"Командиры элитных частей СС" - читать интересную книгу автора (Залесский Константин Александрович)

Кавалер бриллиантов Герберт Отто Гилле

Самым известным командиром войск СС был безусловно Зепп Дитрих — он имел и высшее возможное в войсках СС звание оберстгруппенфюрера и генерал-полковника войск СС, он был одним из двух в войсках СС кавалеров Рыцарского креста с дубовыми листьями, мечами и бриллиантами. Однако очень редко кто упоминает, что не Дитрих первым в войсках СС удостоился этой чрезвычайно почетной награды. Первым же был Герберт Отто Гилле, прославившийся своими действиями в 1944 году под Ковелем. Он был на пять лет младше Дитриха, но ему не хватало харизмы Зеппа, хотя среди командиров войск СС он был одним из наиболее подготовленных и талантливых. Возможно, причиной того, что он не получил такой известности, как Дитрих, является тот факт, что Гилле оказался незамешанным в преступления СС, а был обычным, хотя и удачливым, полевым командиром — вся его карьера была связана исключительно с войсками СС и боевыми действиями. А возможно, виной тому стала его «негероическая внешность» — худое лицо заштатного школьного учителя, с длинным носом и какой-то застенчивой улыбкой. Да еще «интеллигентские» круглые очки в дешевой светло-коричневой пластмассовой оправе.

Герберт Отто Гилле родился 8 марта 1897 года в городке Бад-Гандерсхейме[58] в Гарце (Нижняя Саксония) в протестантской семье (правда, позже — уже во время войны — в анкете он напишет gottgläubig, то есть верующий, не принадлежащий к какой-либо конкретной церкви). Он происходил из вполне успешной военной семьи, и поэтому, когда его родители выбрали для него военную карьеру, особых препятствий этому не было. В апреле 1910 года тринадцатилетнего Гилле отправили на учебу в кадетский корпус в Бенсбург-на-Рейне, откуда через четыре года — в начале 1914-го — он был переведен в престижный кадетский корпус, размещавшийся в Берлине-Лихтерфельде. Этот корпус по праву считался главной кузницей офицерских кадров кайзеровской армии, и окончание его давало надежду на успешную карьеру. Однако закончить образование Гилле не удалось — помешала война.

Когда 1 августа 1914 года в Германии была объявлена всеобщая мобилизация, кадетам объявили, что их учеба закончена, поздравили со званием фенриха и отправили в войска. Первым местом службы молодого кандидата в офицеры — Герберту было только семнадцать с половиной лет — стал 30-й (2-й Баденский) полевой артиллерийский полк, дислоцированный в Раштатте. Здесь он прошел азы военной службы, а в декабре 1914 года его посчитали готовым к фронту и отправили во вновь сформированный 55-й резервный артиллерийский полк, и 27 января 1915 года Гилле был произведен в первое офицерское звание лейтенанта. Все долгие три с половиной года войны Гилле провел в рядах 75-й резервной дивизии. Он участвовал в боях во Франции, командовал взводом и батареей; Гилле был хорошим офицером — таких были тысячи в германской имперской армии, — и к концу войны его грудь украшали Железный крест 1-го и 2-го класса, а также брауншвейгский Крест за заслуги 1-го класса.

В ноябре 1918 года война закончилась — Германия проиграла. За этим неизбежно последовало сокращение армии, остаться в стотысячном рейхсвере имели шансы профессиональные офицеры, с опытом ведения военных действий. Предпочтение отдавалось генштабистам. Но Гилле, несмотря на огромный опыт, приобретенный на фронте, оставался офицером, получившим звание за отличия, а не по результатам учебы. Это был большой минус, при том что руководству рейхсвера было из кого выбирать. Кроме того свою роль сыграл и далеко не героический внешний вид Гилле: его длинная сутулая фигура и спрятавшиеся за очками подслеповатые глаза не очень укладывались в образ офицера, каким его представляли себе создатели рейхсвера. Надо заметить, что здоровье Гилле было сильно подорвано вследствие многочисленных ранений, полученных им на фронте, но это во внимание не принималось. В результате 31 марта 1919 года Гилле был произведен в обер-лейтенанты и уволен с военной службы. В 21 год он оказался на улице; на карьере к которой он готовился с детства, можно было поставить крест. Армии Герберт Отто Гилле был не нужен.

Но Гилле не собирался унывать, не бросился в пучину политики и в ряды Добровольческих корпусов. Он не стал принимать участие в фактически пылавшей в Германии гражданской войне. Хотя с симпатиями Гилле все было абсолютно ясно: как и многие тысячи оставшихся не у дел фронтовиков, он ненавидел оставившую его без куска хлеба Веймарскую республику и поддерживал идеи реванша и национального возрождения Германии. Но надо было устраивать свою жизнь и он снова засел за учебники, штудировал агрономию и экономику.

Уже в 1920 году он получил место администратора в управлении одного из крупных имений в Бамберге, а в 1923 году также занял должность инспектора общественных фермерских земель. Нельзя сказать, что Гилле был аполитичен, и хотя к какой-либо партии он пока не примкнул, но в правых ветеранских организациях состоял: в 1922-1926 годах он был членом «Стального шлема». Казалось, жизнь начинает налаживаться, но резкое ухудшение экономической ситуации в 1929 году особенно сильно ударило по сельскому хозяйству. Среди тех, кто остался без работы, оказался и Гилле. Уже во второй раз в своей жизни он оказался на улице. В поиске средств к существованию Герберт был вынужден поступить на работу на автомобильную фабрику в Брауншвейге. Эта работа тяготила его, и как только создалась подобная возможность — а это произошло в 1931 году, — он организовал собственный небольшой бизнес.

Теперь у Гилле появилось некоторое количество свободного времени, да и возраст — 33 года — располагал к принятию важных решений и к поиску новых путей в жизни. Семьей Герберт был не обременен, родители к этому времени уже скончались. Эта ситуация привела одинокого человека в ряды партии, члены которой в большинстве своем были те же фронтовики, его боевые товарищи. Партии, где царил дух того самого фронтового братства, по которому так ностальгировали солдаты Первой мировой. Эта партия называлась Национал-социалистической рабочей партией Германии (НСДАП), и 1 мая 1931 года Гилле стал ее членом № 537 337. В том же году — только несколько позже (10 октября) — Гилле вступил и в СС, получил билет № 39 854.

