"Мои покойные жёны" - читать интересную книгу автора (Карр Джон Диксон)

Глава 20

Двое мужчин стояли друг против друга. Между ними с потолка свисало тело.

Удар грома, грянувший, словно артиллерийский обстрел, заставил вибрировать даже стены подвала. Он заглушил несколько следующих слов, но Деннис Фостер, в чье плечо вонзились пальцы Г. М., чтобы удержать его на месте, все равно бы не услышал их и не пошевелился.

Впоследствии он признавал, что, учитывая все виденное и слышанное (хотя и не понятое), мог бы и не быть настолько ошеломленным. В двадцати футах от него стоял человек, которого они искали.

Бьюли, слегка вылощенный годами безмятежной жизни в качестве сквайра и мирового судьи. Бьюли, с властным лицом и клинообразным подбородком, с серыми глазами под черными бровями и седеющими волосами, с обаятельной улыбкой и манерами, внушающими доверие и уважение.

Но теперь в этих серых глазах светилась юношеская усмешка.

Его голос стал резким.

— Слышали, что я сказал? — спросил он с нотками торжества. — Я Роджер Бьюли.

— Да, — отозвался Брюс, не двигаясь с места. — Я знаю, кто вы. Знал это со вчерашнего вечера.

— Вы знали? — Голос Бьюли был полон презрения. — Не будем кривить душой, Рэнсом, — продолжал он бесстрастно. — Мы с вами ненавидим друг друга с первой встречи. Вам не кажется, что нам следует свести счеты?

— Еще как!

— Здесь и сейчас?

— Здесь и сейчас, — кивнул Брюс. Ненависть между этими людьми ощущалась почти физически. Брюс шагнул вперед, слегка повысив голос. — А вы имеете понятие о том, кто я такой?

— Боюсь, что нет. Разве я должен его иметь?

Наблюдающие не видели лица Брюса — только спину его коричневого костюма и темные волосы.

— Едва ли вы помните, — продолжал он, — женщину по имени Элизабет Моснэр. Она была одной из ваших жертв. Не поленитесь и прочтите «Моснэр» наоборот.

— Чего ради?

— Хорошо, я сделаю это за вас. «Моснэр» наоборот читается «Р-э-н-с-о…».

Вспышка молнии за двумя окнами сделала тусклым свет фонаря, а гром заглушил последнюю букву произносимой Брюсом фамилии. Но в уточнении никто не нуждался.

— Да, — кивнул Брюс. — Моя настоящая фамилия Моснэр.

— Глупая фамилия, — засмеялся Роджер Бьюли.

— Согласен. Она не слишком подходит для сцены. — Брюс продолжал, не меняя тона: — Вам казался необычайно забавным ее «артистизм». Вас смешило, когда она плакала, слушая музыку. Может быть, вы также считали забавным убить ее и поместить… туда, куда вы ее поместили, прикарманив ее жалкие деньги. Она была моей сестрой.

Брюс сделал паузу.

— Я не претендую на звание образцового брата. О нет! Я был слишком занят собственной карьерой, чтобы беспокоиться о бедняжке Бет. Даже когда в 34-м году полиция просила меня приехать в тот коттедж в Денеме, который они обыскивали — а добираться туда от западных графств не так уж далеко… — Брюс внезапно ударил себя по лбу обоими кулаками, словно хотел вышибить себе мозги, — задержал их на неделю, так как получил ведущую роль в паршивеньком репертуарном шоу… Но теперь я старею, и иногда мне делается страшно…

Роджер Бьюли, он же Джонатан Херберт, выглядел искренне заинтересованным. Его быстрый наблюдательный взгляд не отрывался от лица Брюса; темные брови приподнялись; на губах все еще играла улыбка.

— Когда вы прислали мне вашу пьесу, — яростно заговорил Брюс, — я понял, что это вы, по описанию второго убийства — убийства моей сестры. Я решил найти вас. Моей первой мыслью было приехать сюда и заняться частным расследованием. Потом Берил Уэст подала мне лучшую идею — притвориться вами и заставить вас выдать себя.

