"Летний прилив" - читать интересную книгу автора (Шеффилд Чарльз)

17

«Сколько надо человеку в прошлых жизнях нагрешить, чтоб на Тойфеле проклятом в наши дни рожденным быть?»

Обязанности семилетних по воде определялись регламентом, точным и безжалостным.

Надень костюм, проверь баллон с воздухом, пристегни респиратор, подойди к шлюзу.

Предупреждение: открывать можно только, когда стихнет ветер на поверхности, за пять с половиной минут до первого света, после того, как ночные хищники спрячутся в свои пещеры. Будь на месте точно в срок, или в этот день еды не получишь.

Оказавшись снаружи: выброси вчерашние отбросы (время опорожнения 24 секунды), поднимись на двадцать четыре ступеньки к источнику чистой воды, который бьет на середине утеса (33 секунды), вымой пластмассовые контейнеры (44 секунды), прополощи фильтры (90 секунд), заполни водой канистры (75 секунд), спустись (32 секунды), вернись в шлюз и выполни действия по его закрыванию (25 секунд).

Запас времени на ошибки: семь секунд. Если на ступеньках или при открытом шлюзе тебя настигнет Ремулер-Точильщик, страшный предрассветный ветер Тойфеля, ты погиб.

Ребка знал эти правила. И внезапно понял, что опоздал. Он едва мог в это поверить. Обычно, когда наступала его очередь идти за водой, он возвращался с утеса раньше отведенного времени, единственный, кому хватало времени и уверенности в себе, чтобы задержаться в шлюзе и в течение нескольких секунд, пока он не начал закрываться, посмотреть на суровый пейзаж Тойфеля, на колючую причудливую растительность. Слои, выходящие на поверхность утеса, еще нельзя было различить в темноте, но он знал, как они выглядят: тускло-пурпурные с серыми и бледно-красными прожилками. Полоска неба над ущельем светлела, предвещая восход. Он видел, как начинали бледнеть звезды, и высокие облака из черных становились розовато-серыми. Это было необыкновенно красивое зрелище. Оно всегда волновало его.

Но только не сегодня. Струйка родниковой воды еле сочилась, и канистры никак не хотели наполняться. Уже прошло почти пять минут, а он все еще был на верхней ступеньке, и маска на лице все время запотевала. Он должен был уходить с наполовину пустыми канистрами. Сию же минуту.

«Время, отведенное на спуск – 32 секунды, вернись в шлюз и выполни действия по его закрыванию – 25 секунд».

Он несся вниз по ступенькам, позабыв об осторожности; он знал, что может произойти. Если Ремулер ударит, когда он будет еще на верхних ступеньках, его выдует из ущелья, как сухой листок, и никто никогда больше его не увидит.

Так случилось с Розамундой.

На половине лестницы рассветный ветер не так силен, но он сбрасывает свои жертвы в ущелье и бьет их об каменные столбы. Оттуда они достали тело Джошуа, вернее то, что осталось от него после дневных хищников.

Если он доберется до последних, скажем, трех-четырех ступенек, ветер не сможет унести его самого, но он сорвет с него респиратор, оторвет его от перил, как бы он ни цеплялся за них, и покатит в каверну с кипящей ядовитой водой, которая бурлит под родником. Ли болтало там девять часов, прежде чем удалось ее вытащить. Но не всю. Сварившееся мясо отваливалось от костей, и куски его проходили сквозь ячейки сети.

Еще двенадцать шагов. Ремулер настигает. Осталось двадцать секунд, пылевые смерчи крутятся в ущелье, а вот и приглушенный вой еще далекого ветра и шум проливного дождя. Ноги скользят на ступенях. Если у шлюза кто-то стоит, у него еще есть шанс.

В преданиях Тойфеля говорилось, что если бросишь контейнеры с водой и ляжешь плашмя на пол, то может быть… только может быть… удастся сохранить на себе респиратор и дождаться, пока шлюз не закроется совсем. Но Ребка никогда не встречал человека, поступившего подобным образом. А наказание за то, что вернулся без воды… или еще хуже, без канистр… было суровым.

Но не таким суровым, как смерть.

Еще шесть шагов до шлюза.

Время шло. Он бросил канистры. В ушах прозвучал странный жалобный крик, его тело подняло и потащило по каменистой поверхности. Холодная вода обливала его голые руки и ноги. Респиратор сорвало с лица. По крайней мере, смерть будет скорой.