В СС Гилле сразу же был назначен командиром 5-го штурма 1-го штурмбанна 49-го штандарта СС, штаб-квартира которого размещалась в Госларе. 27 января 1933 года он возглавил автомобильный отряд (Motorstaffel) того же штандарта. После прихода Гитлера к власти СС начали быстро расти, а с этим увеличилось и число руководящих постов. Уже 20 апреля 1933 года Гилле стал начальником штаба 4-го абшнита СС в Брауншвейге, а в октябре 1933 года — одновременно фюрером для особых поручений при 2-м штурмбанне 49-го штандарта СС. Но в общем-то карьерный рост Гилле был крайне медленным — особенно если учесть, что в те годы карьеры делались стремительно (взять хоть того же Теодора Эйке). И несмотря на то что в пользу Гилле говорил опыт фронтового офицера, он после трех лет службы в СС все еще оставался унтерштурмфюрером (это звание он получил 20 апреля 1933 года). Если учесть, что унтерштурмфюрер примерно соответствовал званию лейтенанта, можно сказать, что пока что Гилле еще даже не достиг того, что уже имел — он ведь был обер-лейтенантом в отставке.

На военную службу Гилле хотел вернуться всегда, и когда этот шанс ему представился, он долго не раздумывал. Как только началось формирование частей усиления СС, он был одним из первых офицеров, зачисленных в них. 20 мая 1934 года Герберт Отто Гилле был назначен командиром 11-го штурма 3-го штурмбанна 1-го штандарта СС, который в торжественной обстановке в ноябре 1935 года на торжествах во время партийного съезда в Нюрнберге получил название штандарта СС «Дойчланд»[59] и заслуженно считался одной из самых боеспособных частей войск СС. Штандартом, дислоцированным в Эльвангене, командовал другой выдающийся командир войск СС, Феликс Штейнер, с которым Гилле в будущем предстояло не раз сталкивался и воевать под его командованием. 9 ноября 1935 года Гилле перевели на пост командира 12-го штурма, который в июле 1936 года в ходе развертывания штандарта до четырех штурмбаннов был переформирован в 19-й штурм 4-го штурмбанна. Рост в чинах у Гилле также ускорился: если звание оберштурмфюрера СС он получил через два года после предыдущего — 20 апреля 1935 года, то гауптштурмфюрером (то есть капитаном) он стал уже 9 ноября 1935 года.

В конце 1934 года Герберт Гилле решил наконец расстаться с холостой жизнью — все же ему было уже 37 лет. 3 января 1935 года состоялась свадьба, избранницей Гилле стала София Шарлота Меннеке. Невеста была на шесть лет младше супруга — она родилась 31 декабря 1903 года в Штеммене (Нижняя Саксония). Через девять месяцев после свадьбы в семье произошло прибавление: 9 октября родилась дочка. Больше детей у четы Гилле не было.

1 октября 1936 года Гилле распрощался с «Дойчландом»: его ждало новое, более высокое назначение. Теперь он стал начальником штаба другого штандарта частей усиления СС — «Германии». Если быть точным, то в этот момент часть именовалась 2-м штандартом СС, а название «Германия» ему было присвоено в ноябре 1936 года, и тоже на партийном съезде в Нюрнберге. 15 февраля 1937 года Гилле возглавил 2-й штурмбанн своего штандарта, дислоцированный в Арользене, и 20 апреля того же года был произведен в штурмбаннфюреры СС. В составе германских войск штурмбанн участвовал в аншлюсе Австрии, а позже из личного состава «Германии» был сформирован почетный эскорт Бенито Муссолини во время его визита в Германию. После оккупации Чехии штандарт был переброшен в Прагу и стал по документам проходить как караульный полк имперского протектора Богемии и Моравии (Wach-Regiment des Reichsprotektors von Böhmen und Mähren). Как следствие, Гилле был награжден медалями в память 1 октября 1938 года и 13 марта 1938 года (хотя число кавалеров этих медалей было довольно значительным и ничего особенного для их получения совершить в общем-то не было нужно).

В мае 1939 года руководство частями усиления СС взяло курс на формирование более крупного объединения — дивизии. В связи с этим было принято решение кроме существовавших пехотных штандартов, штурмбаннов саперного и связи начать формирование артиллерийских частей. В новые части были откомандированы офицеры из уже существовавших штандартов. То, что выбор пал в том числе и на Гилле, ничего странного не было: он был хорошим строевиком, обладал необходимым опытом, а кроме того, вся его служба в имперской армии прошла именно в артиллерии. Гилле было поручено сформировать 1-й дивизион артиллерийского полка СС (и он, естественно, был назначен его командиром). В крайне сжатые сроки в учебном лагере в Ютербоге Гилле практически с нуля создал дивизион — три батареи по четыре гаубицы в каждой — и начал изнуряющие тренировки личного состава: война была не за горами и надо было в сжатые сроки создать боеспособную часть. Надо сказать, что Гилле это удалось, хотя основная заслуга в создании артиллерийского полка все же принадлежит его первому командиру, оберштурмбаннфюреру СС Петеру Хансену.[60]

Перед Польской кампанией артиллерийский полк был переброшен в Восточную Пруссию. Хотя части усиления СС и не были использованы в качестве единой дивизии, как на это надеялся ее командир Пауль Хауссер, все же эсэсовцы приняли посильное участие в завоевании Польши. Вместе с полком «Дойчланд» артиллерия СС была объединена с 4-й танковой бригадой в группу «Кемпф» (названную так по имени командира — генерал-майора Вернера Кемпфа). В составе I армейского корпуса 3-й армии эсэсовцы приняли в первых числах сентября участие в разгроме польской армии «Модлин», под Млавой, а 6 сентября начали яростные атаки под Пултуском. В дальнейшем группа «Кемпф» успешно осуществляла преследование отступавших частей армии «Модлин», и входившие в нее части показали себя с хорошей стороны. Как указывает ряд источников, в Польской кампании части усиления СС понесли большие потери, чем аналогичные соединения вермахта, что объяснялось несколько более низким качеством командного состава. Однако к дивизиону Гилле это не относилось — артиллеристы обеспечивали артиллерийскую поддержку наступавшим войскам и сами непосредственного участия в военных действиях не принимали, за исключением артиллерийской дуэли, а также эпизодических столкновений. Действия дивизиона были признаны успешными, и по результатам кампании — именно по результатам, а не за конкретные отличия — Гилле был награжден планками к уже имевшимся у него Железному кресту 2-го (26 октября 1939 года) и 1-го (21 ноября 1939 года) класса. Примерно тогда же — 19 октября 1939 года — Гилле был произведен в оберштурмбаннфюреры СС.

После окончания Польской кампании из частей усиления СС была сформирована дивизия усиления СС (позже дивизия СС «Рейх»), в состав которой вошел и дивизион Герберта Гилле. К началу кампании на Западе дивизион вместе с большей частью дивизии располагался в районе Мюнстера, являясь ближайшим резервом наступавших частей первого эшелона. В мае часть Гилле приняла участие в боях в Брабанте, а затем в преследовании отступавших войск союзников. В июне последовали бои на Сомме, Марне и Сене, участие в разгроме французской группировки у Шатийона. Солдаты Гилле завершили кампанию в районе Бордо.

