"Эртан-2 (версия с СИ)" - читать интересную книгу автора (Середа Светлана Викторовна)

Глава 8

— Здесь чувствуешь?

— Угу.

— А так?

— Да.

Приглушенные голоса вползают в мой сон. Они кажутся смутно знакомыми — и я хватаюсь за них, как за спасательный круг; выныриваю на поверхность.

— Сожми мой палец. Теперь левой. Хорошо. Так, посмотрим…

— Костя, блин! Убери от меня эту штуку! Хватит издеваться. Тебе же магистр Астэри сказал, что я в порядке.

Мои губы невольно расплываются в улыбке: похоже, с Женькой и правда все в порядке. Сон окончательно улетучивается.

— Я понял, — невозмутимо говорит Костя. — Просто хочу сам убедиться. Не вертись.

— Скажи лучше, ты Василису видел?

— Видел. Они вернулись в Москву. Игорь подал на опекунство.

— Как она?

— Что ты ожидаешь услышать? Что она в полном порядке? Плачет. Я не сказал ей, что ты здесь. И не скажу…

Я отвлекаюсь от голосов и пытаюсь оценить собственное состояние. Лежу на животе, и видимо, уже давно, потому что чертовски затекла шея, но в целом чувствую себя сносно: ничего не болит. Можно возвращаться в реальность.

Я осторожно пошевелилась и открыла глаза. Тело было тяжелым и неповоротливым — вероятно, тоже затекло от долгой неподвижности.

— Как ты, малыш? — улыбнулся Костя, опускаясь на корточки рядом с моей кроватью.

Тревоги в его голосе не было, и это окончательно убедило меня в том, что за свое здоровье я могу не волноваться.

— Нормально, кажется… Отойди, я хочу… убедиться.

Костя отодвинулся, и я наконец-то увидела Женю: он полусидел на кровати у противоположной стены, и казался — на первый взгляд, по крайней мере, — вполне здоровым.

— Женька! Ты не… ты жив!

— А то! — ухмыльнулся он. — Живее всех живых. Только вот доктор Литовцев никак не хочет в это поверить.

— Я верю. Но ты же сам видел: левая сторона работает хуже, чем правая.

Я попыталась встать, но руки показались налитыми свинцом, и мне не удалось даже подтянуть их к груди.

— Что со мной? — я испуганно вытаращилась на Костю. — С трудом могу пошевелить руками.

— Все в порядке. Архимагистр погрузил тебя в магический сон, чтобы заживление шло быстрее. Сознание уже включилось, но заклинание еще действует на тело. Это пройдет. Позволь, я посмотрю, — он откинул одеяло и приподнял со спины еще что-то — наверное, аппликацию с лечебной мазью. — Старцев, будь джентльменом. Не пялься. Хм… Для третьего дня очень неплохо. Рубцы, конечно, останутся, но совсем не большие. Магия! — в его голосе проскользнуло легкое пренебрежение.

— Для третьего дня?! — я снова попыталась вскочить — и опять безрезультатно. — Я что, три дня уже дрыхну?

— Ну да, — Костя бережно опустил тряпицу и накрыл меня одеялом. — Я же сказал, это магический сон. Ладно, пойду позову Архимагистра. А ты не вставай и постарайся особо не болтать.

— Три дня! — в ужасе повторила я, когда он вышел. — По-моему, это даже для такой сони, как я, перебор. А что здесь происходило все это время?

— Ничего интересного, — фыркнул Женька. — Так, по мелочи: парочка государственных переворотов, маленькая победоносная война, нашествие космических пришельцев.

— Издеваешься? — обиделась я.

— Ага. Откуда я могу знать, что происходит? Я же не выхожу из палаты. Сам третий день, как очнулся. В первый — вообще лежал пластом, даже говорить не мог.

— Ну… Ника наверняка приходила.

— О да! — Женька с чувством закатил глаза. — Приходила. Ее сюда пускают раз в сутки и под строгим присмотром: она каждый раз, как меня видит, впадает в состояние, близкое к истерике. А тебя, вон, вообще отгораживают, — он кивнул на сложенную у окна ширму. — Внятного разговора пока не получилось.

— А Дан?

Женя помрачнел.

— Заходил один раз, в самый первый день. Тебя здесь еще не было. Я мог только глазами шевелить, он тоже был не слишком разговорчив: ограничились тем, что посмотрели друг на друга. Я потом просил Нику его позвать, но она сказала, что не нашла.

Я устало прикрыла глаза. Эйфория от встречи с Женькой схлынула, и навалилась апатия, словно я несколько часов кряду занималась изнурительным физическим трудом. Наверное, тоже последствия "магического сна".

Значит, за три дня он ни разу не зашел…

Я прислушалась к себе: что я чувствую? Обиду? Вряд ли. Скорее, смутное беспокойство. И еще — вину. Надеюсь, Дан изучил меня достаточно, чтобы понять: в минуты нервных потрясений у меня срывает крышу, и я могу наговорить глупостей. Шутка ли сказать, обвинила его в гибели друга! И ведь — только сейчас это поняла — сама себе противоречила. " Я знаю, что ты делал сегодня ночью!" — в запальчивости выкрикнула я, имея в виду его вылазку в мою комнату. Но если он был у меня, значит, никак не мог в это время убивать Женю. Да еще и в Реале.

События той ночи вспоминались очень отчетливо — гораздо ярче, чем часы, проведенные "в гостях" у лорда белль Фарро. Пожалуй, Умник, как всегда, оказался прав: это не сон. Дан был в моей комнате. Пытался убить меня. И — не смог. Или не захотел?

Я снова открыла глаза.

— Жень, мне нужно его увидеть.

