"Встан(в)ь перед Христом и убей любовь" - читать интересную книгу автора (Хоум Стьюарт)

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Когда рано утром тебя будит телефонный звонок, то сначала хватаешь трубку, а затем уже начинаешь соображать, где ты находишься, или почему твой мобильный лежит на столике возле кровати, которого у тебя никогда не было. Приходя в сознание, я уже начал задумываться о том, почему я очутился в абсолютно незнакомой мне комнате, но рефлекс вынудил меня первым делом ответить на звонок.

— Алло! — буркнул я.

— Это я, — ответил мне кто-то.

— Кто я? — спросил я.

— Как это кто? Это я, Ванесса. Ванесса Холт.

— Не знаю никакой Ванессы.

— Перестань, Эд. Ты прекрасно меня знаешь.

— Я не Эд. Меня зовут Филипп.

— Перестань дурачиться.

— Послушайте, вы, похоже, ошиблись номером.

Я повесил трубку прежде, чем незнакомка успела мне ответить. Раз уж меня разбудили, — решил я, — то схожу-ка отлить. Но, как только я вылез из постели, телефон зазвонил опять, и мне пришлось поднять трубку.

— Алло! — сказал я.

— Это я, — отозвался все тот же голос.

— Вы ошиблись номером, — рявкнул я и повесил трубку.

Я вышел из комнаты, но к тому времени, когда я нашел туалет, телефон снова зазвонил. Опорожнив мочевой пузырь, я направился на кухню. Телефон звонил не переставая. Я спокойно взял из холодильника бутылку «Пилса» и открыл ее. Затем я осмотрел гостиную. Она была хорошо обставлена — кожаные кресла и стулья с хромированными ножками. На полу — пышный ковер, а гравюры, висевшие на стене, помещены в запаянные рамки. Книжные полки заставлены трудами по оккультизму. Я опознал несколько имен авторов, но большинство названий ничего мне не говорили. На столе лежала монография Альфреда Коржибского "Наука и здравый разум: Введение в не-аристотелевы системы и общая семантика".

Я взял в руки увесистый том и, быстро пролистав его, убедился, что имею дело с полнейшей ахинеей. Автор перепрыгивал с темы на тему вне всякой логики и использовал термин «семантика» с такой произвольностью, что лишил его всякого смысла. Я положил книгу на место и стал пролистывать остальные, содержание которых оказалось еще более фантастическим. Среди многих сомнительных трудов, наиболее экстравагантным оказался тот, что назывался "Маркс, Христос и Сатана объединяются в общей борьбе" и принадлежал перу некоего К. Л. Каллана. Я начал читать его и читал несколько часов, пока не рассвело. Тут меня потревожил звонок в дверь. Сначала я решил не обращать на него никакого внимания, но звонили так настойчиво, что я пошел посмотреть, кому не спится в столь ранний час.

— Ты бросил трубку, ты, сукин сын, — провизжала мне в лицо какая-то женщина, оттолкнула меня в сторону и ворвалась в квартиру.

На мне не было ничего, кроме халата; даже тапочек я не успел надеть, так что мне пришлось вернуться следом за ней в гостиную. Я никогда не видел этой девушки раньше, но я догадался, что это — та самая Ванесса, которая звонила ночью. Когда я вошел в гостиную, Ванесса обвила мою шею руками и принялась меня целовать. Она оказалась смазливой девчонкой, так что я не стал особенно протестовать. Вскоре мой халат уже валялся смятой кучей на полу, а мы вовсю трахались на софе. Я чувствовал, как любовные соки бурлят и вскипают у меня в паху, и вскоре я изверг мое семя.

Спускаясь с этой головокружительной вершины, на которую мужчина и женщина восходят вместе, а возвращаются — порознь, я был обогащен не только плотским знанием. Теперь мне было известно и то, что Филипп не догадывается о существовании Эда, но Эду известно все про Филиппа. Келли не стал бы ебать Ванессу вторично: он хотел выбросить ее из своей жизни, а сделать это можно было только удалив ее как раковую опухоль, только отказавшись от всякого общения с ней. Я попросил Холт покинуть мою квартиру: когда же она отказалась, я пригрозил, что, если она не уйдет по доброй воле, то я вышвырну ее силой. К счастью, мне не пришлось прибегать к насилию: угрозы оказалось достаточно, чтобы девушка ушла.