Уже после победы над Францией руководство СС активизировало создание новых дивизий войск СС. В рамках этой программы решено было начать формирование дивизии СС, укомплектованной иностранными добровольцами. (Вернее, такие добровольцы составляли лишь часть дивизии, куда зачислялись также и фольксдойче, и рейхсдойче;[61] костяком же дивизии стал уже существовавший и ранее входивший в дивизию усиления пехотный полк СС «Германия».) Новая дивизия получила первоначально название «Германия», но в январе 1941 года она была переименована в «Викинг». Командный состав нового формирования был набран в основном из уже имевших опыт боевых действий подразделений дивизии усиления СС. На должность командира дивизии был выбран один из создателей войск СС, Феликс Штейнер, с которым Гилле уже сталкивался по службе в штандарте СС «Дойчланд». Сам Гилле 15 ноября 1940 года был назначен командиром 5-го артиллерийского полка СС, который был составной частью новой дивизии. Вскоре — 30 января 1941 года — Гилле был произведен в штандартенфюреры СС, что стало как признанием его заслуг, так и более соответствовало новой должности командира полка.

То, что Штейнер при подборе командных кадров отдавал предпочтение офицерам, имевшим большой опыт службы (каким был он сам), сказалось на боеспособности дивизии «Викинг» — она и позже выделялась из дивизий СС своей высокой боеспособностью, и как результат — второе по числу количество кавалеров Рыцарского креста среди дивизий СС (больше было только у дивизии «Рейх»). В то же время командный состав этой дивизии был наиболее аполитичен, если так можно сказать о частях СС. Несмотря на давление со стороны Гиммлера, большинство ее старших командиров в течение войны так и не вышли из церкви. В дивизии было меньше фанатизма и больше вдумчивого профессионального руководства, но Гиммлеру приходилось с этим мириться, так как результаты которых достигал «Викинг», были очень высоки. В то же время, хотя дивизию и постоянно отмечали, главными «объектами» нацистской пропаганды среди частей СС стали безупречные в идеологическом плане «Лейбштандарт» и «Мертвая голова», и в определенной степени «Рейх».

Как и его командир, Гилле не отличался покладистым характером. Кроме того, как профессиональный офицер (то есть имевший определенное военное образование) он постоянно критиковал действия руководства СС и лично рейхсфюрера. Не без оснований Гилле считал Гиммлера и его советников дилетантами, ничего не понимавшими ни в тактике, ни в стратегии. Кроме того, Гилле претили методы Гиммлера, старавшегося установить систему тотальной слежки и заидеологизировать войска СС. Как мог, Гилле противился этому, активно борясь с наличием информаторов в дивизии. Учитывая, что Гилле никогда не скрывал своей точки зрения, надо отдать должное Гиммлеру: он закрывал глаза на эти, казалось бы, важные в идеологических войсках факты и не преследовал Гилле, понимая, что его профессиональные знания крайне важны для боеспособности дивизии «Викинг». (И это относилось не только к Гилле; во время войны было достаточно случаев, когда Гиммлер переманивал офицеров в войска СС и присваивал им высокие звания при том, что они даже не являлись членами НСДАП.) Тем более что в главном противоречий между Гилле и рейхсфюрером СС не было: Герберт был немецким националистом, убежденным нацистом и яростным антикоммунистом, считавшим, что борьба с большевизмом — единственный путь для спасения Германии. Естественно, все это не прошло мимо Гиммлера. Он, например, заявил отвечавшему в дивизии за политическое воспитание оберштурмбаннфюреру СС Фику: «В нашем аристократическом 5-м артиллерийском полку ношение коричневых рубашек осуждается. Мне придется прислать вам наряд солдат, чтобы помочь переодеться!».

Перед началом кампании на Востоке дивизия «Викинг» была включена в резерв 1-й танковой группы группы армий «Север», и в июне она перешла границу СССР и взяла курс на Лемберг (Львов). Из действовавших в июне 1941 года на советско-германском фронте дивизий СС «Викинг» первой вступила в бой — это состоялось 29 июня под Тернополем. Дивизия вела бои на Тернопольско-Житомирском направлении, участвовала во взятии Днепропетровска и Сталино (Донецка). После прорыва в октябре 1941 года к Невинномысску и Успенскому дивизия начала наступление на Миус и 1 января 1942 года вошла в город. Заслуги Гилле были тем временем отмечены повышением его в звании до оберфюрера СС (1 октября 1941 года). На Миусском плацдарме дивизия оставалась до второй половине июля 1942 года, ведя тяжелые бои в районе Матвеева Кургана на юго-западе Ростовской области. 28 февраля 1942 года Гилле был награжден Германским крестом в золоте.

Дивизия СС «Викинг» стала заслуженно пользоваться очень высоким авторитетом у немецких генералов, выделявших ее как отличную моторизованную ударную часть. Узнали «Викинг» и советские войска. Немецкий исследователь Фрашка в своей книге «С мечами и бриллиантами» описывает следующий случай. В сентябре 1941 года в ходе боев дивизия «Викинг» наголову разгромила XXVII советский стрелковый корпус. Командир корпуса генерал-майор Павел Данилович Артеменко 27 сентября был взят в плен. В плену Артеменко заявил, «что восхищен храбростью “Викингов”, хвалил их невиданную доселе ударную силу, отчаянную смелость и тактический ум их офицеров. На советской стороне были рады, когда “Викингов” однажды отвели; наконец, можно было немного передохнуть. Но эта передышка продолжалась недолго. Когда через три дня солдаты войск СС появились вновь и пошли в наступление, начался “настоящий ад”, сказал Артеменко. “Конец вы видите… мой корпус разгромлен, уничтожен, мой штаб и я в плену”».[62]

Гилле показал себя не только способным артиллерийским командиром, его личная храбрость и тактические способности сделали его кандидатом на занятие высоких должностей, которые подразумевали командование соединениями из разных родов войск. Штейнер неоднократно поручал командиру своего артиллерийского полка руководство передовыми ударными частями дивизии, и Гилле полностью оправдывал его доверие. Когда же рейхсфюрер СС добился разрешения на формирование более крупного формирования войск СС — Танкового корпуса — лучшей кандидатуры на командование его артиллерией, чем Гилле, не нашлось: за его плечами был и опыт, и неоспоримые способности командира. 20 июля 1942 года он был официально назначен начальником Arko (то есть артиллерийского командования) Танкового корпуса СС, который формировал в Берген-Бельзеен оберруппенфюрер СС Пауль Хауссер. Однако оказалось, что Гилле не может оставить свой полк, наступавший в этот момент на Ростов-на-Дону и Батайск. Кроме того, и сам Гилле не выказал желания перейти на новый пост: организация и координирование действий артиллерии (при фактическом отсутствии командных функций) не устраивала его, так как в том числе лишала возможности проявить свои способности командира боевых частей. Как бы то ни было, в июле приказ был отменен, и Гилле, не оставляя командование артиллерийским полком, возглавил также оставшийся без командира 10-й моторизованный полк СС «Вестланд» своей же дивизии (он командовал этим полком до 1 декабря 1942 года).