— Что вам не удалось, — не без самодовольства заявил Бьюли. Он снова засунул большие пальцы в жилетные карманы, являя собой картину человека солидного и преуспевающего. — Как не удалось и полиции.

— Вы… — рявкнул Брюс, используя термин, редко слышимый даже не в очень приличном обществе. — Неужели вы не понимаете, что сэр Генри Мерривейл вычислил вас с самого начала?

Бьюли всего лишь заинтересованно улыбнулся. Но его глаза сузились — термин не пришелся ему по вкусу.

— Продолжайте, друг мой, — предложил он.

— Старый Г. М. знал, где вас искать, даже до приезда сюда. Однажды он спросил меня, как, вероятно, спрашивал других, чем Бьюли должен был заняться, перестав убивать женщин ради их денег одиннадцать лет назад. В тот раз я не понял, но теперь, когда прошлой ночью он рассказал мне всю историю, отлично понимаю. Вы совершили достаточно убийств. Полиция охотилась за вами. Вы убили девушку по имени Андре Купер…

— Андре! — повторил Бьюли, потирая руки и медленно обводя взглядом комнату. — Вы пробуждаете старые воспоминания.

— Неужели?

— Я годами не думал об Андре. Нет, это неправда. Скажем, месяцами. — И его глаза устремились на Дафни, съежившуюся у стены.

Брюс прыгнул вперед.

— Оставьте ее в покое, — сказал Бьюли. — Моя дорогая девочка не пострадает. Ей лучше оставаться в стороне, пока мы с вами улаживаем наши дела. — Его взгляд стал алчным. — Продолжайте, дорогой мой. Расскажите побольше о себе.

— После того как вы половину вашей жизни боялись женщин… — при этих словах Брюса глаза Бьюли не изменили выражения, — вы внезапно поняли, что любая женщина — в особенности глупая — становится вашей по первой же просьбе. Вам незачем было убивать их ради жалкой пары сотен фунтов. Это было неразумно, неоправданно экономически, и вас могли повесить. Что же вы должны были сделать? Жениться на деньгах! Так вы и поступили. Помню, я говорил моим друзьям, что вы всего лишь мировой судья и деревенский сквайр — все деньги принадлежат вашей жене. Вы получили Олд-Холл, тысячи акров и любящую супругу. Но посмотрите на себя!

Бьюли окинул себя самодовольным взглядом и улыбнулся.

— Вам нравится притворяться пожилым, — продолжал Брюс. — Это входит в ваш имидж, тем более что ваши волосы рано начали седеть. Но каждый, кто хоть на минуту увидит вас рядом с женой, заметит, что ваше лицо выглядит куда моложе, хотя ей всего сорок восемь лет!

И вы пересолили еще кое в чем. Говоря обо мне, вы инстинктивно не могли удержаться от упоминаний об актерах. Будь я лучшим психологом, то заметил бы это сам. Более того, когда я прочитал маленькую лекцию о том, как легко душить людей, вы стали всем рассказывать, что это была самая дьявольская штука с тех пор, как вы видели Ричарда Мэнсфилда в «Джекиле и Хайде». Мэнсфилд играл в этом спектакле театра «Лицеум» в 1888 году. Даже младенец не мог бы подумать, что вам семьдесят лет. Но я, как последний идиот, проглотил это.

Вы снова допустили крупную оплошность в первый вечер пребывания сэра Генри Мерривейла в Олдбридже. Помните — в баре «Золотого фазана»? Читтеринг сказал, что читал в газете, будто Брюс Рэнсом собирается поставить пьесу о Бьюли. «Он не может этого сделать, — возразили вы, — если у него нет рукописи».