— Все визиты откладываются на вечер, — строго произнес магистр Астэри, появляясь в дверях. — Вот к этой кровати, пожалуйста.

Два парня с носилками вошли в палату и остановились возле моей койки.

— Юлия, как вы себя чувствуете?

— Ничего. Только слабость…

— Это не страшно.

Магистр откинул одеяло. Голубой камень в перстне вспыхнул, и я почувствовала, как тело становится невесомым, приподнимается в воздух и медленно переплывает на носилки. Магистр накрыл меня простыней и махнул санитарам:

— В смотровую. К вам, Женевьер, я загляну чуть позже.

— Ну вот, через пару дней будете почти в полном порядке, — улыбнулся магистр, закончив осмотр и сопутствующие процедуры… — Если, конечно, не станете геройствовать и потерпите денек на постельном режиме.

— Угу, — согласилась я. Меньше всего мне сейчас хотелось геройствовать. — А где Дан? Он мне нужен.

— Я его видел последний раз два дня назад, когда он навещал господина белль Канто.

— Магистр, — в смотровую просунулась голова Кайриса, — здесь лорд Дагерати, он хочет поговорить с Юлией.

Верховный маг недовольно поморщился:

— Пусть подождет хотя бы до завтра.

— Я просил. Говорит, это срочно. Дело государственной важности.

Магистр покачал головой — очень уж ему не нравилась напористость главы Канцелярии. Или то, о чем Дагерати собирался со мной говорить?

— Магистр, я в порядке, — кажется, улыбка вышла не слишком убедительной. — Я поговорю с его светлостью. Только можно я на бок повернусь? Устала лежать на животе.

— Да, конечно. Я перенесу вас на кушетку.

Перстень снова вспыхнул, и я неспешно переплыла с жесткого смотрового стола на кушетку в углу. Магистр достал откуда-то дополнительную подушку, помог устроиться на боку, укрыл простыней. Мне было почти хорошо. Еще бы оставили в покое…

— Витторио, у вас десять минут. И помните: никаких потрясений. Я приглушил эмоциональную сферу Юлии, психотравма лечится гораздо сложнее, чем физические повреждения.

— Я понял, понял, — нетерпеливо отмахнулся лорд Дагерати.

Он опустился в кресло рядом с моей кушеткой, положил ногу на ногу.

— Здравствуйте, Юлия. У нас мало времени, поэтому обойдемся без предисловий и вопросов о самочувствии. Я хочу, чтобы вы описали все, что с вами происходило, начиная с того момента, как вы вошли в свою комнату перед похищением.

Я описала. Собственно, рассказ получился коротким: странный запах от подушки, пробуждение в доме белль Фарро, "романтический завтрак", экскурсия. А дальше — только свист плети, боль в спине и красная пелена перед глазами.

Как ни странно, эмоций не было. Похоже, магистр каким-то образом заморозил мои реакции: о самом страшном унижении, какое мне довелось испытать в жизни, я рассказывала лишь с легкой брезгливостью — словно зачитывала страницу из дешевого эротического романа.

— Я быстро отрубилась, — равнодушно закончила я. — Белль Фарро несколько раз приводил меня в чувство, но хватало ненадолго.

Лорд Дагерати выслушал, не перебивая, но остался недоволен:

— Мы уже в общих чертах восстановили картину похищения, и охотничий домик осмотрели. Меня интересуют детали, Юлия. О чем вы говорили с Грегором белль Фарро?

— Да ни о чем вроде, — я шевельнула плечом. Спину начало пощипывать, как при электрофорезе. — Говорил он в основном. Строил из себя хозяина положения… и вообще — хозяина. Распинался о том, что женщин и власть надо брать силой. Мечтал корону примерить… Бахвалился, в общем. Спросите у него, — я криво улыбнулась. — Интересно, как он преподнесет эту историю.

— Он уже никому ничего не преподнесет. Грегор белль Фарро убит.

— Правда? — от такой новости я несколько оживилась и даже попыталась — без особого, впрочем, успеха — приподняться на локте. — Кто этот герой? Надеюсь, он получил достой ную награду?

— Еще нет, но непременно получит, — недобро усмехнулся лорд Дагерати. — Смертный приговор уже подписан.

Вот как, значит, награда герою — смерть? Я испытала укол сожаления: наверняка белль Фарро был убит во время операции по спасению, а значит, в том, что незнакомцу грозит казнь, есть и доля моей вины. Но эта мысль не задержалась в голове: все, что не касалось напрямую моих друзей, занимало меня чрезвычайно мало. Краем глаза я заметила, что магистр (он листал какие-то документы за столом и вроде бы не прислушивался к разговору) при упоминании о «награде» недовольно поджал губы. Во мне зашевелилось смутное, пока еще не оформленное в слова подозрение.

— Ваша светлость, а кто этот человек? Я его знаю?

Глава Канцелярии демонстративно взглянул на часы и поднялся.

— Время вышло, Юлия. Поправляйтесь скорей, думаю, мы еще с вами побеседуем.

Подозрение превратилось в догадку.

— Милорд Дагерати, подождите!..

Сжав зубы, я напрягла мышцы и рывком подняла тело с кушетки. Получилось! Магистр Астэри бросился ко мне:

— Вы с ума сошли!

Далеко я не уйду, конечно, но, может, в сердце главы Канцелярии хоть что-то дрогнет?

— Ваша светлость!..

Еще шаг вперед — и нога подкашивается. Я инстинктивно пытаюсь выставить вперед ладони, но тяжелые руки поддаются плохо — успеваю только повернуться на бок, чтобы не расквасить физиономию. Острая боль пронзает бок и спину. Вот черт, меня не предупреждали о сломанных ребрах!

