Наука

В самом деле, ребенок ломает игрушку с целью заглянуть в ее устройство, еще не умея толком говорить и соображать, а самая умная собака или обезьяна никогда не заинтересуются ничем, чего нельзя было бы съесть. Стремление к познанию - одна из самых настойчивых побудительных программ, заложенных в человека. Считается иногда одной из самых мощных программ половое влечение, но даже и здесь познавательное любопытство всегда предшествует истинной потребности, а уж сопровождает ее всегда.

Животных окружающий мир интересует не далее границ их насущного соприкосновения с ним. Человек разительно отличается от животного стремлением к познанию того, что не является его насущной необходимостью. Где, как не здесь, в самом деле, искать наше предназначение? Здесь и будем искать?

Не будем. По-видимому, это, все же, не тот район поиска. В подтверждение сказанному приведем аргументы.

Для начала разберем простой вопрос: что мы подвергаем научному изучению? Ответ ясен - реальный мир, находящийся вокруг нас. Наука - это занятие творческое, гораздо более творческое, чем искусство, ибо искусство компонует в разнообразные забавные или нравоучительные варианты уже известное нам и видимое нами, а наука всегда имеет дело с доселе неизвестным. Наука "открывает", а не варьирует. Это более высокий порог творчества. Несравненно более высокий. Но создает ли это, самое высокое по своему характеру творчество, что-либо новое? В чем вообще состоит специфика "открытия"? В том, что человек наконец-то разобрался в том, что и раньше всегда находилось перед его носом, и документально зафиксировал его? Именно так, ведь, и происходит любое "открытие"? После этого вдохновленный человек снова начинает разбираться с тем очередным, что также лежит перед его носом, но до чего раньше как-то руки не доходили. Идет к новому "открытию". Не слишком ли громко эти занятия называть "открытиями"? Так была "открыта", например, Америка. А что, до этого Америки не было? Или, не было до их "открытия", ионов, Нептуна, Магеллановых Облаков, ДНК, лейкоцитов, предстательной железы, магнитного поля, моментов сил, скорости свободного падения тел и т.д.? Что здесь, скажите на милость, открыто? И что создано нового из того, чего уже не создал бы Он? Все, что мы "открываем", Им давно уже создано и вряд ли Он страдает склерозом, чтобы ученые своим подвижническим трудом наконец-то напомнили Ему или разъяснили: что же Он все-таки сотворил? Наверное, не для этого Он нас создавал и, наверное, не в этом наша задача перед Ним.

Сколько бы мы ни совершенствовались в научных методах, и как далеко не прорывалась бы наша мысль в неизведанное, следует всегда помнить, что это "неизведанное" не изведано только относительно нас и наши "открытия" представляют новизну также только относительно нас. Мало похоже, чтобы Его задачей было установление такого порядка вещей, при котором основной целью Его главного, вечного и нематериального создания (человека) было бы изучение его же временной и материальной среды обитания (физического мира). То, что мы делаем в науке, таки образом, по своим результатам имеет значение только для нас. Ему давно все известно, не за этим мы Ему нужны, по-видимому, скажем еще раз для убедительности.

Теперь посмотрим - чем мы научно познаем мир? Ответ также ясен - органами чувств и сознанием. И первую информацию о мире нам дают именно органы чувств, а сознание эту информацию затем обрабатывает, анализирует и делает из нее выводы. Общепризнанно, что этапами научной работы являются следующие стадии: 1. Наблюдение и сбор информации. 2. Анализ и выводы. 3. Эксперимент, подтверждающий выводы. В этой схеме всему нашлось место - и сознанию и органам чувств. А мы расшифруем эти этапы с точки зрения приоритета в них органов чувств или сознания. Может быть они равны, а может быть, кто-то и главнее. Разве не интересно?

Наблюдение. Полностью дело органов чувств, или приборов, переводящих недоступные для этих органов чувств явления в доступные им сигналы: в колебание стрелки или индикатора, в искры, в теплоту, в движение или расположение механических частиц, в графическое или электронное написание на мониторах и рулонах, в изменение цвета реагентов и прочее, прочее, прочее. Приоритет, несомненно, принадлежит органам чувств, особенно зрению и осязанию.

Далее идет анализ. Здесь работает сознание, спору нет, но затем наступает стадия эксперимента, который должен подтвердить собой выводы сознания! С помощью чего? С помощью тех же органов чувств! Извините, но это уже не просто приоритет органов чувств в познании мира, это их высокая роль как единственно правильного критерия верности познаваемого мира. Здесь и подавно - спору нет. Сознательная деятельность в науке - лишь промежуточный вспомогательный этап, (которому мы не доверяем), между двумя основными, на которых мы и основываемся во всех своих открытиях. Мы проверяем сознание на зуб, на глаз, на тычок, на щипок, на запах и т.д. Мы верим только органам чувств. Их мы ничем не проверяем, это для нас - истина в последней инстанции.

А теперь посмотрим, что эта высшая по иерархии истина может нам предоставить в наше распоряжение и как в качестве наблюдателя физического мира, и как в качестве безошибочного критерия итогов этих наблюдений. Если уж говорить о диктатуре органов чувств в научном познании мира, то сами эти органы чувств явно подчинены диктатуре зрения, от которого мы получаем основную видимую информацию и на которое рассчитаны все наши основные приборы, получающие невидимую нами напрямую информацию. И что же мы, не иносказательно говоря, видим? Может быть, более легким будет изложение этой проблемы в том случае, если мы сначала проясним для себя то, чего мы не видим? Отбросив эту невидимую нами мелочь вокруг нас, мы остальное существенное и видимое нами напрямую, оставим в чистоте и оценим.

Итак, не видим мы всего лишь окружающего нас мира в инфракрасном излучении и в ультрафиолетовом излучении, спектры которых составляют большую часть гаммы того, что вокруг нас. Действительно, - мелочь. Мы всего лишь видим совсем не то, что вокруг нас, не больше. Не стоит из-за этого расстраиваться. Если так уж неприятно осознавать, что мы видим "совсем не то", то можно сказать и по-другому, более мягко, - мы почти не видим того, что вокруг нас. Сразу стало легче, не правда ли?

Ну и ладно, оставим в покое такую безделицу, как инфракрасный и ультрафиолетовый облики мира, пусть ими некоторые виды животных любуются, а мы и без этих пустяков что-нибудь, но видим же! Не достаточно ли с нас будет и этого? Но и здесь нас подстерегают мелкие неприятности. Самих-то предметов мы, оказывается, совсем не видим, мы видим только лишь электромагнитные волны, которые они от себя отражают! Ну и не беда, ведь по этим волнам мы можем составить относительное, но, все же, представление, о мире, в котором мы живем! Да нет - беда, потому что мы видим лишь 5% всего этого излучения! 95% остается вне поля нашего зрения! Но и здесь не стоит посыпать голову пеплом, ведь зато мы просто хорошо видим целых 5% искаженной информации об окружающих нас вещах! Ну, не радость, ли! Хотя, животные и здесь более профессиональные наблюдатели картины мира, чем мы.

Вот с таким зрительным вооружением мы "наблюдаем". Что разглядим, то и наблюдаем. Что наблюдаем, то и изучаем. Что изучили, то и возводим в степень истины. Что возвели в степень истины, то и навесили на весь мир в качестве ярлыка. И говорим - "мир такой". Это то же самое, что, сидя в подвале, через узкую щель между тротуаром и отдушиной, наблюдать и изучать закаты и рассветы. Оба этих процесса будут нам вполне доступны по характеристикам изменяющегося освещения в подвале, но полнота их восприятия будет ограничена размером и расположением щели воздухоотвода. На самом же деле закаты и рассветы совсем не такие, какими их видят подвальные академики, но именно в этих подвалах рождаются истины именно об этих закатах и рассветах.

Но и это еще не все. Прибор супругов Кирлиан, например, видит и фотографирует ауру животных и растений, а мы этого не видим. Животные видят эфирное тело человека, а мы не видим. Животные в полной темноте и на расстоянии видят форму, размер и цвет предметов. А нам чем похвастать перед ними при равных условиях такой, с позволения сказать, освещенности?

Животные видят не только сам предмет в кромешной тьме, но и различают его внутреннюю форму, (дерево или металл). Для них темнота не помеха. А для нашего зрения? Единственное, что мы можем безошибочно определить в темноте, так это - женщина перед нами или мужчина? Но, опять же, только на ощупь. Все остальное даже на ощупь вызовет у нас большие сомнения или не меньшие разочарования, если у нас плохо с обонянием.

Может быть, как в детской страшилке, мы хоть видим плохо, но, зато, слышим о-го-го, как хорошо? Да нет, мы так же хорошо не слышим инфразвука, от которого бегут животные перед землетрясением, и так же великолепно не слышим ультразвука, на котором некоторые животные переговариваются. А эти звуки шумят вокруг нас постоянно как постоянные спутники физического мира!

Кроме того, мы исключительно успешно не воспринимаем электромагнитных полей и не ощущаем направления магнитного поля, что могут делать те же животные. Особой одаренностью в сравнении с животными мы отличаемся и тогда, когда не чувствуем фазы Луны, не знаем, где находится пища на расстоянии 15 км от нас, если не видим самой этой пищи. Довольно удачно мы не "слышим" и гибели себе подобных на больших расстояниях и даже за соседней стенкой, что тоже могут делать животные.

Мы воспринимает несколько тысяч запахов, а собака - полмиллиона! Пес через день по запаху проходит тот путь, которым прошел автомобиль хозяина на самой оживленной трассе, и здесь мы скромно даже и не будем сравнивать наши возможности, а сразу поставим вопрос по существу - если бы Ему нужно было, чтобы некто смог полноценно, достоверно и во всей глубине изучить созданный Им мир, то кого Он выбрал бы, исходя из биологического потенциала по наблюдению за этим миром? Человека или животных? Даже отвечать на этот вопрос не будем. Хорошо, что животные хоть читать не умеют, иначе они с нами даже и не здоровались бы.

Теперь поставим себе другой вопрос, - зачем тогда в нас заложено это всепоглощающее любопытство, приводящее к непрестанным "открытиям", если человек почти слеп, почти глух, у него заложен нос, а все тело и все чувства у него такие задеревеневшие? Если это, все же, инспирировано Им, то мы должны прийти к выводу, что наука как-то укладывается в Его план, хоть и не как явление, задачей которого является правильное описание мира. Здесь, прежде чем перейти к насущному "зачем", надо обязательно предположить, что этот процесс направляется и редактируется также Им. Если Он его запускает, то Он же и не должен его пускать на самотек. Мы должны сделать вывод, что сознание человека побуждается на поиск и на направление поиска именно с Его помощью и по Его программе, а не по нашим прихотям. Можно в этом убедиться? Можно. Анализ научного мышления дает возможность, похоже, утверждать, что так оно и есть.