У меня еще не все было в наличии для церемонии "Ложи Черной Завесы и Белого Света", которую я намеревался провести в тот вечер, поэтому я отправился в Брикстон, чтобы заняться приготовлениями. Купив свечи и прочие ритуальные принадлежности, я зашел в «Вулворт» за банкой «кока-колы». Покупая напиток, я осознал, что за мной следят коварные агенты специального подразделения организации "Католический крестовый поход". Я попытался выскользнуть потихоньку из магазина, но внезапно застыл как вкопанный: Марсель Маклофлин, массивная фигура которого не позволяла резко сбавить ход, налетел на меня со всего размаху.

— Дерьмо! Дерьмо! Дерьмо вонючее! — визжал он.

— Смотри, куда прешь! — отрезал я.

— Послушай, Мастерс, — цедил Марсель, потея все своей массивной тушей. — Я знаю, что это ты написал "Маркс, Христос и Сатана объединяются в общей борьбе", потому что ко мне в видении явилась Пресвятая Дева и открыла мне тайну!

— А ты, наверное, хотел, чтобы она тебе сказала, на какую лошадь сделать ставку? — полюбопытствовал я.

— Богохульник! — пискнул Маклофлин. — Гореть тебе за это в адском пламени. Хуже того, я обличу тебя в моем памфлете!

— Какой ужас! — поддакнул я самозванному борцу с сатанизмом.

— Еще бы! — разговаривая, Маклофлин все время размахивал в воздухе пальцем. Эти штучки он явно усвоил, учительствуя в школе. — Нет силы ни на земле, ни в небесах, которая смогла бы устоять перед Волей Божией!

Поскольку спорить с фундаменталистами бесполезно, я извинился и ушел. Маклофлин пыхтел у меня за спиной, выкрикивая что-то про власть, данную Иисусу и Марии. Я зашел в газетный киоск купить бумаги, и, пока я стоял в очереди, владелец попросил Маклофлина выйти, поскольку его проповедь раздражала покупателей. На улице Маклофлин поджидал меня, притаившись за дверью паба, но я сделал вид, что не заметил его, и направился к станции метро. Затем я сел в уже стоявший у платформы состав, а Маклофлин попытался незаметно устроится в соседнем вагоне. Как только двери начали закрываться, я выскочил из вагона на платформу и помахал рукой промчавшемуся мимо меня в уехавшем составе Маклофлину.

Я привел в порядок квартиру в Брикстоне так, чтобы все было готово к вечернему визиту моих последователей, а затем вернулся в Гринвич, где располагалась моя настоящая база. Проверив автоответчик, я обнаружил огромное количество сообщений, оставленных Ванессой Холт. Девица умоляла меня вернуться к ней. Я вышел из квартиры и встретился с Ванессой в ресторане "Вкус Индии". Я уже давно получал половое удовлетворение, наблюдая, как едят женщины, поэтому я заказал для Холт порцию карри. В любом случае мне показалось, что будет неплохо попытаться вновь порвать с Ванессой, уютно расположившись за столиком в хорошем ресторане.

— То, чем мы занимались возле верфи прошлой ночью, — объяснил я, — было актом симпатической магии. Когда мы занимались сексом, я представлял мысленно другую женщину. Ты меня совсем не интересовала. Я просто использовал тебя для того, чтобы выебать другого человека.

— Так ты меня не любишь? — заныла Ванесса.

— Нет, — хихикнул я. — Я тебе вообще почти не знаю.

— Ах ты уебище! — взорвалась Ванесса, вскочила и вылетела за дверь.

Все, что я делал для этой девочки, я делал, заботясь только об ее пользе. Если бы она знала правду! Для меня было ясно, как день, что ее собственный отец собирается умертвить ее в ходе жертвоприношения, и я не хотел принимать никакого участие в этом низкопробном мошенничестве. Те оккультисты, что всерьез поклоняются дьяволу и занимаются всякими глупостями, всегда вызывали у меня улыбку. Нравится вам это или нет, но единственная мера вещей в нашем мире — это деньги. Ими-то я всегда и пытался завладеть при помощи магии. Я никогда не разделял суеверных представлений о загробной жизни, присущих как выходцам из низов, так и представителям правящего класса. Все, что я делаю, я делаю для того, чтобы увеличить наслаждение от моего недолгого пребывания на земле, и вот из-за того, что я выбрал этот путь, какие-то люди смеют называть меня сатанистом!

