"Та вода из тучи, что отражает в канавах небо, самый синий его кусочек" - читать интересную книгу автора (Василий Коледин)

Нам повезло. В бухте действительно было намного спокойней. Хоть волны и перекатывались через искусственный пирс, но не бились с такой силой как в других местах о камни. Вода только слегка захлестывала плоскую скалу и затем нехотя уходила.
Зайдя в бухту, Миронофф уменьшил скорость катера до минимума, а метров за пятьдесят до причала вообще выключил мотор. Лодка по инерции и подгоняемая волнами стала все равно довольно стремительно приближаться к берегу. Я невольно зажмурил глаза, когда мы приблизились к берегу на расстояние вытянутой руки. Через мгновение должно было бы произойти крушение. Однако я так и не услышал ожидаемого страшного треска разбиваемой о камни лодки. Раздался только негромкий скрежет пластикового борта о каменную плиту. Обрадованный этим обстоятельством, я открыл глаза и спрыгнул на берег. Миронофф бросил мне тонкий канат, который в тот же миг был привязан к уже знакомому железному штырю. Потом мой друг сам спрыгнул на берег.
- Метр, давайте затащим лодку на камни. На всякий случай, чтоб ее не разбило и причал сильной волной.
Когда очередная волна залила пристань тонким слоем воды, мы заволокли лодку на плиту. Так действительно было надежнее. Мало ли, вдруг придет сильная волна и ударит наше утлое суденышко о камни и, не дай бог, его разобьет!
Мы спустились с ровной скальной плиты на каменистую тропинку. Я оглянулся по сторонам. Ничего нового. Все, как и в прошлый раз. Камни, ничего кроме них. Вдали, при частых вспышках далекой грозы, уныло озарялись развалины старинного рыцарского дома. Миронофф схватил меня за руку и понесся, почти волоча меня за собой, по уже знакомой нам тропе.
Видимо, гроза постепенно приближалась к нашему островку, так как небо все чаще стало озаряться и иногда становилось так светло, что даже казалось, наступает рассвет. Стали явственнее слышны далекие раскаты грома. Промежуток между молниями и ударами грома становился все меньше. С одной стороны гроза помогала нам ориентироваться в пространстве ночью, вне населенного пункта и без фонарика, а с другой ее скорый приход мог промочить нас до костей, осложнить бег по скользким и острым камням, не говоря уже об обратном пути.
Мы бежали довольно быстро. Несмотря на ночное время суток, узкую каменистую тропу, неудобную обувь, волнение, охватившее нас, через минут десять мы все же добрались до входа в пещеру. Доктор остановился, чтоб отдышаться. Его грудь, впрочем, как и моя, высоко вздымалась, он запыхался, но спустя две минуты вновь готов был бежать спасать Вику.
У дубовой двери так и стоял ящик с факелами, правда, их количество после нашего первого посещения немного уменьшилось. Миронофф поджог два из них, один передал мне, после чего решительно шагнул в коридор, прикрытый крепкой дверью. Я последовал за ним.
* * *
Мы опоздали. Вики в пещере уже не было. На стенах, однако, все еще горели факелы. Скорее всего, Вика побоялась их загасить и понадеялась, что они со временем погаснут сами. В пещере с последнего нашего посещения ничего не изменилось. Все та же гробовая тишина, беспорядок, пыль и тайна. Вот только несколько каменных плит на полу в центре пещеры были очерчены неровной меловой линией. В центре очерченного пространства стояла подставка, на которой возвышалась голова Бафомета. Рядом с бюстом на полу лежали несколько предметов, среди которых я рассмотрел хрустальный череп индейцев майя, несколько пергаментных свитков, винную бутылку с какой-то жидкостью и еще несколько мелких, плохо различимых в тусклом свете факелов, предметов.
- Метр, все напрасно! Напрасно мы мчались по морям, по волнам. Мы все равно опоздали! – тяжело вздохнул Миронофф.
- Я это уже понял! Но скажите, как мы не встретили ее по пути?!
- Видимо она закончила обряд, когда мы еще плыли. Мы с Вами очень долго добирались до острова. Черт! Нам бы скоростную лодку, а не эту черепаху!
Мы прошли в центр пещеры. Здесь можно было внимательнее рассмотреть картину происшедшего. Так сказать, произвести осмотр места происшествия. Осмотреть следы на полу, которые принадлежали только Вике. Предметы, сдвинутые и принесенные сюда, и тут же оставленные. Доктор наклонился, и поднял с пола хрустальный череп.