Анализ мышления говорит о том, что когда человек заостряет свое внимание на каком-то наборе явлений физического мира и думает об этой проблеме постоянно и напряженно, то он в этот момент не идет логическим и планомерным путем, а просто настойчиво и беспрерывно ставит вопросы или один и тот же вопрос в поисках обозначенного интересом ответа. Находясь в таком постоянном напряжении подвисшего вопроса, он рано или поздно получает ответ в готовом виде и сразу. Это общий вывод. По-другому ни одно открытие не происходит. Основные аксиомы науки открыты именно в результате интуиции и озарения, без всякого применения логики, просто неожиданным проблеском готовой истины. Если состояние упорного вопросительного рассматривания какой-либо проблемы можно отнести к стадии умственного анализа, то только в том случае, когда этот проблеск озарения все же приходит и вопрос сразу видится решенным. Ганс Селье, автор понятия "стресс", биолог, помимо биологии посвятил много времени изучению процесса научного мышления. Сам несомненный материалист, но честный ученый, он пришел к выводу, что ученое открытие - всегда момент внезапных озарений. Рассматривая научные отчеты об опытах, предоставляеме ему лабораториями его института в Канаде, он убедился, (будучи сам руководителем всех опытов и их непосредственным свидетелем), что в своих отчетах его сотрудники всегда ретушируют деятельность, предшествующую открытию, с целью представить ее в виде успеха, обеспеченного их прозорливыми и последовательными логическими действиями. На самом же деле все происходит в обратном порядке - сначала получается результат, падая как с неба, а потом под него подгоняется весь предшествующий процесс с точки зрения целенаправленного пути к результату. Говоря о логике научных работ, Селье приводит такой пример: человек приходит в зоопарк и ему говорят - "там волк, там жираф, а там олени". Это и есть логика - расставить пойманное по местам. А когда этих зверей отлавливали, то на них или натыкались случайно, или доверялись чутью - это и есть озарение, или открытие.

Если для кого-либо Селье не авторитет, то обратимся к признанным корифеям, и посмотрим, что об этом говорят они:

Альберт Эйнштейн. "…не существует логического пути открытия … элементарных законов. Единственным способом их постижения является интуиция". говорил о том, чего не знает. Здесь объяснитель фотоэффекта говорит об интуиции, то есть, о бессознательном разуме, (смотри принцип дополнительности в который уже раз). Интуиция характеризуется тем, что дает знание мгновенно, минуя рассуждения. Это и есть внезапное озарение. За это внезапное озарение о фотоэффекте Эйнштейн и получил Нобелевскую премию, а когда он парадоксами логики создавал теорию относительности - получилось очень невразумительно и смешно.

Рене Декарт. "Надлежит, отбросив все узы силлогизмов, вполне довериться интуиции, как единственному остающемуся у нас пути". Вот так - логика автором известных всем координат физических процессов рассматривается в качестве уз, цепей, а бессознательная интуиция, как единственный и последний способ достижения успеха в научном труде. Сам Декарт, когда ему однажды пришла в голову гениальная математическая идея, упал на колени и возблагодарил Бога. Он знал, Кто выписывает идеи в земное пользование.

Исаак Ньютон, "В основе всех великих открытий, когда-либо сделанных человеком, лежит смелая догадка". Почему "смелая" непонятно, но все равно речь идет именно о догадке, внезапном решении. Отметим также, что Ньютон был всегда очень точен, прямо-таки издевательски избыточно точен в том, что он говорил, в силу чего его скромное утверждающее обобщение "всех великих открытий", говорит нам больше, чем обширные трактаты с гипотетическими предположениями этого факта.

Фрэнсис Гальтон. Основатель евгеники. "Лучшее из всего того, что дает нам мозг, совершается независимо от нашего сознания". Комментарии излишни.

Анри Пуанкаре, у которого Эйнштейн слямзил принцип относительности, так вещал молодым о труде ученого: "То, что вас удивит прежде всего, это внезапные озарения…" Удивит-то, удивит, но и пользу принесет несравнимую, как это видно будет ниже.

Завершить цитирование хотелось бы еще одним изречением гениального, но невезучего и слабого человека с грустными глазами. Эйнштейн писал: "Открытие в науке совершается отнюдь не логическим путем; в логическую форму оно облекается лишь впоследствии, в ходе изложения. Открытие, даже самое маленькое, - всегда озарение. Результат приходит извне и так неожиданно, как если бы кто-то подсказал его". Браво, Эйнштейн! Мог, ведь, когда излагал собственные мысли!

От цитат лучше перейти к фактам, и начать с самого древнего, в котором рассказывается, как некий человек выскочил из ванны и побежал по улицам совершенно голый с криком "эврика!" ("нашел!"). Звали человека Архимед, и повел он себя таким шокирующим окружающих образом только потому, что в ванне ему неожиданно пришел в голову тот закон, который теперь называется законом Архимеда.

Дмитрий Менделеев. Пример классический. Этому человеку в первый день весны во сне приснилась периодическая таблица элементов, которая ныне называется таблицей Менделеева.

Фредерик Бантинг. Открыл инсулин. Все произошло очень интересно: ему ночью приснился сон, в котором была дана методика опыта над поджелудочной железой. Во сне подробно показывались не только хирургические операции над собакой, но и срок выдержки разных состояний. Проснувшись, Бантинг немедленно все записал. Затем он осуществил этот опыт, который длился 9 месяцев (!), и получил инсулин. Бантинг не строил из себя гения и честно рассказал об этом в своих мемуарах.

Игнац Земмельвейс. Вот строки из его мемуаров: "вдруг (!) с неопровержимой ясностью пришло в голову …" то, что болезни передаются микробами. Земмельвейс тоже запомнил неожиданную радость от неожиданного озарения.

Илья Мечников. Открытие им фагоцитоза произошло так внезапно и неожиданно в то время как он отправил семью в цирк, а сам остался дома повалять дурака и отдохнуть в тишине, что Илья Ильич выбежал в счастливой горячке на берег моря, чтобы побродить и успокоиться. Открытие пришло само, когда им никто даже не собирался заниматься на этот вечер.

Великий математик Карл Фридрих Гаусс учился еще на грифельных досках с мелками. Преподаватель задал мальчикам его класса задачу - сложить все числа от 1 до 20. Пока другие ученики только с тоской брали в руки ненавистные мелки, Гаусс уже сдавал свою доску учителю с ответом "210" без всякого решения. Как он это сделал, до сих пор никто понять не может. Объясняется это обычно его логическим гением. С восхищением нынешними историками науки описывается и анализируется весь возможный ход его мысли на двух или даже более страницах, что, все-таки, не убеждает, так как само описание этого предполагаемого хода мысли занимает больше времени, чем понадобилось бы, чтобы просто сложить все числа от одного до двадцати. Гаусс же всё решил сразу. Наитием. Обычное, не поддающееся никакому анализу, озарение.

Американский математик, венгр Дьёрдь Пойа, известен тем, что дал доказательство теоремы Фабри о пропусках в степенных рядах. Сам он разбил в своих воспоминаниях все этапы работы над доказательством на два периода. Первый из них был "созерцательный", когда он просто рассматривал теорему, любуясь ею, и не делал никакой умственной работы. Затем наступил второй этап, "активный", когда в голове у него неожиданно стало навязчиво вертеться слово "пересадка". Оно преследовало его везде и всюду каждую минуту, как напевка горячего шлягера. Когда он вдруг решил привязать это слово к методу доказательства теоремы Фабри, то он моментально нашел решение. 1-й период занял у него 20 лет, а второй несколько дней. Но, следует сказать, что срок "несколько дней" может прилагаться только к мукам с надоевшим словом "пересадка" и лихорадочно восторженной работе по математическому оформлению доказательства, а сама же идея доказательства опять пришла "вдруг" и в один короткий, но очень приятный момент.

Рудольф Дизель о своем изобретении честно и просто, как сам характер изобретенного им двигателя, говорит: "Идея как молния озарила сознание".

Шарль Фурье получил счет в ресторане, где за яблоко устанавливалась цена в 14 су. При этом рациональный Фурье вспомнил, что в соседней лавке за 14 су можно купить сотню таких же яблок. "Это различие цен в двух местах того же климата как молния осветило мне", говорит Фурье, изъяны в экономике, что привело к созданию какой-то передовой экономической идеи. В данном случае нам неважно, какой, потому что все они хороши, эти экономические идеи, пока их не применяют в реальной экономике.

Долгое время иероглифы считались рисунками. Их пытались расшифровать с помощью связи различных изображений с тем, что они могли бы изображать. Считалось, что иероглифы, это цепь зашифрованных символов, расшифровка которых лежит в содержании самих рисунков. Шампольон первым догадался, что иероглифы обозначают не символы, а слоги. "Открытие" произошло так внезапно и настолько "ниоткуда", что сам Шампольон долго не хотел этому верить и никому об этом не говорил, пока сам же и не проверил.

Вот отрывки из воспоминаний Анри Пуанкаре о своих открытиях. Они очень показательны. "Однажды вечером, вопреки обыкновению, я выпил крепкого кофе. Я не мог заснуть, идеи теснились в моей голове; я чувствовал, как они сталкиваются, и вот две из них соединились в устойчивую комбинацию". К утру Пуанкаре, как и полагается, объяснил это, независимо от него происшедшее сращение комбинаций, научным и логическим обоснованием. Следующий отрывок: "Прибыв в Кутанс, мы сели в омнибус… Когда я стал на подножку, мне внезапно, без всяких, казалось бы, предшествовавших раздумий, пришла в голову мысль о том, что", а далее речь идет об автоморфных функциях и неевклидовой геометрии. Даже о таких вещах мысли приходят внезапно и "без предшествующих раздумий". А вот еще из Пуанкаре: "Однажды во время прогулки по бульвару, мне вдруг пришло в голову решение…" и далее опять речь идет об одном из открытий, непонятных для нас из-за недостатка образования, однако наше образование позволяет все же нам по достоинству оценить это короткое и знаменательное слово "вдруг".

Фридрих Кекуле. Открыл кольцевую структуру бензола, что привело к революции в органической химии. Заснул однажды гер Фридрих перед камином и увидел сон, в котором атомы крутились и извивались, как змеи. Одна из этих змей укусила себя за хвост. Кекуле проснулся "как от вспышки молнии", говоря его словами, и сразу все понял. Вслед за чем последовало его великое открытие.

Томас Эдисон имел 1093 патента на изобретения. Это абсолютный рекорд. Рассказывают о методе, которым он черпал идеи. Он садился в кресло и брал в руки два металлических шара, по одному в каждую руку. Руки свешивал вниз и засыпал. В момент засыпания, когда мозг выключался, кисти его рук разжимались, и шары с грохотом падали на подложенные под кресло листы металла. От шума Эдисон резко просыпался и в те моменты, пока обычное сознание еще не овладевало мозгом, ему являлись всякие интересные идеи. Опять с неба.

История о яблоке, упавшем на голову Ньютона, что внезапно вызвало в нем мысль о том, что та же сила, которая обрушивает невозможные яблоки на безобидные головы ученых ЕЕ Величества, действует и на все небесные тела - это тоже не анекдот. Это сам Ньютон в частной беседе рассказал.