Могу удостоверить, как и Деннис Фостер, что кража рукописи из машбюро держалась в строгом секрете. Прессе не сообщили ни слова, а все, замешанные в деле, поклялись хранить молчание. Но Бьюли знал об этом, так как я написал автору, что в текст могут внести изменения, и что я отдал рукопись для копирования в машбюро Этель Уитмен. Испугавшись, Бьюли пробрался в машбюро и думал, что украл всю рукопись. Между тем…

Теперь двое мужчин передвигались на цыпочках. Их тени при свете фонаря раскачивались на стенах и на полу.

— Я ничего этого не знал, — добавил Брюс.

— Какая жалость! — усмехнулся Роджер Бьюли.

— Потому что здесь я был изгоем, парией, в которого бросают камни. Я даже не знал, что Дафни не ваша родная дочь, хотя Читтеринг или любой из сплетников мог сообщить мне это. Я раболепствовал перед вами — даже позволил ударить себя по лицу…

— Уверяю вас, это доставило мне удовольствие.

Ненависть теперь полыхала ярче фонаря, ощущалась сильнее бушевавшей снаружи грозы, шипела, как струи дождя по окнам.

— Забавно, не так ли? — спросил Брюс. — Все это время я пытался поладить с вами. А все думали, что вы пытаетесь поладить со мной.

— Я умею устраивать подобные вещи, — абсолютно серьезно сказал Бьюли.

— Например, вы устроили так, что Дафни украла вашу портативную пишущую машинку — я говорил об этом моим друзьям вчера вечером — и прислала ее мне? Что машинка, на которой была отпечатана злополучная пьеса, все время стояла в моей комнате?

Ответа не последовало.

— Что касается Дафни…

— Ну?

— Вы устроили так, что она влюбилась в меня?

Наконец Брюс смог сказать то, что согнало улыбку с лица собеседника, заставив его пальцы дергаться.

— Я не мог понять, — продолжал Брюс, — почему вы так дрожите над Дафни. Почему вы сжимаете ее руки и дышите в ее шею. Почему мое появление так много значило для вас.

Вы женились на матери Дафни десять лет назад. Вы наблюдали, как Дафна росла, и какой она стала. И вы не могли забыть ваши старые привычки. Однако вы не осмеливались обращаться с ней не так, как с дочерью, поскольку могли подвергнуть опасности вашу комфортную жизнь. Но вы хотели ее.

Сильный порыв ветра заставил качнуться взад-вперед тело Милдред Лайонс; искаженные тени побежали по стенам и потолку.

— Я должен знать, — настаивал Брюс.

— Знать? — отозвался Бьюли. Его грудь поднималась и опускалась, блестящие глаза не отрывались от Брюса. Ему пришлось прочистить горло.

— Меня пугает то, — снова заговорил Брюс, — что в глубине души я чертов эгоист вроде вас. Я никогда никого не убивал и даже никогда не желал причинять никому вред, хотя постоянно причиняю его тем, кто меня любит. Мои намерения добрые, но из них ничего не выходит. Однако я могу понять, что происходит в вашей безумной голове.

— Безумной, говорите?

— Вы хотите ее! Хотите!

— Перестаньте!

— Но, добившись своего, вы убили бы ее, как убили Андре Купер.

— Вообще-то вы абсолютно правы, — сказал Бьюли. И его правая рука скользнула к карману брюк.

Вытянувшись вперед, она продемонстрировала аккуратную манжету, скрывающую что-то на ладони и отчасти в рукаве. Это была рукоятка очень большого складного ножа. Бьюли нажал кнопку, и лезвие со щелчком открылось.

— Относительно улаживания наших… — начал он.

— Валяйте, — сказал Брюс.

— Вы не возражаете против ножа?

— Валяйте! — рявкнул Брюс.

Наблюдатели видели, что он обезумел от ярости. Бьюли начал двигаться боком, очень медленно, царапая подошвами по полу. Дафни Херберт, лежащая у противоположной двери, внезапно шевельнулась и застонала.

