"Это не ваша дочь" - читать интересную книгу автора (Карлин Салли)

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Итак, она оказалась права.

Несколькими словами врач подтвердил не только самые горячие надежды Марсии, но и гнездящиеся где-то глубоко в ней опасения. Сидя с Сэмом в ресторане, расположенном неподалеку от Центра, Марсия, облокотившись о холодный мраморный столик, сжимала ладонями остывшую чашку, словно позабыв, что кофе полагается пить. Кайла – ее дочь! Чудесно, невероятно, но ведь и страшно как!

Сидевший напротив Сэм пустым взглядом смотрел в свою чашку, содержимое которой он выпил торопливыми глотками, словно это избавляло его от необходимости что-либо говорить.

Получив копии результатов анализа, она предложила Сэму зайти в ресторан – поговорить. Им есть что обсудить! Но вот они уже пятнадцать минут сидят в ресторане, и за эти четверть часа ни один не проронил ни слова.

– Сдается мне, что я это предчувствовал, – произнес наконец Сэм, не отводя глаз от пустой чашки. Говорил он еле слышно, плечи его были опушены, и Марсия не испытывав должной радости от одержанной победы.

Сэм поднял измученное лицо. Морщинки у его глаз сейчас не казались солнечными лучиками, наоборот – они его старили.

– В глубине души я поверил в это с той самой минуты, как прочел проклятое письмо. Верил, когда угрожал вам, когда обвинял вас в том, что вы несете чушь. Но ни за что не хотел себе в этом признаться.

Чем не извинение? – подумала Марсия. При этих обстоятельствах большего и желать нельзя. Впрочем, ему и извиняться-то незачем.

– На вашем месте я бы вела себя точно так же. – Она победила. А значит, может разрешить себе великодушие.

– А что собой представлял ее… ваш партнер?

Никак нельзя его порицать за то, что он не может называть Митча отцом Кайлы.

– Донор спермы, – сухо ответила Марсия. – Митч Рэндл. Был старостой в классе. Увлекался футболом, баскетболом, бейсболом и велосипедными гонками. Он был из богатой семьи, а мы жили в квартале для бедных. Мне льстило, что он за мной ухаживает. – Глаза ее расширились, она словно смотрела сквозь Сэма в отдаленное прошлое, удивляясь своей школьной наивности. – Когда он не захотел взваливать на себя бремя отцовства, я не удивилась. Да я его об этом и не просила. Ребенок был мой, и только мой. Перед Митчем открывалась дорога в колледж, и жить он любил на широкую ногу, зачем ему такая обуза? Он запил, загулял и на первом курсе колледжа погиб в автомобильной катастрофе. – Марсия излагала биографию Митча так бесстрастно, будто говорила о чужом человеке. – Какая жалость!

– Да, жаль, что все его способности пропали даром.

Сэм помолчал, уставившись на столешницу. Несколько минут спустя он выпрямился, поднял подбородок и положил руку на стол.

– Что же будет теперь? – спросил он.

Мы все расскажем Кайле. Я хочу вернуть моего ребенка – чуть было не закричала Марсия.

Но не все так просто. Ребенок уже превратился в подростка, к тому же Кайла обожает мужчину, который ее вырастил.

Нет ее младенца, но и младенца Сэма тоже нет. Прежде чем требовать свою дочку, следует ему возвратить ребенка. Но почему-то ей было неприятно даже думать об этом. Все эти годы она горевала по Дженни, ходила к ней на могилу, разговаривала с ней, оплакивала, а главное – любила ее. Просто так расстаться с ней она не в состоянии, как бы ее материнское сердце ни рвалось к Кайле.

– А вы не хотели бы поехать со мной на могилу Дженни? – спросила Марсия справедливости ради: просит же она Сэма уступить ей частичку Кайлы!

– Что-что? – удивился Сэм.

– На могилу моей… вашей… ну, в общем, другой девочки. Той, что умерла. – Она с трудом сглотнула и выжала из себя слова, которые так хотела бы услышать от него: – Вашей дочери.

Сэм какое-то время, не двигаясь, смотрел на нее непонимающими глазами, наконец смысл сказанного дошел до его сознания, и он сморгнул. По всей видимости, до сих пор эта сторона вопроса совершенно его не волновала. Но сейчас он выглядел поверженным. Два смертельных удара – утрата двух дочерей, – нанесенные в столь короткое время, сразили бы любого человека.

– Она умерла, – сказал он тихо. – Наше с Лизой дитя. Она умерла.

Марсия перегнулась через стол и положила свою ладонь на руку Сэма, широкими костями и грубоватой кожей резко контрастировавшую со смятенным выражением его лица. Он не реагировал на ее прикосновение, но и не отодвинулся.