Я задремал, но тут кто-то позвонил в дверь. Я открыл: передо мной стояла Ванесса. Прямо с порога она влепила мне пощечину. Я ответил ей тем же и сразу почувствовал неодолимой желание ударить самого по себя по лицу, что я и сделал, причем с немалой силой. Я был в смятении. Мне по-прежнему неудержимо хотелось повторять вслед за девушкой все ее движения, но теперь, когда она ударила меня, я не совсем понимал, что мне следует сделать: ударить себя или ударить ее. Я снова ударил Ванессу, а затем себя. Когда я попытался ударить Ванессу в третий раз, она отступила назад, поэтому я просто стоял на пороге и шлепал себя по щеке.

— Что с тобой? — выдохнула Ванесса.

— Минет! — вскричал я во внезапном припадке озарения. — Только он может положить конец этой пытке!

Ванесса впихнула меня назад в прихожую и захлопнула за собой дверь. Я все еще бил себя по щекам, когда Холт встала на колени, расстегнула мою ширинку и извлекла оттуда мой член. Когда ее язык начал скользит вверх и вниз вдоль моего стержня, я почувствовал, что постепенно успокаиваюсь. Я перестал бить себя по щекам и почувствовал, как волна наслаждения пробежала по всему моему телу. Я уже ощущал себя не Ванессой или Филиппом, но самим собой. Когда я изверг мое семя в маленький горячий ротик Ванессы, я почувствовал, что Эдвард вновь завладевает контролем над моим телом. Он был подлинным хозяином моей плоти, и я понял, что я — Эдвард Келли, звезда оккультного мира.

— Что с тобой происходит? — спросила меня Ванесса. — Я ничего не понимаю.

— Пойдем, пропустим по пинте, и я тебе все объясню, — ответил я.

Я отвел девицу в "Испанский Галлеон" — паб, расположенный в северо-западном углу крытого рынка — и заказал пинту «Гиннеса» для себя и светлое пиво для Холт. Мы сели за столик в тихом уголке паба. Несколько минут я молчал. Это — старый трюк, но при правильном подходе всегда действует устрашающе. Как только Ванесса нагрелась до такого состояния, что была готова вот-вот заговорить сама, я разразился тирадой.

— Ты что, на самом деле не понимаешь, что ли? — выпалил я, и тут же продолжил, не дав девице ответить на мой вопрос. — Это не игра. Я пытаюсь пробудить тебя ото сна, и мне приходится это делать при помощи шоковой терапии. Дело не сводится к тому, чтобы ты терлась и рядом и повторяла все следом за мной. Внешние проявления не имеют значения, значение имеет только жизнь духа. Когда речь идет о том, чтобы подчиниться моей Воле, то я, а не ты, в праве решать насколько абсолютно твое подчинение. У тебя тоже имеется воля и моя задача — сломить ее.

— Но я думала, что ты — оккультист! — запротестовала Холт. — То, что ты говоришь сейчас, больше смахивает на учение Гурджиева!

— В основе своей, — терпеливо объяснил я заблудшему дитю, — все духовные практики суть различные проявления одной и той же первобытной традиции.

— Что? — крякнула Ванесса. — Ты хочешь сказать, что гадание на кофейной гуще, пирамидология и ясновидение — одного поля ягоды?

— Это все штучки для имбецилов, — процедил я, небрежно взмахнув в воздухе рукой.

— Но ты обсуждал эти дисциплины с членами "Ложи Черной Завесы и Белого Света"! — вскричала Холт.

— Профаны полагают, что магистр оккультных наук обязан разбираться в этих предметах, — объяснил я, — а поэтому любой руководитель магического кружка обязан иметь о них представление.

— Но почему магистр оккультных наук должен иметь дело с невежами?

— Чтобы выжить из них деньги, использовать их для выполнения заданий, последствий которых они не представляют, высасывать из них энергию и сеять раздор в рядах врага.

— И какова же моя роль? — вопросила Ванесса.

— Ты избрана для специальной цели, — объявил я, осушив кружку. — Ты должна покинуть меня и не возвращаться, пока не будешь готова.

— И когда это случиться?

— Ты это почувствуешь, и я это почувствую, так что не надо пытаться приходить раньше времени. Иначе я накажу тебя исключением из наших рядов навечно.

