"Спекулянтъ" - читать интересную книгу автора (Самохин. Валерий Геннадьевич)ГЛАВА СЕДЬМАЯПервопрестольная встречала дождем. Мелким, неприятным, норовящим забраться за воротник мехового плаща и скользнуть холодной змейкой по спине. Денис протискивался сквозь вокзальную толчею, огибая лужи и цепляясь за баулы многочисленных коробейников. На привокзальной площади выстроилась вереница извозчичьих пролеток, громогласными голосами своих седоков предлагающая самые короткие и дешевые маршруты. Хитрые, продувные физиономии и зазывной репертуар, мало отличались от будущего московских ездовых… Все, как и сто лет тому вперед… Взмыленный, как и его лошадь, извозчик молодецким посвистом разогнал стайку босоногой мелюзги и лихо развернул коляску у роскошного, двухэтажного особняка Рябушинских на Малой Никитской. – Прибыли, барин. Доставлено со всем бережением! – Держи, братец – протянул ассигнацию Денис, несколько ошеломленный от бешеной скачки.- А что, за такую езду не наказывают? – Не без этого, ваша милость. Могут штраф наложить, а то и бляху ездовую отберут, супостаты… – Ну, все как у нас! – вслух восхитился молодой человек, покидая экипаж. Взбежав по парадному крыльцу, Денис нетерпеливо давил на кнопку звонка, пытаясь представить себе предстоящий разговор. Что он будет говорить, какие слова – не имелось ни малейшего представления. Мир, еще вчера казавшийся огромным, неожиданно съежился в маленькую точку, где, кроме него самого и любимой, ничего более не существовало. Все остальное – войны, империи, революции и рынки – попросту не имело значения. "Украду, на хрен, как пить дать, украду. Увезу – и плевать на всех…". – Могу я видеть молодую барышню? – спросил он у величественного, преисполненного собственной значимостью, дворецкого, открывшего двери. – Они почивать изволят. Не принимают-с, – с холодным высокомерием ответил тот. – Ты бы доложился голубчик, – добавил угрозы в голосе Денис. – Передай: господин Черников видеть желают… – Сию минуту-с, – неожиданно сменил тон лакей, церемонно склонив голову. – Извольте, ваше высокородие, обождать в диванной… Войдя в обширный, отделанный неаполитанским мрамором и хрустальными подсвечниками вестибюль, Денис почувствовал, что его начинает бить озноб. Присев на уютный диванчик, закрыл глаза: вместе с ознобом пришла и дремота. Сказывалась бессонная ночь. Проваливаясь в непонятное состояние между сном и явью, почувствовал осторожные, ласковые поглаживания по щеке. С трудом открыл глаза, и губы сами расползлись в глупой, счастливой улыбке: – Юлька!.. – Ты бессердечный! – уткнувшись в грудь Денису, всхлипывала девушка. – И…и еще…ты злой! – Это я бессердечный? – возмущался молодой человек. – Я, как ненормальный, бросаю все дела, места себе не нахожу, и – я же еще и бессердечный? Ты же с ума меня чуть было не свела! – Правда? – взгляд распахнутых, черных глаз был таким трогательным и беззащитным, что Денис в который, уже несчетный раз, начинал нежно собирать слезинки с лица любимой, чувствую на губах солоноватый, восхитительный вкус… – Я глупая, да? – в сотый раз переспрашивала Юлия, дрожащими пальцами теребя мочку уха Дениса. – Нет, ты – прекрасная! Это я – законченный кретин!.. – Скажи мне еще раз… – Я люблю тебя!.. – Ну почему ты раньше мне это не говорил? Хотя бы в телеграммах? Безысходность снова взметнулась щемящей болью: – Так, ты, в самом деле, выходишь замуж?! – Да!.. Бухнуло в сердце погребальным колоколом… – И за кого? – хотелось не выдать предательской дрожи в голосе. – За тебя, дурачок, за тебя! – нежные пальцы отпустили мочку и ласково принялись за шею. – За кого же еще?!.. Вечером Черников был представлен дяде Юлии – Михаилу Павловичу. Первое впечатление Рябушинский оставлял весьма приятное: умные, проницательные глаза, доброжелательная улыбка и свойское, домашнее, без холодных церемониальных изысков, обращение. – Заждались мы вас, молодой человек, заждались, – с мягким намеком на давнишнее приглашение, сказал хозяин дома. В первый раз, переезжая из Уфы в Петербург, Денис пробыл в будущей столице всего полдня, естественно, что приглашением на ужин воспользоваться не удалось… "Пробки проклятые" – чуть было не вырвалось привычное оправдание и пришлось, прикусив язык, молча развести руками. – Ну, ничего, – видя смущение юноши, приободрил Михаил Павлович, – лучше поздно, чем – никогда. Предлагаю пройти в столовую, за ужином и побеседуем. Говорить за ужином получалось