– Я назвала ее Дженнифер Николь, – сказала она. – Лежит она на кладбище Хиллсдейл, под большим дубом. – Неожиданно глаза ее наполнились слезами – так жаль ей стало Дженни, Сэма и почти тринадцать лет жизни ее дочери, прошедшие мимо нее.

– О Господи! – Глаза Сэма тоже подозри тельно заблестели. – Вы когда-нибудь бывали на футбольных соревнованиях? Слышали крики с трибун: «Дай ему! Дай ему еще раза! Бей сильнее!»? Вот сейчас я чувствую себя так, словно нападающий противника весом в 250 фунтов дал мне под дых, а затем по мне прошлась вся его команда. Таким раздавленным чувствовал я себя, когда хирург из родильного отделения вышел и сообщил мне, что Лиза не может разрешиться от бремени.

Подошла официантка, заглянула в их чашки, подлила кофе Сэму.

Он отнял у Марсии свою руку, одним залпом опрокинул в себя дымящийся напиток и вздрогнул всем телом.

– Обжегся, – сообщил он, словно разговаривая с самим собой. – Но мне это не страшно. Физическую боль я выносить умею. Тем более что по работе сталкиваюсь с ней на каждом шагу. И ребят моих к ней приучаю. Заставляю их терпеть до последнего, да и сам порой ложусь костьми на поле. Иногда прихожу домой, не чуя на теле живого места. Приму пару таблеток аспирина, приложу лед к ушибам и боль отступает. – Он поднял глаза на нее. – Но при этой боли и аспирин и лед бесполезны.

– Мистер Вудворд! Сэм! – Формальное обращение «мистер» как-то не вязалось с интимной тональностью их разговора. – Я же говорила: Кайлу я не собираюсь забирать. И не сделаю ничего, что могло бы пойти ей во вред. Я хочу одного – быть ей матерью.

Сэм нахмурился и крепко сжал губы.

– Вы, значит, полагаете, что ей не повредит, если она вдруг узнает, что вся ее жизнь была сплошной ложью? Что мужчина, который ее любит, ей не отец, а Лиза не была ее матерью? А как быть с Лизиными родителями? Кайла их единственная внучка, это все, что осталось у них от Лизы.

В голове у Марсии прозвучал резкий сигнал тревоги. Она-то думала, что они, двое людей, желающие Кайле только счастья, сумеют найти общий язык. Вместо этого Сэм, по-видимому, пытается убедить ее не предъявлять своих материнских прав.

Минуту назад она была полна сочувствия к нему, между ними возникла некая связь, рожденная общим горем. Но он несколькими словами разрушил тонкую нить, заставив Марсию насторожиться. Она решила не расслабляться.

Слишком много поставлено на карту. По опыту своей жизни Марсия знала, что стоит ей полюбить человека или даже просто проникнуться к нему симпатией, как он ломает ее жизнь своим вторжением. Близкие люди предали ее – Митч Рэндл, мать, доктор Франклин, – злоупотребив ее доверием и наивностью.

Довольно. Больше она этого не допустит. У нее есть цель – вернуть себе дочь, и она не позволит Сэму навязывать ей свою волю.

– Кайла – их внучка, но мне она родная дочь, – заявила Марсия, крепко сжимая руки. – Это не тот случай, когда мать, отдавшая младенца в другую семью, вдруг решает отобрать ребенка. Никто не интересовался моим мнением, а ведь я бы никогда и ни за что не рассталась с моей девочкой. Сейчас я хочу войти в ее жизнь, но согласна с вашей помощью сделать это как можно более безболезненно для Кайлы. В самое ближайшее время.

– В самое ближайшее время, – повторил Сэм, словно стараясь вникнуть в суть этих слов, – Но как? Привести вас сегодня домой и сказать: Кайла, познакомься со своей новой мамой?

– Ну, нет, конечно, не так. – Марсия заняла более удобную позу на холодном виниловом стуле. – Ее надо подготовить. А как, я не знаю. До сих пор я об этом не думала. Одно точно: хочу получить обратно свою дочь.

– Но вы же говорили, что не станете забирать ее у меня и уводить из дому, – произнес он обличающим тоном.

– Да, не стану! – отрезала Марсия, огорченная его несговорчивостью. – Может, нам установить совместную опеку над ней, как это делают родители в разводе? Поверьте, я не собираюсь ее похищать или делать что-нибудь в этом роде. Я люблю Кайлу, но одна мысль о том, что я останусь с ней наедине, пугает меня. Она моя дочь, но что я знаю о ней как о человеке? Да и как быть матерью, особенно двенадцатилетней девочки, мне также неведомо.

