"Влюбленный повеса" - читать интересную книгу автора (Фабио)

Глава 4

Пройдя по дворику мимо колонн, Натали подошла к внутреннему входу в дом. Неторопливо открыв дверь, она вошла и мягко притворила дверь за собой. В центральном холле все было, как ей показалось, так же как и до ее ухода. Закрепленные на стене канделябры тускло освещали бледно-розовую персидскую дорожку, резные столики красного дерева в стиле ампир и небольшой плетеный диванчик. Пройдя несколько шагов, она увидела в зеркале свое отображение. Ей всегда нравилось это зеркало в раме из черного дерева с позолотой, выполненной по мотивам Федерации, с характерными угрожающими нависшими орлами. Позолоченные гневные птицы, казалось, не одобряли неряшливый вид Натали. Рассмотрев себя в зеркале, она не могла не согласиться с этим осуждением. Боже, что за вид у нее в легкомысленном наряде девушки из таверны, к тому же, пострадавшей в схватках с англичанином.

Однако одежда пострадала не напрасно, все же Натали удалось пару раз удачно отбить его выпады, прежде чем он удалился. Воспоминание об этом заставило девушку улыбнуться.

Отложив на потом обдумывание всех подробностей скандального знакомства, она прошла дальше, привычным движением сняла и спрятала рыжий парик в ящик комода, на котором стоял в вазе папоротник. Пригладив волосы, Натали заметила, что с одного края листья красивого растения покоробились. Девушка нахмурилась. Тетя Лав очень любила папоротник. Не забыть бы завтра полить его и цветы в подвесных корзинах. До сих пор Натали не брала на себя обязанности тети по ухаживанию за комнатными растениями, так как это, по ее мнению, означало бы, что тетя действительно потеряна для нее.

Девушка подумала также и о том, что надо будет проветрить комнату тети Лав, чтобы подготовить ее к возвращению хозяйки. Они не имели рабов, поскольку обе чрезвычайно осуждающе относились к рабовладельческим порядкам, так глубоко пустившим корни на американском Юге. В услужении у них состояли всего два человека: вдова-немка и свободный цветной Сэмюэль. Немка приходила два раза в неделю, она делала в доме уборку и стирала белье. А Сэмюэль выполнял обязанности кучера, сторожа и слуги.

«Но куда же, черт побери, он запропастился?» – раздраженно подумала Натали.

Растерянная и хмурая, она прошла в гостиную. Ее взгляд упал на портрет тети Лав, который висел над тетиным письменным столом с выдвигающейся крышкой бюро, изготовленным из атласного дерева. На портрете, выполненном два года тому назад Сэмюэлем Морсом, во время его проезда через Чарлстон, была изображена вдова с блестящими глазами, приятным лицом оригинальной треугольной формы, каштановыми волосами, уже подернутыми серебристыми нитями седины, собранными в аккуратный пучок, и с полными губами. Она улыбалась. Глядя на портрет, Натали невольно взгрустнула. У кого-то, может быть, и сложилось впечатление, будто тетя Лав легкомысленная, несколько эксцентричная женщина, но для Натали она стала второй матерью. Получилось так, что в четырнадцать лет девочка осталась по существу сиротой при живой матери. Родившая ее Дезире Десмонд, француженка до мозга костей, в 1813 году в порыве патриотизма покинула свою семью в Англии и уехала на свою родину в Париж. Как раз в то время Англия вместе с многими другими европейскими странами поднималась против тирана Наполеона. Насколько Натали было известно, ее мать до сих пор жила в Париже.

Но если бы знать, где находится тетя?

Впрочем, сначала надо найти Сэмюэля. В поисках слуги девушка вышла из комнаты и направилась в столовую. В сводчатом проходе между гостиной и столовой она тяжело вздохнула при виде, увы, хорошо знакомой картины. Натали невольно поморщилась от резкого запаха сигарного дыма и бренди.