— Витторио, я запрещаю вам приближаться к клинике! — крикнул магистр.

— А я уже узнал все, что хотел, — невозмутимо ответил лорд Дагерати.

Пальцы верховного мага коснулись моих висков. Уже почти погрузившись в сон, я слышала затихающее бормотание главы Канцелярии:

— Как же они меня достали! В кои-то веки все при деле: двое в больнице, один в тюрьме — и все равно хлопот выше крыши…

Когда я в следующий раз пришла в себя, в палате было неожиданно светло: тяжелые портьеры, обычно закрывающие окно, оказались сдвинуты в сторону. Взгляд уперся в потолок. Значит, мне уже можно лежать на спине? Это обнадеживает.

Соседняя койка была аккуратно застелена. Сердце пропустило удар, но я усилием воли подавила беспокойство. Скорее всего, Женьку уже «выписали». Интересно, сколько времени я проспала на этот раз? Явно больше суток. Черт.

Я попыталась приподняться на локтях. Мне это удалось, но с таким трудом, что стало очевидно: о самостоятельных путешествиях пока можно забыть. Я плюхнулась обратно.

— Магистр! Кайрис! — крик вышел слабым и жалким, но меня услышали.

— Добрый день, Юлия, — приветливо поздоровался магистр. — Как самочувствие?

— А где Женя?

— У себя в комнате. Он уже достаточно окреп, и с каждым днем ему становится все лучше. Не вижу причин держать его здесь.

— Хорошо, — я снова приподнялась на локтях. — Снимите с меня остатки этого вашего… магического сна или как его? Мне нужно в туалет.

— Юлия, какой смысл врать? — магистр укоризненно покачал головой и мягко уложил меня обратно. — Отходы жизнедеятельности регулярно удаляются из вашего организма.

Он положил пальцы мне на виски и прикрыл глаза, сосредоточившись на диагностике.

— Как удобно! — с сарказмом хмыкнула я. — И утку носить не надо. Ладно, не буду врать. Сделайте что-нибудь с этой проклятой слабостью, и я пойду к лорду Дагерати. Вы же не рассчитываете всерьез, что я буду спокойно лежать и ждать, пока Дана казнят?

— Именно поэтому я и погрузил вас в сон второй раз, — заметил магистр, не открывая глаз. — Медицинских показаний для него не было.

Я похолодела.

— Вы хотите сказать, что… поздно?

— Нет. Не шевелитесь, вы мне мешаете. В положении господина Дана в ближайшие несколько часов ничего не изменится. Вы вполне успеете переодеться и привести себя в порядок. Не думаю, что стоит разгуливать по дворцу в больничной пижаме.

Я хотела сказать, что готова прогуляться по дворцу и без пижамы, если это поможет спасти Дана, но вовремя прикусила язык. Именно такое поведение — "я хочу, я сделаю — и на всех плевать!" — привело к сегодняшним проблемам. Если магистр говорит, что несколько часов не изменят положение, значит, так оно и есть. Нужно взять себя в руки и как следует все обдумать.

— Ай!

Острая боль, похожая на разряд тока, пронзила голову, отдалась резью в позвоночнике и затихла в кончиках пальцев.

— Все, можете подниматься, — объявил магистр. — Только осторожно, а то голова закружится. Спина заживает хорошо, но вам придется каждый день приходить в клинику на лечебные процедуры, иначе останутся рубцы. В ближайшую неделю постарайтесь ограничить физические нагрузки: трещина в ребре еще не до конца заросла. Но это мелочи, через неделю будете полностью здоровы.

— Так я могу идти?

— Подождите, — магистр повернулся к двери. — Кайрис! Одежда Юлии готова?

Полуэльф с трудом протиснулся в дверь: руки были заняты охапкой одежды. Когда он вывалил эту груду на кровать, я с удивлением разглядела свое зеленое платье, черные туфли и невообразимое месиво из панталон, корсетов, чулок, подвязок. Белья было столько, что впору открывать галантерейную лавку.

— Все, что было в гардеробной, — мрачно буркнул Кайрис в ответ на мой недоуменный взгляд. — Я в этом не разбираюсь.

Дождавшись, пока полуэльф выйдет, я сбросила на пол туфли, выудила из груды белья первые попавшиеся панталоны и принялась торопливо одеваться.

— Не спешите, Юлия, — мягко сказал магистр. — Время есть. Я хочу, чтобы вы меня внимательно выслушали и действовали, основываясь на трезвом расчете, а не эмоциях. Смертный приговор Дану действительно уже подписан. И отменить его просто по вашему желанию, к сожалению, не получится.

— Но ведь он защищал меня!

— Это в определенной мере смягчает его вину и в других обстоятельствах суд, возможно, даже оправдал бы его. Или, по крайней мере, заменил смертную казнь более гуманным наказанием. Но Дан убил аристократа из Ближнего Круга, более того, наследника одного из самых влиятельных родов в государстве. Это уже не уголовное, а политическое дело. Юридически король вправе по своей воле казнить и миловать преступников, но на практике он вынужден прислушиваться к мнению Совета Лордов. Повернитесь, я зашнурую корсет. Есть еще одно обстоятельство. Лорд Дагерати хочет этой казни.

— Что?! — я выгнула шею и в изумлении уставилась на магистра. — Мне казалось, он симпатизирует Дану.

