"Зерно жизни" - читать интересную книгу автора (Хван Дмитрий Иванович)

Глава 20

Новоземельск, март 7143 (1635).

Спустя двое суток после внезапного открытия аномалии и появления странного майора, всё начальство российской колонии собралось на совет. У места аномалии снова выставили круглосуточный пост, по ночам ворчащие, недовольные возобновлением караула у никчёмного объекта дозорные жгли костёр неподалёку от открытых дверей надстройки над местом перехода. Смирнов и прочие, кто был посвящён в тайну той ночи, напряжённо ждали. Соколов и Саляев прибыли в посёлок Смирнова, планируя остаться здесь, пока ситуация не прояснится полностью. Начальники провели напряжённые сутки в разговорах о том, к чему же приведёт открытие аномалии. Что будет? Эвакуация?

— Эвакуации не будет! — твёрдо сказал Радек.

После открытия аномалии обычно мягкий и вальяжный профессор перекинулся в сжатую пружину, цепкий взгляд и властный голос — такой была его реакция на возобновление работы перехода, его бывшей епархии.

— Здрасте, я Настя! — ненавидяще глядя на стену, процедил Саляев, — они там с ума сошли? Я бы с этим майором поговорил бы душевно.

— Мы с полковником уже поговорили душевно, двое суток только и делали, что обсуждали всевозможные варианты развития ситуации. В принципе, выводы неутешительные получаются.

— А что так, господа начальники? Я уже понял, что хуже чем сейчас ничего и быть не может? — иронично улыбнулся Ринат, быстро погасив злобу.

Главной загадкой для всех стал вопрос майора о Корнее Миронове и почему их должно было быть пятьдесят шесть человек? Версии выдвигались самые разные и даже решительно несуразные, типа версии Саляева о том, что Матусевич прибыл вообще с иной Земли. Не той, к которой мы все привыкли, а той, что всякие воспалённые личности в жёлтого цвета газетёнках зовут параллельным миром. Вроде бы есть наш, пусть такой сложный и жестокий мир, но в тоже время такой уютный и знакомый и есть множество миров-двойников, в которых проживают жизнь наши копии. Эту версию отмели, как абсурдную, Ринат и сам не стал её защищать, лишь хмыкнул да пожал плечами, сами, мол, разбирайтесь. Радек предположил вариант того, что в результате попадания в прошлое изменилось само будущее Земли — и то, что Матусевич спрашивал Миронова, говорит только о том, что в этом мире также произошло открытие аномалии и теперь в их 2008 году вместо экспедиции Смирнова туда отправилась экспедиция Миронова, а сам Смирнов в это время греет пузо в Гаграх.

Странным было и резко отрицательное отношение майора к возможной эвакуации хотя бы женщин и детей.

— Даже если там у них что-то случилось, конфликты с применением ядерных зарядов и расовое оружие, о чём нам доверительно поведал Генри Мак Гроув, и ситуация с окружающей средой аховая, то я не поверю в то, что не проводя эвакуацию, они оберегают нас от возможных рисков.

— Как вообще они открыли эту аномалию и почему только семь лет спустя? — спросил Зайцев.

— Знаете что, сдаётся мне, что они искусственно вызвали проход, — задумчиво проговорил Радек.

— Почему ты так думаешь, Николай? — удивлённо спросил Соколов.

— Андрей, а ты помнишь, что кричал Сергиенко майору? Счёт мол, идёт на секунды, но время ещё есть!

— Ну и что? — непонимающе спросил Ринат.

— Как что?! Они контролировали процесс! Но его было нельзя контролировать, когда сюда проходили мы! — почти кричал профессор.

— Ничего себе, — тихонько протянул Соколов, сцепив пальцы рук.

— Это значит что… — начал было Смирнов.

— Что они могут открывать канал по желанию, — закончил за него Радек, — но у них проблемы со стабильностью работы аномалии. Я понимаю это так.

— Николай, а майор-то, помнишь, даже не знал, что аномалия не работает, — напомнил о казусе Матусевича полковник.

— Это действительно странно, — заявил Радек.

— Короче! Мужики, вы вот рассуждаете о всяких майорах. Главное — они собираются препятствовать эвакуации! У нас тут дети, женщины, что им тут делать? — воскликнул Ринат.

С улицы внезапно послышался вскрик, который впрочем, никакого продолжения не имел, но все четыре человека, находившихся в комнате заметно вздрогнули. Радек щурясь, приложил ладони к стеклу — дозорные сидели у костра, как и раньше, а освещаемые костром ворота аномалии были открыты на одну створку, как и раньше. Пожав плечами, профессор отошёл от окна:

— Майор говорил только о точечной эвакуации — допустим, я или полковник. Но убежать в нашей ситуации было бы верхом цинизма и неуважения к людям.

— Пойду я пост проверю, — немного взволнованный недавним криком, Саляев поднялся с лавки.

— Ринат, дров захвати сюда, а то днём не нанесли, — попросил Смирнов.

Саляев кивнул и выходя, плотно прикрыл за собой дверь.

— Ну что, смородинки с мёдом заварим? — хлопнул ладонями полковник.

— Кстати, товарищи, не забыли? Нашему дорогому Ринату через два дня стукнет тридцатник, — напомнил Соколов.

— Да, кстати! — крякнул Смирнов.