Иоганн Галле. Леверье в свое время рассчитал координаты Нептуна, но Галле никак не мог его обнаружить в телескоп. Он знал, где примерно должен находиться Нептун, но никак не мог поймать его среди всех остальных звезд и звездных свечений. Однажды ему приснился сон, в котором в небе плыла голубая-голубая по цвету планета. Внезапно проснувшись и едва одевшись, Галле вбежал в обсерваторию, настроил телескоп, и по голубому свечению Нептуна сразу выделил его из всех остальных звезд. Обо всем этом он написал Леверье и в этом письме предложил назвать новую планету Нептуном в память о сне, потому что голубой цвет тогда ничего не значил, кроме символа морской стихии.

Роэ Турму приснился сон, в котором цирковая наездница внезапно останавливает коня и бросает букеты цветов в зрительные ряды. Проснувшись, он решил задачу о вылете электронов из атома при ядерных столкновения - ядро покоится после столкновения, как конь и наездница, а электрон летит, как неопасный для зрителя букет.

Отто Леви, установивший химическую природу передачи нервного импульса, использовал для этого лабораторный опыт, который также детально явился ему во сне.

Джеймс Уатт зимой 1765 года в Глазго проходил мимо прачечной. Увидев пар, валящий из окон, он "внезапно сообразил", как следует переделать водоотливную машину, чтобы пар в ней можно было охлаждать и конденсировать. Этот момент подробно описан в его воспоминаниях. Так появилась паровая машина, что позволило перевести все промышленное производство в массовую фазу.

Сэмюэл Морзе был художником и возвращался морем из Европы в родную Америку. На борту корабля он писал свою картину "Лувр". По вечерам во время светской болтовни пассажиры его класса очень много говорили о чуде того времени - об извлечениях искр из магнита. Внезапно к Морзе пришла идея о том, что сочетание искр может быть использовано как код для передачи сообщений по проводам. Он тут же сказал капитану: "Если Вы услышите когда-нибудь о магнитном телеграфе, знайте, что он изобретен на Вашем корабле". Он имел в виду ту самую "морзянку" и аппарат Морзе, на техническое исполнение которого он, бросив и недописанный "Лувр", и живопись вообще, потратил два года.

Рене Лаэннек, врач, однажды увидел, как во дворе у его дома детвора играет тем, что один из них скребет по торцу бревна, а другой, прижавшись ухом к противоположному торцу бревна, слушает. Чуть-чуть озадаченно помедлив, Лаэннек придумал тут же стетоскоп.

Висячие мосты изобрел английский инженер С. Браун. Он долго и безуспешно пытался решить задачу создания перехода без опор для индийской колонии до тех пор, пока, отдыхая в лесу, не посмотрел на паутину. Сама конструкция паутины ничего не дала ему для технического решения, но ее вид чем-то неуловимым вызвал мгновенную догадку о конструкции висячего моста. Сразу стало не до отдыха.

Глеб Котельников. Русский офицер, впечатлительная натура, однажды оказался очевидцем гибели летчика Льва Мациевича. Это было ужасное зрелище: аэроплан падал, а летчик пытался одеть на себя лежащий рядом парашют, обреченно поглядывая на неумолимо приближающуюся землю. В то время парашюты находились на специальной скамеечке в кабине пилота и авиатору, собирающемуся аварийно покинуть самолет, необходимо было парашют сначала надеть на себя, не спутав при этом стропы, выползти на крыло, держа в руках купол, и только после этого спрыгнуть с падающей опоры особым образом, чтобы парашют еще и успел открыться, так как аэропланы тогда летали невысоко и запаса времени на все эти манипуляции практически не было. Обычно это не удавалось. Котельников на долгое время впал в состояние мрачной депрессии от гибели на его глазах беспомощного человека. Однажды он увидел, как большой кусок не уложенного в штуку шелка легко поместился в дамскую сумочку. Его осенило, и появился ранцевый парашют.

Голландец Янсен в 1590 году увидел, как его дети забавляются тем, что вставляют линзы его очков в трубку с обоих концов и со смехом разглядывают друг друга. Его поразила мысль - а нельзя ли таким способом создать прибор, который будет увеличивать предметы в несколько раз? Так появился микроскоп.

Это наиболее яркие и зарегистрированные документально примеры. На самом же деле чисто психологически человек может и не обращать внимания на тот путь, которым к нему пришел ответ на замучивший его вопрос. "Ну, пришел, и - слава Богу", - рассуждает внутренне он, - "пусть психологи разбираются со всем остальным, а мне не до этого: я совершил открытие!" Вот психологи и разбираются. Для этого они устраивают нечто вроде игры, во время которой задают "подопытным" не очень сложные, но парадоксальные задачи. Условие одно - думать необходимо вслух, чтобы виден был ход мысли. Человек напряженно думает и ищет, и вот, наступает момент, когда ответ ему является. Это практически всегда резкий переход от неоформленного ни во что блуждания среди своих предположений и вариантов к готовому ответу, зачастую вообще не связанному с тем, что непосредственно говорил человек до этого. При этом, обычно, речь так же внезапно прерывается возгласами, типа: "Стоп!", "так-так-так!", "погоди!", "стой!" или другими командами, обращенными к себе. Также популярны в эти моменты и нещадные хлопки себя по лбу или по колену, щелчки пальцами, соударения ладоней и т.д., после чего с несколько глупо-удивленно-счастливым лицом изрекается то, что требовалось. Человек еще и сам не успевает понять - откуда к нему пришла истина, и истина ли это вообще, но он уже ее выдает, получив непонятно откуда не только мысль, с которой сам еще не успел освоиться, но и определенную уверенность, что это именно та самая мысль. Только уже после этого сам человек начинает логически неуверенно препарировать высказанную им же версию, и сам же и убеждается, что был, оказывается, прав!

Психологи пришли к выводу, что логический путь решения вопросов абсолютно бесперспективен, гораздо эффективнее тот путь, когда где-то там, откуда приходят ответы, теребится постоянными обращениями и вопросами то место, где готовый ответ уже хранится. Похоже на оккультный ритуал. Как колдуны вызывают духов пассами и заговорами, так и ученые вызывают "открытия" постоянной и напряженной работой мысли о них.

Поэтому в последнее время администрации различных научных коллективов пытаются использовать с помощью психологов различные, прямо-таки, шаманские методы поиска решения технических задач. Наиболее продуктивным из них считается, так называемый, "мозговой штурм", придуманный Осборном. Суть метода состоит в том, что для решения весьма сложной и запутанной задачи в какой-либо области производства или технологий, приглашаются люди, которые являются неплохими специалистами в областях, имеющих весьма слабое отношение к предмету решаемой проблемы. Их разбавляют специалистами, непосредственно отвечающими за решение поставленных вопросов, усаживают за один большой стол и начинается обсуждение способов разрешения загвоздки. Правило одно - можно только поддерживать и развивать идею предыдущего оратора. Критиковать или выражать сомнение запрещается, лучше в этом случае промолчать. Требование тоже одно - говорить все, что взбредет в голову, ничего не отбрасывая и ничего не стесняясь. Регламент простой - говорить не более минуты. Никто ни кого не должен перебивать. "Банкует", то есть, выбирает, кому дать следующему слово, главный специалист по обсуждаемому вопросу, который в обсуждении не участвует. Перед ним ставится всего лишь одна задача - всеми силами наращивать темп и только темп общего разговора. В таком, казалось бы, вертепе вздорных мнений неспециалистов, которые должны к тому же развиваться усилиями спикера с возрастающим напряжением, не дающим времени на раздумья, удивительным образом всегда неожиданно приходит верное решение, над которым до этого бились и день и ночь, но бесплодно. Чем меньше логики, тем больше пользы. Успех достигается только тем, что проблема проговаривается и произносится с разных, самых невозможных сторон и предположений, и это каким-то образом задабривает духа этой проблемы, и он дает ответ. Чем не заклинания?

Неожиданно часто срабатывает метод, предложенный также изощренными западными психологами, который называется "заслать врага". "Враг" - это нестандартно мыслящий, не в меру любопытный, подвергающий всегда все и вся сомнениям человек без комплексов, которому ставится всего лишь одна деликатная задача: ходить среди занятых людей, занимающихся коллективно какой-либо технической проблемой, и отвлекать их на пустяковые вопросы, касающиеся их деятельности. Вопросы должны быть как можно более конкретными, но как можно более "идиотскими", относящимися к явлениям, абсолютно ясным даже дураку. Мы назвали эти вопросы вначале наших поиском "детскими". Например, такой человек может подойти к любому конструктору и спросить, - "А что это у вас? Колесо? А вы уверены, что именно колесо оптимально подходит для передвижения? И почему вы решили, что оно должно быть круглым? Я требую объяснений!". Усугубляется вся эта комедия еще и тем, что работники обязаны исполнять все требования этого чудака по разъяснению ему, того, что они делают. Все понимают, что это игра, но рано или поздно нервы начинают сдавать, и начинают сыпаться ответы по принципу: "Как спросил, так и отвечаем". Чепухой на чепуху. Именно здесь, обычно, и находится решение. Там, где никто никогда даже искать не стал бы, если бы думал логически, находится то, что ищется. Например, такой "враг" может спросить стоматолога: "А почему вы никогда не производите лечение зубов через задний проход?" Доведенный до ручки стоматолог отвечает: "Потому что пациенту сплевывать неудобно!", а затем остывает, и думает: "А правда, если бы лечить кариес, как советует этот дурак, через анус, то, как бы пациент сплевывал накопившуюся слюну? Пришлось бы через пищевод проводить трубку и слюну отсасывать механически. Стоп!" - дальше хлопок по лбу и резонный вопрос - а почему бы механически не отсасывать слюну при традиционном способе лечения через ротовую полость? Так могла бы появиться та неприятная трубка-крючок, которую вставляют нам в рот сострадательные стоматологи, чтобы не прерывать нашими вынужденными сплевываниями свое увлекательное занятие. Здесь уже не систематические заклинания, а эмоциональный всплеск пробивает дорогу к готовому ответу. В данном случае не дух проблемы задабривается, а дух здоровой психики выводится из себя, и он, не имея сил терпеть больше над собой издевательств, выхватывает решение оттуда, где оно лежит, и скармливает его хозяину, чтобы тот угомонился и не сошел с ума.

Но как бы то ни было, а ни в первом, ни во втором, ни при любом другом способе решения научных задач, предлагаемых специалистами по мышлению, никогда нет настоятельных призывов думать точнее, логичнее, целеустремленнее и конкретнее. Вместо этого сплошное шаманство. Но научно выверенное. Потому что честная наука давно знает - открытие надо просто трудолюбиво выпросить оттуда. Самим своими логическими силами - не дойти.