Дивизия СС «Викинг» шла в авангарде немецких войск, наступавших от Батайска на Кубань, при этом наиболее значительную роль в действиях дивизии сыграли подчиненные Гилле войска — фактически под его началом была объединена наиболее боеспособная половина дивизии. Гилле же фактически был командиром дивизии, потому что Штейнер одновременно возглавлял различные более крупные объединения войск СС (в состав которых также входила и дивизия «Викинг»). В сентябре 1942 года вехами на пути дивизии стали Туапсе, Пятигорск, Минеральные Воды. Осенью 1942 года Гилле принял активное участие в кровопролитных боях за Моздок и Орджоникидзе. Причем заметим здесь, что если те же «Лейбштандарт» или «Мертвая голова» после тяжелых потерь время от времени выводились на отдых на Запад, то «Викинг» практически без перерыва всю войну вел бои на советско-германском фронте. В этом сказалось как прохладное отношение Гиммлера к дивизии, так и тот факт, что командование дивизии обращалось со своими подчиненными значительно бережнее, чем их коллеги из так называемых «первых» дивизий войск СС, и в результате ему удавалось с помощью пополнений постоянно поддерживать боеспособность дивизии на высоком уровне. Тяжелые бои на Кубани и во время последующего зимнего отступления на рубеж Сталино — Донец принесли Герберту Отто Гилле новые отличия: 8 октября 1942 года он стал кавалером Рыцарского креста Железного креста, а 9 ноября 1942 года был произведен в бригадефюреры СС и генерал-майоры войск СС.

(Подобная дата присвоения новых званий — 9 ноября — очень часто встречается в списках чинов СС. По традиции именно в этот день — годовщину «Пивного путча» 1923 года — Гитлер подписывал приказы о массовом производстве чинов СС. И тот факт, что все свои «генеральские» звания Гилле получил именно в этот день, показывает, что, несмотря на все его заслуги, Гиммлер не представлял его к производству вне общих списков, то есть за особые заслуги, очень неплохо характеризует взаимоотношения Гилле и рейхсфюрера СС. Тем более что заслуги у Гилле были впечатляющие.)

В начале весны 1943 года дивизия «Викинг» вела бои в районе Грушевая — Изюм, а в апреле была отведена во второй эшелон и размещена в Лозовой, где должна была получить пополнение и реорганизоваться — постепенно началась подготовка к превращению ее в танковую дивизию.

1 мая 1943 года наконец было принято решение освободить Феликса Штейнера от командования дивизией, дав ему возможность полностью сосредоточиться на командовании III (германским) танковым корпусом СС. Тем более что кандидатура его преемника сомнений не вызывала. В этот день 46-летний бригадефюрер СС и генерал-майор войск СС Герберт Отто Гилле принял командование 5-й моторизованной дивизией СС «Викинг». Дивизия на этот момент входила в состав 1-й танковой армии группы армий «Юг» Эриха фон Манштейна. В этом же месяце из состава дивизии был выведен финский добровольческий батальон СС (в связи с окончанием срока контракта добровольцев), и вместо него в дивизию был передан эстонский добровольческий батальон СС «Нарва». Первоначально предполагалось, что понесшая большие потери дивизия будет отведена на отдых и переформирование, однако ситуация на фронте этой возможности не предоставила. Уже 7 июля 1943 года части дивизии были брошены на фронт, причем их вводили в бой в качестве отдельных боевых групп на различных участках — там, где создавалось наиболее критическое положение. Таким образом на первом этапе командования Гилле дивизией она фактически не являлась единым воинским соединением.

Дивизия смогла собраться только к середине августа 1943 года в Ольшанах, затем она действовала в районе Полтавы и по железной дороге Харьков — Полтава. В 20-х числах августа 1943 года дивизия «Викинг» была передана в состав III армейского корпуса генерала танковых войск Германа Брейта 8-й армии, командование которой только что принял генерал пехоты Отто Вёлер. В октябре 1943 года началось переформирование дивизии в танковую, и 9 ноября соединение было официально переименовано в 5-ю танковую дивизию СС «Викинг» (5. SS-Panzer-Division «Wiking»). Теперь дивизия имела следующий состав:

9-м полком СС командовал штурмбаннфюрер СС Фритц Эхрат, а 10-м полком — оберштурмбаннфюрер СС Пауль Массель. В конце года Гилле была также временно подчинена штурмовая бригада СС «Валлония». Осенью и зимой 1943 года дивизия «Викинг» в составе 8-й армии вела тяжелые бои, пытаясь удержать свои позиции на Днепре. Первоначально немцам удавалось сдерживать противника и, несмотря на его преимущество в живой силе и технике, сохранить положение. Однако в сентябре войска советского 2-го Украинского фронта, не считаясь с потерями, форсировали Днепр и, развивая наступление на Черкасском, Кировоградском и Криворожском направлениях, к середине сентября 1943 года вынудили 8-ю армию с боями отойти на 30-100 километров от Днепра. В том, что армия не понесла тяжелого поражения и смогла сохранить порядок при отступлении, большую роль сыграла дивизия Гилле, использовавшаяся командованием для проведения контратак.

1 ноября 1943 года фюрер и Верховный главнокомандующий вермахта Адольф Гитлер вручил командиру дивизии СС «Викинг» Герберту Отто Гилле дубовые листья к Рыцарскому кресту, а 9 ноября 1943 года вышел приказ о производстве Гилле в группенфюреры СС и генерал-лейтенанты войск СС. Практически одновременно с Гилле дубовые листья получил командир 1-го батальона полка «Германия» оберштурмбаннфюрер СС Ганс Дорр — это свидетельствует о высокой оценке командованием действий дивизии.

5-16 января 1944 года войска 2-го Украинского фронта генерала армии И.С. Конева силами трех гвардейских, двух полевых и одной гвардейской танковой армии перешел в наступление на позиции 8-й армии на участке Смела — Вершина — Каменка и освободив Кировоград, вынудил Вёлера отойти на линию Смела — Кониж — Шестаковка — Новгородка. Наименьшего успеха советским войскам удалось добиться на участке, обороняемом дивизией «Викинг».

В целом ситуация, сложившаяся на этом участке фронта, была близка к критической. Особенно большую угрозу представляли позиции северного фланга 8-й армии (и южного фланга 1-й танковой армии), размещавшиеся на так называемом Корсунь-Шевченковском выступе, то есть окруженные советскими войсками с трех сторон. Последующие бои показали обоснованность опасений и привели к образованию котла, который немецкая сторона чаще называла Черкасским — он располагался восточнее города Черкассы.

