"Танцуя с Девственницами" - читать интересную книгу автора (Бут Стивен)

Глава 7

Бен Купер потер рукой глаза. Вокруг него в темноте находилось слишком много тел. Он ощущал их тепло, запах пота и несвежей одежды, слышал, как они дышат и как поскрипывают их ботинки. Но видел он лишь яркий квадрат и несколько расплывчатых силуэтов, и время от времени очертания головы или плеча мелькали на границе света. Перед тем как очертания исчезли, показалось, что Девственницы двигаются: едва заметный шаг вправо, шаг влево, попадали в поле зрения и снова выходили из него, приближались и удалялись, словно захваченные во время праздничного танца. Потом раздались щелчок и жужжание мотора, и они исчезли, растворившись в потоке яркого белого света, в луче которого остались висеть лишь струйки сигаретного дыма.

Купер неловко повернулся и почувствовал, как затекло тело. Было раннее утро, но его мозг уже полностью проснулся. На самом деле его воображение намного опередило факты и перед глазами вставали яркие образы. Вчера он сам стоял на Рингхэмской пустоши. Колючий ветер дул ему в лицо, под ногами шуршал засохший вереск и хрустели березовые листья. И он видел, где все это началось, – среди камней.

В темноте, в стороне от других, выросла одна расплывчатая фигура. Уголком глаза он уловил, как легкая игра теней сложилась в лицо, на секунду повернувшееся прямо к нему. Купер почувствовал на себе быстрый взгляд, словно в комнату пробрался сквознячок и тихонько коснулся его лица. Ему вдруг стало не по себе. Он старался не шевелиться, чтобы не привлечь к себе внимания. Бен знал, что привлекать к себе ее внимание не в его интересах. Но он и представить себе не мог, о чем с ней говорить, если бы пришлось.

Из темноты донесся голос:

– …На расстояние сорок футов, по открытому песчаному грунту. В центре след на земле длиной почти двадцать футов. Никаких признаков борьбы. Однако…

На экране появился следующий слайд, странный и бессмысленный, пока наконец не настроился фокус. Куперу показалось, что перед ним снимок, сделанный с высоты птичьего полета, и он видит место, где лежит корпус древнего корабля, наполовину похороненный в песке. Неровный эллипс, темно-красный с черными пятнами. Его окружало нечто странного зернисто-желтого цвета – возможно, глубокий песок, который засыпал края эллипса и волнами скатывался к подножию далеких оранжевых холмов, не отбрасывавших тени.

Может быть, он смотрел на некий Ноев ковчег, выброшенный на горный склон в далекой Сирии, – предмет, о дальности которого спорят до сих пор. Зубчатые черные отметины в центре могли быть остатками окаменевшей рулевой рубки, раскрошившихся мачт и палуб или такелажа, превратившегося от времени в пыль. Но в этой пустыне не было настоящего солнечного света – только искусственные цвета.

Потом перед экраном мелькнула тень, и свет проектора выхватил усталое лицо.

– Вы все поняли, что это такое. От меня не требуется объяснений. Смерть наступила в течение нескольких минут.

Чтобы прогнать видение, Куперу пришлось встряхнуться. Полицейские вокруг него опять стали существами из плоти и крови, знакомыми лицами из команды дербиширского отдела уголовного розыска. На экране им показывали результаты вскрытия, фотографию, сделанную в прозекторской. Красный эллипс был раной, нанесенной острым ножом на дюйм ниже ребра. Смертельный удар попал в сердце. Бледно-оранжевые холмы – женская плоть, округлости женского живота и подреберья. Крупицы песка – многократно увеличенные поры на коже, искаженные искусственным светом, из-за которого труп терял последние черты сходства с человеческим телом.

Эта желтая пустыня была телом Дженни Уэстон. И никто не сомневался в ее смерти. Сомневаться было слишком поздно.

– И мы нашли так много этих чертовых кострищ, что можно подумать, будто там проходил слет бойскаутов, – комментировал старший инспектор Тэлби, когда на слайде опять появился вид Рингхэмской пустоши.

Купер заметил несколько улыбок, но не услышал смеха: еще было раннее утро, и предмет разговора не располагал к шуткам. Старший инспектор предпринял новую попытку.