Если Дафни сейчас встанет…

Деннис Фостер рванулся вперед. Тяжелая рука Г. М. легла ему на плечо, а Берил схватила его за другую руку. Деннис не мог узнать утонченную, наделенную богатым воображением Берил. Изгибаясь из стороны в сторону, она, казалось, всей душой сосредоточилась на телепатическом послании Брюсу: «Убей его! Убей его!»

— Когда я был молодым парнем, — снова заговорил Бьюли, отойдя на несколько дюймов в сторону, — то неплохо умел обращаться с этими штучками. — Лезвие ножа блеснуло в свете фонаря. — Хочу проверить, не забыл ли я, как с ними обходятся.

— Валяйте, — повторил Брюс. — Что вас задерживает?

— У нас достаточно времени. — Бьюли отошел еще на пару дюймов. — Расскажите побольше обо мне.

— Что, черт возьми, вы имеете в виду?

— Вы думаете, что когда-либо представляли для меня опасность?

— Но я доставил вам несколько неприятных моментов, не так ли?

— Я о них не осведомлен.

— Вы знали, что я Брюс Рэнсом. Вы догадывались, что охочусь здесь за Бьюли. Вы думали, будто я знаю, что это вы прислали пьесу, хотя не могли быть в этом уверены. Я не мог доказать с помощью пьесы, что вы виновны в убийстве, но мог расстроить вашу уютную жизнь. Вас встревожило, что полиция только посмеялась, когда вы сообщили обо мне, — ведь это могла быть полицейская ловушка, предназначенная вам. Но самодовольство не покидало вас. Впервые вы запаниковали вчера вечером.

— Почему вчера вечером? — Теперь Бьюли двигался вперед.

— Помните, как вы, миссис Херберт и Дафни вернулись во второй половине дня из Лондона?

— Возможно. Ну и что? — Еще один шаг вперед.

— Дафни побежала в «Кожаный сапог» повидать меня. Вы последовали за ней в ее машине. Тогда вы впервые оказались в моей гостиной. Вы услышали, что изображение мною Бьюли было всего лишь шуткой, и поняли, что я вас ни в чем не подозреваю. Но ваше облегчение было недолгим, так как вы увидели на моем столе вашу собственную портативную пишущую машинку с прикрепленным к ней вашим именным ярлычком. И это не все. Ящик стола был выдвинут. Внутри лежали машинописные страницы из оригинального текста пьесы. Вы настолько окаменели, что Дафни пришлось заговорить с вами дважды, чтобы вы очнулись.

— Умно с вашей стороны, — заметил Бьюли, опять шагнув вперед.

— Это не было умно.

— Нет?

— Я понял это, только когда старый чудак в очках все мне объяснил. В тот момент я еще даже не успел снять чехол с машинки и написал только два письма — одно Берил Уэст, другое Милдред Лайонс, — и оба от руки. Но мне было достаточно напечатать на этой машинке пару строк и сравнить их с листами в ящике, чтобы узнать, кто написал пьесу. Это вас здорово напугало. Но вы уже нервничали, так как по пути в «Кожаный сапог» убили Милдред Лайонс…

— Осторожно! — крикнул чей-то пронзительный голос.

Брюс успел приготовиться, прежде чем Бьюли бросился на него. Но Брюс, несомненно, ожидал удара сверху. То, что произошло, едва не прикончило его. Пятидюймовое острое лезвие рванулось снизу вверх, едва не распоров живот.

Наблюдатели в дверях не могли этого видеть. Должно быть, какое-то движение глаза указало направление ножа. Они слышали звук рвущейся ткани в тот момент, когда Брюс отскочил назад, пригнулся и нанес удар левым кулаком.

Сокрушительный удар угодил Роджеру Бьюли промеж глаз. Отлетев на несколько шагов, он задел по пути висящую фигуру, которая начала бешено раскачиваться.