К тому же положение нынешнего ученого значительно облегчается наличием огромного запаса знаний, методов мышления и способов научной работы. А если абстрагироваться от нынешнего времени и обратиться к более древним временам, когда всего этого не было, то положение первых "наблюдателей" вообще было ужасно. Отталкиваться не от чего, это, во-первых, никто на окладе не содержит и надо вместе с племенем весь день собирать пищу, это, во-вторых, и, самое главное - нет никакой научной задачи! Сейчас ученым проще, как и некоторое время назад. Все, что они делают - это усовершенствование старого через открытие нового. Например, есть заказ: "У меня - сталь, но она ржавеет. Сделайте мне такую сталь, чтобы она не ржавела. Я плачу". Здесь для ученого сразу есть и что искать, и "на что" искать, и зачем искать и т.д. А у первого человека? У первого ученого? Он должен был научную задачу сам поставить перед собой, потому что до этого ни о какой науке, ни о ее задачах и речи не было в кругах его целомудренного общества. Но, не имея понятия о научной задаче и не имея самой минимальной научной информации и самых первичных научных методов анализа - научную деятельность начать нельзя!

Все, чем мог обладать самый первый цивилизованный человек, начиная с земледелия, садоводства, гончарного производства и металлургии - это все высокий уровень уже готовых технологий, на разработку которых у него не могло быть ни времени, ни средств, ни самой предсуществующей цели! Трудно себе представить пещерного жителя, который вышел бы утром из пещеры, почесался, и подумал: "Сегодня хороший день. Пора заняться делом. Для начала возьму-ка я эти камни и положу их в кучу. На них прямо-таки написано, что если их долго разжигать, то они начнут гореть с диким выделением тепла. Но сначала я, наверное, обложу эти горючие камни другими камнями, особыми, которые мне нравятся именно тем, что я предполагаю в них способность не трескаться и не раскалываться от долгого огня. Они мне сохранят температуру горения. Сверху я оставлю отверстие, куда засыплю вон те интересные камни, потому что сердцем чую, что если они попадут в огонь, то расплавятся и превратятся в медь. А потом я подкину в образовавшийся сплав еще одни камни, которые тоже расплавятся и превратятся в олово. Только надо подбросить ровно 10% олова в медь, а то иначе получится не бронза, а ерунда какая-нибудь. Вот этим я и займусь сегодня. А что делать с бронзой, и что это вообще такое - я завтра подумаю, сегодня я и так устал. Да! Черт, совсем чуть не позабыл! Надо же еще мех сделать, чтобы кислородный поддув был, иначе температуры горения не хватит, чтобы руды плавить!". И так возникла металлургия? А ведь именно так случился в истории бронзовый век, когда человек из абсолютно дикого, вдруг стал совершенно цивилизованным. Никакими случайными находками рождение бронзовой металлургии нельзя объяснить. Надо или сразу знать все компоненты и сами достоинства конечного продукта, или никогда с нуля до этого не догадаться, потому что ни один из компонентов по отдельности себя не проявит в качестве части какого-то неведомого технологического целого.

То же самое с земледелием. Это не такая уж простая вещь, чтобы прийти к ней случайной догадкой. Это - перемена, причем коренная перемена всего образа жизни! Для того чтобы вырастить первый урожай, надо знать из чего его вырастить, надо иметь орудие вспашки, надо знать, что нужен полив и прополка, надо собрать где-то тысячи первых зерен и бросить все, занявшись только этим. Крестьянский труд, а тем более ручной труд того времени, поглощает все время и все силы. Пока вырастишь урожай - помрешь, если перестанешь заниматься собирательством. А если будешь заниматься собирательством, то не вырастишь никакого урожая. А, вырастив урожай, надо знать, как хранить зерно для следующего посева (это непростая наука во все времена!), как хранить зерно, предназначенное в пищу, и как из него делать пищу, (а это еще сложней, это уже высокая технология!) потому что получаешь не готовый продукт, а полуфабрикат, то есть, только намек на него! Для того, чтобы начать заниматься земледелием, надо сначала увидеть готовую испеченную горбушку хлеба, попробовать ее на вкус, убедиться, что это безопасно, вкусно и питательно, и, самое главное, иметь запас продуктов на целый сезон вперед, чтобы в первый раз заниматься только земледелием в целях получения вожделенных горбушек себе и своим детям!

Как все это могло произойти без Его вмешательства? Да никак! И сам древний человек нам рассказал об этом. У всех народов есть легенды о богах-просветителях, которые научили людей всему, что они умеют. От темноты и незнания? Какие основания у нас говорить именно так? Никаких. Народы очень любят героев. Они их просто придумывают в своих сагах, былинах, сказаниях, ведах, легендах и т.д. Этим героям приписывается все, даже умение ослиной челюстью убить несколько тысяч вооруженных врагов, но ни одному из них не приписываются в заслуги ни научных открытия, ни изобретения. Все эти предания являются эхом действительных событий. И если Илья Муромец зашиб кого-то по-пьяни, махнув неосторожно рукой, то по закону народного эпоса через некоторое время мы узнаем, что, размахивая таким образом руками, он мог одним взмахом убивать врагов целыми площадями и улицами. Но когда-то он, все-таки, кого-то пристукнул, иначе и самого эпоса бы не было. А если ни в одном эпосе нет ни одного случая, когда любимые герои озабочены научными знаниями или технологическими прорывами, то этого и в жизни никогда не было.

С другой стороны, если в фольклоре всех народов боги постоянно внедряют знания, ремесла и науки, то, на каком основании мы должны этому не верить? Во-первых, из ничего ничего не рождается и, раз есть повторяющаяся тема, то есть и фактическая база для появления таких сюжетов. Во-вторых, достаточно почитать, например, переписку царя Хаммурапи, эпос о Гильгамеше, производственную хронику чиновников Междуречья, египетские песни и мифы, или южноамериканские древнейшие письменные источники, то убеждаешься, что это такие же люди, как и мы, безо всякой склонности к галлюцинациям и бредовым фантазиям. Вообще возникает ощущение, что в жизни людей, по сути, ничего не изменилось - ни в психологии мышления, ни в уловках казнокрадов, ни в мотивах правонарушений, ни в самих заботах быта. Нет нигде никаких оснований утверждать, что эти люди были недоразвиты или запуганы непонятной жизнью. Наоборот - это сейчас мы психологически не успеваем за жизнью, что и породило всяческие стрессы, наркоманию, психоаналитиков и их благодарных клиентов, борющихся со своими психозами, разлеживаясь на кожаных диванах. Тогда все было спокойно и понятно, человек психически был более уравновешен и более взвешенно относился и к жизни и к себе. А в таком случае (это - в третьих) вообще какие у нас основания не верить им, если они на тысячи лет были ближе к тем событиям, о причинах которых мы готовы с ними поспорить? Нас там не было, а они там были. С чего это мы так разумничались?

Со всех сторон гораздо более приличным было бы послушать то, о чем они сами говорят, а не то, что мы предполагаем по сути их высказываний. А говорят они, например, о том, что первый Инка Манко Капак научил окрестные племена земледелию и ремеслам. Сам Инка был не местный. Прибыл из-за моря. В то время считалось, что "за морем" ничего нет. То есть Инка прибыл ниоткуда.

У индейцев Южной Америки бог Бочика пришел с Востока и принес календарь. С Востока - это то же самое, что "из-за моря" для населения тех мест. Бог пришел оттуда, откуда пришел и Инка.

У ливийцев (предков берберов) богиня Миург научила изготовлять из фиников хмельной напиток, врачевать и готовить лекарства.

Египтян бог Осирис научил отличать съедобное растение от несъедобного. Он так же показал им, как пахать землю, сеять ячмень и пшеницу, как уберечь всходы от засухи (дал ирригацию), как собирать урожай и хранить его. Кроме того, он научил разводить сады и виноградники, делать из винограда вино, и сам первый осушил первую чашу. Не потому, что слаб был на это дело, а для того, чтобы люди не боялись пить непонятный напиток. Совращенным таким наглядным образом египтянам, Осирис дал и технологию производства пива из ячменя. Очевидно - для похмелья. Им теперь не скучно было делать орудия для охоты и земледелия, производству которых их также учил Осирис.

Богиня Исида научила египтян молоть зерно, делать муку и печь лепешки - нельзя же только пить и охотиться, а зерно выращивать просто за-ради удовольствия! Она же научила их лечить болезни.

Бог Тот научил прилежных египтян музыке, танцам, чтению и письму, а также изобрел календарь. Не смеем ручаться, что именно в этой последовательности.

В Южной Америке бог Саме прибыл из-за океана (из-за моря!) с Востока, и научил народ сельскому хозяйству, скотоводству, строительству мостов (это была горная местность с бурными речками ущельями), деревообработке, а также принес им письменность.

У халдеев в Древнем Вавилоне бог Оан периодически приходит к людям и учит письменности, наукам, а также искусствам всякого рода. Он же научил вавилонян селиться городами, возводить храмы, устанавливать законы и измерять землю. Также через его университеты люди научились сажать и собирать различные плоды, он научил их выращивать все необходимое для жизни (не только для пищи), он же "написал о возникновении и развитии государств и передал эти сведения людям". Дело было в Передней Азии, но и здесь наблюдательное население отметило, что бог Оан приходит "из-за моря" и, что больше всего их поразило (белой завистью, наверное), - никогда не пользуется пищей. Еще один интересный штрих к этой истории - некий Берос, местный историк Южной Халдеи, описывая это, добавляет, что до Оана "люди жили как звери, без всякого порядка".

На том же Ближнем Востоке семитские народы упоминают богов Азазела, который научил металлургии, Баракелла, который научил астрономии, Кокабела, научившего знамениям, и Асрадела, который поделился знаниями о движении Луны.

Лагашцев Междуречья бог Нингирсу научил строительству и архитектуре с географией. Почему именно такой синтез? Потому что в Междуречье есть все, кроме камня, и, никогда не видевшему их первому царю лагашцев, бог Нингирсу нарисовал чертежи зданий, построенных из камней, (архитектура), рассказал, что такое камень, как его обрабатывать и укладывать друг на друга, (строительство), а также точно указал самый кратчайший путь через горы и леса туда, откуда камень можно привести за сотни километров от Лагаша (география).

В Древнем Китае канон "Даоцзин" рассказывает о том, что сыны неба дали людям календарь.

Богиня Бригита научила кельтов искусствам, сельскому хозяйству, ремеслу и медицине. Богиня Бельтан - земледелию. Кельты как-то различали, очевидно, сельское хозяйство вообще от земледелия в частности.

Герой шумеров Гильгамеш ("все видевший") передал все свои знания людям своего царства, благодаря чему возникла праматерь всех цивилизаций - шумерская. Сам же Гильгамеш получил всю свою мудрость не в средней школе, а от богов. У тех же шумеров бог Ану принес с неба пшеницу, коноплю и ячмень. Все это он уложил компактно в горах. А богини Ниназу и Нинмада передали зерно Шумеру, "не знающему зерна".

Брахма у индийцев научил кшатриев военному делу, а вайшьев земледелию, ремеслу и торговле. Так пошли касты.

Бог-просветитель Маке-Маке на острове Пасхи научил людей всему, что они сейчас умеют по версии самих древних жителей этого острова, потомков полинезийцев.

В той же Древней Греции широко обсуждался и попал в хроники случай с титаном Прометеем, который в качестве дилера передал людям в пользование огонь, но основные собственники огня, боги, признали сделку недействительной, и Прометей вместо вознаграждения в виде процентов получил наказание в виде оков и сбрендившего орла, который маниакально клевал ему печень, полностью забыв о семье и о других мужских обязанностях. Даже умение пользоваться огнем древние благоразумно не приписывали первому пожарнику, который взял пылающую ветку пораженного молнией дерева и составил инструкцию по его хранению.

