"Эртан-2 (версия с СИ)" - читать интересную книгу автора (Середа Светлана Викторовна)

Середа Светлана
Эртан-2

Пролог

Солнечный диск издевательски застыл в одной точке — чуть ниже зенита. Воздух струился расплавленным оловом, и каждый шаг сквозь это зыбкое марево давался мучительно, словно идти и в самом деле приходилось через жидкий металл. От пыли и духоты першило в горле. Мысли текли вяло и безжизненно, как вода в сточной канаве.

"Полдень, — апатично подумал он, вытирая пот со лба рукавом не по сезону теплой куртки. — Почему здесь всегда полдень?"

Вообще-то, это была неправда. До того, как выбраться на пыльный тракт, он долго шел по болотной тропе, на которой было в избытке и воды, и прохлады. Зябкие ночи исправно сменялись туманными серыми днями — вот только не приносили они ни отдыха, ни облегчения. Стоило замешкаться на одном месте, как мутная болотная жижа начинала подбираться к голенищам. Двое (или трое? он потерял счет времени) суток без сна вымотали до предела. Когда туман неожиданно рассеялся под ослепительным полуденным солнцем, а зыбкая топь превратилась в проселочную дорогу, покрытую золотистой пылью, сил не осталось даже на удивление. "Она издевается", — привычно подумал он, проваливаясь в глубокий, без сновидений, сон.

Дорога издевалась, бросая его из жары в холод, из засухи в слякоть, поливая дождем и посыпая снегом. Порой ему казалось, что он больше не в силах выносить эту изнуряющую жару, или дождь, или пронизывающий ледяной ветер, и что следующий шаг станет последним. А потом он делал этот шаг, и еще один, и еще… и только когда ноги в самом деле подкашивались, окружающий пейзаж менялся. В такие мгновения он мог бы быть почти счастлив, если бы не был так измучен.

Но в последнее время все шло как-то не так. Он уже дважды падал — и мгновенно отключался, зарывшись носом в пыльную придорожную траву, а когда приходил в себя, над ним снова безжалостно палило полуденное солнце, и желтая лента дороги убегала к горизонту.

"Бесконечный цикл" — эти слова всплыли из глубины подсознания, как эхо прошлой жизни. К сожалению, подсознание не позаботилось о том, чтобы расшифровать их смысл. Неопределенность угнетала сильнее, чем жара или холод. Он был уверен в выбранном направлении, но не имел ни малейшего представления о том, куда идет и когда этот путь закончится. А главное — он чувствовал себя чужим. Дорога не принимала его, и c каждым шагом он вынужден был снова и снова доказывать, что имеет право здесь находиться.

От усталости перед глазами плыли пятна, и странный столб на обочине он тоже поначалу принял за обман зрения. Но чем ближе подходил, тем больше убеждался в его реальности, и реальность эта была жутковатой: на столбе висел человек. Женщина. Повинуясь безотчетному порыву, он перешел на бег и вскоре добрался до омерзительного сооружения.

Руки девушки были привязаны к короткой перекладине над головой. Босые ноги стояли на земле, но уже не служили опорой: девушка была без сознания. Кисти болезненно посинели, на стертых запястьях засохли кровавые струпья — вероятно, она провела здесь не один час.

Он подергал веревки — примотано на совесть, пальцами не развяжешь. В карманах, разумеется, не нашлось ничего похожего на нож: в одном пусто, в другом и вовсе дыра. После недолгих поисков он подобрал с земли камень и принялся методично пилить веревку. Дело продвигалось медленно. Тяжелая кожаная куртка полетела в пыль почти в самом начале — она мешала поднять руки, да и спина под ней моментально взмокла от напряжения. Несколько раз приходилось прерываться, чтобы размять онемевшие пальцы. Наконец, жесткая пенька поддалась. Последние волокна он нетерпеливо разорвал руками — камень затупился окончательно, — подхватил обмякшее тело и аккуратно положил на траву.

