"Киллер" - читать интересную книгу автора (Леонард Элмор)

2

Ричи Никс купил в ресторане «У Генри» в Алгонаке футболку с надписью на груди «Хорошо быть хорошим». В мужской комнате он снял и выбросил старую футболку, надел новую, глядя в зеркало. А что делать с пушкой? Если надеть джинсовую куртку, чтобы прикрепить засунутый за пояс джинсов «смит-и-вессон», не будет видно надписи на футболке. Он завернул пистолет в куртку и вошел со свертком в зал.

В зале, за буфетной стойкой, на просмоленной стене из сучковатой сосны красовалась вырезанная на дереве большая вывеска «Хорошо быть хорошим», уже лет пятьдесят служившая девизом этому заведению.

Большинство посетителей предпочитали столики у окон фасада, откуда можно было наблюдать за проплывавшими мимо грузовыми судами.

Ричи Никс выбрал столик чуть поодаль, откуда он тоже мог наблюдать за сухогрузами и баржами с рудой, если бы захотел, однако этим вечером его больше интересовала парковочная стоянка у ресторана. Для нового дела ему нужна была машина.

Официантка принесла пиво. Делая глоток из банки, Ричи взглянул в окно и увидел огромную баржу с рудой, длиной в тысячу футов, идущую из реки в канал. Он усмехнулся. Создавалось впечатление, будто баржа двигается напролом через лес. Шла она от острова Расселл, узкой полоски земли, и было видно, как она словно плывет сквозь деревья, в то время как канал оставался невидимым.

Последние несколько недель Ричи жил у одной женщины, с которой познакомился в Гурон-Вэли, где пару лет назад отбывал срок, а она была там надзирательницей, отвечавшей за кормежку. Звали ее Донна. Донна Малри… Теперь она там не работала. После двадцати пяти лет службы в исправительных учреждениях ее отправили на пенсию. Ричи Никс полагал, что ей под пятьдесят и что она вполне могла быть его приемной матерью. Родной он никогда не знал. Донна была миниатюрная бабенка с ладной фигуркой, довольно большой для своего роста задницей и приятной мордашкой. Донна обосновалась в Мэрии-Сити. Нашла работу. Она четыре часа в день водила школьный автобус. Возвращаясь домой, смотрела телевизор, потягивая свой фирменный коктейль – смесь крепкого сладкого бурбона «Саутерн комфорт» и газированного безалкогольного «севен-ап». Она приучила к нему и Ричи. На ужин она готовила консервированный суп фирмы «Кэмбелл» и кое-что из размороженных полуфабрикатов, так как не привыкла готовить еду меньше чем на тысячу двести человек зараз. Она носила сверкающие, напоминающие кошачьи глаза очки и красила волосы в ярко-рыжий цвет, стараясь ради него выглядеть помоложе и посексуальнее. Ей нравилось с ним возиться. Ричи позволил ей проткнуть себе ухо и вдеть маленький бриллиант, разрешил вымыть голову специальным шампунем, обезжиривающим волосы и придающим им эластичность, но воспротивился идее их постричь. Объяснил ей, что длинные волосы дают ощущение, будто тебе все по фигу, а короткие – будто вот-вот угодишь в тюрягу.

– Милый, разве тебе не хочется стать красавчиком для своей Донны? – ворковала она.

Ричи понимал, что мог бы найти себе кого-нибудь получше, чем она с ее размороженной жратвой на ужин. Но тем не менее старался быть поласковей с Донной в ответ на ее покладистость и доброту, проявленные к нему в тюрьме. Иначе он на нее и не глянул бы. Он не лох какой-нибудь! У него есть распечатка из Центра некодированной информации о преступности, где сведения о нем длиной с его рост – шесть футов в ковбойских сапогах на высоких косых каблуках с тремя стельками внутри. Но это все фуфло! Другое дело – ограбить в каждом штате по банку или хотя бы в сорока девяти, хрен с ней, с этой Аляской. Разбогатеет, да еще и в какую-нибудь книгу рекордов попадет, как самый крутой грабитель банков Соединенных Штатов Америки. Два штата уже сделал, на очереди сорок семь, но он молод, и у него все еще впереди!