Едва раскрыв рот, Марсия встревожилась: а не дает ли это признание новое оружие в руки Сэма, которым он не преминет воспользоваться против нее? С какой стати она так разоткровенничалась с чужим человеком, к тому же настроенным к ней враждебно?

Несколько секунд они неотрывно глядели в глаза друг другу, чуть склонясь над маленьким столиком, который, казалось, разросся до размеров поля сражения. На них, словно из другого мира, наплывали звуки – стук тарелок, звон ножей и вилок, разговоры – и запахи гамбургеров, жареного мяса и другой еды.

– Хорошо, – с тяжким вздохом вымолвил наконец Сэм. – Но надо разработать план действий. Я полагаю, Кайла должна привыкнуть к вам, прежде чем…

– Вы готовы на что угодно, лишь бы как можно дольше скрывать от нее истину.

– Вы можете предложить что-нибудь более разумное?

Марсия вгляделась в покрывшееся испариной решительное лицо Сэма. Ничего лучшего ей в голову не пришло. Никаких идей. Возможно, он и прав.

Тем не менее ее огорчило, что опять кто-то за нее определяет правила игры. Глупо, конечно, но совладать с собой она не могла. Ведь однажды ее жизнь уже исковеркали люди, под чью дудочку она плясала.

Марсия набрала в грудь побольше воздуха и заставила себя продолжать:

– Если Кайла не будет знать правды, как же она ко мне привыкнет? Каким образом я возникну в ее жизни?

Сэм потер рукой черную щетину, казалось появившуюся на его массивном подбородке за те четверть часа, что они сидели в ресторане.

– Я скажу ей, что, когда возвращал оброненный вами пакет, мы разговорились и я пригласил вас к нам домой на обед. Скажу, что мы… что мы друзья.

Друзья. Она повторила хорошо знакомое слово, которое внезапно зазвучало как иностранное. Они с Сэмом Вудвордом друзья. Увидев его фотографию, она с первого взгляда почувствовала расположение к этому сильному, слегка растрепанному мужчине. Особенно ей понравились веселые лучики вокруг глаз. Тогда он показался ей олицетворением типичного американца.

Сейчас они с Сэмом на ножах, того славного парня с фотографии нет, вместо него – человек с упрямым, почти угрожающим взглядом, и тем не менее она не может сказать, что он ей неприятен. Но и только. А он просит ее притвориться его другом. Марсия покачала головой в знак несогласия.

– Нет. Хватит обманывать мою дочь. Пора ей узнать правду.

Он тихо, но энергично выругался и перегнулся через стол к ней.

– Обманывать, притворяясь друзьями? Если мы хотим пройти сквозь этот ужас, не поранив Кайлу, нам, черт возьми, придется найти способ подружиться, пусть даже скрипя при этом зубами.

Он откинулся назад и запустил беспокойные пальцы в уже взъерошенную шевелюру.

– Согласен, быть может, мой план не самый лучший, но иного у меня нет. Готов выслушать ваши предложения.

Как ни претила Марсии мысль о том, что ей придется лгать, хотя бы путем умолчания, она была вынуждена признать, что никаких предложений у нее в запасе нет, а план Сэма даст ей возможность сблизиться с Кайлой.

– А вдруг она подумает, что у нас… что у нас роман? Вы же… – Марсия зарделась и прикусила себе язык, едва не сказав: вы же мужчина, а я женщина. Это совершенно абстрактное замечание почему-то вдруг показалось ей не совсем прилнчным.

– Именно так она, скорее всего, и подумает. – Он смотрел на нее уничтожающим взглядом, крепко сжав губы. – Вы красивая женщина, недаром Кайла назвала вас симпатягой. Но придет время, и мы разъясним это недоразумение.

Ну вот! Сделал ей комплимент и тут же растоптал его каблуком!

– Хорошо, – согласилась она, стараясь говорить таким же, как у него, бесстрастным тоном. – И когда же?

– В субботу, в пять часов.

Все очень просто. В субботу, то есть через два дня, она начнет общаться со своей дочерью. Это главное. А что о ней думает или не думает Сэм, ей, как говорится, до лампочки.

– Будут поданы гамбургеры и попкорн. Возможно, возьмем напрокат кассету какого-нибудь фильма. Мы всегда так проводим субботние вечера.

Мы. То есть он и Кайла. Она тут последняя спица в колеснице. Незваная гостья, с точки зрения Сэма, а быть может и Кайлы. И Марсия запаниковала. А правильно ли она поступает? Конечно, они с Сэмом навряд ли когда-нибудь станут друзьями. С этим примириться можно. Он у нее никаких чувств не вызывает. А вдруг она не понравится Кайле?