— А он у вас всё в сержантишках ходит, — продолжая глядеть на улицу сквозь стекло, сказал Радек.

— Ну это легко исправить! — улыбнулся Соколов и посмотрел на Смирнова.

— Погоны с майорской звездой я ему найду, — пообещал, рассмеявшись, полковник.

Скрипнула дверь, медленно и неуверенно открываясь.

— Ринат, ну что там? — взволнованно вопросил профессор.

— Во дров набрал, надо помочь, — притворно закряхтел Соколов, подымаясь с кресла.

И тут же замер, оставшись в полусогнутом состоянии.

— Что за чёрт?!

Дверь открывала чёрная фигура в военной экипировке с откинутым прибором ночного видения. За этим человеком виделось ещё несколько силуэтов, с веранды слышалась лёгкая возня, как будто кто-то сучил ногами по доскам пола. Вперёд вышел высокий человек, который, снявши маску, сказал:

— Они оба тут. Прошу вас пройти со мной! Советую не спорить.

Матусевич отошёл от двери, чтобы освободить проход.

— Подождите! Объясните нам, что происходит? — Соколов поднялся со своего кресла.

— Вы кто такой? Сидите на месте! — приказал майор.

— Давайте поговорим, как цивилизованные люди! Что за маски-шоу? — воскликнул Радек.

— Рад бы откушать кофею в честной компании. Но, видит Бог, решительно нет времени, — майор с некоторым сожалением вскинул оружие и выпустил по находившимся в комнате три заряда.

— Что… — успел прохрипеть профессор.

— Парни, берите этих двоих! Уходим, быстро.

Сознание быстро покидало профессора, наливающиеся свинцом веки упрямо отказывались выполнять вялые потуги Радека открыть глаза. Последнее, что видел Николай, было распростёртое на полу веранды тело Саляева. Бойцы в чёрной форме скорым шагом, контролируя окрестность, направлялись к месту перехода. Двое из них несли на плечах бесчувственных Радека и Смирнова. У костра, что горел вблизи кирпичного ангара над точкой перехода, сидело несколько человек в меховых шапках и подбитых мехом полушубках. При приближении бойцов Матусевича они, скинув маскировку, взятую у обезвреженного караула, превратились в таких же бойцов, что и остальные. Прикрывая друг друга, бойцы собрались у ворот. Шедший последним Матусевич махнул рукой, давай мол, валите обратно, на Новую Землю. Однако, бойцы продолжали находиться у ворот.

— Чего не проходите, мать вашу? Времени нет ни хрена!

— Там наш профессор валяется, в отключке. А проход не работает.

Гнев ударил по вискам майора, проход-то откроют, но вот что тут делает Сергиенко? Захотел поиграть в Д''артаньяна?

— Приведите профессора в чувство, — приказал Матусевич и, едва взглянув на двоих учёных, что находились рядом с профессором, процедил:

— Вы двое, ко мне!

Инженер на слабых от перенесённого ужаса ногах заковылял к майору, Вадим же остался сидеть на коленях, привалившись к холодному кирпичу стены.

— Ты вроде Александр? Какого ляда вы тут делаете? Вас профессор сюда потащил?

— Да, он нас сюда втащил и тем самым спас наши жизни. А там все погибли, ничего там нет! — с нарастающей истерикой в голосе ответил Александр.

Вадим, тем временем, поднялся с колен и, пошатываясь, поплёлся к воротам. Бойцы невольно расступались перед ним, провожая удивлёнными взглядами. Сказанное инженером ещё не дошло до всеобщего понимания.

— Чего уставились? Остановите его! — прикрикнул Матусевич.

Один из бойцов выстрелил в бредущую по снегу фигуру в развевающемся белом халате. Получивший парализующий заряд в спину, Вадим сделал ещё несколько неловких шагов и, пытаясь обернуться, рухнул ничком в снег. За ним двинулись двое, втащив обратно в постройку и уложив рядом с приходящим в себя Сергиенко. Профессор открывал глаза. Слабым движением руки он остановил очередную порцию нашатыря и, мутным взором найдя Матусевича, злорадно улыбнулся.

— Всё, майор. Застряли вы тут навсегда, — прохрипел он.

— Что ты имеешь в виду? — побледнев, спросил Матусевич.

— Некому больше открывать проход, вся моя команда погибла, а аномалия, по-видимому, самоликвидировалась.

— Как? — выдавил из себя майор.

— Майор, вы смотрели кинофильм ''Лангольеры'' по Стивену Кингу? Ну вот, на Новой Земле произошло то же самое. Я надеюсь только, что в меньших размерах, — вздохнул профессор.

— А вы понимаете, профессор, — сказал вдруг один из бойцов майора, едко выделив должность Сергиенко, — что вы и только вы виновны в произошедшем. И если нас не вытащат отсюда, то мы остаёмся в этой… заднице?

— Да, я не спорю, — вздохнул Сергиенко. — Майор, сколько времени действует ваш парализатор?

— Двадцать минут. Караул уже должен очухиваться. Парни, посмотрите за ними, — Матусевич указал на ворочающихся у стены людей.

— Предлагаю, майор, перенести всех в дом и ждать пока Радек очнётся, мне будет необходимо с ним поговорить.

Шесть часов спустя

— Я не собираюсь извиняться! У меня был прямой приказ.