- To be. Or not to be, - пафосно продекламировал он, потом пошел к шкафу и положил на его полку поднятый череп. – Метр, а Вы знаете что-нибудь об этом черепе?
- Так, совсем немного, только что они найдены в Америке и с ними творятся какие-то чудеса.
- Впервые такой череп был найден в 1927 году в Центральной Америке экспедицией известного английского археолога и путешественника Ф. Альберта Митчелл-Хеджеса. Предшествовали находке начавшиеся еще в 1924 году работы по расчистке древнего города майя во влажных тропических джунглях полуострова Юкатан (в то время — Британский Гондурас, ныне — Белиз). Тридцать три гектара леса, поглотившего едва угадывающиеся старинные постройки, для облегчения раскопок было решено просто выжечь. Когда дым окончательно рассеялся, участникам экспедиции открылось удивительное зрелище: каменные развалины пирамиды, городских стен и огромный, на тысячи зрителей, амфитеатр. Лубаантун, «Город упавших камней», — это название с легкой руки Митчелл-Хеджеса закрепилось за древним поселением. Прошло три года, и в очередную свою экспедицию Митчелл-Хеджес взял юную дочь Анну. Руководитель раскопок и не подозревал, что она станет для всех счастливым талисманом. В апреле 1927 года в день своего семнадцатилетия Анна обнаружила под обломками древнего алтаря удивительный предмет. Это был изготовленный из прозрачнейшего кварца и прекрасно отполированный человеческий череп в натуральную величину. Правда, у него не хватало нижней челюсти, но через три месяца буквально в десятке метров нашлась и она. Оказалось, что эта хрустальная деталь подвешивается на идеально гладких шарнирах и приходит в движение при малейшем прикосновении. Все бы хорошо, да с теми, кто притрагивался к этому черепу, начинали происходить странные вещи. Впервые это случилось с самой Анной. Как-то вечером она положила удивительную находку рядом со своей постелью. Как обычно, легла спать. И всю ночь ей снились странные сны. Проснувшись утром, Анна в деталях смогла рассказать все, что видела. А видела она ни много ни мало — жизнь индейцев тысячелетия назад. Поначалу она не связала эти сновидения с черепом. Но странные сны продолжали посещать девушку всякий раз, когда хрустальный череп находился рядом с ее изголовьем. И каждый раз это были новые подробности жизни древних индейцев, в том числе и ранее не известные ученым. Когда череп на ночь убирали подальше, сны прекращались. Но как только находка возвращалась к изголовью, яркие цветные и звуковые «фильмы» возобновлялись. Анна снова слышала разговоры индейцев, наблюдала за их повседневной деятельностью, за ритуалами жертвоприношений... В начале 60-х годов, уже после смерти отца, Анна решила передать череп для исследования специалистам: уж больно он был совершенен даже для таких искусных мастеров, какими были индейцы доколумбовых цивилизаций. Сначала изучением черепа занялся искусствовед Фрэнк Дордланд. При тщательном осмотре он обнаружил в нем целую систему линз, призм и каналов, создающих необычные оптические эффекты. Исследователя поразило то, что на идеально отполированном хрустале даже под микроскопом не было видно следов обработки. Он решил обратиться за консультацией в знаменитую фирму «Хьюлетт-Паккард», специализировавшуюся в то время на выпуске кварцевых генераторов и считавшуюся наиболее авторитетной по экспертизе кварцев. Результаты экспертизы потрясли не только искусствоведа. Во-первых, исследование, проведенное в 1964 году в специальной лаборатории фирмы «Хьюлетт-Паккард», показало, что череп был изготовлен задолго до появления первых цивилизаций в этой части Америки. Кроме того, горный хрусталь столь высокого качества в этих местах вообще не встречается. И уж совсем поразительное открытие — «допотопный» череп, вес которого составляет около 5 кг, изготовлен из цельного кристалла. Причем вопреки всем известным законам физики. Существует устойчивое мнение, что хрустальные черепа обладают еще и мистическими свойствами. Об этом говорят многие «контактеры». Так, выяснилось, что нечто подобное тому, что видела в своих снах Анна Митчелл-Хеджес, испытывали на себе и исследователи другого, так называемого «Британского хрустального черепа». Экстрасенсы и высокочувствительные люди дружно уверяют, что черепа навевают им особые, почти гипнотические состояния, сопровождающиеся необычными запахами, звуками и яркими зрительными галлюцинациями. Иногда, особенно в моменты глубокого транса, это были «странные видения из далекого прошлого, а возможно, и из будущего». Впрочем, не только особо чувствительные, но и обыкновенные люди утверждают, что временами видели, как череп в темноте начинал светиться или наполняться «белым туманом», а затем в нем появлялись «таинственные образы людей, а также гор, лесов, храмов «... тьмы». Что это — память о прошлых событиях, навсегда впечатавшаяся в кристалл? Особые резонансные свойства хрустальных черепов? А может, и то и другое?.. Откровения людей, переживших рядом с черепами такой мистический опыт, заставили историков внимательнее посмотреть на древние легенды. Особенно на те, которые рассказывали о странных ритуалах, связанных с хрустальными черепами. Например, о таком. Тринадцать священнослужителей в разных местах одновременно должны были вглядываться в «свой» череп. Предание сообщает, что таким образом жрецы могли увидеть любые тайны — не только то, что происходит в других местах, но и прошлое, и будущее, вплоть до конца света. А еще легенды говорили, что посвященные могли узреть в черепах день возвращения богов, в том числе и самого Кукулькана — белокожего бородатого «бога планеты Венера», который когда-то, «во времена полного мрака», спустился с небес и подарил индейцам знания: письменность, математику, астрономию, научил строить города, пользоваться календарем, выращивать богатые урожаи...