Простое бежевое платье, до того висевшее мешком, обтянуло лежащую фигурку, четко обозначив небольшой, но уже отчетливо выпирающий круглый живот.

"Сволочи", — шепотом выругался он.

Поверхностный осмотр показал, что кроме многочисленных кровоподтеков, ссадин и синяков, видимых повреждений нет. Что делать дальше, было непонятно. Взять девушку с собой? Но куда? Он ведь и сам не знает, куда идет и что ждет его за следующим поворотом, — не самый надежный спутник для беременной женщины, да еще и в таком состоянии. Но оставлять ее здесь тоже нельзя.

Чтобы не чувствовать себя совсем уж беспомощным, он принялся бережно массировать заледеневшие пальцы, с облегчением наблюдая, как к ним возвращается краска. Когда он взялся за вторую руку, девушка едва слышно застонала.

— Пить…

— У меня нет, — виновато пробормотал он. От жажды и долгого молчания его голос звучал почти так же хрипло, как и ее. — Куда вас отнести? Я здесь ничего не знаю.

Девушка, казалось, не расслышала вопроса, и он вернулся к своему занятию. Но через пару минут растрескавшиеся губы снова шевельнулись:

— Пить… Ручей… в лесу.

— Здесь нет леса, кругом поля.

Она слабо взмахнула рукой:

— Там…

Он выпрямился, приставил ладони к глазам, заслоняясь от солнца, прищурился. Действительно, если как следует напрячь зрение, можно было разглядеть на горизонте узкую темно-зеленую полосу. Далеко… черт.

С Дороги сходить нельзя — это было первое и, наверное, единственное правило, которое он четко усвоил. Возврата не будет. Дорога мирится с его упрямством, но предательства не простит.

Девушка пошевелилась, положила руку на живот. Поморщилась — то ли от боли, то ли от досады на его медлительность.

— Там… ручей. Меня будут искать.

Неожиданно она приподняла опухшие веки — глаза оказались ярко голубыми, совсем не подходящими к ее темным волосам, — с мольбой посмотрела на него:

— Пожалуйста. Я не дойду сама.

Он еще раз кинул взгляд на лес, оценивая расстояние, потом подхватил девушку на руки. Обезвоженное тело было легким, как у ребенка — в нормальном состоянии ему бы не составило труда нести ее, но сейчас силы были на исходе.

— Держите меня за шею, — попросил он, — я боюсь вас уронить.

Но девушка уже снова потеряла сознание.

Он перехватил ее поудобнее и сделал шаг в траву.

Где-то далеко, на самой границе слышимости, раздался звук лопнувшей струны.


* * *

Первым, на что он обратил внимание, придя в себя, было потрескивание дров в костре. Этот уютный звук казался таким неожиданным после всех злоключений, которые неутомимо подсовывала Дорога, что в голове промелькнула шальная мысль: уж не для него ли предназначен этот костер? Впрочем, здравый смысл тут же возразил, что костер для аутодафе никак нельзя назвать "уютно потрескивающим".

Некоторое время он лежал неподвижно, прислушиваясь к ощущениям. Руки и ноги были свободны — что ж, это обнадеживающий знак. Ныла голова — тупо, монотонно, как будто мозгу было тесно в черепной коробке. Под лопатку впивалось что-то твердое и острое — то ли камень, то ли сучок. Саднило правое колено, хотя он совершенно не помнил, где и когда успел им приложиться. Последнее, что осталось в памяти: он все-таки донес девушку до ручья, положил на траву и сам рухнул рядом.

Осторожный взгляд сквозь приподнятые ресницы мало что прояснил, но, по крайней мере, дал некоторое представление о текущей ситуации: ночь, лес, костер, у костра — двое. Девочка лет двенадцати сосредоточенно помешивает в котелке ложкой на длинной деревянной ручке. Отблески пламени играют на светлых волосах, придавая им красноватый оттенок. Юноша напротив — уже не подросток, но еще не мужчина — очевидно, ее брат: тот же вздернутый нос, те же волосы, белые и невесомые, как тополиный пух, те же ясные глаза — разве что чуть менее серьезные. Небольшой ножик в руках у парнишки деловито снует вокруг деревянной фигурки, добавляя ей все новые и новые детали. Кто бы ни были эти двое, на врагов они не похожи.