Богиня Сарасвати в Индии дала календарь, письменность и науки, богиня Шейла На Гиг в Ирландии научила земледелию, а богиня Деметра научила древних греков и садоводству и земледелию.

Что невероятного во всех этих рассказах? Гораздо более невероятно то, что человек сам без всякого плана мог давить вкусный виноград грязными ногами, заталкивать полученную смесь в кувшин, несколько раз ее переливать и отцеживать, закапывать сосуд в землю, выпускать особым способом газы брожения, давать выдержку, а затем все это употреблять по назначению. Совершенно невероятно представить себе, что некто очень древний и очень упорный, наверное по большому одиночеству, нашел палочку, вставил ее в тесную деревянную дырочку, и вертел ее там между ладонями в течение получаса, чтобы затем получившееся тление палочки довести до огня, сунув потемневший и дымящийся её кончик в заготовленную заранее горку сухого мха. Можно еще как-то предположить, что природа может с помощью молнии предложить готовый огонь, то есть подсказать, но что в природе подсказывает, что от трения получается огонь? А ведь во всем мире у всех племен обнаружены и имеются известные различные приспособления для получения огня трением, а предположение, что огонь сначала сохранялся дневальными по пещере после молнии - только предположение.

Но еще более невероятным должны мы признать то предположение, что в основе тех поистине невероятных знаний, которыми обладали древние мудрецы, может находиться сам человек. Потому что уровень тех знаний зачастую превосходил тот уровень, которого человек достиг впоследствии спустя тысячелетия! Например, в настоящее время с помощью тончайших инструментов длительность календарного года установлена периодом в 365,242398 суток. Это - достижение современнейшей науки, которым она заслуженно гордится. Средневековые несовременные точные изучения этого вопроса дали в свое время цифру 365,242500, а древние майя знали, что год длится ровно 365,242129 суток! То есть, они были ближе к истине вообще безо всяких инструментов!

У майя не было вообще ничего, даже колеса и железа майя не знали, а продолжительность лунного месяца они знали с точностью до 34 секунд! Ошибка в периоде обращения Венеры у них составляла всего 7 секунд на 50 лет! Такой точности технически оснащенная и просвещенная Европа достигла спустя лишь тысячу лет в конце 19 века!!!

Шумеры. Как мы знаем уже, они были еще древнее, чем майя. Но они знали время обращения Луны с точностью до 0,4 секунды. Продолжительность года, которую знали они, отличается от современной нам величины (напомним - установленной с помощью тончайших инструментов) на 5 минут! Шумеры знали о Плутоне, которого европейцы открыли только в … 1930 году! Причем Плутон можно увидеть только в самые крупные телескопы, имеющиеся в настоящее время на Земле и исключительно при спокойной атмосфере. Шумеры не только знали о Плутоне, но и знали период его обращения вокруг Солнца. Как?

Ученые, жрецы и хранители знаний Шумера решали сложные алгебраические задачи, квадратные уравнения с несколькими неизвестными, задачи на сложные проценты и даже задачи, выходящие за пределы алгебры. Все это они проделывали на глиняных табличках, когда за окном существовало только примитивное общинное земледелие, босоногое гончарное производство и скотоводство, и когда, соответственно, это вообще никому не было нужно.

Древние Греки считали число 10 000 невероятно большим числом, поскольку число, которое находится в постоянном употреблении - это количественное выражение потребности что-либо сосчитать. Нечасто приходилось в окружающем мире видеть что-либо вокруг себя, что нуждалось бы в обобщении под количеством десять тысяч. А у шумерских жрецов на одной из табличек найден математический ряд, конечный итог которого выражается числом 195 200 000 000! Даже в 17-18 веках, тысячелетия спустя, для Европе еще не возникло практической потребности в оперировании этим числом, а шумерам оно было зачем?

В Китае есть глобус звездного неба, который составили китайские астрономы за 1000 лет до нашей эры. На нем находятся созвездия, которые можно увидеть только из Южного Полушария. С территории Китая они не видны. Откуда были эти сведения в то время, если даже сейчас при любых технических возможностях с территории Китая такого глобуса все равно не нарисовать?

В санскритских текстах встречаются такие величины времени, которыми мы также не пользуемся даже сейчас. Например, "трути" - 0,3375 секунды и "кашта" - 1/300 000 000 секунды. Какая такая могла возникнуть в тех условиях почти дикости потребность в этих величинах? А приводим мы именно эти две величины, потому что они полностью соответствуют периоду жизни мезонов и гипермезонов! А это, между прочим, нестабильные элементарные частицы! Переносчики ядерных сил! Случайность или совпадение? По закону совпадения - если есть два совпадения, то это уже не совпадение.

Все древние календари всех древних культур найдены в конечной форме. Нет ни одного календаря в стадии разработки или в какой-то переходной форме от примитивного к точному. Как и все остальное, календари получались в виде готовых рецептов.

Миллион появился в математике в 19 веке благодаря Марко Поло, который, вернувшись из Китая, был посажен в тюрьму как завзятый лгун за свои совершенно правдивые рассказы, поскольку итальянцы не могли себе представить чего-либо в том количестве, в каком его видел Марко в Китае. Когда его попросили назвать число, равным которому можно было бы обозначить предметы роскоши китайских мандаринов и само население Китая, он долго думал в одиночной камере, а затем предложил слово "миллион" в качестве замены образному "тысяча тысяч", выражавшему собой смысл - "очень и очень много". И только через столетия миллион занял свое полноправное место в разросшейся Европе. А маленький Древний Египет это число знал и имел для него свое конкретное название. Число "пи" также появилось в Европе 17 веке, а Египет также знал зачем-то об этом числе.

Первый письменные свидетельства о медицине найдены в Шумере. И эта медицина не такая уж варварская, как считалось до этого. Она выше по уровню, чем медицина Европы средних веков! В древнем Вавилоне найдены также медицинские инструменты (!) для, чего бы вы думали? Для хирургических операций на черепе! Совершенно изящные и эффективные трепанаторы и сверла для проникновения в черепную коробку в том самом Вавилоне, где Бог смешал язык народов, чтобы они как муравьи не лепили кирпичи и не строили башню, с помощью которой хотели дотянуться до звезд. На Крите откопан чемоданчик хирурга, возраст которого 1600 лет до Рождества Христова, а в чемоданчике - не пила и зубило, а сложные хирургические щипцы, различного калибра скальпели и сверла. В Древнем Египте найдены подробнейшие инструкции на папирусе (так называемый "папирус Смита") по наложению всех видов хирургических швов, а стены храма Ком Омбо (до строительства пирамид) испещрены рисунками совершеннейших, как говорят современные медики, хирургических инструментов. На скифских золотых изделиях запечатлены хирургические операции по трепанации черепа и удалению зубов. Все эти древние цивилизации умели помимо трепанаций и удаления зубов оперировать глаз и ставить протезы, а в Европе до 18 века главной причиной смерти по болезни была … стоматология. Вынужденные или случайные вскрытия европейских кладбищ показывают, что больше половины европейцев умирали оттого, что гной нарыва десны попадал в мозг.

1800 лет до нашей эры древние арии построили город-храм Аркаим. Этот город спланирован по параметрам прецессии. Прецессия - это движение оси вращения земли по круговому конусу. Когда юла вращается по полу, то она еще и качается. Вот такое качание Земли при вращении и называется прецессией. Высчитаны ее параметры были в 19 веке нашей эры, а все строгие постройки Аркаима расположены расширяющимися кругами, полностью повторяющими параметры прецессии уже в 19 веке до нашей эры. Арии знали, что Земля вращается вокруг своей оси и знали основные математические данные этого вращения за 4000 лет до современной астрономии? А чем еще объяснить планировку Аркаима и чем объяснить то, что в своих расчетах астрологи ариев использовали не только саму эклиптику (путь видимого годичного движения Солнца), но и знали основанную на ее базе эклиптическую систему координат, что едва-едва и далеко не у всех получается и в нынешнее время?

Такие опережающие на тысячи лет знания человек мог только получить сверху, но никак не породить их из своих потребностей.

Помимо необычайно высокого уровня знаний древних цивилизаций премного удивляет и то обстоятельство, что некоторые науки и технологии возникали в то время совершенно необъяснимым и одновременным образом. Например, астрология появилась одновременно и в Древнем Шумере и в Древнем Египте. В двух разделенных огромными расстояниями государствах, не имеющих тесных культурных и хозяйственных связей. Очевидно, для этой науки пришло время, и Он ее вбросил в две цивилизации, существующие на тот момент.

Особое удивление вызывает феномен бронзового века. Дело в том, что бронза - это сплав меди и олова, как мы уже упоминали. Оловом человек вообще никогда не пользовался до этого, а медью крайне редко. А бронзовый век возник внезапно, в один короткий исторический момент, причем сразу на очень высоком технологическом уровне. Как мог человек догадаться, что если сплавить между собой редкую медь и совершенно неизвестное доселе олово именно в пропорции 10 : 1, то получится бронза? А самое удивительное состоит в том, что государства, первыми начавшие выплавлять бронзу (Египет и Месопотамия), сами исходного сырья, то есть ни меди, ни олова, не имели!!! Они отправляли за ними экспедиции, куда бы вы думали? На Кавказ и Пиренеи! Хотя, что будет в этом удивительного, если вспомнить, что знания даются человеку в готовом виде и по графику, установленному Им?

Кстати, то же, что произошло с бронзой, произошло и с железом. Также одновременно во всех местах и также сразу на уровне высокой технологии. Но уж если мы заговорили о некоем графике, то, как это у нас уже принято, не следует ли попытаться взглянуть на историю науки именно этим взглядом, и попробовать выявить какие-либо закономерности в построении этого божественного графика? Если мы вдруг эти закономерности выявим, то все наши предыдущие предположения перестанут быть предположениями, а станут фактами. Давайте попробуем.

Надо сказать, что толчком к этому размышлению послужило понятие так называемого "Осевого Времени", которое встречается в некоторой литературе по истории цивилизаций. Период этого времени обычно относят ко 2-1 тысячелетию до Рождества Христова, и поводом для обобщения этого периода развития человечества в некий значимый отрезок времени служит тот факт, что в этот период созданы учения, основополагающие для буддизма и индуизма, мощно прозвучал Заратустра, заиграла всеми красками непреходящая греческая философия, Китай проникся конфуцианством, где-то по соседству возник даосизм и т.д. Часто говорится, что, не сговариваясь, вместе появились Будда, Сократ, Лао-Цзы, и т.д. Основная ссылка делается на то, что средств сообщения между регионами Земли, где возникали эти учения, тогда в нынешнем современном виде не было, никто друг о друге слухом не слыхивал и поэтому этот период называют "Временем Великих Учителей", подчеркивая, что это некий непонятный феномен - практически в одно время на разных географических участках планеты у разных народов заблистали великие умы, поражающие своим величием.