— Майор прав, Николай, не кипятись. Только никчёмный солдат будет извиняться за выполнение приказа, — развёл руками Смирнов.

Радек хмуро оглядел присутствующих и, картинно воздев руки, проговорил:

— Ну конечно! Взять вломиться рано утром, опоздав на семь лет, пострелять в людей из парализатора и нормально, приказ я, мол, выполнял.

— Профессор Радек, прекратите, пожалуйста. Это не вопрос для обсуждения. Ещё вопросы по моей операции будут? Нет? Тогда вопрос у меня. Нас двадцать один человек, нам нужна крыша над головой и питание. До того момента как аномалия снова откроется.

Саляев лишь хмыкнул, а Радек злорадно усмехнулся:

— Она не откроется, если то, что рассказал мне Сергиенко — правда.

— Сейчас не откроется, значит, откроется завтра, — уверенно отрубил Матусевич.

Среди солдат майора не было ни одного рядового бойца, даже старших сержантов и то наличествовало аж три человека. Остальные — прапорщики, лейтенанты, два капитана. Смирнов сразу предположил, что майор не так прост, а звание майор спецназа внутренних войск — обычная легенда. Матусевич явно является кем-то большим.

— Это не является тайной в данной ситуации, полковник, — ответил ему на этот вопрос майор, — у вас, товарищ полковник и у вас, товарищ профессор, допуск есть. А у остальных, — оглядев Соколова, Саляева, Кабаржицкого и сержантов Новоземельска — Зайцева и Васина, — нет допуска к обратному переходу.

— И кто же вы? — усмехнулся Соколов.

— До пятьсот двенадцатого года я занимал пост заместителя начальника Гродненского областного КГБ, позже, по направлению из Красноярска, я два года ловил террористов-галицийцев в Западных Карпатах…

— Что?!

— А ну да, вы тут семь лет сидите! А у нас всё завертелось в эти семь лет в такой узел, что и за сотню лет не распутать. Началось всё с ханьцев, это вы должны знать. В год, когда вы ушли в коридор, они как раз Ташкент взяли. А вскоре обыкновенные конфликты в САСШ стали выходить за рамки обычных перестрелок и поножовщины — там ханьцы, слушая приказы из Пекина, начали настоящую партизанщину. А у нас, с подачи Европы, опять начали бузить галицийцы — возомнившие себя отдельной нацией, ну и объявили себя независимыми от Русии государством. Красноярск рыпнулся на них было, но Европа не дала, вот из Галиции в Русию и проникали боевики, кошмарили местное население. Их и ловил.

Люди сидели, раскрыв рты.

— Долго же мы сидим на Ангаре! — воскликнул в полной тишине Саляев.

— Какая Русия? Что ещё за ханьцы? Почему Красноярск? — посыпались на Матусевича вопросы.

— Думаю, стоит распорядится насчёт горячего, — предложил Соколов, — разговор будет долгим.

Сержант Васин, сидевший на лавке у двери, приоткрыл дверь и негромко передал караульному приказ Соколова. Матусевич так же попросил покормить его людей, которые пока были размещены на втором этаже одного из бараков.

Средняя Ангара, начало лета 7143 (1635).

— Пороги скоро, воевода! — рыжий кормчий, здоровенная детина, приложив рупором ладонь, крикнул енисейскому воеводе, что стоял на носу головного струга. Беклемишев решил сам возглавить поход к ангарским людишкам, дабы воочию убедиться в том, о чём в Енисейске уже давно ходили легенды. Будто бы каменные крепости на реке стоят, пушки во множестве, кои стреляют такими ядрами, от которых хвост дымный остаётся. Да и струг разом перевернуть может такое ядро.

''Пороги. Значит ещё несколько дней пути'' — подумал Василий Михайлович. Через некоторое время над рекой поплыли медные звуки набата, кто-то впереди бил тревогу.

— Осип, никак по нам тревогу бьют? — удивился воевода.

Сотник, вглядываясь в берега, пожал плечами.

— Вона, ежели кто с берега нас узрит, да вскорости до своего стана доберётся, то…

— Погоди-ко, нешто не ты мне баял, что ангарцы токмо опосля порогов стоят? — сдвинул брови воевода.

— Так и есть, на то крест истинный даю! — воскликнул, перекрестившись, Осип. — Прежде, ещё с воеводой Андреем к ним ходили, токмо наш струг и уцелел, остальные казачки сгинули без следа!

— Так отчего же я вижу крепостицу до оных! — Беклемишев указал сотнику на виднеющийся впереди остров посредь реки, коих енисейцы за время пути по реке навидались вдоволь. Однако в отличие от других, пустынных песчаных или густо поросших лесом, на этом виднелось строение правильной формы, спереди лесами обложена, дабы обкладку стен камнем вести. Подойдя ближе, енисейцы заметили и два бастиона по берегам реки, левый и дальний от них был белого цвета, правый же и ближний к стругам бастион, был ещё земляной и обложен деревом, каменьем начали обкладывать лишь подошву укрепления. Однако и на бастионе и в крепостице виднелись широкие бойницы для ведения пушечного огня. Подходя к острову всё ближе, Беклемишев никак не мог увидеть ни одного человека. Вдруг крепость ожила, гулко бухнув одной из своих пушек и положив ядро точно по курсу енисейских стругов.