На Корсунь-Шевченковском выступе была сосредоточена группировка частей 8-й и 1-й танковой армии, причем наиболее боеспособными ее частями была танковая дивизия «Викинг» и подчиненная также Гилле бригада «Валлония». Остальное — это четыре ослабленных, сильно потрепанных в боях пехотных дивизий — 57, 72, 88, 389-я, а также корпусная группа «Б» (по силе примерно равная дивизии), составленная из остатков 112, 255 и 322-й пехотных дивизий (в советских источниках обычно указывается, что в окружение попало девять дивизий, что действительности не соответствует). Советское же командование имело возможность привлечь для операции значительные силы: с западного фаса выступа (зона обороны 1-й танковой армии) наносили удар войска 1-го Украинского фронта (27-я, 40-я армии, 6-я танковая армия, при поддержке 2-й воздушной армии), с восточного фаса (зона 8-й армии) — 2-го Украинского фронта (4-я гвардейская, 52-я, 53-я армии, 5-я гвардейская танковая армия, 5-й гвардейский кавкорпус, при поддержке 5-й воздушной армии). Оценив ситуацию, командование группы армий «Юг» обратилось в Ставку с просьбой об эвакуации выступа, но получило категорический отказ.

24 января 2-й Украинский фронт перешел в наступление, через два дня удар нанес и 1-й Украинский фронт. Оборонительные позиции немцев были прорваны лобовым ударом пехоты, и в образовавшуюся брешь были брошены 5-я гвардейская и 6-я танковая армия, начавшие стремительное движение навстречу друг другу в направлении Звенигородки. Попытки немцев 27 января остановить противника успеха не принесли, и 28 января советские ударные группы соединились в районе Звенигородки, завершив окружение Черкасской группировки XI и XLII армейских корпусов (около 54 тысяч человек). Командование над группировкой принял генерал артиллерии Вильгельм Штеммерман, командир XI армейского корпуса. Начав быстрое создание внешнего кольца обороны, советские войска стали постепенно сжимать кольцо окружения, и к 9 февраля площадь котла сократилась до 65 квадратных километров. Гитлер немедленно объявил о создании «крепости Черкассы» и приказал организовать снабжение группировки по воздуху. Несмотря на неблагоприятные погодные условия и резко возросшую активность советской авиации (за время боев она совершила 11 300 боевых вылетов), в целом на первом этапе боев группировку удавалось обеспечивать свое снабжение за счет запасов и поставок.

Для деблокирования котла командование группы армий «Юг» создало ударную группу, которая должна была перейти в наступление 3 февраля. Однако операция сорвалась — и из-за распутицы, и из-за давления советских войск на других участках фронта, куда немцы были вынуждены перебросить подкрепления. 8-я армия лишь 11 февраля смогла организовать наступление, но контрудары были разрозненными и, несмотря на ряд первоначальных успехов, ожидаемого результата не принесли.

Ситуация внутри котла тем временем стала принимать характер катастрофы. Советская артиллерия вела непрерывные обстрелы, в воздухе господствовала советская авиация, сухопутные войска предпринимали яростные атаки и, несмотря на упорное сопротивление окруженцев, медленно сжимали кольцо. В течение трех недель немцы сдерживали советские атаки, и важнейшую роль в этом сыграла «Викинг» и «Валлония». И это несмотря на то, что в газетах еще в первых числах февраля было объявлено о «предстоящем уничтожении нескольких немецких армий под Черкассами».

Во время боев в Черкасском котле потерпел полный крах план советского командования по ведению активной «антифашистской» пропаганды. Здесь была организована беспрецедентная контрпропагандистская кампания с использованием подвижных вещательных станций, который передавали обращения к оборонявшимся со стороны пленных офицеров, членов Национального комитета «Свободная Германия» и других. Оборонявшихся призывали сложить оружие и сдаться в плен. Для участия в кампании был привлечен даже председатель созданного советскими властями Союза немецких офицеров, попавший в плен под Сталинградом генерал пехоты Вальтер фон Зейдлитц-Курцбах. На него возлагались определенные надежды — до своего пленения генерал считался одним из наиболее перспективных военачальников вермахта и пользовался высоким авторитетом в войсках; именно его войска сыграли ведущую роль в деблокаде Демянского котла в мае 1942 года. Было инспирировано письмо Зейдлитца к Гилле. Генерал писал Гилле, что Гитлер предал его солдат, что единственный выход послужить Германии, спасти своих подчиненных — это капитулировать. При этом Зейдлитц давал слово, что военнопленным будут обеспечены хорошие условия содержания, а после войны — освобождение из плена. Все это не возымело никакого эффекта — находившиеся в окружении солдаты не собирались сдаваться, и страх перед советским пленом только усиливал сопротивление. Не для того в ряды «Викинга» воевать в СССР пришли немцы, голландцы, валлонцы, эстонцы, бельгийцы, датчане, норвежцы, чтобы сдаться в плен большевикам. (Кстати, после неудачи с Черкасским котлом Союз немецких офицеров захирел и не сыграл той роли, которую на него возлагали советские спецслужбы.)

Неудача с прорывом блокады извне 11 февраля совпала и с усилением давления советских войск, стремившихся ликвидировать котел до того момента, как противник сможет подтянуть резервы. Окруженная группировка оказалась сжатой вокруг Корсунь-Шевченковского и потеряла последние аэродромы, через которые немцы могли хотя бы сделать попытку обеспечить снабжение. К 15 февраля стало ясно, что попытка деблокады полностью провалилась, командующий группой армий «Юг» генерал-фельдмаршал Эрих фон Манштейн, не испросив разрешения у Ставки (так как предполагал отрицательный ответ Гитлера), отдал генералу Штеммерману приказ пробиваться в южном направлении. Навстречу ему был направлен танковый корпус из состава 1-й танковой армии. Единственным соединением, которое могло бы осуществить прорыв, были находившимся в распоряжении Штеммермана эсэсовцы Гилле. Им-то и было поручено в ночь на 17 февраля атаковать позиции советских войск и проломить в их построениях коридор, по которому бы смогли выйти войска группировки.

Гилле отдал приказ перед атакой не проводить артподготовки, чтобы не дать возможности советскому командованию узнать о направлении главного удара. Затем в полной тишине эсэсовцы ворвались в советские окопы, впереди шли семь танков и шесть штурмовых орудий. В создавшейся обстановке Гилле и его солдаты сделали все от них зависящее — внутренняя линия окружения была прорвана, но соединения с деблокирующим корпусом не произошло по другой причине: он был остановлен советским войсками. Казалось, теперь катастрофа неизбежна, и Штеммерман принял единственно возможное в этой ситуации решение: бросить все тяжелое вооружение, артиллерию, большую часть снаряжения (болотистая и изрезанная небольшими речушками местность сильно затрудняла движение) и совершить последний отчаянный бросок.