Не хочется спорить с этим определением, и мы этого делать не будем, отметив, однако, что в режиме нашей задачи выявить Его график внедрения знаний в человечество, такие периоды времени, как "тысячелетие", выглядят несколько условными. Исходя из таких макрокатегорий времени, в конце концов, можно вообще все происшедшее с человечеством назвать какой-либо "эрой" подходящего определения, но нам это сейчас совершенно не подходит, и мы не воспользуемся этой возможностью. Нам нужны совершенно иные, более компактные категории времени, исследование которых позволило бы нам выявить какие-либо закономерности, а не говорить "о непонятном феномене", пусть и величественного характера. Мы уже убедились не раз, что любое "непонятное" может стать понятным, если заранее не поверить всем авторитетам, которые определили, что оно "непонятно".

И начнем мы именно с философов (учителей) и сразу по трем причинам. Первая - тем самым мы отдаем дань основной мысли, заложенной в понятии "Осевое Время", как интересной гипотезе, если ее попробовать применить несколько по иному принципу. Вторая - философия тоже наука, и нет никаких оснований искать Его график исключительно в точных науках, и третья причина - философия никак не сопрягается с насущными потребностями человека и никак не подталкивается техническим уровнем общества, что, в отличие от случая с точными науками, делает наш первый эксперимент боле чистым.

При этом сразу же стоит сказать, что, обращаясь к философии, мы должны сами себя предупредить, что, разбираясь в наследии великих философов, мы никогда не сможем до конца постичь всю глубину достижений этих умных людей. Собственного ума не хватит. И в этом нет ничего оскорбительного. Не загораемся же мы неодолимым желанием дуэли, если нам скажут, что сальто в три оборота с поворотом корпуса на 180 градусов - для нас высота недостижимая. Каждому - свое. Гениальный ум такое же редкое явление, как и гениальное по спортивности тело. Отнесемся к этому спокойно. Тем более, что в данном случае нам вовсе и не важна вся невозможная глубина воззрений великих мыслителей, поскольку представляется, что нам будет вполне достаточно и того, что мы сумеем понять из их писаний.

А, изучая их писания, сразу же натыкаешься на мысль, что вся история философии - это разговор нескольких обостренно вяло интересующихся друг другом собеседников по типу:

1-й. Господа, я твердо склонен утверждать ту мысль, что солнце неизменно встает на востоке, а садится на западе.

2-й. Смею Вас уверить, мой дорогой "1-й", что по моим наблюдениям все выглядит несколько иначе - солнце встает на востоке, а садится на западе.

3-й. Боже мой! Какие глупости оба вы несете! Даже ребенок знает, что солнце всегда встает на востоке, а садится на западе!

4-й. Куда катится мир! И этому учат теперь детей! Но мы-то не дети, господа, мы-то должны знать, что солнце всегда встает на востоке, а садится на западе!

5-й. Эх, жаль господа, что вы все время тараторите какие-то пустяки, и не хотите меня послушать! Отвлекитесь от мелочей и послушайте лучше, что я открыл (сейчас у вас будет шок!): солнце всегда встает на востоке и садится на западе!

И так тысячи лет…

Эти удивительные беседы и споры не заканчиваются уже тысячелетия, причем от самого первого философа и до самого современного. Наверное, по праву было бы считать Заратустру и вообще первым философом, и вообще первым, кто еще в 7 веке до нашей эры сказал, что миром движет единство и борьба двух противоположных начал (знаменитый иранский дуализм). Он сказал это, и с достоинством удалился из этого мира, но через сто лет ему возразил Анаксимандр, заявивший, что все в мире - это единство и борьба противоположностей. В 4 веке до нашей эры в этот горячий спор вмешался Гераклит и заявил, что источником всего является переход противоположностей друг в друга. Гераклит оставался победителем в этом непримиримом споре около 1 500 лет, пока не пришел Чжань Цзай и не сказал, что все в мире - это превращение и борьба "инь" и "ян" (так по-китайски следует применять слово "противоположности", разлагая одно понятное слово на два непонятных). Но Якоб Бёме уже в 16 веке высмеял мудрого китайца и заявил, что источником развития мира является не что иное, как единство и борьба противоположностей. За земляка яро вступился через двести лет Дай Чжень и высказал интересную и свежую мысль о том, что все в мире - это единство и борьба "инь" и "ян" (противоположностей). И, наконец, в 19 веке Георг Гегель пристыдил всех спорщиков совершенно новым предположением относительно темы их спора, предположив, что все в мире является следствием единства и борьбы противоположностей. Его голос, наверное, был более зычным, чем у хорошо воспитанных греков, мирного Заратустры или скромных китайцев, потому что по истечении двух с половиной тысяч лет (!) после первого появления этой мысли, Гегеля назвали "1-м" и главным диалектиком. То есть философом, который выводит все развитие истории из столкновения противоположностей. Процесс завершился. Если, конечно же, через тысячу лет не родится кто-либо дерзкий, и не опровергнет самого Гегеля, предположив, что все в мире - это единство и борьба противоположностей.

Если переместиться от первого Заратустры на сто лет ближе и проникнуть в 6 век до н. э., то мы здесь находим у первых же встретившихся нам философов сразу две интересные мысли о непознаваемости мира. У Ксенофана (познанию недостаточно чувственных данных, так как это всего лишь частные "мнения" людей, а не сама истина) и у Парменида (чувствам доверять нельзя, главное в познании - некое "умозрительное знание", свободное от ощущений и чувств). Их совместную непримиримую вражду несколько охладил в 5 веке до нашей эры уже знакомый нам азартный полемист Гераклит, который и здесь наперекор всем заявил, что в основе познания лежат ощущения, а это - всего лишь ощущения, а не само познание. Против этого гневно выступил в 4 веке до нашей эры Аристотель, который, негодуя, но вполне в рамках приличий по форме, объявил, что познание - это обобщение единичного через опыт, в основе которого лежат чувства. Следовательно, упрямо настаивал Аристотель, чувства - это законодатели познания и само познание - это всего лишь наши чувства. Примерно в это же время Горгий слегка поправил Аристотеля и тактично заявил, что наше знание - это всего лишь набор наших личных ощущений. Тогда в 1 веке до нашей эры на тех же основаниях Энесидем заявил, что познание невозможно и поэтому лучше вообще отказаться от этих попыток и достичь некоего внутреннего наслаждения, на котором и стоило бы успокоиться. Но тут, откуда ни возьмись - снова китайцы! Некий Ван Чун вежливо, но настойчиво стал утверждать, что наше познание - это всего лишь наши чувства и наши восприятия. Европа была возмущена! И патриотичный Секст Эмпирик во 2 веке нашей эры громогласно призвал всех отказаться от бесполезных попыток бесполезного для поиска истины сознания и предаться душевному равновесию и блаженству. Блаженство после этого длилось ровно тысячу лет, пока с революционной идеей о том, что истина не может познаваться сознанием, а может это делать с собой только при помощи интуиции, не выступил Джованни Бонавентура. От этого шока оправились буквально через 500 лет и тогда Бонавентуру опровергли Джордж Беркли, Иоганн Гаман, Клод Гельвеций, Дай Чжень, Дени Дидро, Этьен Кондильяк, Иммануил Кант, Рихард Авенариус, Герберт Спенсер, Алексей Хомяков, Дэвид Юм, Фридрих Шиллинг, Ралф Эмерсон, Макс Вебер, Сёрен Кьеркегор, Эрнст Мах, Джон Милль, Владимир Милютин, Альфред Адлер, Казимеж Айдукевич, Реймон Арон, Анри Бергсон, Ауробиндо Гхош, Джон Дью и т.д. т т.д. Вот уже двести с лишним лет все они пытаются переспорить друг друга, наперебой утверждая, что любое познание - это не более, чем комплекс наших ощущений и познать мир можно только сверхоткровением, интуицией или каким-либо еще невероятным состоянием ума, отдалившимся от опыта и чувств.

Точно такие же рефрены постоянно раздаются тысячелетиями и об атомной структуре материи, о Мировом Разуме, о неразрывности материи и движения, о двух составляющих мышления - психическом и рационально-логическом, о материальной и духовной сторонах мира и т.д. Все это, конечно, набрасывает на картину истории философской мысли краски некоего повторяющегося куплета, которые артисты слегка в разной форме, но постоянно преподносят публике в качестве полюбившегося и беспроигрышного номера. В самом деле - если в самых умных головах человечества на протяжении длительных веков вертятся постоянно одни и те же мысли, то приходится, вроде бы, признать, что никакого последовательного Плана их внедрения в эти головы сверху не существует. Если оставить из всего богатства мыслей всех философов всех веков только наследие Заратустры и Платона, то всем остальным багажом можно вполне безболезненно поступиться, ибо все, что было после них легко можно отнести лишь к переоркестровке идей этих Двух Великих. Поэтому определенно связно напрашивается мысль, что развитие философии является процессом спонтанным, то есть никем не регулируемым и, развивающимся свободно.

Но мы не зря столько времени уделили именно подробному изложению истории развития той, не прекращающей живо биться и сегодня идеи, что познание мира невозможно в силу самой специфики человеческого познания. Сам факт такого настойчивого самобичевания, проходящий через всю историю цивилизации, не просто любопытен, а очень интересен как раз в том плане, что дает нам, похоже, возможность сказать, что зарождение философских идей в головах мудрецов происходит, все же, не без Его прямого влияния.

Дело в том, что мышление - это тоже система приемов и методов познания. Эта система добросовестно работает с тем материалом, который ей предоставляется, и работает она с равнодушием ткацкого станка - что в него запустишь, то он тебе и выдаст. Хоть мешковину, хоть парчу - выйдет один и то же холст. Подобно любой системе, перерабатывающей внешний материал, мышление не может содержать в себе механизмы и устройства, приводящие к разрушению своей же собственной системы. Такое воздействие на нее может быть оказано только снаружи. В том же ткацком станке не может быть ничего такого, что отрицало бы ткацкое производства, как таковое вообще, ибо станок - цельный и неразрывный организм и, будь в нем такая возможность, она немедленно проявилась бы. Палку в колесо станка можно вставить только со стороны. Поэтому, если мы говорим о том, что в системе мышления находится возможность отрицать само мышление, то это сразу же нас настораживает, поскольку отрицание мышления должно быть элементом, чуждым самой системе мышления. Такое отрицание может быть в нее только внедрено.

Поясним это. Представим себе Уэйна Гретцки, который в разгар своей звездной карьеры делает заявление по всем каналам прессы: "Люди! Не ходите на хоккей! Это вы - зря. Потому что хоккей - это абсолютно бесплодное и совершенно бесполезное занятие!" Что мы должны будем в этом случае сказать, и что мы обязательно скажем по поводу данной заявки? Мы скажем, что это был "голос свыше", "откровение" или еще что-то сверхъестественное, что смогло заставить этого парня отказаться от таких денег и от такой славы. Мы никогда не поверим, что это был плод обычных рассуждений за чашечкой кофе в межсезонье. Мы будем уверены, что истоки такого решения - мистические! Но ведь точно такое же предположение мы вправе отнести и касательно упорно повторяющихся разработок философов о невозможности познания! Ведь, тем самым, они постоянно заявляют через все доступные им каналы: "Люди! Не читайте философов и не занимайтесь философией! Это вы - зря. Это совершенно бесплодное и совершенно бесполезное занятие!" Неужели сами философы не понимают, что такой их дружный тысячелетний хор на тему "Философия в принципе не способна родить истину" - просто-напросто отменяет и все остальное, что они нам скажут впоследствии? Зачем нам читать их опусы, если они уже заранее разослали в каждый наш дом уведомление: "Настоящим подтверждаем, что, являясь членами человеческого рода, мы не можем в принципе познавать мира по самой природе своего мышления. Список наших книг, рекомендуемых к прочтению для тех, кто интересуется истинами о мире, прилагается. Заказ можно оформить наложенным платежом".