— Симпатизировал. Не дергайтесь, криво получится. Понимаете, Витторио — очень сложный в общении человек. Жестокий, временами даже чересчур, должность обязывает. Но это не значит, что ему чужды человеческие чувства. Дану удалось вызвать в нем жалость, заставить сопереживать. Запрещая покидать дворец, лорд Дагерати заботился не только о государственной безопасности, но и о самом Дане — хотел оградить его от непоправимой ошибки. Ваш друг сбежал из-под стражи и совершил именно то, от чего Витторио пытался его защитить. И теперь Дагерати в бешенстве. Дан не просто нарушил приказ — он обманул доверие, а такие люди, как Витторио, не прощают подобных оскорблений… Готово. Не забудьте причесаться, гребень на тумбочке, — магистр взмахнул рукой, и на стене появилось темное зеркало (только подойдя почти вплотную, я смогла разглядеть, что на самом деле это блестящая водяная пленка). — Я вам все это рассказываю для того, чтобы вы не вздумали сейчас идти со своей просьбой к главе Канцелярии. Это не только бесполезно, но и может усугубить ситуацию. Юлия, не дергайте так, повредите волосы, они ослаблены из-за стресса. Я бы рекомендовал вам идти сразу к принцу Фернанду.

— Почему не к его величеству? — удивилась я, с ожесточением продирая гребень сквозь спутанную шевелюру.

— От королевской семьи дело курирует принц Фернанд, его величество только подписывает документы. Вильсенту потребуется время, чтобы вникнуть в материалы дела, и, скорее всего, он сам отошлет вас к сыну.

Я придирчиво осмотрела себя в «зеркале»: лицо бледное, щеки ввалились, волосы потускнели, зато глаза кажутся огромными. Амплуа роковой красавицы мне сейчас, конечно, не потянуть, а вот с ролью бедной обиженной сиротки вполне справлюсь. Остается надеяться, что его высочество способен не только желать, но и жалеть.

В кабинет принца меня пропустили без проблем, хотя я уже настроилась с боем прорываться через кордон секретарей и министров. Фернанд сидел за столом. Он поднял голову на звук открывающейся двери и расцвел такой солнечной улыбкой, словно мое появление было самым приятным, что случилось с кронпринцем за сегодняшний день.

— Ваше высочество! Я пришла просить за Дана. Отмените смертный приговор. Он не виноват. Он ведь меня защищал!

— Это, несомненно, делает ему честь, — согласился Фернанд, поднимаясь из-за стола. — Но — чисто юридически — не оправдывает совершенного преступления.

— Но… как же так… — у меня задрожали губы.

Я не решалась в этом признаться даже себе, но его улыбка — такая живая, такая настоящая — на секунду убедила меня, что недоразумение сейчас разрешится. Что я имею дело с людьми, а не с бездушной государственной машиной. Но принц больше не улыбался.

— Разве вы на его месте поступили бы по-другому?

— Разумеется, по-другому, — спокойно кивнул Фернанд. — Я бы попытался обездвижить противника, а не убивать его. Правда, если бы это не удалось, я бы потерял все — и свою жизнь, и вашу. Но риск есть риск. Дан действовал наверняка — и теперь за это расплачивается.

— Значит, вы мне не можете помочь? Ладно, я пойду к королю. Благодарю за аудиенцию, — я шагнула к выходу, в растрепанных чувствах, конечно же, позабыв обо всех правилах этикета.

— Не торопитесь.

Принц опередил меня и щелкнул замком на двери кабинета. Я замерла, с трепетом ожидая развития событий. Начало мне не нравилось.

Фернанд неспешно приблизился, обошел вокруг, остановился за спиной. Я нервно дернулась, пытаясь обернуться, но он стиснул плечи, удерживая на месте.

— Я ждал вас, — голос упал почти до шепота.

Аромат туалетной воды щекотнул ноздри — что-то терпкое, не такое цветочное, как в прошлый раз. Я с опаской прислушалась к себе: нет ли отвращения? Не вспоминаются ли холодные руки, бесцеремонно вытряхивающие меня из платья? Не сжимается ли тело в ожидании удара плети? Нет: призрак белль Фарро не стоял у меня за плечом. Прикосновения принца были приятны, и сам он по-прежнему вызывал симпатию. Но… то, что на балу казалось веселой игрой, сейчас стало пугающе серьезным. Я больше не хотела быть Золушкой.

— Ваше высочество… не надо, — я выскользнула из его рук, обернулась — и сразу отвела взгляд. Ненавижу такие ситуации! — Сейчас… обстоятельства не располагают, вам не кажется?

— Я понимаю, вы беспокоитесь за жизнь друга. А если я пообещаю освободить его, это изменит ваше отношение… к обстоятельствам?

Так просто! Я испытала одновременно радость — Дан будет свободен! — и разочарование. Принц казался мне более умным и тонким, а он так пошло и безыскусно покупал меня.

Я вскинула голову:

— Ваше высочество, я хочу определенности. Я буду вашей любовницей, если вы отпустите Дана. Обещаете?

Он чуть отстранился, скрестил руки на груди и с прищуром посмотрел на меня.

— Что ж, по крайней мере, вы умеете расставлять приоритеты. Ценное качество. Но, откровенно говоря, я ожидал другого ответа. Совсем недавно вы готовы были заняться со мной любовью без всяких условий. Что изменилось?

— Не знаю, — глухо пробормотала я, снова отводя взгляд. — Наверное — я.

— У вас кто-то есть?

— Нет.

— Вы влюблены?

— Ваше высочество, разве это важно для вас? — глаза защипало от обиды. — Вы не почувствуете разницы. Я буду нежной и послушной, обещаю. Или дерзкой и строптивой. Какой скажете.

Фернанд нахмурился. Молча прошелся по кабинету. Присел на краешек письменного стола и задумчиво посмотрел на меня.

— Я сожалею, Юлия, но не могу сделать то, о чем вы просите. Дан должен быть казнен.