А пока он потягивал коктейль, приготовленный Донной, и смотрел телевизор вместе с ней. Донна то и дело хватала его руками или в очередной раз рассказывала, как после долгих лет безупречной службы с ней обошлись по-свински: взяли и выперли на пенсию. Было бы о чем жалеть! Ричи считал, что если тебе нравится работать в исправительном заведении, то тогда тебе нравится жить среди цветных, потому что это одно и то же. По собственному опыту знает, не понаслышке! Первый раз его затолкали в исправительную колонию округа для подростков в Уэйне, где в отряде вместе с ним было двадцать пацанов, все как один цветные, потом в Джорджии, когда ему навесили от шести до восьми за попытку ограбления и похищения, в Рэйдсвилле он отбарабанил три с половиной, причем большую часть срока целый день горбатясь на гороховых полях с черномазыми. Мать вашу, он удостоился чести отбывать срок в самых известных тюрягах юга, Хантсвилле, Парчмэне и Рэйфорде, где было полно цветных. Ну да ладно! Потом еще два года в федеральной тюрьме в Терре-Хот, где в основном сидели белые. Затем его перевели в Гурон-Вэли – снова к цветным. Неужели ей нравилось жить среди черно-белых подонков, способных изуродовать тебя без особой на то причины?

– Женщины оказывают на заключенных благотворное влияние, – заметила Донна. – Они как бы скрашивают их жизнь, делают ее похожей на нормальную.

– Ты, Донна, несешь чушь, – сказал Ричи. Ему надоело валяться на диване и разъезжать на маленькой «хонде» Донны, переправляться на пароме на остров Гарсенс, слоняться там среди летних домишек с окнами, заколоченными досками. Это наводило тоску. Донна советовала держаться подальше от бара «Без забот», где подпившие индейцы с острова Уэлпул устраивают потасовки. Как-то раз вечером он заглянул туда и целый час глазел на них, но никто даже с места не двинулся. Вечно эта Донна гонит пургу! Индейцы – это тебе не черномазые, народ спокойный…

Однажды вечером, когда ему до смерти надоело слушать Донну и глазеть в ящик, он улизнул из дому, надеясь грабануть какую-нибудь лавчонку или заправочную станцию, но не нашел ничего стоящего. На глаза попался дом, большой и темный, в заливе Энкер-Бей. Он забрался внутрь и стал шарить по комнатам. Вот облом, пусто – хоть шаром покати! Он не заметил перед домом таблички «Продается». Попробуй продай! Ричи вошел в раж – порвал электропроводку, нассал на палас, снял раковину и включил воду, размышляя, что бы еще отмочить, когда неожиданно его озарила идея. Он постоял, обдумывая ее в темноте, потом вышел на улицу и списал с таблички «Продается» данные агентства по торговле недвижимостью Нельсона Дэйвиса.

Ричи то и дело попадались на глаза зеленые с золотом таблички этой компании по всему заливу и по радиоприемнику в машине время от времени сообщалось, что «Дэйвис Нельсон продал еще один дом». Ричи выяснил, что агентство работает с размахом. Целый поселок Уайлдвуд отгрохали на болотистом участке… Дома с удобствами, штук двадцать – тридцать, не меньше.

Вскоре после этого, когда Донна развозила школьников на своем автобусе, Ричи позвонил Нельсону Дэйвису и, услышав приветливый голос, сказал:

– Дома из Уайлдвуда уходят быстро, не так ли? – Нельсон Дэйвис подтвердил информацию и пустился в объяснения почему, но Ричи оборвал его: – Они уйдут еще быстрее, если сгорят.

Нельсон Дэйвис спросил, уже не так приветливо, кто он такой.

– В любом пустом доме может случиться неприятность, я прав?

Нельсон Дэйвис продолжал настаивать, чтобы он назвал себя.

– Насколько мне известно, в одном доме это уже произошло, – сказал Ричи. – Неприятность может случиться в любой момент. Если подключите полицию, они какое-то время будут приглядывать за домами. Думаю, им это скоро надоест и они бросят это дело, тогда неприятность может случиться вновь. Усвоили? Поручите охрану ваших домов мне, и все будет тип-топ. Приготовьте для начала десять тысяч наличными, я на днях за ними заеду. Если к моему приезду денег не будет, вам не поздоровится. Если я увижу, что поблизости отирается полиция, вам конец. Усекли? – Ричи помолчал, обдумывая сказанное. Кажется, он произвел впечатление. – Помните парня, который работал на заправочной станции компании «Амоко», что в порту залива Гурон на озере Эри? Его застрелили в прошлом году во время ограбления. Припоминаете?

Нельсон Дэйвис сказал, что читал об этом в газете.