Но он еще не был готов к смерти. Он пытался вернуться, вырваться у той силы, которая его держала, он тянулся руками к респиратору, стараясь схватить его и надеть.

Его скрюченные пальцы наткнулись на человеческие руки. Потрясение от этого было настолько велико, что несколько секунд он вообще не мог шевельнутся.

– Ханс! Ханс Ребка! – снова зазвучал призыв и, на этот раз он смог его понять.

Он открыл глаза, чтобы бросить прощальный взгляд на темное небо Тойфеля, но вместо бегущих по небу разорванных в клочья ветром розоватых облаков увидел перед собой мерцающий блеск текущей воды. На фоне этого потока, обрамленное им, над ним склонилось серое, в потеках грязи лицо с открытым от напряжения, задыхающимся ртом.

Это была Дари Лэнг.

Когда Дари поняла, что она наделала, то готова была сесть и снова расплакаться.

Проснувшись, она выползла из своего водяного убежища и поспешила к маяку. Сквозь пелену летящего песка она увидела фигуру, лежавшую ничком на пирамидке камней, и первым ее ощущением была огромная радость. Это проучит Атвар Х'сиал! Больше кекропийка не будет никого так бессердечно бросать на верную смерть, даже не объяснив почему.

Но когда Дари подошла поближе, она увидела, что это вовсе не кекропийка. Это был человек… мужчина… Боже мой, это был Ханс Ребка!

Она закричала и рванулась к нему. Пыль Тектона была для него также смертельна, как и для нее. Если он умрет, она никогда, никогда не простит себе этого.

Ханс, Ханс, прости меня!..

Он был без сознания и не слышал ее. Но это был обморок, а не смерть. Дари нашла в себе силы взвалить его на плечи… он оказался неожиданно легким… и понесла его в свое укрытие за водопад. И когда она опустила его на каменное ложе, глаза его открылись. Этот недоумевающий взгляд был самым прекрасным выражением, которое она когда-либо видела на человеческом лице.

В течение двадцати минут она наслаждалась, ухаживая за ним, как он отплевывался, чертыхался, высмаркивал пыль из носа. Было величайшим удовольствием просто сознавать, что он жив. А затем – она еще не успела до конца почувствовать, что он пришел в себя и может двигаться, – он вскочил на ноги и потащил ее за собой наружу.

– Здесь опасно, что бы вы ни думали о своей пещере. – У него ломило руку от кисти до плеча, разряд нейрогенератора до сих пор ощущался в каждом нерве. – Через несколько часов этот водопад станет кипятком. Идет Летний Прилив, Дари, и есть только один путь к спасению. Идемте.

Дари едва успевала за ним. Оказавшись возле аэрокара, Ребка стал быстро его осматривать. Через пару минут он покачал головой и сел на корточки.

– Неважно, куда делась Атвар Х'сиал и вернется ли она сюда обратно. Мы в этом далеко не улетим. – Он залез под аэрокар и провел рукой по решетке воздухозаборника. – Поглядите сами.

Пыльная буря стихала, но входные тракты двигателя забило песком. Когда Ребка вычистил его, поверхность металла оказалась Изъеденной.

– Это из-за полета сквозь бурю и посадки здесь. – Он поставил решетку на место. – Думаю, что на один короткий рейс их хватит, но на большее рассчитывать нечего. Кроме того, мы не выдержим еще одну песчаную бурю. Если мы на нее напоремся, придется подняться выше и пережидать наверху. Разумеется, если нам хватит энергии… и не будет чрезмерно сильного встречного ветра, иначе мы погибли.

– А как же близнецы Кармел? Вы же ищете их? – Дари Лэнг сидела скорчившись под аэрокаром. Она уже объяснила Ребке, почему поставила свою ловушку и как ее бросила Атвар Х'сиал. Он, казалось, принял эти объяснения спокойно и сразу же отбросил их, как маловажное в этот момент. Но ей было стыдно смотреть ему в глаза.

Она понимала, в чем дело. Ловушка была не столько призвана защитить ее от Атвар Х'сиал, если та вернется, сколько стать орудием мщения за то, что Атвар Х'сиал сделала. И на тебе! Ее торпеда сбилась с курса и ударила не того, кого надо.