— Но вы же обещали!

— Я пока ничего не обещал. Просто проверял, на что вы готовы… ради него.

Я больше не пыталась сдерживаться. Фернанд молча смотрел, как я размазываю слезы по лицу.

— Думаете, я над вами издеваюсь?

У меня достало благоразумия помотать головой, хотя, признаться честно, именно так и думала.

— Дан не просто совершил преступление, он убил аристократа из Ближнего Круга, наследника второго по знатности рода. Представляете, какая буря начнется, если отец его просто отпустит на свободу?

— А если не на свободу? Можно же что-нибудь придумать! Ссылка, штраф, тюрьма! У него ведь есть смягчающие обстоятельства.

— Юлия, вы просто не понимаете, о чем говорите. Если бы Дан зарубил безродного насильника в темном переулке, суд бы его наверняка оправдал. Но дела, связанные с членами Ближнего Круга, даже не рассматриваются в обычном суде, они обсуждаются на Совете Лордов. А глава Совета, герцог белль Фарро, в ярости и жаждет мести. И, чтобы избавить вас от необходимости высказывать крамольные идеи, сразу предупреждаю: организовать побег не получится. Даже не буду объяснять, почему.

— Ну, казните меня! Скажите, что я убила белль Фарро, пусть герцог удовлетворится. Это ведь из-за меня все!

— Юлия, это смешно. Кто поверит, что вы убили опытного воина? К тому же Дан уже засветился: полдворца видело, как он притащил ваше бесчувственное тело. У меня есть идея получше. Выходите за меня замуж.

Я перестала всхлипывать и с недоверием уставилась на принца. Он все-таки издевается. Или у меня проблемы со слухом.

— Что?

— Выходите за меня замуж, — терпеливо повторил Фернанд. — Это, конечно, игра на грани фола, но, согласитесь, одно дело отпустить на свободу убийцу, и совсем другое — спасителя невесты наследника престола.

— Но ведь у вас уже есть невеста!

— Я разорвал помолвку, — Фернанд с досадой поморщился. — Мне донесли… Впрочем, не буду утомлять вас подробностями. Ну так что, мы с вами договорились? Я организую помилование Дана, вы выходите за меня замуж. По-моему, все честно.

— Зачем вам это? Простите, ваше высочество, но мне как-то слабо верится, что для спасения Дана вы готовы испортить себе жизнь.

— Почему же испортить? Напротив, я хочу ее максимально упростить. Знаете, что самое неприятное в женитьбе? Родня драгоценной супруги. Если я женюсь на принцессе соседнего королевства, венценосный папенька наверняка потребует перекроить внешнюю политику в свою пользу. Если это будет девица из Ближнего круга, ее родственники попытаются примостить зад на моем троне. А вы — по крайней мере, юридически — бастард-баронесса захудалого, но древнего рода. И, что самое приятное, живых родственников у вас нет. Ну, кроме этого мальчика, Женевьера, кажется, да? Но он, надеюсь, не станет проблемой. В крайнем случае женим его на Веронике. Это один момент. Есть и второй.

Принц подошел к стене и провел пальцами по орнаменту. С тихим щелчком распахнулась дверца, открывая моему взору бар с галереей разнокалиберных бутылок.

— Я уже говорил: вы мне нравитесь, Юлия.

Фернанд плеснул темной жидкости в два невысоких пузатых бокала и протянул один мне:

— Выпейте, это поможет успокоиться.

Я принюхалась: пахло чем-то цитрусовым — кажется, апельсином.

— Вы привлекли мое внимание на балу, и я стал наводить справки — у отца, Архимагистра, лорда Дагерати. Вы честны, не способны на предательство, умеете быть верной друзьям и союзникам. И вам не нужна корона. Женившись на вас, я буду спокоен за свою спину. Ну и кроме того, мне просто приятно находиться в вашем обществе. Должен же я хоть где-то отдыхать от дворцовых интриг.

Я залпом выпила содержимое бокала. Зажмурилась, переводя дыхание. Крепко!

То, что говорил принц, звучало правильно и логично — по крайней мере, на мой дилетантский взгляд. Но меня не оставляло ощущение какого-то глобального подвоха.

— А Совет Лордов? Они ведь вас сожрут! И меня заодно.

— Подавятся, — Фернанд по-мальчишески хмыкнул. — Формально им придраться не к чему: ни король, ни его наследники не обязаны согласовывать кандидатуру невесты с кем бы то ни было. Так что пошумят — и успокоятся. А на особо буйных у лорда Дагерати найдется управа: в архиве три шкафа компромата стоят.

— Если у вас есть на них управа, используйте ее, чтобы помиловать Дана.

— Это разные вещи. Выбор брачного партнера не регламентируется никакими законами, а убийство — регламентируется. Формально король стоит выше закона, но даже ему нужно как-то оправдывать, — Фернанд усмехнулся, — беззаконие. Я предлагаю вам достойный выход. Соглашайтесь.

Я задумчиво рассматривала узор на паркете, такой же затейливый, как моя жизнь. Надо отказаться. Таких предложений не делают подозрительным чужестранкам, девушкам без прошлого. Надо, но… Дан.

— Юлия, вы парадоксальная женщина. Десять минут назад вы без колебаний предлагали свое тело. Пять минут назад вы предлагали жизнь. Что, рука и сердце стоят дороже, чем голова Дана?

Сволочь! Я с трудом удержалась, чтобы не запустить бокалом ему в голову.

— Да нет же! Просто… понимаете, замуж — это навсегда. Пожизненно!