Он приподнялся на локте. Острая боль стрельнула от виска к виску, но почти сразу затихла, сменившись прежним давящим ощущением, разлитым по всему черепу.

— Где девушка? — вопрос прозвучал резче, чем ему хотелось.

Девчонка метнула быстрый взгляд, чуть заметно улыбнулась, но не оторвалась от своего занятия. Парень отложил в сторону поделку, придвинулся поближе и с искренним участием спросил:

— Как ты себя чувствуешь?

— Где девушка? — повторил он.

Парень недоуменно хлопнул белесыми ресницами:

— Какая девушка?

— Темные волосы. Бежевое платье. Голубые глаза.

— Силь, — пояснила девчонка, продолжая орудовать ложкой в котелке.

— А! Так это ты нашел Сильвару? — обрадовался парень.

— Она не представилась, — хмуро буркнул он. — Что с ней?

— Да нормально все, не переживай. Хотя первые пару дней, конечно, совсем плохо было.

— Пару дней?!! — он рывком сел, не обращая внимания на боль, которая снова пронзила виски. — Сколько времени прошло?

— Что такое время? — парнишка философски пожал плечами. — Везде оно течет по-разному. Там, где Силь сейчас, прошла неделя. Кстати, если ты не в курсе, мы очень далеко от места, где вы с ней встретились. На другой границе сектора. Ты что, ничего не помнишь?

— Нет… — он растерянно помотал головой. — Я думал… Ладно, не важно. А с ребенком все в порядке?

— Ты еще успел и ребенка где-то спасти, герой? — добродушно хохотнул парень. — У тебя что, рейд добрых дел?

— С ее ребенком. Сильвары.

Юноша озадаченно посмотрел на него, потом повернулся к сестре, ища подсказки. Девочка подула на ложку, осторожно пригубила дымящийся отвар и невозмутимо пояснила:

— Силь беременна.

— Вот это новости! — парень возмущенно хлопнул себя по колену. — И почему об этом в курсе все, включая неизвестного героя, но только не я?

— Всему свое время, Рысь. Подержи, пожалуйста, — девочка всучила брату жестяную кружку, местами помятую и закопченную, и принялась аккуратно переливать в нее темную жидкость из котелка. — Через пару месяцев это станет заметно всем.

— А он… ай, горячо!.. он-то откуда знает?

Девчонка ответила не сразу. Отставила в сторону котелок, забрала наполненную до половины кружку, плеснула в нее воды из пузатой походной фляги — и только тогда сказала:

— Он видит иначе. Он же не Странник… Пей, — жестяное донышко легло к нему в ладони. — Не бойся, уже не горячо.

Металлический ободок кружки обжигал губы, язык немедленно защипало от горечи, но в голосе маленькой травницы сквозила такая уверенность, что ему даже в голову не пришло отказаться от лекарства.

— Что не Странник, это заметно, — хмыкнул Рысь, сочувственно наблюдая, как он, морщась, глотает терпкий отвар. — Знаешь, парень, я бы на твоем месте вообще на Дорогу не совался.

— Ты не на моем месте, — огрызнулся он.

— Да ладно, не ершись. Я же не со зла. Видел бы ты себя со стороны — в чем только душа держится. Хочешь, Эль покажет тебе дорогу домой? Она умеет. Хочешь?

— Нет.

— У него нет дома, — просто, как будто между делом, обронила Эль. — Я не смогу помочь.

"Нет дома…" Эти слова царапнули, как рыбья чешуйка — горло. Юная проводница была не права — или, по крайней мере, не совсем права. Но возражать он не стал. Незачем. Всему свое время.