– Так вот, это я отправил его к праотцам. У него в кармане была большая пачка банкнот. Я знал, что денежки там, но парень не захотел мне их отдать. Я сказал: «Ладно, даю тебе три секунды». К тому моменту, когда он сунул руку в карман, я произнес «три», и он опоздал. Как говорится, жадность фраера сгубила. Сечете? Не задумаюсь сделать то же самое и с вами, если вы заупрямитесь или если я наткнусь у вас в офисе на копов, косящих под ваших риелторов. Между прочим, я сразу секу копов. При них я ничего вам не сделаю, я посчитаюсь с вами потом. Скажем, когда вы выйдете из дому и направитесь на работу, я запросто могу пристрелить вас из винтовки с оптическим прицелом. Уяснили? Короче, вы отдаете мне десять тысяч баксов, когда я зайду за ними, и ваши дома будут в целости и сохранности.

Вот так он начал это дело, четыре дня назад.

Нельсон Дэйвис уже должен был приготовить десять тысяч баксов. Сумма, которую он назвал, была не с потолка. Приблизительно столько он мог бы поиметь в кассе какого-нибудь заштатного банка. Самая крупная сумма, которую ему удалось унести с собой из банка в городишке Норвуд, что в штате Огайо, составляла две тысячи семьсот баксов. Придется позаботиться о прикиде. Важно, как будешь выглядеть, когда войдешь в офис, изображая покупателя. Он стащил в универмаге «Сирс» твидовый пиджак, серый в елочку. Рукава оказались длинноватыми, но ничего, сойдет. Донна пришла в восторг и купила ему пару рубашек и галстуков, решив, что он надумал приодеться для того, чтобы искать работу.

И вот теперь он сидит в ресторане «У Генри», потягивая пиво и размышляя, можно ли позволить себе выглядеть слегка небрежным и надеть под твидовый спортивный пиджак футболку с надписью «Хорошо быть хорошим», а главное – как раздобыть тачку на завтра. «Хонда» Донны не годится для этого дела – он заберет деньги и сразу отсюда слиняет. А если кто-либо запомнит номер, его легко по нему вычислят. Да и вообще, если он возьмет «хонду», престарелая мисс Надзирательница сдаст его в два счета за то, что он от нее сбежал. Придется угнать чью-либо тачку. Когда стемнеет, надо будет подойти к парковочной стоянке и глянуть, не оставил ли какой-нибудь придурок ключ зажигания в машине. Некоторые не хотят таскать с собой связку ключей и суют их под сиденье. Есть еще вариант. Выждать, когда кто-либо, перекусив, выйдет из ресторана, и сесть в машину вместе с ним. Или с ней. Что означает для водителя поездку в один конец, то есть на тот свет. А что делать? Такова жизнь…

Ну, наконец-то! К стоянке подкатил «кадиллак» и припарковался. Нежно-голубой с номерами канадской провинции Онтарио. Годится… Тачка – супер! Из машины вышел приземистый, коренастый тип с зализанными назад волосами, поправил пиджак и направился в ресторан. Вот он вошел, официантка подвела его к столику у окон. Ё-мое, этот парень вылитый индеец! И денежки, похоже, водятся… Вырядился в костюмчик с галстучком и завалился сюда поужинать. А парень определенно не лох! Сидит один, заказывает одну порцию выпивки за другой, аза окном все темней и темней. Индеец наверняка работает на нефтеочистительном заводе, неплохие бабки заколачивает. Вишь ты, как сорит деньгами! Впрочем, так и надо! Короче, хорошо жить, а жить хорошо – еще лучше, подвел Ричи итог. Надо будет постараться убедить в этом индейца.

Арман выпил почти целую бутылку виски «Канадиан-клаб». Нормально! Виски высшего сорта дает мозгам работу – мыслей навалом. Почему ему хочется здесь жить? Вовсе даже не хочется. Тогда почему он хотел, чтобы Лионель захотел, чтобы он здесь жил? Бредятина все это? Не хочет он здесь жить и не будет! Нет больше индейца оджибве, нет больше Черного Дрозда. Вот так! Что он теряет? Ничего. Нельзя потерять то, что не имеешь! Чего он достиг, будучи оджибве? Он бросил взгляд на проходивший мимо океанский сухогруз, скользивший огнями меж деревьями. Хорошо бы стать заклинателем и превратить себя во льва или еще в кого-то. Да хоть в этот сухогруз! Завтра он проплывет мимо Торонто, потом мимо Кингстона, и, возможно, его брат глянет на него из окон своей тюряги. Арман ни разу не навещал брата. Сухогруз заставил его вспомнить о брате и о той жизни, которую они вели начиная с тех пор, когда были пацанами и им нравилось, что люди их боялись. Он поднял бокал, делая знак официантке принести еще виски, и обвел взглядом зал. Сидят, жуют… И никто его не боится! Он обратил внимание на парня с длинными волосами, который пристально смотрел на него. У парня все в порядке с мускулами. На футболке у него что-то написано. Парень явно пришелся бы ко двору в «Серебряном долларе». Кажется, он что-то хочет ему сказать… Да пошел бы он куда подальше! Как пить дать, панк…

Сухогруз пропал из вида. А не двинуть ли и ему по каналу? Сегодня вечером. Пятнадцать сотен миль на юг – и он в Майами, штат Флорида. Там наверняка найдутся итальянские парни, если ему захочется подзаработать немного деньжат.