— Я мог бы обидеться, между прочим, — Фернанд приподнял бровь. — Я ведь вас не в тюрьму сажаю. Или вы этого и боитесь? Что ваша жизнь превратится в тюремное заключение? Зря. Я тоже умею ценить союзников, и вы мне нужны счастливой. Ну или, по крайней мере, довольной.

Принц снова прислонился к столу, скрестив руки на груди.

— Мне надоело играть в отговорки. Если у вас есть настоящая причина, по которой вы не можете принять мое предложение, назовите ее. Если нет — соглашайтесь. Или откажитесь, и Дан будет казнен. Считаю до трех. Раз.

— Дайте мне время подумать.

— Два.

— Я не люблю вас!

— Три.

— Я…

Черт. Я устало провела рукой по лицу.

— Я согласна.

— Ну вот, сразу бы так, — повеселел принц. — Дайте руку, пожалуйста.

Фернанд надел мне на палец тяжелый перстень из темного серебра. Я была в таком оцепенении, что даже не заметила, откуда он его достал: из кармана? из рукава? со стола?

— Ваше будущее высочество, — принц грациозно наклонился и коснулся губами моего запястья, — я вами восхищаюсь.

Выпрямился и совсем другим, деловым, тоном объявил:

— А теперь идем к королю. За родительским благословением и подписью, — он помахал листом бумаги, — на указе о помиловании.

Уже взявшись за ручку двери, Фернанд обернулся ко мне.

— Да, и самое главное. Никто не должен знать о сути нашего договора. Никто — это значит никто: ни Дан, ни ваш приятель белль Канто, ни тем более Вероника. Придумайте что-нибудь убедительное. Например, — он обаятельно улыбнулся, — что вы меня любите.

Господи, почему я не умерла маленькой?

— Юлия, это правда? — Вильсент испытующе посмотрел на девушку. — Вы согласны сочетаться браком с Фернандом?

Она стояла посреди кабинета — бледная, неестественно прямая — изо всех сил стараясь казаться невозмутимой. Но судорожно сцепленные руки выдавали смятение.

— Да, ваше величество, — голос почти не дрогнул. — Если вы подпишете указ о помиловании Дана.

— Вы не выглядите счастливой.

— Невеста выглядит счастливой, только когда выходит замуж по любви. И то не всегда. Но если на свадьбе потребуется изобразить радость, я справлюсь, не сомневайтесь.

Вильсент поморщился.

— Я не сомневаюсь. Просто не могу понять, почему вы так легко согласились, даже не спросив, есть ли другие варианты.

— Уверена, что есть. А еще я уверена, что вы бы сами предложили, если бы знали более простое решение. Но жизнь Дана слишком ценна для меня, я не готова торговаться.

Король, сердито нахмурившись, посмотрел на Фернанда. Принц едва заметно пожал плечами.

— Юлия, вы не могли бы оставить нас с Фернандом на несколько минут?

Когда девушка вышла, Вильсент повернулся к сыну, с трудом сдерживаясь, чтобы не отвесить ему, как в далеком детстве, подзатыльник.

— Фернанд, ты соображаешь, что творишь?

— Ты сам одобрил мой план. Забыл?

— План — да. Но тогда не было речи о конкретной кандидатуре.

— Другой кандидатуры у нас нет. А пока ищем, момент будет упущен. Ну и потом, я ведь не солгал ей, нам действительно нужен повод, чтобы помиловать Дана.

— Эта девушка не заслуживает такого обращения.

— Я знаю, отец, — Фернанд вздохнул. — Поверь, я сумею ее защитить. Надеюсь, она поймет… и простит.

"Он будет лучшим правителем, чем я, — подумал король с удовлетворением и неожиданной горечью. — Он умеет быть жестким." Вильсент тоже умел быть жестким. Но это была наносная жесткость, вымученная, вбитая в подкорку годами тренировок, боли, переламывания себя. В Фернанде чувствовался природный стержень — фамильная черта дома белль Хорвелл. Мальчик будет отличным королем. Только бы не превратился в подобие своего прадеда, которому государственные интересы заменяли этику и мораль.

— Я не одобряю твоего решения, сын.

Фернанд поджал губы.

— Но вмешиваться, как и обещал, не стану. Это твое испытание, тебе решать. Только имей в виду: если с девушкой по твоей вине что-то случится, я не просто отложу передачу власти — я лишу тебя права наследования.

Глаза принца полыхнули обидой. На мгновение королю показалось, что сын, как в детстве, искривит губы: "Так нечестно!" Но Фернанд только кивнул:

— Да, отец.

Едва мы вышли из приемной, я остановилась и требовательно посмотрела на Фернанда:

— Ну? Что сказал его величество?

— Отец подписал указ о помиловании, — принц легонько стукнул костяшками по кожаной папке, которую держал в руках.

— Значит, Дан свободен? Я могу его увидеть?

— Ближе к вечеру. Думаю, потребуется уладить кое-какие формальности. Я иду к Дагерати.

— Спасибо.

— А почему вы не спрашиваете, дал ли отец согласие на свадьбу?

— Это и так понятно. Если бы не дал, вы бы первым делом об этом сообщили.

Я опустила лицо, чтобы принц не заметил моего разочарования. Как бы я ни хорохорилась перед королем, у меня все же оставалась надежда, что Вильсент предложит какой-нибудь другой выход — например, помилует Дана без всяких условий.

Фернанд чутко уловил перемену в моем настроении.

— Что вы так поскучнели, Юлия? О чем думаете?

— Да так, ни о чем особенном, — я заставила себя выдавить усмешку. — Размышляю, какую половину королевства взять после развода. На юге климат приятнее, на севере природа красивее.

— Люблю девушек с чувством юмора, — принц улыбнулся с едва уловимой иронией.