Я стоял возле головы Бафомета и меня сковал страх от того, что увидел, вспомнил, почувствовал и, наконец, понял.
- Николя! Я хочу Вам признаться… - начал я, когда Миронофф вернулся ко мне. – …Я видел Бафомета… несколько раз… в жизни, и совсем недавно, вчера… в отеле.
Он спокойно посмотрел мне в глаза. Ни один мускул на его лице не дрогнул. Голос его не сорвался и не стал заикаться.
- Метр, я, наверное, удивлю Вас, но я и сам его видел раньше. В том, что он предстал Вам накануне, нет ничего удивительного.
Я замер, как пораженный молнией, его слова, их смысл и тон, с которым они были произнесены, меня шокировали.
- Как понимать Ваши слова, Док?
- Видите ли, Метр. Бафомет – это некий символ знания, мудрости или посвящения в нее. Считают, что Тамплиеры избрали его своим божеством только в качестве символа или как олицетворение Гермеса Трисмегиста. Сам же Гермес Трисмегист истолковывался рыцарями, как совокупность всех философов древности (Платон, Аммоний Сакс и другие), иначе - как олицетворение божественной мудрости, а в древнеегипетской мифологии в точности такое же значение придавалось богу Тоту, который почитался египтянами как божество, принесшее в мир знание. Символ Бафомета - это и есть его изображение, а само название Baphomet сложено из предложения "Tеmpli Omnium Hominum Pacis Abbas" ("отец храма мира всех людей"): достаточно прочитать наоборот все заглавные буквы этого изречения.
- И все равно, я не могу Вас понять! Вы хотите сказать, что Бафомет это не воплощение дьявола, не сатана, а символ и его в природе нет. Но тут же говорите, что Вы его видели и не раз?!
- Как бы Вам это объяснить?! Отнеситесь к тому, что я Вам скажу, как к одной из версий, в частности моей, к которой я пришел путем логического осмысления. Возможно, Бафомет и существует как некая субстанция, воплощаемая в видимые и осязаемые структуры. Он, возможно, появляется там и тогда, когда человек сталкивается с какими-то запредельными знаниями. То ли он поощряет человека на раскрытие этих тайн, то ли предостерегает его и старается не допустить непоправимого, я сказать точно не могу. Как это происходит, почему, я не знаю! Но это происходит. Вспомните, когда Вы впервые столкнулись с ним?
- В тот день, когда на моем горизонте появилась Вика…
- Так…, а когда в крайний раз?
- Вчера…
- То есть в те моменты, когда должны были случиться знаменательные события, не правда ли?! Я скажу Вам больше! Ко мне он явился перед встречей с Вами…
- Черт возьми! Николя, может, Вы объясните мне, стоит ли его бояться или нет?
- Не знаю! На этот вопрос Вы сами должны себе ответить!
- Тогда объясните еще один момент. Если Бафомет - это практически Гермес, то кто тогда этот Гермес Трисмегист? – спросил я Мироноффа, совсем запутавшись в полученной информации.