Сэмюэль и Родни сидели за обеденным столом в стиле королевы Анны напротив друг друга. Вернее, лежали, положив головы на скрещенные руки и издавая громкий храп. Что с ними поделаешь? Оставалось лишь посмотреть и развести руками. Натали переводила взгляд с одного на другого. У Сэмюэля вьющиеся седые волосы, у Родни – белокурые, кудрявые. Рабочие брюки Сэмюэля в грязи, бархатный фрак Родни покрыт жирными пятнами и потеками. На столе в беспорядке валялись карты, захватанные стаканы, перевернутая, теперь уже пустая, бутылка из-под бренди. Под горлышком на благородном дереве стола образовалась вязкая темная лужа. Натали от досады даже зубами скрипнула, когда увидела несколько окурков в лучшей в этом доме вэджвудской вазе, которой так дорожила тетя Лав, а на красном дереве стола – свежий след от погашенной сигары.

Черт бы побрал этого Родни! Плохо, что он прожигал жизнь в пьянстве и азартных играх, но еще хуже, что он, кажется, втянул в это Сэмюэля. Прежде Сэмюэль отличался чистоплотностью и исполнительностью, он поддерживал в доме идеальный порядок. Потом Родни стал время от времени соблазнять его выпивкой. И вот слуга докатился до пьянства. Не удивительно, что он оставил Натали одну у таверны. Теперь от него можно ждать всего, что угодно. Но интересно было узнать, где это кузену удалось достать немного денег на бренди? Свое месячное содержание он мог получить только через несколько недель.

У Натали возникло подозрение. Чтобы проверить его, она быстро прошла к буфету, выдвинула ящик и заглянула в него. Она ошиблась – все столовое серебро на месте. У нее вырвался вздох облегчения. Не зная, что думать, она повернулась к столу и внимательно посмотрела на кузена. Он имел жалкий вид. Натали допускала мысль, что, может быть, не следует судить о нем очень уж сурово, наверное, в этом падении не только его личная вина, но и коварная работа судьбы. Родни просто послушно плыл по течению, не делая никаких попыток сопротивляться, точно так же, как не сопротивлялись многие другие ничтожные личности в роду Десмондов. Надо отдать ему должное – он еще не стал законченным прожигателем жизни.

Ведь именно за счет наследства Родни куплены и этот дом, и фабрика в Чарлстоне. Правда, к тому времени, когда в Америку приехали тетя Лав и Натали, фабрика и дом находились в плачевном состоянии. Тем не менее, обе жили в доме Родни, работали на фабрике Родни. Правда и то, что наследство Родни с каждым днем все уменьшалось. Собственно, от наследства осталось лишь скромное содержание, которое Родни регулярно получал. Дважды случалось так, что расходы на развлечения значительно превзошли размеры содержания, и Родни продавал столовое серебро. А вообще кузен представлялся Натали милым, заблудшим человеком, и она искренне сочувствовала ему, когда он пропивался и проигрывался особенно опустошительно.

Но где Родни в этот раз взял бренди? Для Натали этот вопрос пока остался без ответа.

Она подошла к кузену и легонько потрясла его.

– Родни, проснись, пожалуйста, – тормошила она его.

Эта процедура продолжалась несколько минут, наконец кузен зашевелился и посмотрел на девушку своими голубыми глазами с ярко выделявшимися красными прожилками. Хотя Родни было всего двадцать семь, на его лице уже появились бурые, заметно старившие его, пятна, а возле маленького рта обозначились глубокие складки. Придя в себя, Родни не обратил никакого внимания на странный наряд Натали. Ее это обрадовало, поскольку в ее планы не входили объяснения по поводу платья, работы в таверне и прочее. Едва ли одурманенный алкоголем мозг кузена был в состоянии воспринять все перипетии событий в бурной жизни Натали.

– А, Натали, дорогая, – нечленораздельно пробормотал Родни, обдав ее мерзким запахом перегара. – Я рад тебя видеть.

Она поморщилась, словно от приступа зубной боли, и в ее глазах отразилось искреннее сострадание.