А ведь, если бы такая мысль и могла как-то приходить в голову, то она не должна была бы прозвучать! Конъюнктура (способствующая или не способствующая выгоде система сложившихся обстоятельств) не позволила бы это сделать! Да и издатели, которые живут тем, что люди покупают печатающихся у них философов, не стали бы такое печатать, объясни им хоть кто-нибудь, - что это на самом деле значит! Или нам хотят сказать, что понятие конъюнктуры (выгодности или невыгодности) философам неведомо? Ведомо! Еще как ведомо! Иначе - чем объяснить то, что самая главная мысль Платона о том, что физический мир является лишь искаженным отражением истинного мира нефизических идей, находящегося в нематериальном плане, остается как бы в стороне от всего того, за что берется любой философ? Все материальное - это как тень на стене, отраженная от нематериального, говорил Платон. Остаются только контуры, по которым совершенно нельзя судить об истинном виде мира. Это простое и логичное объяснение все философы обходят стороной, мудрый лик - ящиком, как будто его вообще нет. Потому что Платон этим простым выводом отменил саму философию. В этой платоновской версии мира любой человек запускает в ткацкий станок своего мышления химеру отраженного мира идей и в итоге может получить только химеру. После Платона философии вообще не должно быть в смысле науки познания мира. И это философами осознается, и поэтому нигде далее никем из них Платон в своей идее не усиливается, а просто вскользь упоминается, как автор теории перевоплощения душ. А если вдруг сами философы своими размышлениями о непознаваемости мира человеческим разумом неустанно хоронят философию, то это происходит у них, очевидно, неосознанно, неодолимым наитием, пророческим элементом. То есть, с Его присутствием.

Данное соображение теперь заставляет нас более пристально взглянуть на историю философии, где мы, будем считать, уже обнаружили как минимум след Его непосредственного влияния. Посмотрим, не хранятся ли в этой истории еще где-нибудь столь же приятные сюрпризы?

Хранятся. И первым из них бросается в глаза неравномерность распределения во времени всплесков философской активности. Эти всплески напоминают периоды мозгового штурма, когда говорят все наперебой и сразу, правда, перебивая и опровергая в данном случае друг друга, хотя до этого была полная тишь и после этого опять наступает такая же тишь. Такое впечатление, что кто-то организует эти симпозиумы, но дает слово одновременно всем, причем вручая листки с готовыми текстами незаметно для выступающих и также незаметно управляя регламентом выступлений и, оставаясь за кулисами.

Это притягивает своей очевидной "графикоподобностью", поскольку если бы процесс развития философии был самотекущим и зависел бы только от некоей естественной по последовательности развития во времени мысли, то философы должны были бы рождаться постоянно и непрерывно и сменять друг друга, опираясь на достижения предшественников. Но все совсем не так! Приходится видеть такие огромные периоды отсутствия философской мысли и такие бурные моменты ее активизации, что просто язык не поворачивается назвать все это как-то иначе, чем как неким управляемым кем-то графиком.

Для подтверждения этого вывода примерами начнем опять с Заратустры. Эта фигура так же, как и Платон, старательно обходится историками. Почему? Потому, по-видимому, что древний иранец не укладывается ни в одну из схем истории философии. Он ломает любую из них одним только своим полноправным присутствием. Само появление философии в древнем мире явилось резким поворотом сознания от сотворения мифов к умозрительно-логическим и безобъектным понятиям. С появлением философии непонятным образом изменилось само сознание человека: притчи заменились логическими доводами, а вместо персонажей олицетворения (богов, титанов, духов, сил стихии и т.д.) появились сформулированные отвлеченно понятия, которые ранее выражались этими персонажами. Каким-то непонятным образом изменилось мышление человека! Чтобы не говорить о том, что это Бог перекоммутировал что-то в нашем сознании, и мы в результате стали думать по-другому, историки культуры и науки пытаются доказать, что причины изменения человеческого мышления лежат не в Боге, а в конкретных бытовых и политических причинах. Для этого берут древних греков, объявляют их первыми философами и объясняют появление философии распадом родоплеменных связей. Но, во-первых, если бы мы ждали действительного распада родоплеменных связей, то философии не было бы и по сию пору, а во-вторых, Заратустра полностью опровергает эту теорию, поскольку в древнем Иране тогда ничего не распадалось ни до него, ни во время него, ни потом. А сам Заратустра жил задолго до первых греков-философов. Поэтому его дешевле не замечать.

Есть еще один вариант появления философии, который предлагает нам считать, что философия возникла в контексте развития древнегреческой науки. То есть попутно с ней, как придаток научной мысли. Здесь философию прямо выводят из изменившегося сознания, и это правильно, но само изменение сознания относят к появлению наук. Но, во-первых, нам кажется, что появление бронзы, железа, колеса или даже астрологии, - гораздо более резкий переворот общественного сознания и развития общества, чем достижение отдельными его лицами умения высчитать длину стороны треугольника, или такая удивительная догадка, что тело из ванны вытеснит столько же воды, каково само из себя является по объему. Однако в первых случаях в головах людей ничего не изменилось, хотя изменился весь окружающий мир (бронзовый век - это синоним цивилизации, до него была дикость, а с его приходом появилось скотоводство, земледелие и письменность), а во втором случае человек, который жил также, как жил тысячу лет до этого, даже не изменив моды на одежду, вдруг стал заниматься наукой. Почему? Если брать науку в качестве причины возникновения философии, то, что брать в качестве причины возникновения науки? Опять только Его промысел, других факторов не было. Но Заратустра без всяких вот таких длительных эссе одним своим фактом существования опровергает господствующую теорию возникновения философии как попутчика развития науки, потому что он жил там, где никакой наукой древних греков еще и не пахло, а философ он был отменный, равным которому вряд ли можно кого-либо еще поставить, кроме Платона и святого Павла, но у последнего была все же философия откровения и это не совсем нам по теме.

Еще более откровенными усилиями выталкивается Заратустра из общего плана развития философии по той причине, что он разрушает догмат "избранного народа", который первым пришел к единобожию. Об этом мы еще поговорим, а сейчас отметим, что по данным раскопок в Аркаиме Заратустру относят к периоду более раннему, чем откровение Моисея, из-за чего и раньше нарушался и сейчас полностью опровергается настолько желанный ортодоксами факт, что еврейский народ первым пришел к идее Единого Бога. Здесь тоже, повторяем, есть что возразить, и мы это еще сделаем, но здесь же опять простым своим присутствием неопровержимо возражает этой мысли все тот же Заратустра, который говорит о Едином Боге (он называет Его "Агурамазда"), считает многобожие грехом и делает вывод о том, что все будет прекрасно, потому что всем занимается Мудрый и Добрый Бог, а у него просто не может быть все иначе, чем хорошо.

Так же точно Заратустра не втискивается и в ряд религиозных деятелей древности, поскольку в его философии нет никаких мифических персонажей или глупостей про змеев в океанах и хлопотливых богов на небесах или горах. Это строгая философская система с элементами космизма, поскольку по мысли Заратустры помощниками в исполнении плана Агурамазды выступают планеты и звезды, отвечающие каждая за свой участок. Поэтому Заратустра (и это последнее, что он полностью разрушает), полностью опровергает общее мнение, что идея Бога - это состояние экзальтированного ума, пророческий дар или особая избранность. Человек пришел к Богу размышлениями и утверждал это без пены у рта, а спокойно и очень обстоятельно. То есть, он доказал, что к Богу приходят не по недостатку знаний и косности сознания, - а наоборот!!

За все это постоянно делается вид, что Заратустры как бы нет, но мы уделяем ему столько внимания даже не за его заслуги перед человечеством, а за то, что помимо всех вышеназванных чудесных обстоятельств, есть еще одно, которое для нас является отправным - в то время на всей Земле Заратустра был единственным философом! Причем в том самом месте, в котором ни по каким нынешним канонам истории, философов появляться не должно было! А он не просто появился, но и был единственным и непревзойденным. Одно это говорит нам о том, что философия не появилась сама по себе.

Итак, мы видим, что не наука дала толчок развитию философии, а наоборот философия дала толчок развитию науки именно тем, что мышление в философии впервые стало оторванным от мифа и притчи, и направлено к рассмотрению и систематизации. После Заратустры появился Анаксимандр, который был первым среди древних греков, который мыслил вне мифов, но он просто повторил Заратустру, которого греки считали "звездным философом", а вот следующий за ним Анаксимен дал, похоже, первую попытку научного осмысления мира, поскольку он фантазировал о том, что все состоит из воздуха, который, сгущаясь, образует землю и воду, а, разрежаясь, - огонь. Здесь от философии нет ничего, это первая научная гипотеза о строении мира. Итак, философия породила науку, а саму философию породило, таким образом, совершенно донаучное резкое изменение мышления, имеющее природу мистического и сверхъестественного характера.

Оба этих первых грека жили в 6 веке до нашей эры, и вот наступил 5-й век до нашей эры и сразу, внезапно, появились и несмолкаемо зазвучали на 150 лет сразу целых 15 больших философов! Неплохая картина - полторы тысячи лет никого, затем один Заратустра, затем сразу 15 философов в течение всего лишь полутора столетий, причем завершил этот список Платон (Эпикура, навязчиво видевшего перед глазами мелкие частицы, испускаемые каждым предметом, которые попадают нам в нос и в глаза и тем самым вызывают у нас… эмоции и чувства, считать всерьез философом нельзя), а после замыкающего Платона - тишина! Самая настоящая тишина, поскольку за 1600 лет после Платона появилось всего лишь 16 незначительных философов, которые не сказали ничего нового, о чем не сказали бы еще древние греки и Заратустра. Так график это или не график, если 1500 лет линия мысли ровная, затем в течение трех столетий огромный всплеск, а затем еще более 1500 лет та же ровная линия, поскольку показателем "по одному слабенькому философу на сто лет" можно пренебречь? Явно - график.

Но вот приходит 18-й век, и начинается нечто непонятное - появляется сразу 25 крупных философов, а 19 век рождает еще 29 маститых, не считая всякой мелочи и абсолютно сумасшедших марксистов! В 20 веке уже философия вновь мертва, поскольку вокруг только эпигоны старых мастеров, которых никто не знает, за исключением узких салонных кругов, да эзотерики, которые используют совсем не философские методы проникновения в тайны мира и не претендуют на место философов.

