"Газета Завтра 818 (82 2009)" - читать интересную книгу автора (Завтра Газета)

Станислав Белковский ЖИЗНЬ ПОСЛЕ РОССИИ Часть первая

Видит Бог - я никогда ни строчки, ни словечка не написал о Сергее Ервандовиче Кургиняне. (Кто такой Сергей Ервандович Кургинян, читатели "Завтра" хорошо знают, потому я не расшифровываю и не привожу его титулов).

Почему не написал? Потому что я очень хорошо отношусь к С. Е. Кургиняну.

Для меня именно Кургинян - а никакой не Путин, положим - есть настоящий гарант стабильности. Знак того, что, как было сказано, "память спасена".

Вот ведь включаешь недавно, в протекающем ныне 2009 году, первую программу постсоветского телевидения, а там - Владимир Познер и Сергей Кургинян. Вместе. Точно как в 1989 году. И если Владимир Владимирович (Познер) за 20 лет отчетливо постарел, то Кургинян - ни на йоту. И говорит он почти тот же самый текст, что и 20 лет назад.

А ведь сменилось уже три поколения. На смену первому секретарю МК КПСС Прокофьеву пришел, скажем, Березовский, а на смену Березовскому, скажем, Сурков. И все слушали Кургиняна. И никто ведь не сказал: на что нам весь этот набор слов? Нет. Слушали, и дослушали. Но не до конца, ибо конца всё не видно.

И здания во Вспольном переулке, в любимом некогда центре покойной Москвы, где должен был разместиться театр Кургиняна "На досках", стоят как вкопанные. За 20 лет все большое имущество в стране уже несколько раз поменяло хозяев. ЮКОС ушёл бесплатно в частную собственность и так же бесплатно вернулся в государственную (начальственную). Квартиры и дачи членов Политбюро ЦК КПСС стали достоянием сначала новых, а потом - новейших русских. И сам театр "На досках" едва ли сегодня есть. А комплекс во Вспольном - по-прежнему существует и принадлежит Сергею Кургиняну. Несколько поколений рейдеров прошли мимо - кто в небо, а кто и в землю. Кургинян с его недвижимостью - остался. Недвижим и подвижен, как потомок Сфинкса.

Недавно один мой политический друг сказал: смотри, кто в неизменности сохранился от самых ранних постсоветских лет - только трое: Зюганов, Жириновский, Чубайс. Да, действительно. Даже Явлинский, несмотря на всю занудность, сошёл, как сходит городской снег перед весенним равноденствием. Но еще прежде Зюганова, Жириновского и Чубайса возник Кургинян. И он тоже с нами, по-прежнему. Из букв его имени, наверное, можно собрать слово "вечность". Если попробовать.

И чем больше я с ностальгическим восторгом вспоминаю 1989 год, когда деньги еще ничего не решали, а внезапная весна, казалось, никогда не обернется бетонной духотой, тем больше уверяюсь, что очень нужен и важен мне Сергей Ервандович - последний живой свидетель тех времен, поручитель их прошлой истинности и подлинности. Пока в пыльном воздухе Москвы рассеяна субстанция Кургиняна, можно быть уверенным, что те времена нам не приснились. "Но был он, пламень, был".

А потому - никогда ничего про него не хотел ни писать, ни говорить.

Ибо если бы захотел - что же должен был бы написать или сказать?

Что безразмерный цикл Кургиняна о модернизации и развитии так похож на триллер категории "Б"? Когда сначала тебе, кинозрителю, по идее, должно быть страшно, но вскоре становится просто смешно. Но не очень смешно, потому что как-то немного скучно. А потом и вовсе уходишь, бросив на месте остатки попкорна. Ведь невозможно смотреть, как отставной вампир в 1377-й раз от сотворения мира корчит одну и ту же "ужасную" рожу. И зал должен типа цепенеть. А зал и ухмыляться уже не в силах. Даже те три зрителя, что все еще остались. Просто потому, что им не нравится идея идти домой. У них нет дома, чтобы туда идти.

Я же не могу так написать про Кургиняна. Потому что очень хорошо к нему отношусь.

Или - что я могу сказать про виртуозное умение Сергея Ервандовича, прочитав семь слов на сайте "АПН Северо-Запад", написать диссертацию на тему "Выпадение АПН Северо-Запад из культуры как предпосылка консенсуса Юргенса-Белковского"? Вот вы, может, не верите, а я про это в газете "Завтра" читал. На полном серьёзе.

Традиционный читатель, конечно, вряд ли поймет, при чем здесь Юргенс с Белковским и откуда берется их консенсус. Я это, признаться, тоже понимаю не до конца. Но рискну предположить. Сергей Ервандович, допустим, просто знает, что какой-нибудь староплощадной начальник не любит Юргенса и Белковского одновременно. А также и последовательно. Никаких других оснований для их консенсуса - равно как нарочитого упоминания его на огромной полосе "Завтра" - не существует. Вот вам и вся культура с последующим выпадением из неё.