– Я вижу, ты снова напился, – с огорчением произнесла она.

– Извини, дорогая, – вяло развел руками кузен. – Чертовски болит голова.

Он икнул пару раз, повел вокруг затуманенным взором и тяжело покачал головой.

– Это неудивительно, – язвительно заметила Натали.

– Ты что-нибудь слышала о э-э матери? – спросил кузен, с трудом подбирая слова.

– Ничего, – с досадой ответила она. – Я надеялась, что тебе что-нибудь стало известно.

– Мы должны уведомить… – начал он и сбился. – Кого мы должны уведомить?

С минуту он сидел молча, уставившись на нее бессмысленным взглядом и время от времени встряхивая головой.

– Констебля, – подсказала Натали. – Это уже сделано. И городской страже уже отдано распоряжение искать тетю Лав.

– А, это хорошо, – промямлил он, зевая. – Хотел бы я знать, куда это она сорвалась. На нее не похоже.

Его голова снова упала на сложенные руки. Натали опять стала трясти кузена.

– Родни! Родни!

– Да, дорогая, что ты хочешь?

– Ты снова напоил Сэмюэля? Он должен был привезти меня домой, но так и не появился.

Родни приподнял голову и изо всех сил попытался постичь смысл ее слов.

– Что такое?

– Я спрашиваю, это ты напоил Сэмюэля?

Мутный взгляд Родни слегка прояснился.

– Нет кузина, Сэмюэль сам принес бренди.

Сказав это, Родни уронил голову на стол и захрапел.

Натали некоторое время постояла в растерянности, затем обогнула стол и принялась расталкивать своего слугу.

– Сэмюэль! – окликнула она.

Тот почти сразу же поднял голову, его мутные глаза ничего не выражали, но сработала многолетняя привычка.

– Да, мэм, что угодно? – пробормотал он, почесывая седую шевелюру.

– Где ты был сегодня вечером? – строго спросила Натали. – Почему не встретил меня в назначенное время?

– Вас там не было, хозяйка, – промямлил он.

– Как так – не было? – возмутилась Натали. – Я там была.

– Я приходил, но вас не было, – стоял слуга на своем.

– Значит, ты подъехал в другое время, – сердилась госпожа. – А когда я вышла из таверны, тебя не было.

Слуга зевнул, опустил голову на стол и снова заснул.

– Извините, хозяйка, – пробормотал он в полусне. – Вас там не было.

Терпение Натали, судя по всему, подходило к концу.

– Сэмюэль! – крикнула она.

– Да, мэм? – отозвался он, даже не открывая глаз.

– Где ты взял бренди? – строго спросила она.

Какое-то время слуга молчал, потом что-то пробормотал. В его фразе хозяйка различила только одно слово: «кости».

– Ты хочешь сказать, что выиграл бренди в кости? – попыталась выяснить она.

Но в ответ звучал лишь громкий храп.

Безнадежно махнув рукой, Натали погасила лампы в комнатах нижнего этажа, зажгла свечу и, взяв ее в руки, устало потащилась к себе наверх. Снова дал о себе знать приступ головной боли. Голова трещала от вопросов, которые требовали решения. Но кто поможет? На Родни и Сэмюэля рассчитывать сегодня бесполезно. Вся надежда на сон. Сейчас она особенно нуждалась в нескольких часах сна. Надо обязательно поспать. До тех пор, пока не явится этот возмутительный гуляка, чтобы везти ее обманывать своих лучших друзей. Что же она наделала? Неужели она действительно связалась с этим дьяволом?

Заключив соглашение с человеком, которому неизвестны или почти неизвестны угрызения совести, она, пожалуй, окончательно ступила на опасную, скользкую тропу. Но, черт побери, насколько этот распутник обаятелен и неотразим! Несмотря ни на что. Боже, как она могла впустить его в свою душу? Это надо же таким скандальным образом оказаться в его объятиях.