- Гермес Трисмегист переводится как Трижды величайший – божественное имя, взятое, как уверяют некоторые источники, Высочайшей Сущностью космического уровня. Гермес известен так же под именами Тота, Луга, Набу, Меркурия и других. Считается, что Тот был одним из Посвященных Атлантиды, который после гибели острова перебрался в Египет, где занимался просветительской деятельностью, оставив потомкам в зашифрованном виде те знания, которые они тысячелетия назад еще не готовы были воспринимать. Эти знания в символах заключены в 22 Аркана – рельефы с иероглифами и рисунками, выбитые на стенах подземного храма. Карты Таро являются проекцией этих сверх знаний, данных Гермесом Трисмегистом. Согласно легендам Геремес жил в 4 тысячелетии до н.э. и прожил около 300 лет. Он был избран первым Верховным жрецом в истории Египта. Фактически подчинил себе всю законодательную власть и вел контроль исполнительной власти древнего Египта, сформировал устойчивый государственный механизм, проработавший не одно тысячелетие. Основу своего учения взял из Зороастризма. «Трижды великим» он был признан – как царь земной, философ-законодатель и Великий жрец. По другой версии – как познавший рай (небеса, духовное), ад (Землю, материю), человеческую суть (законы природы). Ему приписывается 42 книги (36 содержат всю философию египтян и 6 медицинских, хотя в некоторых источниках указывается 36000 книг), комплекс энергетической зарядки (“гимнастика Гермеса”, “Гимн Солнцу”), трансовый метод постижения “слова-света”, идущего от космического “начала-огня” (используется в традиции Ордена Розы и Креста), точный календарь. Гермес считается прямым создателем многих наук и искусств таких как медицина, музыка, математика, химия, алхимия, юриспруденция, магия, астрономия, астрология, риторика, философия, история, география, геометрия, анатомия, психология. Легенды приписывают Гермесу способность материализовывать любые вещи, способность управлять любым человеком и массами. До наших дней сохранились только 3 работы: “Изумрудная Скрижаль”, та, которая нами обнаружена и лежит сейчас на том столе, “Пастух людей” или “Божественный Пимандр”, “Книга Тота”. Считается, что остальные книги погибли при пожаре в Александрийской библиотеке.
Миронофф замолчал. Я тоже молчал, внимательно слушая его. Однако мне так и не стало ясно, почему я видел Бафомета и как мне к этому относиться. Неужели мы люди ничтожны в своих попытках познать истину? И как только мы становимся на верный путь, нами начинают манипулировать какие-то высшие силы?!
- Метр, давайте покинем это место. Мне что-то не по себе сегодня здесь. Что-то говорит мне, надо уходить. Я привык слушать свой внутренний голос, – он не гася факелы, не взяв ничего, направился к выходу. Обернулся ко мне, все еще стоявшему возле Бафомета и почти крикнул. – Поторопитесь же!
Я, чуть ли не бегом бросился за ним. Так все и оставив в пещере нетронутым, мы выбежали в грозу. Лил довольно сильный дождь. Миронофф, освещая дорогу еще горевшим факелом, стал карабкаться по тропинке вверх, к бухте, я еле поспевал за ним. Мой факел потух, и я хотел его оставить на тропе, но Док запретил мне это делать.
- Ни в коем случае! Вы же оставляете указатели для других, не прошеных гостей! Несите его с собой, потом, когда отплывем от острова, выбросим в океан.
Лодка под воздействием то прибывающей, то убывающей воды елозила по скальной плите в том же месте, где мы ее и оставили. На дне скопилось довольно много дождевой воды, но мы не стали ее вычерпывать. Навалившись вдвоем на корму, Миронофф и я столкнули ее в воду, и она закачалось на волнах, ударяясь о пристань. Док прыгнул в нее и стал заводить мотор, я последовал его примеру и, замочив ноги по колени, забрался в катер. Через пару минут двигатель взревел, и мы плавно вырулили со стоянки.
Стихия разбушевалась не на шутку. Гроза, наконец, накрыла острова архипелага, молнии сверкая и изгибаясь геометрическими кривыми, утопали в океане. В те же мгновения, когда ломаная линия соприкасалась с водной поверхностью, оглушительно бил в небесные литавры гром. Ветер завывал в ушах и не давал смотреть вперед, заливая глаза струями дождя. В этом шуме почти не был слышно работающего мотора лодки. Как только мы вышли из бухточки ко всем трудностям, с которыми мы боролись, прибавились еще и высокие волны, стремящиеся опрокинуть наше суденышко.
- Господи! Помоги нам! Мы, твои неугомонные создания, не умеющие жить спокойно, но любящие Тебя, даровавшего нам Жизнь, умоляем – проведи нас по этому бушующему океану и дай нам счастье ощущать жизнь еще некоторое время! – то ли молился, то ли причитал Миронофф при каждой приближающейся высокой волне. Я, не зная толком ни одной молитвы, повторял про себя только несколько строчек из «Отче наш»: « Отче наш, Ты есть на небесах… Да святится имя твое, да прибудет царствие твое… Господи! Спаси нас!!!»