И тут он вспомнил, что забыл избавиться от браунинга. Торопился увидеть бабушку. Браунинг лежал под передним сиденьем. Он сказал таможенному офицеру, что едет в гости, и тот пропустил его без досмотра. Надо выбросить его в реку, когда будет уезжать. Но он не стал спешить, заказал еще две порции дорогого виски, съел жареную рыбу с картофелем фри и огромную тарелку салата. Еда была вкусной, и он чувствовал себя прекрасно. Когда выходил из ресторана, кинул взгляд на столик панка. Но тот исчез.

Панк стоял у «кадиллака». Был он в джинсовой куртке поверх футболки с надписью. Арман решил, что он нарывается… Но может, он не из таких? Маловат ростом как-никак…

– Я ищу, кто бы меня подбросил, – произнес парень улыбаясь.

– Желаю удачи.

– Нет, ты лучше спроси: «Куда тебе надо?» – а я отвечу: «Куда угодно». Глянь сюда. – Он распахнул куртку, демонстрируя заткнутый за пояс джинсов пистолет.

По наборной рукоятке Арман догадался, что это «смит-и-вессон». Он смотрел на парня с пистолетом в футболке с надписью «Хорошо быть хорошим» под курткой. Парень был старше, чем ему показалось в ресторане, может, лет тридцати или даже чуть больше, с бесшабашным взглядом и бриллиантом в ухе. Точно панк!

Арман прошел мимо него, чтобы сесть в машину, а парень открыл дверцу с другой стороны.

Когда оба сели в машину, Арман глянул на пистолет парня, направленный на него. Это был «смит-и-вессон» 27-й модели. Он когда-то сам пользовался таким, хорошая пушка! Арман опустил левую руку с рулевого колеса и нажал кнопку. Переднее сиденье подалось назад вместе с жужжанием мотора, и парень спросил:

– Ты чё делаешь?

Включив зажигание, Арман посмотрел на него.

– Ты что, нервничаешь? Наставил на меня пушку, сам весь в вибре… Тебе нужна эта тачка? Бери.

– Я те скажу, чё я хочу. Я скажу те, как меня зовут, на тот случай, если ты обо мне наслышан. Ричи Никс… Ну что?

Арман покачал головой. Он никогда о таком не слышал.

Они поехали через Алгонак в сторону от реки, и этот Ричи Никс говорил, куда поворачивать, как если бы знал, куда едет.

Миновав дома со светящимися окнами, они скоро оказались в лесистой местности, направляясь к дороге, которая должна была вывести их на автостраду. Арман решил, что Ричи Никс хочет попасть в Детройт. Ладно! В Детройте парень слиняет, а он покатит во Флориду. Только Арман об этом подумал, как парень сказал:

– Однажды я ехал во Флориду и подцепил парня, который шуровал автостопом от Валдосты, что на юге штата Джорджия. Смуглого, вроде тебя, только он был мексиканцем, как мне кажется. Ты ведь индеец, да?

Арман глянул на него.

– Нет, не индеец.

– Тогда кто?

– Квебекец, точнее, франкоканадец.

– Понял, – кивнул Ричи. – Одним словом, мы катили по федеральной автостраде, и этот мексиканец рассказывал мне, как полгода собирал апельсины, а теперь направлялся в Мичиган собирать сахарную свеклу. Мы болтали как друганы, и я купил ему кока-колу, когда остановились подзаправиться. Потом он сказал, сколько бабок заработал, собирая апельсины, и что у него отложена штука баксов, которые он собирается послать домой, когда доберется до Мичигана и найдет там работу. Поверишь, растрепал первому встречному, что у него при себе есть деньжата! Вот ведь дурила! Я решил высадить его где-нибудь на обочине. Мы гнали со скоростью миль где-то в восемьдесят, когда я заметил патрульную машину штата Джорджия, припаркованную у дороги. Шиздец, думаю! Тачку, на которой мы катили, я угнал в Уэст-Палм-Бич. Ну так вот, мы едем, и я предлагаю мексиканцу сесть за руль, мы меняемся местами, и он смеется, довольный. Потом смотрит в зеркало заднего обзора и видит патрульную машину, которая, сверкая мигалками, приближается к нам. Мы останавливаемся, и парень говорит, что это не его машина, а моя. Я говорю: «Моя машина? Этот парень подобрал меня, офицер. Я его даже не знаю». Вот смех-то! Я патрульного почти убедил, но нас загребли обоих. Мать их в душу! Выяснили, что на меня есть дело, и я влип по самые уши. Кроме того, мне предъявили обвинение в ограблении и похищении. Я говорю: «Неужели вы думаете, что я собирался держать этого мексиканца для выкупа?» А мексиканец даже не понял, что происходит. Небось и по сей день не допер, что было. Если бы не тот патрульный у обочины, я бы где-нибудь в лесу проделал ему в башке дырку. Повезло ему! – Ричи стал всматриваться в даль сквозь ветровое стекло, потом добавил: – Кажись, эта дорога годится. Сворачиваем налево.