– Криминалисты говорят, что это не бойскауты. Если только в наши дни бойскаутские значки не выдаются за секс, наркотики и жертвоприношение животных.

Брифинг созвали рано, еще до рассвета. Многие офицеры выглядели усталыми и сонными: все поздно легли спать и не выспались. Но они проснутся, когда день пойдет своим чередом, когда кровь получит свою порцию кофеина, а жизнь заставит сосредоточиться на поставленных перед ними задачах.

Диспетчерская в управлении эдендейлского подразделения была заполнена лишь наполовину. Бен Купер ожидал, что не найдет свободного места, но, к своему удивлению, обнаружил, что публики совсем немного. Позже выяснилось, что многие детективы уже выехали на место преступления, чтобы с первыми лучами солнца продолжить тщательный поиск недолговечных улик для суда, которые, если их не собрать вовремя, исчезнут или будут безнадежно испорчены первым хорошим дождем либо попросту затоптаны.

Рядом с Тэлби сидел глава подразделения, Колин Джепсон. Теперь его следовало называть главным суперинтендантом. Говорили, что в восьмидесятые годы это звание отменили, но полиция Дербишира восстановила его для своих командиров подразделений, хотя и без соответствующей доплаты.

Ни один суперинтендант пока не был назначен сюда, и Эдендейл до сих пор оставался без такового. На текущий момент руководство расследованием возлагалось на Тэлби. Куперу даже показалось, что со вчерашнего дня у старшего инспектора немного прибавилось седины на висках, а плечи стали чуть более сутулыми.

Показ слайдов, с которого началось совещание, действовал угнетающе. Фотограф мастерски запечатлел холодную, продуваемую со всех сторон местность, а снимки крупного плана Девственниц отличались импрессионистским подходом к ракурсам и перспективе. Слайды с жертвой заставили всех притихнуть, поэтому каждое шарканье ботинка по полу было слышно очень отчетливо. С жестокой очевидностью снимки продемонстрировали нелепую позу, в которой застыли конечности жертвы, отсутствие одежды на нижней половине тела, красное пятно на футболке. После такого реализма снимки из прозекторской давали пространство для фантазии. Как обычно, они казались далекими от реальной смерти, слишком клиническими и слишком пахли антисептиком, чтобы выглядеть человеческими.

Самым интересным результатом вскрытия был тот факт, что следов сексуального насилия на теле Дженни Уэстон не обнаружили. Так почему же тогда на жертве отсутствовали некоторые предметы одежды? Существовали две основные версии: или убийце помешали, или он таким образом хотел навести полицию на ложный след.

Теперь, когда снова включили свет, Тэлби был вынужден признать, что все, известное на данный момент относительно обстоятельств смерти Дженни Уэстон, заключалось лишь в самой ситуации, представшей им на Рингхэмской пустоши, и веренице ставящих в тупик находок, сделанных криминалистами.

– Эти кострища… сэр, они свежие? – поинтересовался голос из зала.

– Некоторые, без сомнения, довольно старые, – ответил Тэлби. – Не менее двух месяцев – остались с лета, в эту пору здесь самый большой наплыв людей. Но некоторые появились не так давно – даже сохранился пепел, а мы исходим из того, что первый же ливень его смыл бы. Смотрители этого участка Пик-парка сообщили, что на Рингхэмской пустоши туристы часто разбивают лагеря даже в сентябре и октябре. Иногда вплоть до середины зимы. Даже когда выпадет снег.

– У нас что, есть свой местный сэр Эдмунд Хиллари?[5]

Это Тодд Уининк не мог спокойно усидеть на месте. Он выглядел таким же помятым, как и остальные, может, даже больше других. Почти наверняка он выпил накануне вечером больше, чем под силу обычному человеку. Он испускал легкомыслие, как свежий сыр – аромат. Купер видел, как потеплели серые глаза Тэлби, когда тот, благодарный за поддержку, взглянул на Уининка.

– Разумеется, лагерь на пустоши – еще не повод для подозрения, что этот человек напал на нашу последнюю жертву или хотя бы является свидетелем нападения. Однако… – Тэлби прикрепил к большой пробковой доске фотографию. – По удачному стечению обстоятельств у нас есть еще вот это.