– Мы не в силах помочь близнецам, – ответил Ребка. – Будем надеяться, что Грэйвзу и Перри повезет больше, чем мне. Может быть, они их найдут или им поможет космический корабль, который вы видели с Ж'мерлией. Правда, я в этом сомневаюсь, если в нем тот, о ком я думаю.

– Луис Ненда?

Он кивнул и отвернулся, стремясь выглядеть спокойным и небрежным. Во-первых, он так легко попался в ловушку Дари, что его это смущало. Следовало проявить большую осторожность. Пять лет назад он все проверил бы на присутствие ловушек, а в эту попался, как дитя.

Во-вторых, за прошедшие годы он привык к тому, что его сны о детстве на Тойфеле – верный индикатор тревоги. Это подсознание предупреждало его о чем-то важном. Он видел эти сны только на пороге какой-нибудь беды, и когда не знал точно, откуда она придет и в чем будет заключаться.

В-третьих… и это усиливало его беспокойство по поводу двух первых причин… За время, прошедшее с его посадки у радиомаяка, Тектон изменился. На первый взгляд, казалось, что эта перемена к лучшему. Ветер стих, песчаные вихри улеглись и теперь повсюду лежало сантиметровое покрывало из песка. Даже гул далеких вулканов, казалось, стал тише.

Но это было невероятно! До Летнего Прилива оставалось менее сорока часов. Амарант висел прямо над головой громадным кровавым глазом, Мэндел, дальше к западу, снова увеличился вдвое, а Гаргантюа стал настолько ярким, что был виден в полдень. Приливной энергии, потоком вливавшейся внутрь Тектона и Опала, хватило бы, чтобы раз и навсегда изменить их внешний вид.

Так где же эти изменения?

Конечно, даже на Тектоне энергия могла где-то скапливаться, она могла переходить в другую форму. Так, может быть, она накапливается внутри планеты за счет какого-то неизвестного физического процесса?

– Полагаю, можно остаться здесь и пересидеть все это, – сказала Дари Лэнг, оглядываясь по сторонам. – Давно здесь не было так тихо. Если не станет хуже, чем было…

– Нет. Станет гораздо хуже.

– Насколько хуже?

– Точно не знаю.

Это было явным преуменьшением. Он просто понятия не имел, насколько может все ухудшиться. Впрочем, это было неважно. «С Тектона нам надо убираться, – шептал ему внутренний голос, – или мы погибнем». Он радовался, что Дари не может слышать этот голос, но сам привык верить ему.

– Нам надо отправляться, – повторил он. – Сию же минуту, если вы готовы.

– Куда отправляться?

– К Пуповине, а затем на Станцию-на-Полпути. Там мы будем в безопасности. Но нельзя долго ждать. Пуповина запрограммирована подниматься с поверхности Тектона на время Летнего Прилива.

Она посмотрела на хронометр.

– Она поднимается за двенадцать часов до высшей точки Летнего Прилива, то есть через двадцать семь часов. А нам до нее одни добеллианские сутки. У нас еще много времени.

Ребка захлопнул дверцу аэрокара.

– Мне нравится, когда у меня много времени. Поехали.

– Ладно, – улыбнулась она ему в ответ. – Но вы видели Тектон больше, чем я. Как вы думаете, что здесь произойдет по время Летнего Прилива?

Ребка глубоко вздохнул. Она старалась быть с ним ласковой и даже хуже: она решила, что он нервничает и нуждается в том, чтобы его успокаивали. И беда в том, что это соответствовало действительности. Он в самом деле слишком нервничал. Он не знал, почему… возможно, оттого, что его уже разок крепко надули на Тектоне, когда он пренебрег опасностью, а она была. И повторять ошибку не хотелось. Каждый нерв, каждая клетка его кричали, чтобы он убирался с Тектона, и поскорее.

– Дари, я с удовольствием обменяюсь с вами соображениями по поводу Летнего Прилива, – он не сердился, что она поймала его в ловушку, пожалуй, даже зауважал ее за это, – но я предпочитаю заняться этим, когда мы будем на Пуповине, а еще лучше – по дороге к Станции-на-Полпути. Можете считать меня трусом, но эта планета пугает меня. Поэтому, пожалуйста, подвиньтесь и пустите меня к управлению…