плохо. Отвлекала внимание от беседы Юлия, неотрывно смотревшая влюбленными глазами. Требовал своего и обессиленный голодовкой организм – в треволнениях последних дней кусок не лез в горло. Смущало несчитанное количество столовых приборов: основное правило этикета будущей современности – не сморкаться в скатерть и не засыпать в салатнице – в данной ситуации было явно неуместным. Хозяин, стараясь не усугублять возникшую неловкость, ограничивался односложными репликами. Лишь когда подали десерт – мороженое для Юлии и неизменный шустовский коньяк, с золотым журавлиным вензелем, для мужчин – беседа оживилась. – Вы очень интересный молодой человек, – поигрывая благородным напитком в хрустальном бокале, произнес Рябушинский. – О вас, в деловом мире уже легенды складывают. Постановка фраз ответа не требовала, и Денис благоразумно промолчал. Хозяин, одобрительно кивнув, продолжил: – За неполный год вы сделали огромное состояние. Но и врагов успели нажить множественных… – Враги множатся, как и сущности – вне зависимости наших желаний, – философски отметил юноша. Рябушинский рассмеялся. – Ну, дядя, – протяжно, тоном маленькой девочки вмешалась Юлия. – Денис только на три дня приехал. Потом поговорите. Я ему Москву хотела показать. – Успеешь еще, егоза – ласково посмотрел на племянницу Михаил Павлович. – У вас вся жизнь впереди. А мне по утру в Харьков отбывать. Щеки у юной красавицы залились багровым румянцем. Замешкался и Денис. Просить руки своей любимой момент был подходящий, но, после выходки с телеграммой, Юлия чувствовала себя неловко, и требовала соблюдения всех церемоний. Церемонии сии для молодого человека были тайной за семью печатями. – Вы, Денис Иванович, говорят, очень изобретательны, – лукаво продолжал тем временем хозяин, сделав вид, что не заметил смущения молодых людей. – Может быть и мне, что присоветуете? Просьба была шутливой – блестящий выпускник Петербургской академии коммерции мог дать фору начинающему спекулянту во многих деловых сферах. Но, неожиданно, трансформировалась в справедливый упрек: более чем за полгода проведенных в этом времени, Денис не удосужился изобрести даже завалящей ядерной бомбы. Срочно требовалась идея… – Среди ваших мануфактурах имеются текстильные? – осторожно спросил юноша. Вопреки всемирному закону подлости идея пришла незамедлительно. Да и перед Юлькой захотелось повыпендриваться. – Есть, – теперь Рябушинский смотрел заинтересовано. Денис попросил бумагу и карандаш. Когда требуемое принесли, несколькими штрихами изобразил простейший замок-молнию. Чуть дольше пришлось объяснять, что это такое и как работает. И сферы применения. – Однако, – озадачено крякнул хозяин. – Весьма интересная идея. Весьма. Юлия порывисто поднялась с кресла, подошла к юноше и, ни мало не смущаясь, восторженно чмокнула его в щеку. – Он у меня чудо, правда, дядя?.. Следующие три дня пролетели мгновением… Наверное, автору стоило бы рассказать, как влюбленные провели это время. Но зачем?! Описывать постельные сцены? Их не было. Слогом любовных романов рисовать чувства молодых людей? Для чего?!.. Все, что можно было сказать и написать, давно уже сказано и написано. Пусть каждый вспомнит себя в пятнадцать – шестнадцать лет. Когда засыпаешь с мыслью, что завтра увидишь любимую. Когда сердце начинает биться от случайного прикосновения. Когда ненавидишь выходные, потому что нужно ехать на дачу с родителями, и целых два дня – вечность! – вы не увидите друг друга. Когда… Но ведь и сейчас не любишь выходные, потому, что американцы открывают свою торговлю после закрытия российской, и профитная позиция к понедельнику может превратиться в убыточную. И, так же бросает, то в жар, то в холод, когда котировки на биржевом терминале идут не в твою сторону… Поэтому, чувствуя себя полным профаном в любовной лирике, автор просит прощения у своих читателей за столь явное нарушение всех литературных канонов… Тем более, что наш главный герой, клятвенно пообещав любимой скорое возвращение, в это время направляется в сторону столицы. В то самое время, когда на Апшеронском полуострове начинается новый виток крупнейшей торговой войны, получившей впоследствии название "Тридцатилетняя нефтяная". С участием старых, всеобщих знакомцев: баронов Ротшильдов, братьев Нобелей и рокфеллеровского "Стандард Ойл". Зная деятельный характер нашего героя, можно не сомневаться, что в этой войне он примет самое активное участие… |
||
|