И что же - я должен сказать, что такой плодовитый публицист, как Сергей Кургинян с опасной скоростью теряет ощущение языка? Например, когда совершенно не чувствует откровенной двусмысленности пассажей типа: это мне, замшелому, всё содержание да содержание ("Завтра", 2009, N 29,). Здесь ведь - прямая отсылка к бессмертному щедринскому: "поступив на содержание к содержанке, он сразу так украсил свой обывательский формуляр, что упразднил все промежуточные подробности".

Вот всего этого я, конечно, писать не хотел и не собирался, но, в конце концов, кто-то же должен был это сделать.

ЗАПРЕТНЫЕ СЛОВА

Неправда, что в России ныне нет свободы слова.

Напротив - может быть, никогда в русской истории у нас не было такой свободы слова, как сегодня. Можно говорить все что угодно: слова потеряли силу. Девальвировались. Обесценились. Раньше стоили, может быть, $1 000 за баррель. А сейчас - доллар за тонну в базарный день.

Владимир Путин, когда был президентом, восемь с половиной лет подряд говорил, что нам нужно "слезть с нефтяной иглы". И все эти восемь с половиной лет принимались только решения, усугублявшие зависимость России от этой самой нефтяной иглы. И содержимого соответствующего шприца.

Россия восстановила свое влияние в мире - много лет говорили почти все и почти везде. И продолжают говорить, хотя Россия полностью потеряла влияние даже на просторе своей бывшей Империи.

И так далее - примеров не счесть.

Позднероссийская власть денег, она же монетократия - освободила слово, умножив его на нечто, близкое к нулю. Кто сказал, что мы обречены молчать? Мы обречены говорить. Но нас некому слушать. Мы обречены писать, но некому нас читать.

Что ж - пошлем привет царю Мидасу: наши желания исполнились. Мы хотели свободы слова, и мы ее получили.

Когда слово в России было запретным и дефицитным, как черная икра XXI века, когда за него сажали и убивали, когда слово гремело оружием и вызывало привыкание, как наркотик, - тогда-то оно ценилось. И Солнце останавливали словом, и куда-то бросались гроба шестеркою дубовых ножек и т.п.

Потом мы вошли в эпоху перепроизводства слова. Когда за слово даже в морду никто уже не даст. Нет, кто-то даст. Человек из Чечни, например. Потому что в Чечне тотальной власти денег не наступило. Нет, конечно, деньги там тоже очень важны. Но там еще важна сила. А слово - составная часть силы. Так уж повелось из традиционных эпох.

В основной, материковой России слово потеряло силу, как соль. И перестало быть частью силы. Кричи, ори - не слышат; мертвецы - не слышат.

Меня часто спрашивают: "А как же это они тебе разрешают такое говорить?" Отвечаю: говорить вообще можно всё. Если к разговору не прилагается, как минимум, миллиард долларов. А у кого нет миллиарда, те, как сказал один из идеологов правящей российской Системы девелопер Полонский, могут идти в одно мягкое место.

Чтобы слово снова начало расти и приобрело хоть какую-то силу, его надо сначала запретить. Хотя бы - с помощью главного санитарного врача Геннадия Онищенко. Который мог бы найти в определенных словах очертания свиного гриппа и сенной лихорадки.

Нет, не совсем запретить. Скорее, ограничить оборот. Чтобы те или иные слова использовали только люди со специальными разрешениями. Лицензиями на убийство.

В первую очередь - надо ограничить свободный оборот слов, уже доведенных почти до полной потери истинного значения. К числу таких слов относятся, безусловно, "модернизация" и "развитие".

СМЫСЛ МОДЕРНИЗАЦИИ

О модернизации сегодня говорят очень много. И далеко не всякий может объяснить, что конкретно он имеет в виду.

Зато я возьмусь объяснить, что понимает под модернизацией российская правящая элита.

Для современных российских правителей модернизация - это система финансово-технологических мероприятий, позволяющая решить две задачи:

- качественно сократить потребление нефти и газа внутри России;

- ответить на исторический вопрос, каким образом все-таки можно унести деньги в могилу.

Рассмотрим обе задачи чуть-чуть подробнее.

Самое выгодное, что умеет делать российская правящая элита - поставлять на экспорт отечественные нефть и газ. Аналогичные поставки российским предприятиям и особенно гражданам - далеко не так рентабельны. Можно, конечно, повышать внутренние тарифы, но только до определенного предела. Из-за ограниченной платежеспособности большинства предприятий, но особенно - граждан.

Тем временем резервы роста добычи нефти и газа - исчерпаны. Потому что за постсоветское время инвестиции в разведку и разработку новых месторождений были критически недостаточными. Главное было - гнать на экспорт. А там - хоть трава не расти.

Что же делать в такой ситуации?

Во-первых, резко сокращать потребление всей и всяческой энергии внутри страны. Отсюда, например, и берется идея о тотальном запрете "лампочек Ильича" и переходе на энергосберегающие лампочки китайского производства (своего такого производства у нас нет и не предвидится).