В невероятно тяжелых условиях постоянных рукопашных боев эсэсовцы Гилле совершили тридцатикилометровый бросок через позиции советских войск. Произошло невозможное — коридор был создан, правда очень узкий, но по нему остатки Черкасской группировки (около 32 тысяч человек) 19 февраля смогли выйти к своим. Потери были огромны — около 25 тысяч человек (советское командование оценило их в 73 тысячи), причем одним из последних 18 февраля погиб генерал Штеммерман, остававшийся в котле до выхода своих последних частей.[63]

Были велики и потери танковой дивизии СС «Викинг»: под Корсунь-Шевченковским она оставила две трети личного состава — из 14 800 человек из окружения вышло лишь 4,5 тысячи, — а также все танки и артиллерию. Вот лишь небольшая часть мартиролога офицеров дивизии СС «Викинг» за 17 февраля 1944 года:

В боях в Черкасском котле отличились не только бойцы «Викинга»: с самой лучшей стороны показали себя и штурмовики из «Валлонии». Но для валлонцев Черкасский котел стал тяжелым испытанием — из 2 тысяч человек, вышедших в прорыв, до немецких позиций добралось лишь 632, а еще раньше — 13 февраля 1944 года — погиб и командир штурмовой бригады «Валлония» оберфюрер СС Люсьен Липперт.

Гитлер высоко оценил стойкость эсэсовцев и по его приказу самолет доставил в «Волчье логово» в Растенбурге (Восточная Пруссия) Герберта Гилле и Леона Дегреля, который после гибели Липперта принял командование штурмовой бригадой «Валлония». 20 февраля 1944 года фюрер вручил им высокие награды: Гилле стал 47-м в вермахте кавалером Рыцарского креста с дубовыми листьями и мечами, а Дегрель получил Рыцарский крест.

Несмотря на то что Гилле принял участие во многих сражениях и заслужил высокие награды, центральным эпизодом его военной карьеры, сделавшим из него выдающегося командира войск СС, стали бои за Ковель — железнодорожный узел и город, стоящий на реке Турья в Волынской области Украинской ССР. Этот город был оставлен советскими войсками в самом начале войны, 28 июня 1941 года, и долгое время оставался в глубоком тылу немецкой армии. Теперь же ему предстояло испытать на себе ужасы военных действий.

После выхода из Черкасского котла остатки дивизии СС «Викинг» были переведены в лагерь близ Ковеля, где остановились на отдых и пополнение. Оказалось, что для отдыха этот город оказался абсолютно не приспособленным, и Гилле попал прямо из одного котла в другой. Дивизия «Викинг» в марте 1944 года вошла в состав LVI танкового корпуса 2-й армии группы армий «Центр», которым командовал генерал пехоты Фридрих Хоссбах. Ситуация на участке группы армий «Центр» и находившейся южнее группы армий «Северная Украина» была тяжелой, советские войска постоянно усиливали давление на немецкие позиции, 1-я танковая армия генерал-полковника Хубе вела тяжелые бои в окружении. Кроме того, Ставка Гитлера противилась сокращению линии фронта и категорически настаивала на удержании подступов к Карпатам и линии Коломыя — Тернополь — Ковель. Ковель, где дислоцировалась дивизия Гилле, находился на стыке групп армий «Центр» и «Северная Украина», и его удержание было важным для сохранения всего советско-германского фронта. Это понимало и советское командование, начавшее операцию по окружению Ковеля — она получила в истории название Полесской.

Советское командование предполагало силами 47-й армии нанести главный удар в обход Ковеля с севера и юга, с одновременным нанесением вспомогательных ударов силами 70-й и 61-й армий. 15 марта советские войска перешли в наступление. Угроза потери этой важной стратегической позиции стала реальной, и Гитлер отдал приказ дивизии «Викинг» войти в «крепость Ковель» (Festung Kowel), организовать его оборону и не сдавать ни при каких обстоятельствах.

Хотя дивизия «Викинг» и получила пополнение и технику, переформирование еще не было завершено и ее ударная мощь не была восстановлена. Проведение новой операции для дивизии грозило полным уничтожением. Гилле это понимал и попытался апеллировать к Гитлеру, но не был услышан. Призывы Гилле, заявлявшего «Дивизии “Викинг” больше нет! Мы — всего лишь кучка выдохшихся людей!», услышаны не были. Гитлер требовал одного: держаться во чтобы то ни стало. Гилле же привык подчиняться приказам и заявил генерал-инспектору танковых войск Гейнцу Гудериану: «Господин генерал-полковник! Я не могу требовать этого от своих людей, они попросту больше не могут. Однако, исходя из оценки общей ситуации, я вижу, что Ковель нужно удержать. Я один полечу в Ковель и организую сопротивление в городе».

Прибыв 15 марта в Ковель, Гилле принял командование гарнизоном: ранее все находившиеся в городе войска были сведены в боевую группу СС «фон дем Бах», которой командовал обергруппенфюрер СС Эрих фон дем Бах-Зелевски. Бах не имел опыта командования полевыми частями, ранее его главной задачей была организация борьбы с партизанами на оккупированной территории СССР, и, как следствие, Гилле нашел оборону города в неудовлетворительном состоянии. Все же под командованием Гилле оказалось около 8,5 тысяч человек — в основном из состава двух полицейских батальонов, а также других мелких частей. Противостоящая немцам 47-я армия насчитывала на 15 марта 6 стрелковых дивизий, 1 танковый полк (21 танк) — всего 50,1 тысячи человек, 937 орудий и минометов; в течение всей операции силы 47-й армии постоянно наращивались и, несмотря на большие потери к 5 апреля она насчитывала 10 стрелковых дивизий и 5 танковых полков (61 танк) — всего 60,5 тысяч человек, 1564 орудия и миномета.

К 18 марта войска 47-й армии продвинулись на 30-40 километров и завершили окружение ковельской группировки, перерезав дороги Ковель — Брест и Ковель — Любомль.18 марта войска 47-й армии блокировали Ковель. Советское командование, информированное о незначительной численности гарнизона и его составе (полицейские части расценивались как небоеспособные) рассчитывало, что в блокированном гарнизоне царит паника и ликвидацию группировки можно будет провести в течение 2-3 дней. Но к этому времени Гилле смог восстановить пошатнувшуюся было дисциплину и организовать упорную оборону — и это при подавляющем превосходстве советских войск, стремившихся взять город любой ценой.

Группа армий «Центр» направила основные усилия на деблокаду ковельского гарнизона. Пополнив группировку, действовавшую вдоль шоссе Любомль — Ковель частями 4-й танковой дивизии, генерал-лейтенант фон Заукен сосредоточенным ударом на узком участке фронта прорвал боевые порядки 143-й стрелковой дивизии и 4 апреля вышел в район Ковеля, где соединился с окруженными частями.

Через две недели после окружения Ковеля ударная группа дивизии «Викинг» (восемь танков «Пантера») пробились в Ковель вдоль железнодорожной насыпи. С этими танками Гилле удерживал город еще восемь дней, пока ударная группа, в состав которой входила и боевая группа дивизии «Викинг», не провела новую операцию, отбросив советские войска и полностью исключив угрозу блокады Ковеля. В течение двух суток Гилле вывел из Ковеля всех раненных и гусеничную технику. Героическая 22-дневная оборона Ковеля, при практически полном отсутствии сил и возможностей, стала действительно выдающимся событием даже на фоне Черкасска или Демянска. 19 апреля 1944 года группенфюрер СС и генерал-лейтенант войск СС Герберт Отто Гилле уже в третий раз получил высокую награду из рук Адольфа Гитлера. Он стал 12-м в немецкой армии и первым в войсках СС кавалером Рыцарского креста с дубовыми листьями, мечами и бриллиантами.