Он подошел совсем близко, оперся рукой о стену рядом с моей головой. Агрессии в этом жесте не чувствовалось, но мне стало неуютно: слишком явно он заявлял свои права на меня.

— Забудьте о разводе, Юлия, — проникновенно посоветовал Фернанд. — Может быть, я позволю вам завести любовника. Года через три, когда родите мне наследника, а лучше — двух. Но до тех пор… — он склонился ко мне и прошептал, щекоча ухо дыханием: — Вы обещали быть послушной, помните?

По спине пробежал холодок. В глазах Фернанда плясали смешинки, но голос был серьезным — чему верить? Я сделала шаг в сторону, демонстративно увеличивая дистанцию, и любезно улыбнулась:

— Обсудим в первую брачную ночь.

— Ладно, — легко согласился принц. — Недельку я потерплю.

— Неделю?!

— Ну да, разве я не говорил? Свадьба через неделю.

— Но… почему так скоро?

— Чтобы невеста не передумала.

И снова диссонанс: губы смеются, глаза серьезны. Что происходит?

Расставшись с принцем, я направилась к Веронике. Идти к себе не хотелось: я не была уверена, что готова остаться наедине со своими мыслями. А с Никой мы не виделись уже неделю, и эти семь дней были не самыми легкими в ее жизни.

— Юля! — восторженно завопила девушка, повиснув у меня на шее. — Как же я соскучилась! Ой, прости! — она отстранилась и испуганно посмотрела на меня. — Я тебе ничего не повредила? Магистр сказал, что ты упала с лошади и ударилась спиной. Больно было, да? — Вероника сочувственно сморщила носик. — Ну, проходи скорей.

Она втащила меня в комнату и усадила рядом с собой на кровать. Я оставила надежду хотя бы поздороваться и терпеливо ожидала, пока словесный поток иссякнет.

— Слушай, а где Дан? Его нигде нет! Женька ужасно переживает, просто места себе не находит. Лорд Дагерати сказал, что отправил его куда-то по делам, а куда — не говорит. Жене — не говорит! Представляешь, да? А Женя сказал, что он теперь здесь насовсем. Ну, в Карантелле, в смысле. И к себе в Реал не вернется. Здорово, правда?

Я промычала что-то неопределенное. Для Ники, конечно, здорово. Да и для меня, если честно, тоже. А для Женьки? Вспомнилось: когда я видела его последний раз, на соседней койке в клинике, на нем не было амулета возврата. Он просто не может вернуться.

— Понимаю, что стыдно этому радоваться. — смущенно призналась девушка. — У него же там дом и все такое, но не могу удержаться. Каждый раз, когда он уходил, я боялась: вдруг не вернется?

Я поразилась легкости, с которой Ника это говорит, и только через несколько секунд сообразила: она ведь не знает, что на самом деле произошло. Не знает, как врачи в реанимации боролись за его жизнь — и проиграли. Не знает, что чувствовал Костя Литовцев, накрывая простыней мертвое тело друга. Не знает, что там осталась другая девчонка — наверное, чем-то похожая на саму Нику — которая никогда уже не увидит брата.

Она ничего этого не знает, для нее Женя просто решил не возвращаться домой. И это к лучшему.

Ника подтянула колени к животу, уткнулась в них подбородком.

— Юль… А после того, как Вереск погиб, ты хоть раз жалела о том, что у вас с ним ничего не было?

— Это удар ниже пояса.

— Ну, а все-таки?

Кого-нибудь другого я бы, не задумываясь, послала подальше с такими вопросами. Принцесса, наклонив голову чуть в бок, смотрела на меня серьезными карими глазами и ждала ответа. Я вздохнула:

— Жалела, конечно. Только чаще я думаю, что если бы все же что-то было, я бы переживала гораздо тяжелее… А почему вдруг такой интерес?

— Да ни к чему, так просто, — пробормотала принцесса, пряча глаза и заливаясь румянцем.

— Ник?

Она неловко поерзала. Бросила на меня косой взгляд и снова отвернулась.

— Знаешь, эта неделя… это просто кошмар какой-то был. Особенно первые три дня. Пока Женя был без сознания, мне все казалось, что я сама умираю, потом снова оживаю — и так много раз подряд. Мне ведь никто не говорил, что там с ним происходит. Я устроила… не очень красивую сцену в клинике, и папа отправил меня в наш загородный замок. Вернуться разрешили, только когда Женя в себя пришел. В тот день он даже двигаться не мог, не то что говорить, смотрел на меня вот такими глазищами… И вот стою я у его постели… реву, конечно… — Ника всхлипнула и действительно утерла слезы, которые успели набежать за время рассказа. — И думаю: я ведь запросто могла его потерять, а мы даже не целовались ни разу… ну, по-настоящему. Потому что я просто боялась… не знаю, чего… а Женя боялся за меня. И… в общем, я решила, что если он выкарабкается из всего этого, я его сама соблазню, — Вероника отчаянно покраснела, но в голосе было столько жара, что я не усомнилась: даже если Женька будет активно сопротивляться, у него нет ни малейшего шанса. — Потому что он наверняка не решится. Я… его поцеловала вчера. А что дальше — не знаю… — Ника смущенно умолкла.

Я хотела сказать, что это глупо — ложиться в постель с мужчиной только потому, что он может погибнуть в любой момент. Объяснить, что после этого терять его будет ничуть не менее больно. Напомнить, что она дочь короля, и любой ее поступок затрагивает честь короны. Я много чего хотела сказать — правильного и мудрого.