Где-то неподалеку встревоженно заухала сова. С лица Рыся моментально слетело расслабленное добродушное выражение — черты лица как будто заострились, взгляд устремился внутрь. На мгновение почудилось, что на месте юноши сидит большой белый кот с кисточками на острых ушах, но стоило моргнуть — и морок исчез. Шум крыльев затих вдали.

— А ты и вправду рысь, — усмехнулся он. — Рысь-белобрысь.

— Точно, — с удовольствием согласился парнишка, ничуть не удивившись. — Так меня зовут друзья. И куда же ты идешь, такой… глазастый?

Поколебавшись, он махнул рукой:

— Туда.

— Тебе нужно в Темные Миры? — с изменившимся лицом уточнил Рысь. Даже невозмутимая Эль бросила исполненный сочувствия взгляд.

— Темные Миры… — он покатал слова на языке, но внутри ничего не откликнулось. — Я не знаю. Не уверен. Я не помню имен.

— А что ты вообще помнишь?

— Дракона.

— Ты видел живого дракона?!. — изумился Рысь. — Впрочем, от такого странного парня, как ты, всего можно ожидать. Но, знаешь, я не думаю, чтобы наследники дома Га'Эрта свободно разгуливали по территории Темных Домов. Слушай, — он с жаром схватил собеседника за запястье, — не иди туда. Если ты не в курсе, Дорога закольцована. Ты можешь пойти в противоположную сторону, и все равно попадешь туда, куда тебе надо. Пусть это займет больше времени — зато жив останешься. Темные не терпят чужаков. Они и друг друга-то не терпят… Туда даже Странники без крайней нужды не суются. Есть масса куда более приятных способов самоубийства.

— Я не собираюсь умирать.

— Не слушай Рысенка, — вдруг подала голос Эль. — Иди, куда зовет Дорога. А Темные… С ними тебе, конечно, не справиться, но драться не обязательно, правда? Вот, возьми.

Девочка стянула через голову тонкий белый шнурок. Качнулся в воздухе металлический диск, отбрасывая оранжевые блики. Теплые тонкие пальцы коснулись его шеи, надевая медальон.

— Спасибо, — он наклонился к костру, с любопытством разглядывая неожиданный подарок. Похоже на монету: на одной стороне выгравирован символ — вероятно, цифра — на другой — восьмиконечная звезда, чем-то напоминающая розу ветров. В неровном свете костра звезда казалась почти живой. — Что это?

— Для кого как, — загадочная улыбка скользнула по губам Эль. — Для тебя — защитный амулет. Он поможет избежать чужого внимания. Если, конечно, ты не станешь сам нарываться на неприятности.

— Элька! Не морочь парню голову! — возмутился брат. — Он же тебе поверит.

— Вот и хорошо, — серьезно кивнула девочка. — Но пусть лучше верит себе. Это надежнее. — Она забрала опустевшую кружку. — А теперь — спи. Тебе нужно отдохнуть перед дорогой.

Он послушно лег на землю (вернее — только сейчас обратил внимание — на чью-то куртку), чувствуя, что его и в самом деле клонит в сон. То ли маленькая травница обладала даром убеждения, то ли (как снова подсказал здравый смысл) в выпитом отваре содержалось снотворное.

— Эй, герой, как тебя звать-то хоть? — неожиданно спохватился парень. — А то ведь Ворон непременно спросит: "Рысь, что ты сделал для человека, который спас жизнь матери моего ребенка?"

Он неохотно приподнял отяжелевшие веки:

— И что?

— А я, — с готовностью продолжил Рысь, — ему отвечу: "Я, Ворон, дал ему ценный совет, но этот человек оказался упрям, как демон, и не послушал меня. Зато я узнал, как его зовут, чтобы ты мог дать его имя своему сыну".

Имя… Странно, но до сих пор он не задавался этим вопросом — вероятно, потому, что всегда находились вопросы более насущные. Однако сейчас ответ всплыл сам собой.

— Ну так что? — нетерпеливо потребовал парнишка. — Как Ворон назовет сына?

— Дана. — Он невольно улыбнулся, глядя, как белесые брови растерянно выстроились домиком. — Это будет девочка.