Я встал и вышел из паба. У меня еще было много работы. Я решил уйти, не оборачиваясь на Ванессу. Она поняла всю серьезность сказанного мной и не пошла следом.

Я уже не успевал в Брикстон, но это не имело никакого значения, поскольку любой стоящий маг-оккультист знает, что он не обязан объяснять ученикам причины своего отсутствия. Конечно, излишнее самодурство тоже вредит, но в магической практике позволительно и такое поведение, которое в обычной жизни сочли бы за хамство. Я думаю, не стоит даже упоминания то, что личности, пожертвовавшие крупными суммами на развитие оккультизма, заслуживают, как минимум, похвалы (разумеется, за исключением тех случаев, когда следует подозревать у них намерения излить свои щедроты на соперничающую с вами секту). Богатенькие посвященные дают вам звонкую монету, а бедные — дармовую рабсилу. Тех и других нужно держать порознь, дабы и те и другие полагали, что именно на них держится все, в то время как остальные — просто необходимый паразитический элемент.

— Я хочу, чтобы вы уразумели следующее, — объяснил я двум своим ассистентам, — Вы обязаны разъяснить рядовым членам, что от богатой сучки, которая пожалует к нам сегодня вечером, нам нужны только деньги, в то время как настоящую работу делают такие как вы.

— Магистр, — обратился ко мне Секстус самым задушевным тоном, на который был способен. — Почему бы нам просто не сделать ритуал платным и покончить навсегда с богатыми паразитическими элементами?

— А наш ритуал сегодня вечером и будет платным! — вышел я из себя. — Как я не раз вам уже объяснял, суть оккультизма — в манипуляции символами. Призывание Богини — всего лишь маска, флаг, символ действия, содержание которого — выбивание денег из наших состоятельных патронов. Вы же знаете, что настоящая наша деятельность скрыта ото всех, а то, что нас ждет сегодня вечером — не больше, чем шоу, задача которого — обеспечить нам необходимую поддержку извне.

— Блестяще! — воскликнул Лайви. — Лохи, которые выкладывают свои башли, надеясь получить посвящение, думая, что проникли в святую святых оккультного мира, видят всего лишь театральное представление. Таким образом, мы скрываем свои истинные труды от любознательных глаз тех, кому не достает истинного величия, чтобы обессмертить свою душу!

— Именно так! — рявкнул я.

За Лайви было необходимо тщательно следить. Он начинал понимать мою оккультную систему, пожалуй, чересчур хорошо. Если он не будет ставить под сомнение мой авторитет, то из него выйдет неплохой заместитель. Однако при первых же признаках бунта я вынужден буду вышвырнуть его из группы, поскольку не могу допустить открытого вызова моему лидерству. Равновесие прежде всего. Я поручил обоим парням усесться в комнате и приступить к визуализации акта человеческого жертвоприношения, а сам отправился в ближайший паб, чтобы насладиться там холодным пивом во время, оставшееся до начала церемонии. Никаких подлинных жертвоприношений в нашей "Ложе Черной Завесы и Белого Света", конечно же, не совершалось. Мы действовали в полном соответствии с законом, что бы там ни утверждали христиане и прочие нытики и моралисты. Я не позволял лицам с уголовными наклонностями вступать в ложу, а особенно тщательно следил за тем, чтобы в наш круг не проникли психические вампиры. Я гордился моей успешной оккультной карьерой и тем, что я преуспел там, где многие недостойные потерпели сокрушительное поражение.

Членство в моем Ордене стоит не дешево, поэтому раз в пару месяцев приходится устраивать представление, чтобы разбередить воображение профанов, которых влечет как мух на дерьмо в мир оккультизма, но которые при этом совершенно не понимают, что он на самом деле представляет собой. В этом и состояла суть предстоящего вечера, хотя я позвал также парочку журналистов и — что гораздо важнее — Сайиду Нафишах, дочь богатой и влиятельной семьи. Двадцать гостей расселись на складные стулья и ровно в шесть я начал шоу с чтения лекции:

— Духовная материя астрального плана, — скрипел я, — существует в семи проявлениях. Их бесчисленные сочетания образуют астральные газы, жидкости и твердые тела. Но большинство зримых форм астрального мира имеют гораздо больший блеск и сверкания, чем формы мира материального, благодаря чему они и получили это именование — «астральные», то есть, по латыни, «звездные» — именование, которое, по сути своей, вводит в заблуждение, но уже настолько устоялось в языке, что изменить его не представляется возможным. Основная идея, которую вы должны усвоить, заключается в том, что астральные тела представляют собой комбинацию астральных элементов, точно так же, как физические тела — комбинацию элементов физических, и что астральный мир на первый взгляд сильно напоминает земной мир, поскольку состоит в основном из астральных дубликатов материальных объектов.