— Правь к берегу, Хват! — закричал воевода кормчему. Струги забирали вправо к берегу, где стояла густая берёзовая роща, и было подходящее место для того, чтобы перекинуть сходни. Только мостки коснулись берега, как из рощи появились люди, с ружьями наизготовку. Много людей. У некоторых были странные мушкеты — тонкие и короткие, но и они смотрелись столь грозно, что Беклемишев, не испытывая терпения незнакомцев, громко сказал им:

— Я Беклемишев, Василь Михайлович, воевода с Енисейска, надобно мне с вашим… головой разговор повесть!

— Я Петренко Ярослав, майор здешней крепости. Князь наш, Соколов Вячеслав Андреевич, не в этом городке находится. Тебя, воевода и людей твоих, не более двух, к нему доставят на разговор, — ответил ему майор, этот высокий воин, стоящий впереди всех.

— А что с моими людишками? — озадаченно спросил воевода.

— А ничего с ними не случится, побудут здесь. Пока вы не вернётесь, — твёрдо уверил Петренко Беклемишева.

Тот понял, что всех их к городку не подпустят. Что же, верный ход. Воевода взял с собой лишь своего сотника Осипа и пошёл за майором. Михаила Васильевича провели по берегу реки, мимо бастиона, с которого на него внимательно смотрело с десяток вооружённых мушкетами воинов в одинаковых у всех серо-зелёных кафтанах. Миновав бастион, майор направился к воротам городка, обнесённого частоколом и с несколькими башенками, смотревшимися довольно грозно, сложенный же неподалёку от них кирпич говорил о том, что и они будут обнесены камнем. Серьёзно укрепляются ангарцы! У ворот Ярослав несколько замедлил шаг и из раскрывшихся перед ними створок вышел отряд человек в двадцать, одетый всё в те же серо-зелёные кафтаны, правда не все. Причём эти воины были местными туземцами и что самое удивительное — у всех них на плече был мушкет! Это сильно поразило Беклемишева — туземцы запросто служат в войске у ангарцев и каждому полагается мушкет, причём не устаревший какой-нибудь, как в его остроге, а явно новый, да ещё и неизвестной ему прежде конструкции. Осип и вовсе открыв рот, смотрел на этот отряд, скрывшийся за поворотом. На воротах стояли караульные солдаты, которые бодро отдали честь майору.

Беклемишев оглядел городок изнутри — несколько домов, причём два из них о двух этажах, часовенка, кузня, загоны для птиц и скота, небольшие огороды, склады. Тут пришёл черёд уже Василию открывать рот — все оконные проёмы в домах посёлка были закрыты не бычьим пузырём и не слюдой, не промасленной тряпицей, не деревянным волоком, а стеклом! Причём стекло это было прозрачным и с аршин высотой, а маленькие, в пару пядей, были даже в оконцах овина. Крыши домов были покрыты червонной черепицей, какую Беклемишев видел лишь в Москве, когда его вызвали из Касимова к царю на воеводскую службу. И тут же Василий одёрнул себя, не расслабляйся мол, воевода, на службе, чай!

— Ярослав, а как называется городок ваш? — спросил Беклемишев майора.

— Владиангарск, — коротко ответил тот, принимая мостки с баркаса.

А воевода всё смотрел на городок, где между домами деловито сновал народ. Василию показалось, что одного из жителей, вон того, рыжего, он уже где-то видел. Однако вспомнить не смог, а тем временем, майор жестом руки пригласил его на борт баркаса. Точно такой же приближался к городку из островной крепости, набитый всё теми же мушкетёрами.

«Да сколько же тут воинов?» — удивлялся воевода Енисейска.

Вечерело, над Ангарой низко летали птицы, прихватывая звеневшую в прохладном воздухе мошкару. Пахло свежестью, как бывало перед грозой. Василий глянул на небо — так и есть, будет вскорости, окаянная! Проплывая мимо всё ещё расстраивающегося посёлка переселенцев из Литвы в устье Илима, Василий заметил обработанные участки земли на прибрежных лугах, уходящие дальше от берега.

''И всё-таки крепки ангарцы на реке, зело крепки. Не выбить их отседа без войска с пушечным боем. Эх, пошто мне такая службишка досталась? Царь дюже осерчает, за вести нерадостные, да за нерадивость мою, как с ними сладить? — горевал Беклемишев.

— Будете наш чай пить, Василий Михайлович? — Петренко отвлёк воеводу, погруженного в свои мысли.

— Да, благодарствую, Ярослав, — машинально ответил Василий.

Майор достал из своей котомки блестящий металлический цилиндр, отвинтил с него крышку, нажал на красный колпачок, тут же из цилиндра полилась горячая жидкость. Исходящий из кружек пряный аромат трав и мёда приятно щекотал ноздри, а сам чай расслаблял и успокаивал.

— Вскорости гроза учнётся, Ярослав, — Беклемишев показал на тёмное небо.

— Ничего, Василий Михайлович, до Шаманского порога успеем, а там зимовье у нас стоит.

— А долго ли путь держать до князя вашего, Вячеслава Андреевича? — спросил воевода.

— С неделю, а то и более, — огорчил собеседника майор.

Миновав в районе, что звался в покинутой ангарцами действительности Братским, первые два порога по реке, третий пришлось обходить по берегу, причём баркас ушёл обратно, а их встретил уже другой кораблик. У огромного холма на излучине реки бот стал принимать влево, а впереди показалась ещё одна крепость на острове.