Брюс метнулся следом, но Бьюли удержался на ногах. Брюс допустил ошибку, попытавшись схватить руку с ножом. Его пальцы соскользнули, а удар правой прошел несколькими дюймами левее головы Бьюли.

Оба, пыхтя, шагнули назад. Теперь наблюдатели могли видеть лицо Брюса с остекленевшими глазами. На его жилете был вертикальный разрез от живота до груди, через который высовывалась рубашка. Рука Брюса прикрыла разрез, словно рану.

— Вы говорили что-то о Милдред Лайонс, — тяжело дыша, сказал Бьюли.

— Вот Милдред Лайонс, — отозвался Брюс. Остановившись у трупа, он коснулся ноги, заставив тело прекратить раскачивание. — Она была вашей сообщницей, и вы убили ее. Полиции все известно о фальшивом убийстве в Торки.

Бьюли застыл как вкопанный.

— Это ложь!

— Вот как? Тогда каким образом я об этом услышал?

— Милдред Лайонс…

— Она тоже читала пьесу. Милдред Лайонс пришла ко мне в театр «Гранада» и призналась, что была с вами знакома. Она приехала сюда повидать меня и опознать вас в том же поезде, что Деннис Фостер и Берил Уэст, но отстала от них в Сикрест-Холте. Милдред была в растрепанных чувствах и не хотела никого видеть и ни с кем говорить. Теперь я смог вас заинтересовать?

— Не думаю.

Но Брюс видел, что лезвие ножа перестало рисовать маленькие сверкающие узоры в воздухе.

— Мои друзья, — продолжал Брюс, — разговорились с сэром Генри Мерривейлом, старшим инспектором Мастерсом… — здесь лезвие яростно сверкнуло, — и гольфистом-профессионалом по имени Мак-Фергас. Казалось, они застряли там навсегда. Поэтому Милдред Лайонс проскользнула по дороге в сторону Олдбриджа к месту, где она могла незаметно перейти через поле для гольфа к «Кожаному сапогу». А тем временем в Олдбридже вы сели в машину Дафни…

— Это ложь!

— Вы сами нам это говорили.

— Что, если так?

— И поехали по дороге, проходящей мимо «Кожаного сапога». — Голос и взгляд Брюса становились все более гипнотическими. — По пути туда, когда уже начинало темнеть, вы увидели Милдред Лайонс, идущую через поле для гольфа. Тогда вы остановили машину и вышли. Вы дождались ее и схватили… — Брюс изобразил это жестом. — Где? Не на пляже, как я думал. Пляж галечный, и хотя там есть песчаные участки, но не с таким белым песком, как на ее лице и на моем платке, когда я вытер ее лицо. Где можно найти такой белый и чистый песок? В бункере на поле для гольфа. Посмотрите на ее глаза! — И он сорвал шаль с головы мертвой женщины.

Берил вскрикнула. Деннис Фостер прижал голову девушки к своей груди, не давая ей смотреть. Хорас Читтеринг позади обоих утратил дар речи.

— Вы положили тело, — продолжал голос Брюса, — на заднее сиденье автомобиля, поехали в «Кожаный сапог» и подсунули бедняжку мне — кому же еще? Я ушел плавать, и вы могли видеть меня на пляже. Но вы сделали одну скверную ошибку. Или вам просто не повезло?

Держа руку за спиной, Брюс сделал шаг вперед.

— О чем вы?

— Помните — ее лицо было испачкано сырым песком?

— Ну?

— Я вытер его и могу поклясться, как и Деннис, что лицо женщины было абсолютно чистым, когда мы поместили ее… куда?

Еще один шаг вперед. Но нож зашевелился снова.

— Скажите сами!

— В ту же чертову машину, которая привезла ее к отелю. Но это вас погубило.

— Неужели?

— Я обратил внимание — и старый маэстро сказал, что Деннис тоже это заметил, — на крупицы песка на красной обивке в том месте, где ее касались лоб и щека Милдред Лайонс. Но песчинки не могли появиться там тогда. Значит, они появились, когда вы вели машину к отелю с телом внутри.