Я разглагольствовал в таком духе почти час, а затем отвел моих учеников в капище, которое в сущности было гостевой спальней, где мы попытались вызвать Левиафана. Я натянул капюшон плаща себе на голову и встал за алтарем, по будням служившим гладильной доской, но сейчас покрытым какой-то черной тряпкой. В центре алтаря лежала пластмассовая копия человеческого черепа, по обе стороны от которой возвышались перевернутые распятия. Как только ученики встали на колени, я воздел руки к потолку и продолжил представление.

— Естественным состоянием, — известил я мою паству, — а иначе говоря — Состоянием Абсолютной Свободы, при котором не существует ни Правителей, ни Подданных является состояние Войны и Анархии.

— Славься, Левиафан! — хором повторили ученики.

— То, что Подданные обязаны во всем повиноваться Правителям есть Закон Сатаны, Хозяина, — продолжал я. — И если Сатана сотворил землю и дух его присутствует во всем земном, то сами мы — физическое Его воплощение.

— Славься, Левиафан! — взвыла паства.

— Профаны, которые отвергают Зло как первопричину всего сущего и основной принцип их естества, — выплюнул я, — должны ползать на коленях перед своим хозяином, Левиафаном, которые мы, дети Сатаны, воплощаем через свою власть над аппаратом Демократического Государства.

— Славься, Левиафан! — затявкали Посвященные.

— Царь Ада! — рявкнул я, наливая красное вино в серебряную чашу. — Сие вино есть кровь рабов твоих. Во имя Люцифера, Асторота, Баалбарита, Вельзевула и Элими изопьем кровь рабов, отвергших Законы Натуры и сделавших себя простой игрушкой наших Страстей.

— Славься, Левиафан! ? взвыли ученики, а я поднес чашу к губам.

Один за другим мужчины и женщины, которые пришли поклониться своей Истинной Сущности подходили ко мне и принимали причастие из чаши. Совершив обряд, они выходили из капища, снимали плащи и отправлялись в ближайший паб, чтобы обсудить церемонию и вообще почесать языками на магические темы. Я оставил Секстуса и Ливию якшаться с бедняками в Брикстоне, договорившись встретиться с ними в полночь. Сайида Нафишах была на машине, так что она повезла меня в Дептфорд. Нашей первой остановкой оказался паб «Макмиллан» на Макмиллан-стрит. Мы болтали о политике и оккультизме под музыку джазового септета. Септет демонстрировал одну из самых паршивых развлекательных программ, которые мне доводилось когда-либо видеть. На сцене было размечено поле для игры в классики, и каждый музыкант по очереди, пока его коллеги музицировали, делал вид, что играет в эту детскую игру, завершая свой выход тем, что делал мазок яркой краской на черно-белом заднике. Постепенно мне удалось убедить Сайиду в моих оккультных способностях, после чего мы вышли из паба и я подвел ее к расположенной напротив церкви Святого Николая, где она уставилась в изумлении на череп со скрещенными костями, которым заканчивался каждый воротный столб.

— Местные называют их "Адам и Ева". Многие известные пираты отправлялись в море из Дептфорда, поэтому существует мнение, что идея "Веселого Роджера" позаимствована с этих столбов.

— Ни фига себе! — воскликнула Нафишах. — Вот это круто! Я собираюсь писать дипломную в университете в следующем году, а тут тема сам в руки плывет!

— История церкви Святого Николая вообще очень интересна, — разглагольствовал я, — даже если оставить в стороне ее средневековую колокольню. Снаружи вид у нее не очень, но она не менее знаменита чем Вестминстерское аббатство или Адмиралтейство. Все великие исторические фигуры, начиная с сэра Фрэнсиса Дрейка и Елизаветы I и кончая Петром Великим и сэра Уолтером Рэйли, имеют то или иное отношение к этому зданию!