— Вона там нас и постреляли, — яростно зашептал Осип воеводе.

Василий понял, что бот специально ушёл к тому берегу, дабы показать енисейцам и крепость и каменный острог во всей красе. При прохождении баркаса в протоке между берегом и островом воздух разорвался слитым рёвом и гулом — пушки острога и крепости выстрелили в унисон, приветствуя воеводу, как пояснил Петренко.

«Что же, впечатляет» — Беклемишев угрюмо смотрел на острог, на остров, проплывающие мимо, постройки на острове, всё те же дома со стёклами, часовня.

— А у нас две пушчонки медныя, да пороху — кот наплакал, — некстати тихонько ляпнул Осип, за что удостоился моментального тычка в бок. Воевода грозно свёл брови на переносице и процедил:

— Замолчи, язык окорочу!

Максим Варнавский, Владиангарск, июнь, 7143 (1635).

Варнавскому в какой-то степени повезло. Хотя бы в том, что копаться в земле ему теперь не надо, как остальным двадцати четырём семьям ляхов и литвинов, которых в самом начале весны, как очистилась ото льда река, отправили на поселение. Осень и зиму полоняники жили тут, во Владиангарске, помогая строить посёлок. Рубили деревья, таскали брёвна, заготавливали дрова на зиму, рыли землю. Оршанец и ещё трое мужчин были оставлены в посёлке только потому, что они имели хоть какое-то представление об обработке металлов и об устройстве механизмов. Женщинам посёлка предстояло заниматься ткачеством, лён и конопля, привезённые крестьянами, давали отличный прирост.

Варнавский сидел за столом в мастерской, обтачивая от шероховатостей гильзы, полученные из Белореченска, звук набата и застал его за этим занятием. Минут через десять к ним вбежал солдат с баулом одежды, в которой ходили лишь княжеские воины.

— Максим, одевай это, быстро! — на стол бывшего оршанца легла одежда ангарских воинов — серо-зелёные кафтаны странного покроя, со множеством карманов и лямок.

Остальной троице литвинов было приказано то же самое. Варнавский отложил в сторону напильник и заготовку, принявшись облачаться в камзол. Ангарец сам надел на Максима чёрный берет, очень похожий на голландский, что он видел в Вильно, и четверо новоявленных солдат вышли во двор. В посёлке царила лёгкая суматоха, отдавались приказы, бегали люди. Максим заметил, что даже тунгусы переоделись в такую же форму, что и у него, только в зимние куртки. Около дюжины тунгусских женщин, облачённые в серые плащи, стояли у причала, неловко улыбаясь и смущаясь, когда кто-то из ангарцев выдавал им чёрные палки.

— Мужики, вы двое идёте с Евгением, — выдавший им форму ангарец указал на нескольких солдат у раскрытых ворот.

— Макс, Стас, вы на ворота. Я вам подаю знак — открываете створки, а тунгусы выходят строем. Потом, когда скажу, переодеваетесь в свою одежду и шарахаетесь между домами с деловым видом. Мда, постричь бы тебя, эти рыжие космы слишком заметны. Берет поправь, — сказал второй.

Задуманное прошло как по маслу, когда в ворота вошёл майор Петренко, а с ним явно облечённый властью московит, пытающийся с равнодушным видом осматривать посёлок и его укрепления. А вот идущий рядом с ним казак с удивлением таращился и на стёкла и на тунгусов с мушкетами. Тут же Максиму стало ясно, для чего, а точнее для кого разыгрывали этот спектакль — московиту нужно было показать, что у ангарцев много воинов, много мушкетов, а значит — много пороха. Княжество могло за себя постоять.

Белореченск, июнь 7143 (1635).

В июне Соколов вернулся, наконец, на Белую реку, в свой посёлок. На душе было тяжело, все три месяца, что он провёл в Новоземельске, Матусевич изрядно потрепал ему нервы. Гордый и независимый, он отказывался подчиняться кому-либо на этой стороне пространственно-временного перехода. Лишь окончательно поняв, что обратного пути, по всей видимости, нет, и уже не будет никогда, Матусевич сам пришёл на разговор к Соколову. Первое время он не верил, что это не люди Миронова, пропавшие семь лет назад, при неудачной попытке профессора Сергиенко изучить появившуюся на Новой Земле аномалию. Тогда из посёлка Каменка, где был рыбообрабатывающий комбинат, заметили столб ярко-белого света, что пронзил небо на многие километры. Потом, при попытке обследовать местность, в странной аномалии пропало двое учёных из Колы. Отправленная группа из пятидесяти шести человек под началом Корнея Миронова, заместителя губернатора округа Варда, пропала на долгих семь лет и вот, он тут, а мироновцев нет. На этой стороне оказались люди, попавшие сюда аналогичным мироновцам способом и тоже семь лет назад. Но попали они из совершенно другой страны — из какой-то Федерации. Ну да, из Российской Федерации, о которой майор не имел ни малейшего представления. Что же, по всей видимости, это какой-то параллельный мир, эти чёртовы учёные решили потягать Природу за усы — вот и дотягались, чёрт побери! Открыли какие-то каналы, где встретились люди из иного измерения, но потерялись свои. Олег сильно удивился, что начальник материально-технического обеспечения этой экспедиции из Федерации стал не просто начальником самой экспедиции, трансформировавшейся в полноценную колонию, а неким князем. Позже, при разговоре со Смирновым, майор понял, почему это произошло. Мало быть отличным военным организатором или отличным учёным, умение управления людьми в сложных условиях выходит на первый план. Ну и имечко инженер подобрал себе неплохое — под легендарного князя Вячеслава Сокола косит. Неплохо, значит, и параллельные миры имеют точки соприкосновения.