Не стоит об этом думать. Недаром говорят: попытка не пытка. Главное; предоставить Кайле возможность самой сделать выбор.

– Приду, – твердо сказала она. – Что принести? Бутылку вина? Да нет, бутылка, пожалуй, не подойдет. Что-нибудь сладкое, а?

Сэм откинулся на спинку стула и положил обе руки на стол, как бы признавая свое поражение.

– А почему бы и нет? Можете испечь торт. Ее любимый – шоколадный, с шоколадным же кремом.

Словно солнце выглянуло из-за грозовых туч, и Марсия не смогла сдержать счастливую улыбку. Минуту назад она узнала кое-что о своей дочери: девочка, оказывается, любит шоколадный торт. Вот уж действительно: яблоко от яблони недалеко падает.

– Шоколадный! – воскликнула она, ликуя. – Мой любимый торт! Испеку!

Она ни разу в жизни не пекла тортов, но ради дочки выучится.

– Что еще?

– Ничего. Оденьтесь полегче. Дом наш старый, кондиционера в нем нет. – Он поднялся. – Договорились, да?

– Кажется, да. – Какую наивность проявила она несколько минут назад, полагая, что ее связывает с Сэмом общее горе из-за утраты детей. Общее у них лишь желание сделать Кайлу счастливой, но они слишком по-разному понимают ее благо.

Сэм вытащил бумажник из кармана и принялся рыться в нем, но Марсия лоложила на него руку.

– Прошлый раз за кофе заплатили вы, теперь мой черед.

Сэм отвел ее руку от бумажника.

– Ни одна женщина, составляющая мне компанию, не платит за себя.

Сумма была незначительная. Марсия понимала, что из-за нее не стоит заводить разговор, но вдруг ей стало совершенно необходимо самоутвердиться, сказать свое веское слово.

– Для вас я не женщина и сюда пришла не для компании, – отрубила она. – У нас был деловой разговор, а кофе стоит намного дешевле, чем услуги адвоката.

И она полезла в сумку за кошельком. Сэм бросил на стол пятидолларовую бумажку, она – тоже. Марсия встала, и они нога в ногу пошли к выходу. Почти у самого порога их нагнал восторженный возглас официантки:

– Спасибо, большое спасибо! Приходите еще!

На Марсию напал смех. Ей хотелось повернуться к Сэму и вместе с ним вдоволь потешиться над тем, какой удачей обернулось их упрямство для постороннего человека.

Но она воздержалась. Прошла чуть вперед и лишь тогда дала волю своим эмоциям. Еще немного – и она попала бы впросак. Сэм ведь предупреждал, что разговор их чисто деловой, она с ним согласилась, так уместно ли при таком раскладе веселиться вместе? Сидя за рулем своего видавшего виды фургона, Сэм наблюдал за тем, как Марсия в маленьком серебряном автомобиле выезжает с парковки. В ресторане он чуть было не проникся к ней нежностью, чувствуя на своей руке ее мягкие, пальчики. Да и глаза у нее, вопреки самоуверенному виду и решительному тону, были такие ранимые!.. Ему даже почудилось, что между ними пробежал ток. И он на миг позабыл, что у Марсии одна цель – отобрать у него Кайлу. Впрочем, он ее нисколько не осуждал. Кто-кто, а уж он-то хорошо понимал, на что способна женщина-мать. Лиза, узнав, что рожать больше не сможет, целиком посвятила себя Кайле.

Какая ирония судьбы! Ведь и Кайлу родила не она.

Не исключено, что интуитивно, материнским сердцем Лиза подозревала истину, что и послужило причиной ее одержимости Кайлой.

Как бы то ни было, в этом отношении Марсия не отличается от Лизы. Она хочет иметь Кайлу, и только Кайлу.

А вот как Кайла отнесется к Марсии, остается загадкой. После смерти Лизы Сэм почти не встречался с женщинами. Девочка, оставшаяся без матери, требовала особой заботы. Когда он увидел Марсию, в нем сразу заговорил мужской инстинкт. Но вот незадача: женщиной, впервые за многие годы пробудившей в нем чувственное влечение, оказалась особа, с которой он никоим образом не может встречаться.

Прежде всего потому, что придется постоянно быть начеку. Она поглощена одной мыслью – увести у него дочь. Его как мужчину она и не замечает. Если уж Лиза ради дочери вычеркнула его из своей, жизни, то чего ожидать от Марсии, в жилах которой течет та же кровь, что у Кайлы?