Как женщина твердых моральных принципов, женщина, избравшая путь старой девы, она слишком легкомысленно играла с огнем. Найдет ли она таким способом тетю Лав – неизвестно. А вот душу может погубить здесь свою в два счета. Только бы не сказалось наследственное влияние распутной француженки-матери. Не слишком ли вошла Натали в роль девушки из таверны? Не испытывает ли она затаенное удовольствие от многочисленных грубых знаков внимания со стороны мужчин? От всей этой рискованной игры? Но с появлением на сцене такого талантливого распутника, как лорд Райдер, игра стала уже опасной. Не лучше ли выйти из нее, пока не поздно? Но как выйти, если нужно во что бы то ни стало найти тетю Лав?

В результате всех этих внутренних терзаний боль в висках стала еще сильнее. Но что делать? Натали приняла решение, которое, по ее мнению, позволяло избежать гибельных ошибок. Итак, она будет твердой, будет лучше контролировать свои чувства и, прежде всего, будет руководствоваться в поведении трезвым рассудком.

Проходя на верхнем этаже мимо пустой комнаты тети Лав, Натали от досады стиснула зубы. Бессилие терзало ее. Но что она может сделать, что она еще может сделать? Увы, ей ничего не оставалось, кроме опасной игры с наглым распутником. У нее оказалось слишком много врагов, и она всех их боялась. Боялась того неизвестного врага, который угрожал ее тете, боялась лорда Ремингтона, и больше всего, боялась себя.

Райдер лежал в кровати в номере гостиницы на Попер-аллее, не зажигая свет. Он удобно откинулся на подушки, укрывшись простыней до пояса. Подумав, он решил остаться на ночь здесь, чтобы не выдать своим приятелям правду о розыгрыше.

Неяркий лунный свет тихонько лился в окно за его спиной. Легкий ветерок доносил в комнату запахи рыбы и всевозможных отбросов, шевелил изъеденными портьерами и, раскачивая деревья, заставлял тени от ветвей скользить по ветхой мебели, потрескавшемуся туалетному столику и провисшей кровати. По дверной притолоке напротив Райдера медленно карабкался большой таракан, а в дальнем углу в это время мышь гремела каким-то засохшим куском.

Райдер отхлебывал вино из простого фужера и время от времени прислушивался к перебранке моряка с проституткой на улице под окном. Они не сошлись в цене на ночные услуги и отчаянно торговались. Но вот шлюха издала громкий радостный вопль и спор прекратился. Затем оба рассмеялись и послышались их удаляющиеся шаги.

В этом злачном, прилегающем к порту, квартале ночь не могла быть тихой. Даже предрассветные часы изобиловали разнообразными звуками. Сторожа, покрикивая, совершали свой обход охраняемых складов, что-то бормотали заснувшие у случайных дверей пьяницы, скандалили выходившие из пивных моряки. А ближе к рассвету прогрохотали повозки водовозов, застучали фонарщики, задувая уличные фонари и метельщики начали скрести дорожки и сгребать мусор.

Все эти звуки почему-то сделали еще более тягостной неожиданно возникшую в душе Райдера пустоту, еще больше усилили чувство сексуальной неудовлетворенности. Да, встретившаяся ему вчера вечером в таверне маленькая задира устроила настоящую пытку.

Райдер привык к непрерывным развлечениям и неизменному вниманию со стороны противоположного пола. Моменты, подобные сегодняшнему, когда он оказывался совершенно один и был вынужден предаваться размышлениям о пустоте своего образа жизни, выпадали чрезвычайно редко. Сейчас он думал о том, что жалкий номер в гостинице, где он полулежал под простыней, мало чем отличался от захламленного жилища, которое он делил со своими соотечественниками на Куин-стрит. Райдер лениво размышлял о том, как давно миновали те прекрасные дни его жизни в Лондоне, когда он спал на кровати красного дерева под шелковым пологом на четырех столбиках, укрываясь простыней из тончайшего льна. В те времена он пил самые дорогие вина и ел самые изысканные кушанья, тогда он играл в карты в своем клубе на Сент-Джеймс-стрит и стремительным галопом мчался на своей упряжке по Ротн-Роу в Гайд-парке, касаясь краев шляпы при виде невест умопомрачительной красоты, наполняя их сердца в равной степени восторгом и тревогой.