''Что же, значит, по делу он вышел в начальники'' — майору было в тягость подчиняться тем, кого он должен был вытащить отсюда, но так же ему претило участвовать во всякого рода склоках или быть замешанным в чьи-либо разборки за власть. Чтобы этого избежать, перед отъездом Соколова в Белореченск, Матусевич подошёл к нему, когда князь уже готовился к отплытию:

— Вячеслав Андреевич, я хотел бы вас попросить взять меня с собой — хочу, знаете ли, сам убедиться, насколько тут у вас всё серьёзно.

— Вы только это хотели мне сказать, майор? — удивился Соколов.

— Нет, конечно. Я хотел поговорить с вами, наедине, так сказать.

— Что же, отлично, — с некоторой долей сарказма произнёс Вячеслав, — занимайте место на корме.

— Так что вы такой, майор? — спросил Соколов у Матусевича, когда баркас вышел на Байкал.

— Какая же тут красотища! — майор с неподдельным восторгом осматривал уходящую за горизонт изумрудную гладь озера да проплывающие мимо величественные холмы, покрытые лесом и подёрнутые дымкой раннего утра. Вячеслав озадаченно кашлянул.

— Зачем вам это знать, Вячеслав? — пожал Игорь плечами, — ну да дело ваше. Да, я действительно майор спецназа, но не внутренних войск, естественно, а антитеррористической группы при службе прямого действия КГБ Русии.

— У нас опять КГБ? Коммунисты выиграли выборы? — удивился Соколов.

— Нет, партийных выборов больше нет. Сейчас происходят выборы в каждом территориальном субъекте государства, которые делегируют своих представителей в Красноярск. В столице происходят заседания Верховного Совета, в котором все участвуют все восемьдесят делегатов. Кстати из двенадцати членов Верховного Совета только один коммунист.

— Ясно, а что служба прямого действия?

— Это несколько десятков подразделений, от десятка до нескольких сотен человек в каждом, которые занимаются поиском, поимкой и уничтожением особо опасных для народа и государства лиц или организаций. То есть непосредственный контакт со всякими уродами.

— Ишь ты, то есть вы, Игорь, что-то вроде Рэмбо? — усмехнулся Вячеслав.

— Нет, — рассмеялся Матусевич, — что-то вроде антитеррористической группы. Вот последнее перед Новой Землёй задание было поимка банды галицийских нацистов, точнее её уничтожение. Живые они никому не нужны. Потом мы должны были передислоцироваться на Терек, помогать казачкам возвращаться в станицы, но туда послали группу покрупнее, а нас на Север. Вот такие дела.

— Понятно. Майор, скажу тебе прямо — я разговаривал с Радеком и Сергиенко, надежда на то, что с нашей Земли опять пробьют тоннель к нам, близки к нулю. Шансов ничтожно мало, так как погибли все сотрудники лаборатории Сергиенко, была уничтожена уникальная аппаратура, программы и коды. По словам Сергиенко, никакой информации о проекте, кроме общих слов, не осталось. У нас этим больше никто не занимался, в Штатах, профессор сказал, тоже никаких работ по данной теме не ведётся.

— Бывших штатах, бывших, — заулыбался Матусевич.

— Да уж бывших. А кто теперь читает нам нотации о ''неприемлемости'' и ''выражает озабоченность''?

— Уже никто, Евросоюз пока слишком занят внутренними делами.

— Что же, хорошо. Ладно, я вот что хочу спросить, Игорь, ты со своими орлами будешь вливаться в наше сплочённое общество? — Соколов внимательно смотрел на майора.

— Я думаю Вячеслав, что иного выхода нет, а мой отказ был бы сверх меры неразумен? — серьёзно проговорил Матусевич.

— Так что? — нетерпеливо повторил главный вопрос Соколов.

— Вячеслав Андреевич, я и мои люди в вашем распоряжении до момента открытия аномалии. Единственная просьба — не разделять моих парней, они не будут слушаться, кого бы то ни было, кроме меня. Договорились, Вячеслав Андреевич, князь Ангарский?

— По рукам, майор!

— Но смотрите, если аномалия открывается, то я хватаю вас и двоих ваших коллег и ухожу.

— Хорошо. Расскажите мне ещё про Верховный Совет.

— А вы мне про ваших людей и Федерацию. Кстати, а почему именно князь Вячеслав Сокол?

Баркас уверенно резал носом холодную ангарскую воду, приближаясь к очередному прибрежному поселению.

