшихся прохожих и свидетелей, протягивали руки, пытаясь дотронуться до меня, в знак своего искреннего сочувствия. Одна женщина, видимо, собрав все вещи, которые выпали из пакета обратно в него, шла за нами и пыталась всунуть мне его. Мой сопровождающий взял его в свободную руку и повел меня дальше.
- Voglio a lei! (я хочу к ней!) – пытался сказать я своим сопровождающим, поняв, что они ведут меня в полицейскую машину, а не в карету скорой помощи, куда спрятали тело Франчески. Один из них оставил меня и направился к старшему наряда. Вскоре он вернулся, и меня отвели, а потом усадили в машину скорой помощи, рядом с накрытым телом моего мертвого спасителя. Дверь захлопнулась, заработал двигатель, и машина медленно под вой сирены двинулась с места. Мы остались наедине с милой. Взяв из-под покрывала худую, почти прозрачную руку, я продолжал безумствовать.
- Я не покину тебя! Я с тобой! Если ты рядом, слушай меня! Я люблю тебя! Я всегда буду любить тебя! Ты единственная моя! Моя судьба, моя лебединая песня, мой ангел! – я целовал мертвую руку, поливая ее никак не иссякающими слезами.
Я не могу сказать, как долго мы ехали. Мне помнятся только отрывки впечатлений, образы и картинки, словно все видел в бреду. Госпиталь. Приемный покой. Люди, увозящие носилки с телом. Медсестра, ведущая меня в кабинет. Мужчина-врач, осматривающий меня с ног до головы, пытающийся обнаружить на моем теле хоть какие-нибудь повреждения. Он осматривал и приговаривал: «bene», «va bene», «bellisimo». А я молчаливо ему подчинялся, думая, чего это ему все хорошо и прекрасно. Затем мне дали полотенце и отвели умыться. Я медленно и долго смывал с себя и с одежды кровь моей любимой. Она, разбавленная водой, приобретала ярко-красный цвет и убегала в отверстие раковины, а меня завораживало такое зрелище. Я стоял и тупо смотрел на красные потоки то ли крови, то ли воды. Наконец, вытерев лицо и руки, я вышел в коридор и сел в кресло. Сколько просидел сказать не могу, мне кажется – вечность. С мокрых волос на нос, на рубашку и на джинсы капала вода.
В какой-то момент ко мне подошел карабинер и что-то стал мне объяснять и долго монотонно говорить. Он смотрел на меня и ожидал моей реакции. Но я молчал, стараясь сконцентрироваться и понять, что ему нужно. До меня дошли только два слова «e morta!» (Она мертва)! Неужели это правда?! ОНА МЕРТВА?! И ЭТО, ВСЕ, ЧТО ПРОИСХОДИТ ВОКРУГ МЕНЯ НЕ СОН?! Постой! Кто я?! Страх сковал меня. Я не смог сразу же ответить себе на такой простой вопрос. Какой-то ступор парализовал мое сознание. Задав еще и еще себе тот же вопрос, я, наконец, ответил на него. Я – адвокат, приехал из России, здесь и в других местах был по делам своей клиентки! Слава богу! Сума не сошел! Так, теперь надо понять, что хочет от меня этот представитель итальянской власти.
- Mi scusi, signor! Вы что-то сказали? Или спрашивали? – обратился я к нему на его родном языке.
- Si! Я говорил, что синьора Франческа умерла. Вы хотите присутствовать при вскрытии или нет?
- Нет!
- Тогда, еще раз извините, но не смогли бы Вы проехать с нами в участок. Мы должны взять с Вас объяснение и составить протокол. Это не займет много времени. Потом наша машина доставит Вас обратно в госпиталь.
- Да, извольте.
- Еще один небольшой вопрос. Вам нужен переводчик? Я так вижу, Вы неплохо говорите по-итальянски?
- Да, мне нужен переводчик.