Фотография изображала кучку серого пепла с воткнутыми обгоревшими палочками. Пепел выглядел так, словно его специально разровняли, и совсем рядом с кострищем виднелся отпечаток части подошвы ботинка или туфли.

– Этот пепел появился несколько дней назад, – пояснил старший инспектор. – Но мы надеемся идентифицировать этот след. Отпечатался достаточно большой фрагмент подошвы.

– Но, сэр, почему вы считаете, что этот след оставлен в то время?

– Вот. – Тэлби указал на маленькое темное пятнышко на фотографии. – Это кровь жертвы. Самое главное, след сделан поверх кровяного пятна, пока кровь еще оставалась свежей.

Он удовлетворенно кивнул. Такой уликой, полученной в первые дни расследования, гордился бы любой. След от ботинка, который связывает его владельца с местом и временем преступления, – чего еще можно желать в начале расследования? Разве что заключения, ботинком какой фирмы оставлен след.

– Прочтите предварительный отчет о месте преступления, – сказал Тэлби.

Все снова зашуршали бумагами. Купер заглянул в свой экземпляр – отпечатанный на принтере список улик, найденных в районе Девственниц. Список был длинным и несколько путаным. Криминалисты взяли образцы растительности, включая вереск, папоротник и три вида других трав. Они взяли на анализ кору с берез там, где ее ободрали ножом или облили какой-то неизвестной жидкостью. Они притащили камни, половинки кирпичей, мешки с пеплом и золой, листы рифленого железа, маленькую металлическую решетку, похожую на каминную, обгорелую «Шеффилд стар», полдюжины страниц которой пошли на разведение костра, обертку от бандероли «Бритиш Мидленд Айруэйс», кучу алюминиевых колечек, несколько сигаретных пачек, пакет из-под чипсов и коллекцию использованных презервативов.

Экспертная команда охватила большое пространство – всю поляну между камнями, березы, росшие справа, и все пространство до ограждения на краю карьера. Скорее всего, криминалисты не обратили внимания на восточную часть местности, ту, где находился край плато. Купер вспомнил море папоротника – акры и акры сырых зарослей до самой Хаммондской Башни и за ее пределы, обтекавшие подножие Утеса, густые и почти непроходимые. Прямо за папоротником протянулась низкая проволочная изгородь на деревянных столбах, а дальше шел крутой обрыв. Отсюда любой предмет упал бы на деревья, росшие под острым углом тысячей футов ниже – на склоне, спускавшемся в долину.

Взяли соскоб белого воска с лужицы, застывшей в небольшом дупле сгнившего дерева, а в яме, которую поначалу приняли за кроличью нору, нашли кости животного. В конце списка шел перечень образцов, взятых с велосипедного руля, сиденья, переднего колеса и рамы «доуса-кокомо». Дженни Уэстон ехала на велосипеде, и большую часть крови соскоблили с рамы велосипеда.

– Мы предполагаем, что имена на камнях – просто старые граффити. Надпись, выцарапанная на земле, более свежая. Прочитывается слово «Страйд». Если у кого-то есть версии, прошу высказаться.

Все присутствующие промолчали: они уже разглядывали две другие фотографии на доске позади Тэлби. На них были изображены две женщины, живые и улыбавшиеся в объектив, хотя та, что была слева, выглядела настороженно и, возможно, чуть надменно, словно фотограф, делая снимок, покушался на ее свободу.

– Ищем ли мы в обоих случаях одного и того же преступника? – задал вопрос Тэлби. – Человека, который потренировался, если можно так выразиться, на предыдущей жертве – Мегги Крю? А потом усовершенствовал свое мастерство убийцы на Дженни Уэстон?

Это было весьма оригинальное представление о совершенствовании. Бен Купер огляделся вокруг, проверяя, не показалось ли так же другим полицейским. Но большинство из них ничем не выдали своего удивления. Потом что-то привлекло его внимание в противоположной стороне комнаты. Там, небрежно опершись о письменный стол, стояла Диана Фрай. Ее светлые волосы были подстрижены еще короче, чем прежде, что делало ее и без того худощавое лицо более угловатым. Он был уверен, что она похудела. Она и раньше была стройной, но теперь создавалось впечатление некой особой подтянутости и гибкости.