Белореченск, неделю спустя

После некоторого времени проведённого в каждом из посёлков: Васильевском, Иркутском, Усолье и Ангарске, два бота пришло, наконец, в Белореченск. Лодия, вёзшая оборудование и людей Матусевича, пришла на несколько дней ранее. С тех пор, как установилась граница с Московией, Радек озаботил Соколова на полноценную систему охранной сигнализации пограничного посёлка Усть-Илимска, где были поселены литвины и ляхи, а также крепости Владиангарск. Пришлось разбирать три разведывательных аппарата, что были законсервированы Радеком в Новоземельске. Микросхемы, кабеля, резисторы, конденсаторы, провода и реле, в числе остального пошло на составленную Радеком схему охраны периметра. Бесперебойное питание проводника, укреплённого на стеклянных изоляторах, отстоящих от земли на высоту пояса среднего человека, обеспечивалось бы электрогенераторами с подведёнными к ним гидроприводами.

— То есть получается периметровая охранная сигнализация, функционирующая на принципе ёмкостного реле, — Радек, балансируя на пальцах карандаш, внимательно посмотрел на Соколова.

— Отлично, Николай Валентинович! Какова вероятность засечь, допустим, одинокого субъекта?

— Если тот не будет заранее ползти, то высокая. А если вы намекаете на животное, тут возможны варианты. Крупное животное, типа лося или медведя заставить загореться светодиод на пульте, волк или тетерев может проскочить. Стопроцентной гарантии нет, это и хорошо — не будет полной расслабухи.

— Ясно, да, вы правы. Панацеей это быть не должно.

— Вячеслав, как вы думаете, енисейцы могут ещё раз на нас напасть, после того, что мы им учинили прошлым летом?

— Вполне допускаю, Николай Валентинович.

Закончив разговор с Радеком, Соколов устало потёр глаза. Он понял, что хочет спать, но надо было ещё поговорить с Кузьминым. Тимофей уже не раз повторял, что у него не осталось запасов отцовых денег на оплату онежцам перевозки поселенцев. А он, как купец и сын купца, не может более тратиться.

— Тимофей, маршрут, то есть путь до Китайского царства составлен. Дорога неблизкая, сложная. Ну да судя по тому, как в Китай ходили наши люди вроде томского казака Ивана Петлина, посетившего Пекин ещё в 1618 году.

— То есть мы не первые будем, — разочарованно протянул Кузьмин.

— Ты карты наши видел же? Вот смотри, вот путь, — Соколов провёл по карте пальцем, — а мы здесь. Понимаешь карту?

— Да, Вячеслав Андреевич, понимаю. Вот Кола, Белое море, вот Студёное, Енисей, Ангара, — мне майор Сазонов всё обсказал крепко.

— Ну и хорошо. Вот ещё какое дело, Тимофей. Ты мне говорил, что поиздержался вконец?

Кузьмин кивнул, мгновенно напрягшись и не сводя глаз с Соколова.

— Так вот, — Вячеслав подошёл к зелёному сундуку, что стоял у лавки под окном, ловко снял пружины двух замков и достал из недр сундука один за другим три увесистых мешочка. Они звякнули весьма приятным для сына купца звуком, когда Соколов поставил их на стол.

''Золото! — воскликнул в душе Тимофей.

Соколов, увидев блеск в глазах Кузьмина, улыбаясь, кивнул и стал распутывать тесёмку одного из мешочков. Аккуратно высыпав половину содержимого и придерживая ладонью разбегающиеся золотые кругляши, сказал:

— Ну вот, Тимофей, это плата за труды твои.

Тимофей был несказанно поражён, золото ладно, ничего удивительного в этом нет, но монета! Осторожно взяв одну двумя пальцами, он приблизил её к глазам, внимательно разглядывая.

— Знак сокола, понятно. Один чер… — не понял Кузьмин.

— Червонец, — подсказал Соколов.

— Тимофей, а сколько стоит заказать корабль в Голландии или Швеции? — отвлекая Кузьмина от созерцания монет, вдруг спросил князь.

— Тут надобно знать, какой корабль тебе нужен — торговый али военный, большой али не очень, быстрый али с нагрузкой большей? — не отрывая взгляда от золота, быстро ответил Тимофей.

Соколов с минуту задумался, а потом, поморщившись, махнул:

— Нет, не надо. Суэцкого канала нету, через весь мир пока корабль припрётся, мы уже сами построим. Мне Владимир посоветовал пока не заморачиваться с торговлей и с Китаем. Ты купец и сын купца. А для купца — главное что?

— Барыши наипервейшее дело. Токмо ты, Вячеслав, уж больно непонятно разговариваешь, я понимаю, но дело это зело трудное, — рассмеялся Кузьмин.

— Вот я и говорю, до Китая путь труден и опасен. А насчёт твоих барышей, неясно — будут ли они. Я же сейчас предлагаю тебе стать продавцом наших товаров.

— Что за товары, Вячеслав Андреевич?

— Вот смотри: зеркала, стёкла, мыло, шкурки — само собой, золото вот это основное. Не знаю, что ещё мы можем предложить — железа самим мало, тем более изделия из него, у нас стройки не останавливаются. На Ангарск, вон, сколько всего надо — столицу ведь строим.

— Стёкло и зерцала дороги, токмо вот зерцала, они церковью не особливо одобряются.

— Да ну! Неужто иной горожанин не захочет лицо своё видеть? Запретят ему?

— Не запретят, вестимо. Так это девице какой пристало — каждый прыщик на лице усматривать, нешто для мужика занятие сие? — заулыбался Тимофей.