Еще один шаг вперед…

Краем глаза Деннис видел движение цветастой ткани и коричневого пальто. Дафни, выглядевшая оглушенной, подползла на коленях по мокрому полу к грубой каменной стене и пыталась подняться на ноги. Она обращала на Роджера Бьюли и Брюса Рэнсома не больше внимания, чем они на нее. Их голоса звучали громче, потому что, как понимали наблюдающие, буря начала стихать.

— Вы убили их, не так ли? — осведомился Брюс.

— Кого?

— Мою сестру и других женщин. Или вы слишком боитесь меня, чтобы признать это?

— Боюсь вас? — фыркнул Бьюли. — Да, я убил их! Ну и что? Вы никогда этого не докажете, так как не знаете, что я с ними сделал.

— Неужели? — отозвался Брюс. — Вот что значит идеальное правосудие. Они спрятаны в…

В этот момент Брюс бросился на Бьюли. Его рука метнулась из-за спины и швырнула в лицо Бьюли пыльную вязаную шаль, которая прикрывала лицо мертвой женщины.

С таким же успехом он мог пытаться поймать атакующую кобру. Левая рука Бьюли отбросила шаль, а правая ударила сбоку, целясь Брюсу в ребра. Но Брюс парировал удар левой рукой, как фехтовальщик.

Послышались звуки трех ударов, которые Брюс нанес противнику с близкого расстояния — правой в подбородок, левой в живот и правой опять в подбородок.

— Ему конец! — пропыхтел он.

Но это было не так.

Кто-то — вероятно, мистер Читтеринг — испустил отчаянное проклятие. Роджер Бьюли отлетел назад, едва не упав на острие собственного ножа, но тут же вскочил, как каучуковый кот. Нож по-прежнему шевелился. Тяжело дышащий Бьюли засмеялся.

Сэр Генри Мерривейл, постучав по плечу Деннису и кивнув, шагнул в комнату. Деннис последовал за ним.

— Этого достаточно, сынок, — обратился Г. М. к Бьюли. — Лучше бросьте нож, иначе нам троим придется сесть вам на голову.

Брюс Рэнсом в остервенении обернулся.

— Отойдите! — рявкнул он. — Это моя работа! Неужели ничто не может уложить эту свинью на лопатки?

— Нет, — сказал Бьюли.

Он стал пятиться, пока не оказался стоящим спиной к двери меньшей комнаты. После жестоких ударов в челюсть Бьюли улыбался с трудом; его подбородок был изрезан, как и костяшки пальцев Брюса; красные пятна под глазами и на лбу делали лицо при свете фонаря похожим на маску.

Бьюли находился в трех футах от Дафни Херберт, но не видел ее.

— Положить меня на лопатки? — переспросил он.

— Хотите продолжить? — осведомился Брюс.

— Разумеется.

— Отойдите! — проворчал Г. М.

— Простите, маэстро, но это личное дело.

— На сей раз, — предупредил Бьюли, — я буду метить вам в лицо.

Снова блеснул нож. Бьюли посмотрел в сторону — и увидел Дафни.

Казалось, даже воздух загустел. Г. М. и Деннис, шагнувшие к Брюсу, застыли на месте. При затихающей буре молчание было весьма ощутимым.

— Дорогая моя! — заговорил Роджер Бьюли.

Выражение его лица, когда он обратился к пораженной ужасом Дафни, было необычайно трогательным. Он словно стал выше ростом. Снисходительный отец на мгновение превратился в умеющего убеждать женщин Бьюли двенадцатилетней давности.

— Я решил уехать, — продолжал он. — Еще до того, как приехал сюда сегодня. Новые места, новые роли, новые удовольствия… Конечно, ты поедешь со мной?

— Поедет с вами? — изумленно воскликнул Брюс. — Да ведь это она завлекла вас в полицейскую ловушку!