Стойкость Гилле сорвала планы советского командования, и результатом сражения стало отстранение 5 апреля генерала Петра Курочкина от поста командующего 1-м Белорусским фронтом (его понизили до командующего 60-й армией), сам фронт был расформирован, в мае потерял свою должность командующий 47-й армией генерал-лейтенант Виталий Поленов — лишь в августе 1944 года он был назначен командиром 108-го стрелкового корпуса.

В мае дивизия была отведена на переформирование в лагерь Хейде — от нее практически ничего не осталось.

20 июля 1944 года группенфюрер СС и генерал-лейтенант войск СС Герберт Отто Гилле получил приказ сформировать новый — IV — танковый корпус СС. Официальный приказ о его назначении пришел несколько позже — 6 августа.[64] К этому времени формирование шло уже полным ходом. У корпуса была довольно странная история: первоначально он был сформирован 5 августа 1943 года в Пуатье (Франция), однако несмотря на то что создание частей корпусного подчинения и началось, корпус так и не принял участие в операциях. 30 июля 1944 года он был расформирован и в тот же день создан заново из частей расформированного VII танкового корпуса СС.

В августе 1944 года корпус Гилле закончил формирование и был включен в 9-ю армию группы армий «Центр», действовавшую в районе Варшавы на советско-германском фронте. Были сформированы части корпусного подчинения:

Как и все остальные корпуса германской армии, IV танковый корпус СС не имел постоянного состава, однако «родная» дивизия Гилле — «Викинг» — была в его составе постоянно. Кроме того в августе в состав корпуса вошла и другая элитная дивизия СС — 3-я танковая дивизия СС «Мертвая голова». Когда началось Варшавское восстание — 1 августа 1944 года — корпус Гилле был немедленно отправлен на фронт, включен в состав 9-й армии группы армий «Центр» и занял позиции в 48 километрах севернее Варшавы. Его задачей было не допустить прорыва советских войск на помощь восставшим. Однако оказалось, что советское командование не стремится помочь варшавянам. Причиной этого было то, что Варшавское восстание подняла Армия Крайова, ориентировавшаяся на находившееся в Лондоне эмигрантское правительство Миколайчика. Отношения же СССР к этому правительству было вполне определенным: еще в апреле 1943 года после скандала с расстрелами в Катыни СССР отказался признавать лондонское правительство в качестве законного представителя польского народа. Цель же восстания — попытка Армии Крайовой установить контроль за Варшавой до подхода советских войск и тем самым объявить город в юрисдикции лондонского правительства — не вызвала сочувствия у советского руководства. В связи с чем на первом этапе восстания советские войска особой инициативы не проявили, что дало возможность обергруппенфюреру СС Эриху фон дем Баху подавить восстание.

14 августа советские войска возобновили атаки, и в течение недели Гилле пришлось отбивать яростные атаки 15 стрелковых дивизий и 2 танковых бригад. Однако силы были слишком неравны, и 26 августа Гилле начал отход к Варшаве. 15 сентября соединения Войска Польского при поддержке советской армии форсировали Вислу и заняли ряд плацдармов. Однако сил было недостаточно, и немецкие войска, в том числе корпус Гилле, провели успешную контратаку и выбили противника с занимаемых позиций.

К 16 сентября 1944 года корпус представлял собой очень мощную силу: в подчинении его штаба находились 3-я танковая дивизия СС «Мертвая голова», 5-я танковая дивизия СС «Викинг», 19-я танковая дивизия, боевая группа «фон дем Бах», а также части 73-й пехотной и 1-й венгерской кавалерийской дивизий. В принципе группа «фон дем Бах» на фронте не действовала, а боролась в Варшаве с повстанцами. Таким образом теоретически ряд частей, подавлявших восстания, были в подчинении Гилле, однако на самом деле Гилле подобного командования не осуществлял и фон дем Бах подчинялся напрямую Берлину и действовал полностью самостоятельно. В конце сентября на фронте наступило недолгое затишье, но 10 октября советские войска вновь перешли в наступление, и IV танковый корпус СС был вынужден отойти на 32 километра на Запад. Оборону эсэсовцев Красной Армии прорвать все же не удалось, и фронт стабилизировался. 27 октября советское командование отдало приказ о приостановлении штурма Варшавы. 9 ноября 1944 года Герберт Гилле получил свое последнее воинское звание — он стал обергруппенфюрером СС и генералом войск СС.

До конца года корпус Гилле действовал в районе Модлина, постоянно отбивая массированные атаки советских войск, имевших абсолютное превосходство в живой силе и технике. Тем не менее Гилле удалось не допустить прорыва и удержать позиции. IV танковый корпус СС был наиболее боеспособным и мобильным соединением 9-й армии, а в преддверии готовящегося крупномасштабного наступления Красной Армии против группы армий «Центр» его значение еще более повышалось. Однако в это же время советские войска осуществили операцию против группы армий «Юг» и, прорвав оборону немецких войск, начали массированное наступление в Венгрии. Гитлер отказался отдать приказ об эвакуации Будапешта, и 21-26 декабря советским войскам удалось полностью блокировать город и находившуюся в нем почти 190-тысячную группировку (в составе которой также находилось около 50 тысяч солдат войск СС: части 8-й кавалерийской дивизии СС «Флориан Гейер», 22-й добровольческой кавалерийской дивизии СС «Мария Терезия», 18-й добровольческой моторизованной дивизии СС «Хорст Вессель»). Гитлер посчитал первоочередной задачей прорыв блокады и отдал приказ о сосредоточении на Будапештском направлении лучших соединений германской армии. И прежде всего — IV танкового корпуса СС (I и II танковые корпуса СС в это время действовали на Западном фронте в Арденнах).

Подчиненные Гилле танковые дивизии СС «Мертвая голова» и «Викинг» были изъяты из группы армий «Центр» и начали переброску под Будапешт через Прагу, Вену и Братиславу. Лишившись своей главной ударной силы, 9-я армия (а также вся группа армий «Центр») потеряла свой шанс на успешное противостояние грядущему наступлению. Этот факт во многом способствовал разгрому 9-й армии в ходе Варшавско-Познанской операции 14 января — 3 февраля 1945 года.