А потом подумала: какого черта, разве я имею право учить? Я много раз влюблялась — взаимно и безответно, занималась любовью — и отказывала в любви, четыре года прожила с мужчиной, который так и остался для меня чужим, а сейчас выхожу замуж за парня, с которым едва знакома. За десять лет, что отделяют меня от принцессы, я приобрела опыт, повзрослела, набралась цинизма… но я не стала умнее. И по-прежнему боюсь любви. Может, это мне стоит просить у Ники совета?

Я притянула ее к себе, и принцесса с готовностью устроилась у меня на коленях.

— Не бойся, малыш. Как-нибудь разберетесь.

Я смотрела на ее умиротворенное лицо и думала, что Ника — счастливый человек. Ей не нужны мои советы. Она могла изводить вопросами окружающих и сомнениями себя, но вот теперь она приняла решение, и даже если небо рухнет на землю, Ника будет уверена, что поступает правильно. Вот бы мне так научиться — насколько спокойнее стала бы моя жизнь.

— Слушай, Ник, — неожиданно спохватилась я. — А ты подумала, как от беременности предохраняться?

О морально-этической стороне можно трепаться до посинения, а вот незапланированная беременность для малолетней принцессы — это будет действительно катастрофа государственного масштаба.

— Конечно, — невозмутимо кивнула Ника. — Я ведь изучала биологию. Знаю, откуда дети берутся.

"Какой благоразумный ребенок, — хмыкнул Умник. — Не то что некоторые."

Я недоверчиво уставилась на Веронику: подобная рассудительность была не в ее характере. Принцесса, не удержавшись, прыснула:

— Не похоже на меня, да? Ну ладно, признаюсь: на самом деле магистр уже давно наложил на меня противозачаточное заклинание. Еще когда я сбежала, а вы меня вернули, помнишь? Сказал, на всякий случай. И я сейчас ужасно рада, потому что наверняка постеснялась бы его об этом попросить.

В дверь отрывисто стукнули, и почти сразу же в нее просунулась улыбающаяся физиономия, а следом за ней и сам белль Канто.

— О, Юлька! — обрадовался он. — Как здоровье?

— Не дождетесь, — привычно хмыкнула я. — А твое?

— Тоже ничего. Уважаемый доктор Литовцев и почтенный Архимагистр Эль-Аранэль долго спорили об окончательном диагнозе, но оба сошлись на том, что жить буду.

Женя пересек комнату и с размаху плюхнулся на кровать рядом с принцессой. Я заметила, что он слегка прихрамывает.

— А что с ногой, Жень? Болит?

— Да ну, ерунда, — он беспечно махнул рукой. — Снижен мышечный тонус. Меня заверили, что это пройдет, только надо вести здоровый образ жизни и делать лечебную гимнастику, — Женька скорчил кислую мину. — Эй, ты что, уходишь?

— Ага, — я поспешно выскользнула за дверь и уже через порог пояснила: — Срочное дело к магистру Астэри. Загляну к вам попозже.

Послала воздушный поцелуй и скрылась прежде, чем они успели возразить.

Это не было ложью: я действительно направилась к магистру. Ехидный комментарий Умника напомнил, что я еще сто лет назад собиралась попросить у верховного мага совета относительно контрацепции. Конечно, в свете предстоящей свадьбы вопрос несколько терял свою остроту, но я надеялась выторговать немного времени, чтобы придти в себя и привыкнуть к новому статусу, прежде, чем включаться в конвейер по производству престолонаследников.

Но была и еще одна причина, заставившая меня малодушно бежать от Женьки: он бы наверняка поинтересовался, что мне известно о загадочном деле, которое лорд Дагерати якобы поручил Дану. Врать другу не хотелось, а правда могла завести разговор в опасное русло. Вечером Дан будет свободен — пусть он расскажет.

— Магистра пока нет, — огорчил меня Кайрис. — Но вы можете подождать в кабинете. Там его уже ждут.

Я вошла и растерянно остановилась у порога. Меньше всего я ожидала увидеть здесь Дана. Черт, я просто не готова была его увидеть! Нельзя же так сразу — нужно собраться с мыслями, продумать объяснительную речь. Эмоционально настроиться, в конце концов!

— Дан, что вы здесь… — я спохватилась, что это прозвучит по-хамски. — Вас отпустили уже?

— Я временно под домашним арестом. Принц Фернанд обещал все уладить, — Дан бледно улыбнулся. Подошел ко мне, остановился в двух шагах. — Я вас искал.

Под ребрами толкнулось предчувствие чего-то неотвратимо серьезного.

— Со мной все в порядке, не волнуйтесь, — поспешно заверила я. — Магистр сказал, что даже шрамов не останется.

— Я знаю. Спросил у Кайриса. Я искал вас не за этим.

— Дан, — перебила я. — Я ведь так и не поблагодарила вас за то, что спасли меня от белль Фарро. Спасибо. Если бы не вы…

Он нетерпеливо отмахнулся.

— Юлия, мне нужно вам кое-что сказать. Сядьте, пожалуйста.

Меня бросило в жар. Не хочу никаких признаний. Не сейчас. Может быть, потом, после свадьбы, когда все равно уже будет ничего не изменить.

— И еще я не успела извиниться! — выпалила я. — За то, что наговорила всяких гадостей — ну, насчет Женьки. В голове помутилось, простите!

— Юля! — Дан шагнул ко мне и требовательно заглянул в глаза. — Выслушайте меня.

Я отшатнулась и в почти панике выкрикнула:

— Нет!.. — и — тоном ниже: — Подождите. Сначала я.

Дан хотел возразить, но, видимо, по моему лицу понял, что это бесполезно. Чуть помедлив, кивнул. Я боялась, что от волнения перехватит горло, но новость прозвучала ровно и как-то буднично:

— Я выхожу замуж. За принца Фернанда.