Я отвел Сайиду на верфи Пэйн, где Темза ласково лижет каменные ступени, уходящие в воду. Я обнял Нафишах и поцеловал ее, и тогда она призналась мне, что еще девственна. Я дефлорировал ее при лунном свете, двигаясь в едином ритме с поднятыми приливом водами, которые плескались в нескольких футах от нас. Сайида не заметила, как облако заслонило луну, погрузив нас в чернильную темноту, и тут наши любовные игры достигли своего завершения и мы оба кончили одновременно. Я увидел в том, что события приняли подобный поворот, очень добрый знак.

Цены в "Доме Тайской Лапши" на Гринвич-Черч-стрит намного ниже, чем в ресторанах, которые обычно посещает Сайида, но я повел ее туда перекусить в знак взаимного уважения, которое возникло между нами после того, как она подчинилась моей Воле. Мы сидели молча и пили пиво "Цзинь Дао". Я быстро очистил до блеска блюдо "жаренного хо фанг с овощами", но Нафишах так и не смогла закончить "большую миску супа из хо фанг". Перед встречей с Секстусом и Ливией я решил устроить ей небольшую прогулку по центру Гринвича. Для начала я продемонстрировал ей небесный и земной глобусы установленные над воротными столбами Королевского Военно-Морского Колледжа — кричащее доказательство того, что Адмиралтейство с самого начала надеялось отстоять Империю, уповая в основном на психическое оружие, а не на грубую физическую силу.

Я завершил нашу ночную экскурсию наружным осмотром церкви Святого Эльфигия. Если верить официальным историкам, первая церковь на этом месте была воздвигнута в двенадцатом столетии, чтобы отметить то место, на котором архиепископ Эльфигий принял мученичество от рук датских захватчиков в 1012 году. На самом деле, как я объяснил Нафишах, дело обстояло следующим образом: архиепископ, как и весь правящий класс, являлся активным поборником Древней Веры. Смерть клирика на самом деле была тщательно спланированным Ритуальным Человеческим Жертвоприношением, совершенным с согласия самого Эльфигия, который, как и все остальные, надеялся, что этот кровавый конец сделает его невероятно могущественным в мире духов. Я также объяснил, что верфь в Дептфорде, где я дефлорировал Сайиду, это то самое место, на котором Джон Ди совершил ритуальное убийство Кристофера Марло. Это убийство было последним звеном в серии ритуальных обрядов, в результате которых на свет появилась Британская империя.

Церковь, которая сейчас находится на месте убийства Святого Эльфигия, была сооружена в 1714 году барочным архитектором Николасом Хоксмуром, оккультные увлечения которого — открытая книга для любого Посвященного, стоит только хотя бы немного изучить символический смысл плана этого здания. Официальные источники утверждают, что первая церковь была разрушена бурей в 1710 году. На самом же деле ее просто снесли в результате лихорадочного поиска Философского Камня, которым занималась группа придворных. Уцелела только старая колокольня, но и у нее в 1730 году заменили облицовку и пристроили шпиль. Я потратил около получаса, демонстрируя Сайиде различные архитектурные детали и объясняя оккультную историю церкви Святого Эльфигия, пока, наконец, ровно в полночь, мы не отправились по Гринвич-Хай-роуд к месту нашего рандеву.

Секстус и Лайви ждали нас у поворота на Королевский Холм. Я сказал, как называется улица, но не стал давать никакого объяснения происхождению этого названия. Будет лучше, если Сайида вообразит, будто маршрут, выбранный мной для нашей процессии основан на какой-то древней монархической традиции — именно эту иллюзию я бы наверняка разрушил, если бы сообщил ей, что на самом деле улица названа в честь Роберта Ройяла, строителя из Гринвича, который застраивал многие жилые улицы юго-восточного Лондона в викторианские времена. Я сказал Нафишах, что хотя только мы четверо будем видны тем, у кого еще не прорезался Третий Глаз, но в нашем восхождении на Ройял-Хилл нас будут на самом деле сопровождать сотни духов-хранителей.

Я вел моих спутников вверх от Меридиан-хауза по пологому склону и путь наш лежал мимо восхитительных домов восемнадцатого и девятнадцатого веков. Мы миновали "Ричарда I", традиционный паб, рядом с которым располагался современный — "Лисица и гончие". Также мы миновали "Королевский чай", вегетарианское кафе, а также ряд магазинов и забегаловку "Принц Альберт". Вместо того, чтобы свернуть на Пойнт-Хилл, я завел Сайиду и двух моих ассистентов за паб "Барли Мо", откуда мы двинули вдоль по Блиссет-стрит. Однако вместо того, чтобы дойти до пожарной части или "Ройял Джорджа", мы срезали путь по отделанной кафелем лестнице через кварталы современной застройки. В результате этого мы оказались на Мэдисон-Хилл. Это одна из нескольких параллельных улиц с элегантными домами, построенными в девятнадцатом столетии, которые всползают на вершину, известную под названием Гринвич Пойнт.