— Тихо! — рявкнул Г. М.

Но вред уже был причинен.

Дафни с растрепанными русыми волосами, в грязном пальто и платье прижималась спиной к стене, словно хотела пробиться сквозь нее. Серые глаза по-прежнему выражали изумление, грудь конвульсивно поднималась и опускалась. Роджер Бьюли взял ее за руку, нежно поглаживая другой рукой, сжимающей нож.

— Слушайте, мой кровожадный друг, — сказал Брюс Рэнсом, полуслепой от ярости. — Дафни никогда не была в меня влюблена, хотя сама об этом не знала, и я не понимал, что со мной происходит, пока не… Короче говоря, вас ожидает Бродмур.[42] Дафни боялась, что ее мать проведет еще хотя бы день в одном доме с вами. Любовная записка, которую она написала мне, была лишь частью плана завлечь вас сюда. Теперь вы понимаете?

— Понимаю, — ответил Бьюли, и его нож блеснул последний раз.

Последний — потому что, прежде чем Бьюли умолк, из темного дверного проема позади него появилась рука и почти лениво схватила его за шею. Еще одна рука заломила ему запястье за спину, и нож со звоном упал на каменный пол.

Два констебля вынесли Бьюли через дверь. Мимо них прошел старший инспектор Мастерс, сопровождаемый крепким мужчиной в форме инспектора.

— Хм! — произнес Мастерс, чье лицо отнюдь не было румяным, и кто старательно избегал взгляда Г. М. — Боюсь, мы… э-э… немного опоздали.

— Немного опоздали? — свирепо рявкнул сэр Генри Мерривейл.

— Не срывайте на нас злобу, сэр! — рявкнул в ответ Мастерс, заразившись общим безумием. — Мы увязли. Буря размыла половину дорог. Никогда не любил грозу. — Он сделал паузу. — Нам звонили из Кроуборо.

— Из Кроуборо, — повторил Г. М. — Так! Энджела Фиппс?

— Да, сэр. По крайней мере, только то… — Мастерс бросил быстрый взгляд на Дафни и кашлянул. — Как бы то ни было, мы вызвали патологоанатома из министерства внутренних дел посмотреть то, что осталось.

— Там, где я говорил?

— Именно там.

Г. М. шумно выдохнул, отвернулся и снял мятую шляпу-котелок. Его злобное лицо отразило облегчение, которое вскоре должно было выразиться в потоке отборных ругательств. Но не сейчас! — Он коснулся руки Денниса.

— Сынок, сегодня вы задали мне вопрос, на который я не мог ответить, так как это могло оказаться всего лишь сомнительной догадкой. Вопрос заключался в том, что такого интересного было в халате Рэнсома.

— Ну? — сказал Деннис.

Брюс начал смеяться, но сдержался. Берил Уэст шагнула в комнату и подошла к нему.

— Помните, где был халат? — спросил Г. М.

— Где был? Лежал поперек валика дивана, куда Брюс его бросил!

— Угу. А что торчало из кармана этого халата?

— Носовой платок! — воскликнула Берил, прежде чем Деннис смог ответить. — Платок Брюса, весь испачканный чистым белым песком.

Г. М. кивнул и снова глубоко вздохнул.

— Совершенно верно. Доналд Мак-Фергас как раз закончил читать нам лекцию о том, что на поле для гольфа невозможно спрятать тело, не оставив следов раскапывания или утрамбовывания. Слово «утрамбовывание» решило дело. Потому что такое место есть.

Тело можно зарыть в земле на глубине трех или четырех футов под толстым слоем песка в ловушке бункера. Десять тысяч гольфистов могут утрамбовывать этот песок, так как он для того и предназначен, но клясться при этом, что на поле ничего не потревожено. И никто никогда не узнает.

Из маленькой темной комнаты, где два констебля держали определенное лицо, донесся ужасающий вопль. Роджер Бьюли больше не улыбался.