24 декабря Гитлер отдал приказ о переходе в наступление на Будапешт, и в первый день последнего года войны эсэсовцы Гилле пошли в атаку на внешнюю линию кольца советских войск, но им удалось продвинуться лишь на несколько километров к позиции 4-й гвардейской армии, а 11 января Гилле перешел к обороне. Вскоре на фронт начали прибывать переброшенные с Запада части 6-й танковой армии СС (в состав которой был теперь включен и IV танковый корпус СС). Наибольший успех среди наступающих частей пришелся как раз на корпус Гилле — 18 января его танки взяли Дунапентеле и подошли примерно на 20 километров к городу. Но сил развить успех у немецкого командования не было, кроме того, Гитлер, который на этом этапе стал вмешиваться уже в тактическое руководство военными действиями, отдал приказ об изменении направления главного удара. В результате операция провалилась и привела лишь к большим и бессмысленным потерям. 27 января советское командование, подтянув 26-ю и 46-ю армии, перешли в атаку и отбросили корпус, которому удалось закрепиться на позициях в Бмаконском лесу к северу от озера Балатон.

29 января Гилле предпринял третью — и последнюю — безуспешную попытку прорваться к окруженной группировке, а 31 января советские войска перешли в наступление по всему фронту от Дуная до Платтензее (немецкое название озера Балатон). Обреченный гарнизон «крепости Будапешт» перестал существовать 11-12 февраля. Но Гитлер не желал отказываться от Будапешта и отдал приказ о подготовке нового наступления. 6 марта немецкие войска атаковали противника по обе стороны Платтензее — к этому времени в подчинении Гилле кроме все тех же танковых дивизий СС «Мертвая голова» и «Викинг» находилась еще и 356-я пехотная дивизия.

16 марта советская группировка, развернутая западнее Будапешта, перешла в наступление и отбросила противника на исходные позиции. Части IV танкового корпуса СС чуть было не оказались в новом окружении, однако Гилле, не испросив разрешения у Ставки, санкционировал отход «Викинга» и тем самым избежал катастрофы.

Последние полтора месяца войны Гилле уже не пришлось принять участие в каких-либо крупных оборонительных, а тем более наступательных операциях — ему оставалось лишь с боями медленно отходить на Запад — на территорию Австрии.

Проведя всю войну на советско-германском фронте, Гилле вполне отдавал себе отчет, что сдача в плен советским войскам для его солдат равносильна смерти — вернее, так он считал, на самом деле в планах советского командования массовых расстрелов эсэсовцев не стояло, но длительное заключение после войны в лагерях им было обеспечено. Как и большинство немецких генералов (и не только генералов войск СС), Гилле сделал все возможное, чтобы не сдаваться Красной Армии, и продолжил отход на Запад.

Когда Гилле получил сообщение о капитуляции Германии, его корпус все еще отбивался от советских войск. Однако командира корпуса информировали, что в тылу корпуса появились американские патрули. Гилле отдал приказ идти навстречу американцам, и оторвавшись от преследования Красной Армии, прибыл в город Радштадт — на самой границе с Австрией, в земле Баден-Вюртемберг, где и сдался представителям американского командования. В отличие от солдат и офицеров той же дивизии СС «Мертвая голова», которая уже не входила в IV танковый корпус СС, подчиненным Гилле удалось избежать выдачи советской стороне.

Первоначально штаб корпуса и остатки «Викинга» разместили на открытой местности близ Вагрейна, причем всем были сохранены личные вещи и награды, а офицерам — личное оружие. Первоначально у них даже не изъяли технику — в принципе в этом не было необходимости: война завершилась и Гилле не собирался ее продолжать. Но американцы все же опасались столь значительной концентрации эсэсовских частей в одной местности. Поэтому первоначально они сохраняли видимость уважительного отношения к пленным и придерживались принятых норм обращения с военнопленными. Наконец Гилле и его начальник штаба Манфред Шёнфельдер были приглашены — именно приглашены, на своем автомобиле и с почетным эскортом — прибыть в Зальцбург для беседы с представителями штаба командования Армии США. Как оказалось, это была никому не нужная военная хитрость. В Зальцбурге Гилле и Шёнфельдер были немедленно изолированы и помещены под охрану. Через две недели генерал войск СС был перевезен в Аугсбург, где с него спороли знаки различия и отобрали награды: то есть человека, проведшего всю войну в непрерывных боях и кавалера высших наград рейха за отвагу, решили больше не считать военнопленным. Решающим фактором было то, что Гилле командовал частями войск СС, а СС являлись политической организацией (разницы между Общими СС и войсками СС американцы не делали). Позже, на Нюрнбергском международном трибунале, официально признаны преступной организацией.

Тем не менее Гилле крупно повезло, что он оказался у американцев. Его бывшие подчиненные автоматически получили в СССР по 25 лет лагерей. Гилле же был приговорен к 18 месяцам тюремного заключения. Да и условия содержания и питание на Западе были на порядок лучше, чем в СССР. Кроме того, сам приговор был чисто формальным — учитывая, что при отбывании заключения было зачтено время, которое Гилле провел в лагере для интернированных. Фактически к моменту вынесения приговора оказалось, что свой срок Герберт Отто Гилле уже полностью отбыл, и в мае 1948 года он вышел на свободу. В то же время сам факт наличия приговора значительно осложнил дальнейшую жизнь Гилле: он терял право на генеральскую пенсию (в отличии от генералов вермахта), ограничивался в правах, ему запрещалось заниматься рядом профессий и политической деятельностью. (Хотя запрет на политическую деятельность был обоснованной и насущной мерой, Гилле остался убежденным национал-социалистом и антикоммунистом.)

В новой Германии Гилле не нашел себе места, не смог устроить свою жизнь. Поселившаяся в Ганновере семья нуждалась: сам Герберт смог устроиться на должность мелкого служащего с небольшим жалованьем, а его супруга София Шарлота, чтобы хоть как-то свести концы с концами, подрабатывала чеканкой. Через какое-то время Гилле вместе и женой и дочкой организовали маленькую фирмочку, занимавшуюся продажей книг по почте, и в целом семье удалось достичь скромного благосостояния.

Но Гилле продолжал жить прошлым, его тянуло в круг своих сослуживцев — кроме того, как член СС, пусть даже и войск СС, он стал чем-то вроде изгоя в послевоенном немецком обществе. Попытки ветеранов войск СС защитить свою честь и добиться от общества признания, что они были такие же «солдаты как все», вылилось в создание Общества взаимопомощи бывших военнослужащих войск СС — Hilfsgemeinschaft auf Gegenseitigkeit der Waffen SS, более известное под аббревиатурой ХИАГ (HIAG), в которое объединились все дивизионные и полковые объединения ветеранов СС. Гилле активно участвовал в работе ХИАГ, он основал, и до 1958 года руководил, журнал ветеранов своей родной дивизии СС «Викинг», которому дал довольно-таки напыщенное название — «Клич викинга» («Wiking-Ruf»). Он учредил и до 1958 года редактировал, издавал и распространял информационный листок. В 61 год, выхлопотав пенсию по возрасту, Гилле оставил работу и перебрался в небольшой городок Штеммен, близ Ганновера. Здесь он прожил еще восемь лет: 26 декабря 1966 года Герберт Отто Гилле скоропостижно скончался от инфаркта.