Мы направились к единственному дому восемнадцатого века на этой улице, в котором некогда располагался офис управления делами Морденской коллегии, но не дойдя до него, нырнули в темную аллею. Грубые кирпичные стены с крепкими деревянными калитками в них поднимались по обе стороны дороги. Справа стены вскоре сменились железными перилами и в тот же миг у нас под ногами оказались широкие асфальтированные ступеньки. Тропинка огибала вершину холма и мы свернули с нее на крутую бетонную лестницу, ведущую на вершину Гринвич Пойнт. На высоте ста пятидесяти футов мы оказались на плоской площадке, окруженной деревьями, где мы и собирались исполнить наш вечерний ритуал. Было очень темно, но на западе открывался великолепный вид на центр Лондона. Мы восхищались городскими огнями несколько минут перед тем, как выйти на центр площадки.

Я объяснил Сайиде, что за Гринвич Пойнтом располагается Блэкхитская пещера, которая сразу же стала туристическим аттракционом, когда ее повторно открыли в 1780 году. Но в 1946 году ее объявили опасной для посещений и закрыли вновь. Учитывая природу ритуалов, который проводились в ней во время войны, неудивительно, что правящая элита захотела закрыть на замок входы в штольни. Нафишах сняла с себя одежду, затем Секстус и Лайви облепили все ее тело животным жиром, чтобы она легче переносила ночной холод. Сайида взвизгнула пару раз, хотя ничего такого уж чувственного в ритуале, к которому ее готовили, не было. Когда девушка, наконец, была готова, я повелел ей лечь на траву, закрыть глаза и расслабиться. Ей предстояло спроецировать свое астральное тело в пещеру, а затем рассказать нам о том, что она там увидела.

— Там темно, там очень темно! — пожаловалась Нафишах.

— Не беспокойся, — подбодрил я ее. — Просто расслабься и жди, пока твои глаза привыкнут к отсутствию света.

Я не сказал бы, что рассказ Сайиды оказался совсем не интересным, хотя она не поведала ничего такого, чего бы я уже не знал. Когда она закончила рассказ, Секстус набросил тряпку, смоченную в эфире, на лицо девушки. Нафишах уже и так находилась в трансе, поэтому она очень быстро впала в глубокий сон. Я сделал знак моим ассистентам и мы скрылись в деревьях, которые росли с северной стороны Гринвич Пойнт. До нас доносилось урчание машин, едущих по Блэкхит Хилл и шелест листьев, но кроме этого не было слышно ни звука. Лиса побежала через площадку в сторону Сайиды, но, не добежав до девушки, метнулась назад.

Я не знаю, как долго мы сидели под деревьями, но не меньше часа, а возможно и два. Мы не говорили между собой, мы сконцентрировали наши воли на Сайиде и она, наконец, начала просыпаться. Она была растеряна, потому что мы взяли ее одежду с собой, когда пошли к деревьям, и она проснулась с головной болью, абсолютно голая и одна. Встав, она направилась нетвердой походкой в сторону Уэстерн-Гроув. Мы встали и пошли за Нафишах следом, но она попятилась назад, как только сообразила, что движется в сторону дороги. Я выступил из темноты, шепнул Нафишах на ухо, чтобы та не шевелилась и вернул девушке ее одежду. Когда она оделась, Секстус и Лайви присоединились к нам тоже.

— Ты должна вести нас туда, куда нам суждено, — сказал я Сайиде.

— Я даже не знаю, где я нахожусь, — пожаловалась она.

— В этом то вся и суть, — заорал я.

Сайида сначала повела нас в сторону Блэкхита, затем передумала и опять направилась к Уэстерн-Гроув. Она спустилась по пологой Пойнт-Хилл, затем вывела нас обратно на Ройял-Хилл и к Гинвич-Хай-роуд. Оттуда я повел нашу небольшую группу к машине Сайиды, она дала Секстусу ключи и вся троица укатила на запад. Я же направился к реке, сел на скамейку и долго любовался Темзой.