Значит, точно в Детройт, решил Арман. Они свернули на гравиевую дорогу, белесую в свете передних фар, и услышали шелест камней под колесами. Никаких домов не было видно.

– Стало быть, ты сидел в тюрьме? – спросил Арман.

– В разных, – ответил Ричи. – После того как я вышел из Рэйдсвилла, меня отправили обратно во Флориду на поруки, но я сразу же сварганил вооруженный грабеж, думая, что свидетелей не найдут. Короче, меня упекли в федеральную тюрьму за один из тех банков, что я ограбил. Там я пришил одного отморозка, а потом его кореша попытались пришить меня, поэтому я попал под федеральную программу защиты свидетелей, после чего мне изменили имя, фамилию и отправили в Гурон-Вэли. Но я опять влип, даже под другим именем. Кое-кто из подонков, с которыми я работал на кухне, попытался меня отравить, так что меня оттуда забрали до моего освобождения. Это было около двух лет назад… Эй, сюда! Видишь? Давай туда, где вон та проселочная дорога.

Арман сбросил скорость и свернул на проселочную дорогу. Огни фар высветили кусок вспаханного поля и уперлись в стволы деревьев.

– Ну вот, а теперь покажи мне свой бумажник, – хмыкнул Ричи Никс.

Арман достал бумажник из кармана брюк и уронил на пол. Потом нагнулся, чтобы поднять его и, скосив глаза, посмотрел на Ричи. Тот не смотрел на него, пытаясь открыть бардачок.

– Он чё, заперт?

– Нажми кнопку, – сказал Арман, нащупав рукоятку браунинга прямо под отодвинутым назад сиденьем. Он сунул пистолет меж ног и наклонился, когда парень посмотрел на него.

– Какого хрена ты там делаешь?

– Ты хотел мой бумажник? – Арман выпрямился. – На, возьми…

Ричи в одной руке держал регистрационное удостоверение на машину, в другой – свой «смит-и-вессон». Освещенный изнутри бардачок оставался открытым.

– Это даже не твоя машина! Владелец – какая-то дистрибьюторская компания пищевых продуктов… Какая это компания?

– Поставляет наперченную колбасу туда, где готовят пиццу.

– Ты чё, на них работаешь?

– Иногда, когда мне хочется.

– И тебе дают эту тачку?

– Мне ее подарили. Она моя.

– «Кадиллак» подарили?

Арман кивнул. Ричи взял бумажник и попытался открыть его одной рукой. Потом положил пистолет на колени и, держа бумажник в одной руке, вытащил банкноты другой, затем поднес их к освещенному изнутри бардачку, чтобы получше рассмотреть.

– Это чё, все канадские?

– В основном…

– Тут их до фига, мать твою, но сколько это?

Арман положил обе руки на колени, наблюдая за тем, как парень перебирает банкноты, пытаясь сосчитать, сколько денег в пачке.

– Ё-мое, у тебя здесь около штуки.

– Как у того мексиканца, которому повезло?

– За какие такие дела тебе платят такие бабки? – спросил Ричи, перебирая банкноты.

Арман почувствовал, как он вернулся к своему прежнему состоянию, он словно бы перестал быть Арманом Дега, который беспрекословно подчинялся приказам напросившегося в попутчики придурковатого панка. Приставив дуло браунинга к голове Ричи Никса, Черный Дрозд сказал:

– Я отстреливаю людей. Иногда за бабки, иногда просто так.

Не поворачивая головы и не отрывая глаз от пачки банкнот, Ричи Никc произнес осипшим голосом:

– Можно мне кое-чё сказать?

– Скажи…

– Ты тот самый, кто мне позарез нужен!