VII

Стена пахла мокрым камнем и кислыми сорняками, солнце просвечивало сквозь коричневую воду рва, выхватывая теплую зелень тины, покрывающей дно, и яркую желтизну кувшинок, плавающих на поверхности.

Замок медленно пробуждался к жизни. В западном крыле кто-то стукнул ставнями и рассмеялся. Еще кто-то слабым голосом просил рассола из-под квашеной капусты. Один из гостящих в Розроге коллег Лютика, невидимый, напевал за бритьем:

За овином, на заборе Петушок распелся.

Сейчас выйду к тебе, дроля, Я почти оделся.

Скрипнула дверь, во двор вышел Лютик, потягиваясь и протирая глаза.

– Как дела, жених? – сказал он утомленно. – Если намерен смыться, сейчас у тебя последняя возможность.

– Ранняя ты пташка, Лютик.

– Я вообще не ложился, – буркнул поэт, садясь рядом с ведьмаком на каменную скамейку и прислоняясь спиной к поросшей традисканцией стене. – Боги, ну и тяжелая выдалась ночка. Что ж, друзья не каждый день женятся, надо было это дело как-то отпраздновать.

– Сегодня свадебный пир, – напомнил Геральт. – Выдержишь?

– Обижаешь.

Солнце сильно пригревало, в кустах гомонили птицы. Со стороны озера слышались плеск и писк. Рыженькие дриады Моренн, Цирилла, Мона, Эитнэ и Кашка, дочки Фрейксенета, купались, как привыкли, нагишом, в обществе Трисс Меригольд и Фрейи, подружки Мышовура. Наверху, на развалившихся стенах замка, королевские послы, рыцари Ив, Суливой, Матхольм и Деверо, вырывали друг у друга подзорную трубу.

– Повеселились-то хорошо, Лютик?

– Не спрашивай.

– Вышел какой-нибудь большой скандал?

– Несколько.

Первый скандал, поведал поэт, произошел на расовой почве. Тельико Луннгервинк Леторт вдруг в самый разгар веселья заявил, что хватит ему выступать в обличье низушка. Ткнув пальцем в присутствующих в зале дриад, эльфов, хоббитов, сирену, краснолюда и гнома, который утверждал, что его зовут Шуттенбах, допплер назвал дискриминацией то, что все могут быть самими собой, и исключительно он, Тельико, должен строить из себя кого-то другого. После чего принял – на минутку – свой природный облик. При каковом зрелище Гардения Бибервельт сомлела, князь Агловаль с опасностью для жизни подавился судаком, а с Анникой, дочкой войта Кальдемейна, сделалась истерика. Положение спас дракон Виллентретенмерт, присутствующий под видом рыцаря Борха Три Галки, спокойно объяснив допплеру, что способность менять форму – привилегия, которая обязывает, и обязывает среди прочего принимать облик, всеми почитаемый приличным и принятым в обществе, и что это не что иное, как обычная вежливость по отношению к хозяину. Допплер обвинил Виллентретенмерта в расизме, шовинизме и отсутствии элементарного понятия о предмете дискуссии. Уязвленный Виллентретенмерт принял на миг облик дракона, поломав немного мебели и вызвав общую панику. Когда все успокоилось, разгорелся яростный спор, в котором люди и нелюди приводили друг другу примеры нетерпимости и расовых предрассудков. Довольно неожиданную ноту в дискуссию внес голос веснушчатой Мерле, девки, не похожей на девку. Мерле заявила, что весь спор глуп и беспредметен и не имеет отношения к настоящим профессионалам, которые не знают, что такое предрассудки, что она и готова немедля, за соответствующую плату, доказать, хотя бы и с драконом Виллентретенмертом в его натуральном виде. В воцарившейся тишине раздался голос медиума женского пола, провозгласившего, что может сделать то же самое задаром. Виллентретенмерт быстро сменил тему и дискуссия перешла на более безопасные предметы, такие, как экономика, политика, охота, рыболовство и азартные игры.

Остатки скандала приняли характер скорее товарищеский. Мышовур, Радклифф и Доррегарай поспорили, кто из них сможет силой воли заставить левитировать больше предметов за раз. Победил Доррегарай, удержавший в воздухе два кресла, патеру с фруктами, миску супа, глобус, кота, двух собак и Кашку, самую младшую дочку Фрейксенета и Браэнн.