Разумеется, с Англией было связано немало и неприятных воспоминаний. Райдер не собирался возвращаться к тому, что оставило в его душе горький след. Он старался наслаждаться жизнью за границей, полной свободы и чувственных приключений. Хотя в моменты одиночества, подобные сегодняшнему, признавался самому себе в том, что гедонистическое существование малоинтересно и не может быть долгим.

Почему сегодня Райдер предпочел длинные ночные часы одиночества, он и сам не мог понять, непродолжительный визит в ближайший хорошо известный ему бордель «Медведь» вне всякого сомнения обеспечивал ему покладистую девку, с которой он мог бы до самого утра самозабвенно кататься по скомканным простыням. Кстати, он пообещал Натали, что так и сделает. Однако вместо этого отправился в свою комнату один.

Почему? Он стиснул ножку фужера и покачал головой. Наверное потому, что ни одна проститутка не смогла бы избавить его от всепожирающей страсти. С той минуты, как он заметил в таверне прелестную, очаровательную Натали Десмонд, он был одержим мыслью и желанием обладать ею. Только ею. Эта сумасшедшая, дерзкая девчонка бросила ему вызов своей неприступностью. Причем, не просто бросила перчатку, а издевательски швырнула ее ему в лицо. И теперь он не мог и думать о новых победах прежде, чем завоюет Натали.

Райдер негромко усмехнулся, подумав о том, какую любопытную загадку она собой представляла. Настоящая дама, достаточно неординарная, способная управлять ткацкой фабрикой; в тоже время – надменная леди; смелая до такой степени, что разыгрывает из себя шлюху из таверны; удивительно предана своей тете – рискует собой ради того, чтобы отыскать ее в уголовном мире.

Будет ли она такой же оригинальной и изобретательной в постели? Райдер улыбнулся в предвкушении скорых открытий, которые несомненно ожидали его. Молодому мужчине не терпелось поскорее сорвать с женщины покрывало неизвестности и таинственности и выяснить, какова она на самом деле: святая или порочная? Хотя она представила ему вполне убедительное объяснение столь скандальному для леди маскараду, все же обстоятельства их встречи вызывали у него значительные сомнения относительно щепетильности и разборчивости Натали в средствах. Да, она могла защищаться как леди, если этого требовала ситуация, но в таверне держалась как шлюха. Даже сейчас воспоминания о ее возбуждающей игре с моряками в таверне заставляли кипеть кровь в жилах Райдера и порождали надежду на возможную буйную страсть между ними.

При этом Райдер сознавал, что с учетом положения, в котором оказалась эта женщина, им необходимо вместе пройти по следу в поисках тети Лав. Конечно, среди контрабандистов есть всякие, но Райдер никого не боялся. Он опасался другого. В то время как сам он стремился увлечь степенную Натали в свой мир раскрепощенной чувственности, она, со своей стороны, вполне могла попытаться увести его в противоположном направлении. Ему вспомнился их приезд к аккуратному, респектабельному дому на Черч-стрит. Натали жила атмосферой этого дома. При всей своей эксцентричности в таверне она представляла приличное общество, которое Райдер давно покинул. Он променял жизнь английского аристократа на скитания изгнанника и распутника в чужих краях.

Осталось ли в нем что-нибудь от классического английского аристократа, что еще можно было бы сохранить? Или разгульный повеса совершенно вытеснил все остальное? Райдер мысленно задал себе эти вопросы, но ответа на них не нашел.

Какое-то непостижимое чувство подсказывало Райдеру, что Натали Десмонд может попытаться вернуть его в тот мир, который когда-то сковывал его ум и развитие. Тот мир рухнул однажды холодной ночью в Лондоне, когда Райдер потерял свою любимую мать.