Ангара, 20 километров ниже Белореченска

За время пути Беклемишев насчитал четырнадцать зимовий, это только те, в которых они, бывало, ночевали и те, что он видел на берегу Ангары. Напряжение, что сковывало его в первое время общения с ангарскими людьми, спало буквально на второй день. Он убедился, что к нему хорошее отношение не только оттого, что он посланник царя, а просто потому, что ангарцы были искренни. И майор Ярослав и даже обычные солдаты, что сидели на вёслах. Правда, Василий Михайлович, отметил в них необычное для их уровня отсутствие всякого раболепства перед своим начальником. Но и казачьей, как бывало, пущей вольницы и непослушания тоже не было и в помине. Приказы исполнялись чётко и исправно, каждый воин знал свои задачи и выполнял их безо всякой лености или разгильдяйства. С ним они разговаривали уважительно, без излишней почтительности, считая за любезного гостя. С одним из воинов, Александром, воевода разговорился при готовке обеда в очередном зимовье и, наконец, спросил про странный металлический предмет, что давеча так заинтересовал его:

— А, это термос, Василь Михалыч! В нём чай долгое время остаётся горячим, из-за специального материала из которого его сделали.

— Василий Михайлович! После обеда отправляемся, сегодня к вечеру мы должны достичь Белореченска, — это подошёл майор.

— Добрая весть! Ярослав, — поднялся с бревна Беклемишев, — я хотел вызнать, отчего вы майором зовётесь, на немецкий лад? Нешто связи с немцами имеете? Я вроде румских церквей у вас не видел.

— У нас такая организация армии, воевода. И у нас это уже очень давно, так может это немцы у нас спёрли идею? — оставил Беклемишева в полном недоумении Петренко.

Бот прибыл к устью Белой к полуночи, близость посёлка Беклемишев заметил издалека — стоявшая на высоком холме излучины башня отбрасывала свет горящего на её площадке огня. Бот вошёл с Ангары во впадающую в неё реку, проходя между двумя небольшими бастионами. Петренко и невидимые стражи обменялись бессмысленными, с точки зрения воеводы, фразами. У Василия опять появилось неприятное ощущение того, что что-то не так, что-то ускользает от его понимания.

''И тут пушки! — енисейский воевода заметил в отблеске горевшего у бастиона костра, железное жерло.

— Ежели тут картечью маханёт, никто выше по реке не пройдёт, — пробормотал Осип.

На этот раз воевода согласился со своим сотником, раздражение уступило место опасению, что если ангарцы его, воеводу ближайшего к ним острога московского царя, схватят да начнут выпытывать, сколько в Енисейске людишек, да много ли припасов. А ежели потом пушки свои к острогу его спустят да стены разбив, устроят там резню?

Бот подплывал к причалу, их ждали. На причале были укреплены шесты, на которых горели факелы. У берега стояло несколько людей, тоже с горящими факелами, на небольшом островке, напротив причала возвышалась башня. Каменная, основательная. На том берегу тянулся частокол, за ним виднелись какие-то постройки, слышалось приглушённое звяканье железа.

''Слесарня, никак? — мельком подумал Василий, идя по мосткам. Сошёл на берег, огляделся, занятно — стены крепки, башенки стоят по сторонам ворот, угадываются они и далее, ворота зело крепки, кованым железом обиты.

— Князь Ангарский, Вячеслав Андреевич Соколов! — гаркнул один из воинов и к воеводе подошёл коренастый мужчина с аккуратно постриженной бородой и усами.

— Здравствуй, воевода, Василий Михайлович, — негромко проговорил князь.

— Здравствуй князь, — воевода склонил голову и торжественно, нараспев начал:

— Прибыл я от великого царя Московского, дабы разговор с тобой учинить, да… — тут Василий несколько замешкался. Он должен был сказать, чтобы князь Ангарский с людишками своими и со всеми подручными ему людьми был под государевою рукою царя и великого князя нашего Алексея Михайловича всея Русии в холопстве. Потому как государь наш страшен и велик, и многим государствам сам государь и обладатель, и от его государского ратного бою никто не мог стоять. Но неким чувством он понял, сказавши так, быть ему осмеянным да выгнанным с Ангары.

— Что ''да'', Василий Михайлович? — улыбнулся князь Ангарский.

— Разговор учинить, да дружбу завесть, — учтиво улыбнулся в ответ воевода.

— Хорошее это дело — дружба. Да, братцы? — князь Соколов оглядел своих воинов. — Но все разговоры будут завтра, а сейчас, Василий Михайлович, прошу вас в баньку — попаритесь, да покушаете. А назавтра, как выспитесь хорошенько, буду ждать на разговор.

Сказав это и обменявшись рукопожатиями, князь развернулся и пошёл за ворота. Вскоре за ними скрылся и воевода, да сотник его, взявший вещи с бота.

— Глянь-ко, ляпота какая! — в бане Осип показал воеводе кусок зелёного мыла, на котором красовались рифлёные буквицы, складывающиеся в слово ''Ангара''.

— Воин, а девки? — удивлённо спросил Осип у солдата, принёсшего им шайки, мыло, полотенца, мочала да веники.

— Какие ещё девки? — удивился в свою очередь солдат.

— Растиральщицы, вестимо!

— Нет, растиральщиц у нас нету, — отрезал он и вышел.

— И хмельного ничего не выставили, — почесал голову Осип.

— Будет тебе, я тебе сам так нахлестаю, что никаких девок не захочешь! — рыкнул воевода.