Во-вторых, переводить самоё Россию с нефти и газа на другие виды топлива. Например, на уголь. Эта идея пришла в голову нашим правителям еще несколько лет назад. Собственно, и приснопамятное "Мечел-шоу" годичной давности, когда Путин обещал прислать к угольщикам доктора, было прелюдией к собиранию нескольких больших угольных компаний в единый холдинг, который правильно бы обеспечивал страну теплом и светом. Кризис помешал довести это дело до логического оздоровительного конца.

Но, какой бы там ни был кризис, жизненную философию нашей элиты никто не отменял. Потому первым важнейшим проектом в рамках так называемой "модернизации" станет энергосбережение.

Еще в 1990-е гг., когда люди, взявшие власть в России, поняли, что деньги правят миром, возникло ощущение: человек с большими деньгами не может умереть, как простой смертный. Не должен. Не имеет права.

Безусловно, погибнуть в бою за деньги, как за высшую сакральную субстанцию - это можно. Но не в бою, а дома, в своей постели, в окружении плачущих тёщ и слезящихся лакеев - это было бы чересчур пошло. Для чего же тогда деньги и почему они бог, если они не обеспечивают бессмертия?

10 лет назад, в 1999-м, один РФ-олигарх говорил мне почти точно следующее:

Ты не понимаешь… Человек, у которого много денег, отличается от человека, у которого мало денег, не количественно, а качественно. Скоро, скоро мы вложим большие деньги и создадим индивидуальные лекарства. Соответствующие геному каждого человека с большими деньгами. Эти лекарства продлят нашу жизнь лет на 20-30. Ну, скажем, до 95-105 лет. А пока лекарства будут действовать, мы вложим еще большие деньги и придумаем что-нибудь следующее. В общем, до 120, как минимум…

Отсюда - повышенный интерес к нанотехнологиям. Мало кто из российских силу имущих знает, что это такое. Но много кто знает, что нанотехнологии как раз и нужны для создания эликсира физической жизни. Чтобы конвертировать большие деньги в бессмертие. Настоящее, посюстороннее бессмертие. А не фиктивное, обещанное былым Господом по ту сторону гробовой доски.

Серьёзный человек с серьёзными деньгами вообще не вправе доверять Господу. Ведь у последнего, как честно признано в Писании, нет денег. А раз нет - чем же он будет отвечать, если кинет - и жизни вечной таки не существует?!

Нельзя рисковать и доводить дело до ворот кладбища.

Так они думают.

И потому вторая часть программы модернизации - разработка технологий, побеждающих физическую смерть. Для избранных, конечно. Ибо для всех званых на скудную русскую землю бессмертия не напасешься.

Ведь, кажется, даже тот прежний, ветхий Господь, которого к нам посылали до возникновения Больших Денег, рассуждал почти так же?

Итак.

Никакой модернизации в нынешней России при нынешней её элите - кроме энергосбережения и поисков пролонгации жизни богатых - не будет и не может быть.

Не будет реиндустриализации.

Не будет воссоздания ВПК. Ни новой науки и/или образования.

Никто не станет заниматься модернизацией институциональной, т.е. построением новой политической системы.

Никому не интересно гражданское общество (которое, как и всё реальное в России, может быть создано только сверху).

Всё это решительно выходит за рамки жизненно важных интересов правящей элиты и, с её точки зрения, относится лишь к области совершенно неоправданных издержек.

Потому все разговоры о модернизации следует прекратить. И дальнейшая дискуссия, имеющая целью сформулировать что-то, что выходит за рамки тандема "экономия сырья + финансовое бессмертие", способна лишь выхолостить и обесценить понятие "модернизация" окончательно. Потому что Кремль будет умно кивать головой, а поступать - исключительно по-своему. Так, как он и должен, в соответствии со своей внутренней логикой, поступать.

Подлинной модернизацией для России может стать лишь построение качественно нового государства. У которого, возможно, есть шанс возникнуть на руинах существующей Российской Федерации.

Важнейшими предпосылками создания нового государства являются:

- прекращение - по естественным причинам, о которых мы поговорим во второй части этой статьи - существования Российской Федерации;

- уход нынешней правящей элиты после завершения (исполнением) ее центральной внутренней (заветной) миссии - утилизации наследства СССР;

- формирование критической массы новой элиты; сейчас очертания новой элиты практически не видны; мы выдвигаем гипотезу, согласно которой решающую роль в создании этой следующей элиты для постРФгосударства могут сыграть русские иностранцы, потомки разных волн эмиграции, но преимущественно - первой волны; возможно, с течением последнего РФ-времени эту гипотезу придется поправить и уточнить;

- установление в России конституционной монархии при участии и под давлением со стороны внешних сил.

О том, почему такое может произойти и как оно будет организовано, мы поговорим в следующей серии.

Продолжение следует