– Не позволяйте подобным идеям сбить вас с толку, – говорил Тэлби. – Мы рассматриваем это происшествие как самостоятельный случай, пока не появятся доказательства обратного. На данной стадии расследования мы всеми силами собираем информацию. Всем понятно?

Аудитория, похоже, восприняла его слова как намек на то, что пора снова пошуршать страницами и посмотреть, какой информацией они уже располагают. Оторвав взгляд от Дианы, Купер сделал то же самое.

На данном этапе с информацией было негусто: ждали результатов экспертизы. Первичных свидетельских показаний тоже оказалось маловато. Правда, у них имелись подробные сведения о Дженни Уэстон – кем она была, где жила, чем занималась. Начинали вырисовываться мельчайшие подробности ее жизни. Но там не было ничего, что могло бы пролить свет на причины, заставившие ее поехать ноябрьским вечером кататься на велосипеде по Рингхэмской пустоши, и на обстоятельства ее смерти возле Девяти Девственниц.

– Кто-то же должен был видеть Дженни перед тем, как ее убили. Возможно – всего лишь возможно! – видели также и ее убийцу. Есть какие-нибудь соображения по этому поводу? Пол?

Инспектор Хитченс поднялся со своего места, оправляя пиджак. Нынешним утром, облаченный в темно-серый костюм он выглядел настоящим щеголем.

– Мы отрабатываем версию о том, что убийца прибыл на Рингхэмскую пустошь на машине, – доложил он. – Уже обошли дома, расположенные у края пустоши, и составили список автомобилей, замеченных во время происшествия. Не стоит говорить, что большинство этих автомашин едва ли возможно отследить. Хотя нам еще повезло. В разгар лета сделать это было бы еще сложнее.

Последовали вздохи, и коллеги понимающе закивали. Никому в эдендейлском отделении не надо было объяснять, в чем тут проблема: число машин из других регионов страны намного превышало число машин, зарегистрированных здесь, особенно летом. Ежегодно Пик-парк посещали двадцать пять миллионов человек, и большинство из них проезжали через Эдендейл и его окрестности. Как правило, люди просто ехали мимо, и их машины ничем не отличались от миллионов машин других туристов. Никто не обращал на них внимания – обычная безликая масса, сплошной поток красных и синих насекомых, покрывших дороги и парковки, словно кишащая в августовском зное мошкара. Они воспринимались как некое природное явление – нечто вроде навозных мух.

Для руководства уголовной полиции туристы и их машины составляли отдельную проблему. Бен Купер тут же вспомнил, что непосредственно сейчас он должен находиться на совещании по стратегическому развитию региона.

– Нам нужно восстановить маршрут передвижения Дженни Уэстон в мельчайших подробностях, особенно за последние два часа до ее смерти. Этим займутся детективы Купер и Уининк. Начинайте сегодня же утром с пункта проката велосипедов на Партридж-кросс, – распорядился Тэлби.

Здесь, на оперативном совещании, Уининк сидел сразу за Купером – на стуле у стены, и его плечи чуть ли не вминались в штукатурку. Всем своим видом он показывал, что еще чуть-чуть, и он положит ноги на стол, но пока ему удавалось побороть это искушение. В результате последней реорганизации в уголовной полиции эдендейлского отделения осталось всего пять детективов, и у них не было другого выхода, кроме как тесно сотрудничать. Прежде Купер не знал Уининка настолько близко. Но какое-то тайное чувство подсказывало ему, что вряд ли у него в этом были соперники.

Некоторое время Купер считал, что падение его популярности среди коллег имеет одну-единственную причину – появление в эдендейлском отделении Дианы Фрай, переведенной сюда из графства Уэст-Мидлендс. Амбициозная до жестокости, она появилась, как раз когда дела Купера пошли неважно, и его повышение во многом зависело от ее благосклонности. Похоже, Фрай никогда не ошибалась. Есть люди, которые с первого раза поступают правильно; и есть другие, которые, следуя своим инстинктам, куда бы те не вели их, в конце концов оказываются в трясине. Куперу было стыдно, что он вел себя с Дианой Фрай так простодушно. Чтобы заработать доверие, требуется время.