Медленно наш кораблик обогнул необитаемый островок, он все еще оставался слева от нас, и его скалы постоянно угрожали нам, а впереди уже показался берег Порто-Санто. Мы повернулись кормой к волнам и с их помощью довольно быстро понеслись в сторону большого острова. Опасность еще не миновала, скалы вырастали то тут, то там и Мироноффу приходилось постоянно быть начеку, лавируя между бугорками суши.
Слава Богу, мы оставили скалистый берег островка слева сзади, и вот уже от Порто-Санто нас отделял только небольшой пролив. Я почувствовал легкое чувство успокоения, посмотрев на Мироноффа, заметил и на его лице тень уверенности в успешном завершении плавания.
Казалось, что все опасности остались позади, когда лодку ударило о подводные камни. В это же время огромная волна накрыла нас с головой. Я почувствовал, что мое тело покинуло лодку, меня просто смыло в океан и понесло как какую-то щепку по волнам. Не в силах сопротивляться я стал ждать конца. Он не заставил себя долго ждать. Меня с силой ударило о камни. Голова загудела, потом острая боль утихла и перешла в постоянную ноющую, а затылок защипало от соленой воды. Как только я собрался закричать, в рот хлынула горькая и жгучая вода. Ноги, обутые в мокасины, стали тяжелыми и потянули меня вниз. Я почувствовал нереальность своего положения, мне стало казаться, что все это только сон. Одна мысль пульсировала в мозгу – лучше бы мы остались в пещере или на острове! Затем наступила кромешная темнота и тишина. Стало неслышно ни шума ветра, ни грохочущих раскатов, только воздушные пузырьки, щекоча лицо и курлыкая, поднимались в другую, противоположную от моего движения сторону - на поверхность бушующего океана. А потом и вовсе все смолкло и воцарилась тишина.
* * *
Сон, кошмарный сон. Первое, что я почувствовал после пробуждения это головная боль. Чувства, связанные с возвращением в этот мир, действительно напоминали пробуждение ото сна. Воспоминания пришли не сразу, а только через минут пять. Постепенно, по чайной ложке всплывали картины прошлого. Все, что было до этого утра, казалось тяжелым, где-то даже кошмарным сном. Потом меня посетили первые симптомы жизни - тошнота и головокружение. Глаза были закрыты, но сквозь закрытые веки я увидел, вернее, почувствовал свет. «Значит еще жив… точно? … Да… после смерти не может так болеть тело…остается душа – бестелесная субстанция… она не болит так физически, только абстрактно…руки… шевелятся… ага, вот и ноги… как во рту пересохло… хочу пить…»
- Пить, дайте попить. – прошептал я и услышал свой голос как-то издалека.
Надо мной кто-то склонился, приподнял голову и поднес к губам стакан с водой. Вода не доставила особого облегчения. Однако после нескольких глотков пропала горечь. Исчезла сухость во рту. Кто-то, поняв, что я напился, опустил мою голову на подушку. Мне с трудом удалось открыть глаза и посмотреть вокруг, кося глазами и не двигая головой. Я лежал на кровати в светлой комнате. Больница – сразу же догадался я. Значит, меня спасли. Кто еще в палате? Кто меня поил? Медсестра? Девушка. Но не в белом халате. Рядом со мной оказалась Франческа. Она улыбалась, но ее глаза были полны слез. Отчего-то мне стало очень спокойно и уютно. Губы разъехались в стороны, образовав на лице подобие кривой улыбки. Она заметила ее.
- Он еще улыбается! Бессовестный! Нельзя оставить мужчин одних! – с комком в горле, сглатывая подступающие слезы, но улыбаясь, сказала девушка.
Постепенно приходя в себя и обретая власть над своим телом и конечностями, я почувствовал на безымянном пальце левой руки кольцо, которого ранее у меня не было. Ощупав его, а потом, поднеся к глазам, мне стало ясно, что кольцо не мое. Оно принадлежало Мироноффу! Он его носил на правой руке. Как оно могло оказаться у меня? Я его не брал. Хорошо это помню. Он мне его не давал, да и что за глупость давать поносить кольцо! А где сам Миронофф. Когда меня выбросило из лодки, он оставался в ней. Но лодку тогда сильно ударило о камни. Что произошло с ним?! Он жив?!