Потом Цирилла и Мона, две средние дочки Фрейксенета, подрались и пришлось их вывести. Вскоре после того подрались Рагнар и рыцарь Матхольм, а причиной драки послужила Моренн, самая старшая Фрейксенетова дочь. Расстроенный Фрейксенет велел Браэнн запереть все свое рыжее потомство в комнатах, а сам примкнул к состязанию в выпивке, которое устроила Фрейя, подружка Мышовура. Скоро выяснилось, что Фрейя обладает поразительной, граничащей с полным иммунитетом устойчивостью к алкоголю. Большинство поэтов и бардов, коллег Лютика, вскоре очутилось под столом. Фрейксенет, Крах ан Крайт и войт Кальдемейн сражались достойно, но вынуждены были уступить. Твердо держался чародей Радклифф, пока не выяснилось, что он мухлевал – у него был при себе рог единорога. Когда рог отобрали, у чародея не осталось никаких шансов победить Фрейю. Вскоре конец стола, занятый островитянкой, опустел окончательно – какое-то время с ней еще пил никому не известный бледный мужчина в старомодном кафтане. Спустя некоторое время мужчина встал, покачнулся, вежливо поклонился и прошел сквозь стену, как сквозь дым. Осмотр украшавших залу старинных портретов позволил установить, что то был Виллем по прозвищу Дьявол, владелец Розрога, заколотый кинжалом во время застолья несколько сотен лет назад.

Древний замок скрывал многочисленные тайны и пользовался в прошлом довольно мрачной славой, не обошлось и без новых происшествий сверхъестественного характера. Около полуночи в открытое окно влетел вампир, но краснолюд Ярпен Зигрин прогнал кровопивца, дыхнув на него чесноком. Все время что-то выло, стонало и звенело цепями, но никто не обращал на шум внимания, все думали, что это Лютик и его немногочисленные трезвые коллеги. Однако ж то были духи, поскольку на лестницах потом обнаружилось значительное количество эктоплазмы – несколько человек поскользнулось и больно ушиблось.

Все границы приличий перешел взъерошенный и огненноокий упырь, который из засады ущипнул за зад сирену Шъееназ. Скандал едва удалось замять, потому что Шъееназ решила, что виновник – Лютик. Упырь, пользуясь замешательством, кружил по зале и щипался, но Нэннеке высмотрела его и изгнала посредством экзорцизмов.

Нескольким явилась Белая Дама, которую, если верить легенде, когда-то живьем замуровали в подземельях Розрога. Однако ж нашлись скептики, утверждавшие, что то была не Белая Дама, а медиум женского пола, блуждавший по галереям в поисках выпивки.

Потом началось повальное исчезновение. Первыми исчезли рыцарь Ив и дрессировщица крокодилов, вскоре после них простыл след Рагнара и Эурнейд, жрицы Мелитэле. Затем пропала Гардения Бибервельт, но выяснилось, что она пошла спать. Внезапно оказалось, что не хватает Однорукого Ярре и Иоли, второй жрицы Мелитэле. Цири, хотя и утверждала, что Ярре ей безразличен, проявила некоторое беспокойство, но выяснилось, что Ярре вышел по нужде и упал возле рва, где и уснул, а Иоля нашлась под лестницей. С эльфом Хиреаданом.

Видели также Трисс Меригольд и ведьмака Эскеля из Каэр Морхена, исчезавших в парковой беседке, однако под утро кто-то донес, что из той беседки вышел допплер Тельико. Все терялись в догадках, чей же облик принял допплер – Трисс или Эскеля. Кто-то даже рискнул предположить, что в замке может быть два допплера. Хотели спросить мнение дракона Виллентретенмерта, как специалиста в области метаморфизма, но оказалось, что дракон пропал, а с ним и девица Мерле.

Исчезла также другая девица и один из пророков. Тот пророк, который не пропал, твердил, что он настоящий, но доказательств представить не смог.

Сгинул также выдававший себя за Шуттенбаха гном, и его до сих пор не нашли.

– Жаль, – закончил бард, широко зевая. – Жаль, что тебя при том не было, Геральт. Отличный получился бал.

– Жаль, – проворчал ведьмак. – Но знаешь… Я не мог, потому что Йеннифэр… Сам понимаешь…

– Конечно, понимаю, – сказал Лютик. – Потому и не женюсь.