Возможно, отец смог бы объяснить ему все тонкости офисной политики. Он знал все подводные камни, которые встречаются в коридорах полицейского участка. Ему всегда удавалось вырулить из любой ситуации, и никто из коллег ни разу не нанес ему удар в спину. В итоге его убила улица.

– Вот список адресов и имен, кого следует допросить сегодня утром, – сказал Хитченс. – Коллеги, друзья, соседи. Мы рассчитываем, что к концу дня список станет длиннее. По словам отца Дженни, есть несколько дружков. Всех их нужно найти. К счастью, в доме убитой мы обнаружили ее телефонную книжку. И еще, конечно, бывший муж. Нам нужно раскопать все подробности жизни Дженни Уэстон и свести список к нескольким именам. Принесите нам то, от чего мы сможем оттолкнуться.

– Эй, Бен! – жизнерадостно воскликнул Уининк во время перерыва. – Что там говорилось о ее маршруте? Нам что, велено ехать на велосипедах?

– Конечно нет, – сказал Купер.

– Вот и чудненько!

– Мы пойдем пешком.

Инспектор Хитченс коснулся руки Дианы и попридержал ее, пока другие выходили из кабинета. Старший инспектор Тэлби окинул их задумчивым взглядом. Фрай знала, что без его поддержки она не получила бы свою теперешнюю должность, и все-таки она не была уверена, как к нему относиться. Ей было легче работать с Хитченсом или инспектором Армстронг, которых она понимала.

– Бывший муж, Мартин Стаффорд… – проговорил Тэлби.

– У нас есть его адрес? – спросила Фрай.

– Пока нет, но постараемся его получить – через службу занятости населения. Одно время он работал журналистом, во всяком случае до развода. Я распорядился, чтобы поговорили с его прежним работодателем в Дерби и посмотрели его личное дело. Если повезет, у них найдутся какие-нибудь записи, в которых упоминается место, куда он уехал. Хотя, конечно, он может оказаться сейчас – да и вообще – очень далеко. Журналисты – народ подвижный.

– А что известно про ее последнего приятеля?

– Да никто толком и не знает, кто был этим последним, – ответил Хитченс. – У нее на работе есть парочка девушек, с которыми она иногда болтала о своих парнях. Но все это очень неопределенно. Естественно, мы прошлись по адресной книге, но там записаны не адреса, а номера телефонов. Так что результаты будут не сразу.

– Понятно.

– Но вообще-то у нас есть ее записка. – Хитченс полез в папку с материалами дела. – Один из детективов обнаружил ее под обложкой ее ежедневника.

– Что это? – спросил Тэлби. – Любовное письмо?

– Вряд ли эту записку можно назвать письмом – всего две строчки. Да и любви здесь не слишком много. В записке говорится:

Тэлби не сводил с него глаз. Фрай вспомнила, что старший инспектор был проповедником на общественных началах Объединенной Реформистской церкви в Дронфилде.

– Мы полагаем, что это касается средств контрацепции, сэр, – пояснил Хитченс.

– Чего?

– Презервативов. Мы считаем, записка достаточно ясно указывает на то, что она – от ее приятеля. Нет ни даты, ни подписи. Но, судя по всему, написана сравнительно недавно. В противном случае зачем бы ей до сих пор лежать в ежедневнике?

– Хороший вопрос. – Отложив отчеты, Тэлби протер очки.

– Насколько я понял, сэр, вы по-прежнему будете руководить этим расследованием? – спросил Хитченс.

– Суперинтендант Принс занимается тем происшествием в Дерби – двойной выстрел, – пояснил Тэлби. – Наркодельцы не поделили рынок. Так что у него там дел выше крыши.

– Понятно.

– Боюсь, это означает, что мистер Принс сможет лишь поверхностно знакомиться с нашими сводками. Но он считает, что мы неплохо начали.

– Возможно, – согласился Хитченс. – Но надо принять во внимание и другое нападение.

Тэлби покачал головой:

– По-моему, они не связаны друг с другом. По-моему, Дженни Уэстон просто не повезло с парнем. Старо как мир. Вы и сами это поймете.