Так и хочется этот график начертить! И мы его начертим, но для начала оговорим некоторые его особенности, которые будут по-разному характеризовать разные периоды подъема философской мысли. Исходить мы будем по-прежнему из того, что уровень первой философии недостижимо высок и своими выводами даже свел на нет саму целесообразность философии. Закономерно, что после Платона в области мысли воцарилась схоластика (отвлеченные от конкретики рассуждения) и, так называемый, теоцентризм. Яркий пример схоластики - это спор двух ученых мужей на предмет "есть ли у крота глаза". Спор разгорелся настолько жарко, что работающий неподалеку садовник предложил господам вырыть крота и посмотреть на дело непосредственным взором (свои-то глаза у них есть, в конце концов?). На садовника зашикали и прогнали. Он непрофессионально вмешался в спор. После Платона считалось неважным, что мы видим, важно было знать в принципе - могут быть у крота глаза или не могут быть. Это не анекдот, а действительный факт, записанный в средневековых источниках. Схоластика была безобидна, но и бесполезна. А вот теоцентризм (определение Бога центром любых рассматриваемых явлений) был положителен, но бессилен, поскольку после первых Отцов Церкви возникли догматы и добавить было уже нечего, а науки еще не было, чтобы дать новую пищу для ума. Но в любом случае этот период философии можно считать положительным по итогам, в отличие от второго ее периода, который мы должны назвать отрицательным и по итогам и по направлению.

Во второй ее период началось падение высокого духа мысли и деградация веры. Все началось с Помпонацци, который вдруг ни с того ни с сего объявил, что душа смертна и умирает вместе с телом. До этого даже самый недоразвитый дикарь знал, что души умерших живут в загробном мире - а тут! Но это было только началом Великого Помрачения Умов!

После Помпонацци - пошло-поехало! Полегоньку, потихоньку начал брать верх некий механистический подход к пониманию мира. Френсис Бэкон пришел к выводу, что главное для человека - получить власть над природой, а для этого нужны просвещение и образование. Человек в этой концепции извлекался из природы и ставился над ней, занимая некое положение верховного природе бога, и не ставя над собой более никакого другого Бога! Джордано Бруно заговорил о Мировой Душе, что было явным механицизмом, поскольку Бог в этом изложении не Личность, а некая, не имеющая личностных намерений, субстанция, которая присутствует в каждой материальной вещи. Мишель Монтень вообще докатился до того, что стал утверждать сознание в виде некоей формы материи (кстати, те лекарства, которые могли бы помочь ему, помогли бы и Эпикуру, который также считал, как мы уже знаем, что чувства - это некая форма материи). Пьер Шаррон выступил с заявлением, что нравственность заложена в человеке (зачем нам Бог?), Уриэль да Коста был еще одареннее в механицизме - он считал, что нравственность вытекает просто из законов природы!!! Настоящий обвал уровня старых достижений обеспечил Томас Гоббс, который также боготворил механистическое понимание мира и считал, что все развитие мира имеет механическую природу и даже духовная сторона жизни - продукт человеческих "механических" впечатлений! Это всеобщее безумие усилил Джон Толанд, который вывел нечто и вовсе невероятное: мышление - это физическое движение мозгового вещества! Наверное, это после него появилось выражение "шарики за ролики (в движущемся мозговом веществе?) зашли". Не отставал в механицизме и Антони Шефтсберн, который доказывал, что нравственное начало свойственно человеку от самого рождения по самой его биологической природе.

Как видим, здесь нет прямого отрицания Бога, хотя, по сути, все эти теории предусматривают только одно - убрать идею Бога из концепции развития мира, и поставить в ее центр самого человека, или некие механически равнодушно действующие законы. Нарыв этой завуалированной мешанины намерений начал впервые прорываться у Вольтера, который признавал источником движения Бога, но при всем при этом у него уже присутствует и какой-то "архитектор вселенной" (мировая душа), и тут же он впервые сказал то, что не стоило никогда никому говорить. Он сказал, что источник развития человечества - изменение идей. Кто стоит за идеями, он не уточнял, но по всему контексту предполагалось, что это сам человек, поэтому желчный Вольтер был сразу же назван "Просветителем". Начался мрак "Просвещения".

И дальше все пошло очень легко, как всегда идет все легко с горочки вниз. Дмитрий Аничков назвал религиозное чувство навеянным фантазиями, Вико Джамбаттиста определил, что все в истории идет по кругу-спирали (вот и механическая модель истории!) и раздался первый абсолютно механистический писк новой моды, в котором Иоганн Винкельман произнес забавную мысль, что развитие искусства обусловлено внешними факторами (климат и форма государственного устройства). Как, оказывается, просто мир устроен! А тут уже и Поль Гольбах, который заявляет, что история человечества - не просто история идей, а история "законодательных идей"! Человек может управлять сам своей историей! Все в руках человека, а все, что не в его руках - непрестанно рождает законодательные идеи, которые управляют миром и приведут человека когда-нибудь к свободе и счастью! Все! Теперь никакой Бог не помешает!

Даже мирные китайцы утверждают (Дай Чжень), что главное - просвещение. То же самое утверждает и Пафнутий Батурин, добавляя еще и то, что через просвещение человек совершенствуется. Ламетри, Лессинг, Марешаль, Мелье и многие другие, взявшись за руки, скандируют: "Просвещение! Просвещение! Просвещение!" Собственно, - кто им мешал? Пусть бы и просвещались! Но в ситуации, когда 18 веков до этого главным считался Бог, просто сказать, что главное теперь - просвещение, это сказать все о своем отношении к самому Богу…

Но и это было только начало пути! Все шло с ужасающей быстротой и с той же ужасающей обреченностью. Шарль Монтескье заявляет, что причина всей истории - в географических условиях (уже не одного только искусства, а всей истории, заметьте!). С берегов Туманного Альбиона раздается голос Джозефа Пристли, который изрекает мысль, что сознание - следствие организации материи. Материя - вот истинный законодатель тех "законодательных идей"! Генри Бокль оттуда же (с Альбиона) относит все происходящее в истории к воздействию ландшафта, почвы, климата и даже пищи! Тимофей Грановский подтверждает, что все обусловлено географическими факторами, а Эмиль Дюркгейм добавляет в эту странную картину еще несколько мазков - плотность населения и развитие путей сообщения. Томас Карлейль вновь заявляет, что все в истории идет по кругу-спирали и довершает полный кризис Владимир Милютин, который придумал, что только точные науки могут вывести законы развития мира. Казалось бы, - чего нам переживать? Ну не хотят люди Бога видеть за вещами этого мира, ну и пусть не видят! Им же хуже! Вышло, что хуже - нам. Если бы не возобладала такая механическая картина мира, то не возникло бы и самой мысли, что в эту механику можно вторгаться с целью управления и изменения естественных процессов истории. Не было бы Бакунина, который решил, что достаточно убрать из механики истории одно колесико (разрушить государства) и все устроится совсем по другому, не было бы Ткачева, который предложил ограниченному числу ремонтников (революционной группе) влезть в машину мира и произвести там переналадку (революции или перевороты) якобы в интересах всех остальных пользователей. Не было бы пошедших от них марксистов, которые считали, что механизм движения истории - механические противоречия производственных отношений, которые надо ускорять классовой борьбой. И не было бы фашизма, поскольку фашизм отличается от марксизма только тем, что при марксизме осуществляется тотальный контроль государства над обществом при отмене частной собственности, а при фашизме - то же самое, но при сохранении частной собственности. Именно поэтому социализм и фашизм так боролись с религией. Наличие Бога ставит под сомнение само право всяких божков (вождей народов) вершить историю. А соперников они привыкли стрелять, душить, травить, ссылать и высылать. До Бога не дотянуться, но зато удалось это сделать с атрибутами веры в него: храмами, утварью, иконами, да и с самими служителями и верующими. И все благодаря падению философской мысли. Именно она дала внутреннюю уверенность всем этим звероподобным революционерам и фюрерам, что можно понять механизмы истории и вписаться в их закономерность. Поэтому график философской мысли мы начертим в двух различных уровнях всплесков активности в следующем виде:

Картина получилась на удивление симметричной, причем выдержаны все пропорции времени! А падение философии ниже средней линии мы относим только к ее итогам, поскольку победили именно эти концепции (материализм и тоталитаризм), несмотря на присутствие в истории этого времени других философов, и отвлеченных и прогрессивных. Но они затерялись. А если бы они победили, что два пика активности стояли бы вершинами вверх, но симметричность графика сохранилась бы. Очевидно, Ему нужно было, чтобы мы перенесли испытание коммунизмом и фашизмом, и отказались от мысли, делать что-то самим без Его предопределения. То есть, оставить историю в покое и дать ей возможность развиваться естественным и ненасильственным путем.

Но, как ни крути, а график-то просматривается! Просто удивительно, как этого никто не заметил раньше. А, может быть, заметили, но решили не видеть того, чего так не хочется видеть? Но как бы там ни было, а мы установили, что все происходит в развитии философской мысли именно по Его плану, ибо если с нами еще можно поспорить в части направления вершин пиков активности, то в отношении расположения самих этих пиков - никто не может спорить. А кто хочет поспорить - пусть расположит всех философов от Заратустры до Кьеркегора во времени и у него получится точно такой же график. А такой симметричный график не объяснишь случайностью.

Теперь нам гораздо проще в этом же ключе рассмотреть и историю естественнонаучной мысли. Во-первых, у нас уже есть опыт построения таких невероятно сложных графиков, а во-вторых, у нас есть методология, успешно опробованная в нашем чистом эксперименте с отвлеченными философскими размышлениями. Начать мы здесь должны были бы с бронзового и железного веков, которые органично перешли один в другой, но мы с ними уже знакомились, когда обсуждали истории появления первых наук на Земле. С ними понятно. Они составят у нас два первых пика активности человеческой научной мысли, после которых наступает период… полного молчания наук! Длится этот период опять около полутора тысяч лет. Все остается неизменным, представления о мире не меняются совершенно ни в чем, как вдруг в 5-м веке до Р.Х. появляется Пифагор и создает "математику Пифагора". За ним приходит Гиппократ, который создает понятие медицины, за ним его тезка Гиппократ Хиосский, который создает геометрию, и заканчивается этот период через 150 (опять!) лет "физикой Аристотеля". Эти четыре древних грека составляют у нас следующий за бронзовым и железным пиками активности самостоятельный пик научной мысли, вслед за которым после недолгого (в пределах столетия) молчания появляется еще четыре великих грека Архимед ("механика Архимеда", зачатки гидростатики, планиметрия и высшая математика в своих основах), Евклид (планиметрия и "евклидова геометрия), Асклепиад (непосредственное врачевание) и Ктесибий (теоретическая механика). Несмотря на то, что в обоих периодах выступают всего лишь по четыре великих, эти периоды нельзя не называть также великими, поскольку это были первые научные знания о мире (во-первых), эти знания совершили прорыв в мышлении человечества и дали методы научной работы (во-вторых), и эти знания стали единственным научным багажом человеческой цивилизации на целых (вы не поверите!) 1500 лет!

После этих восьмерых научный мир замер и затих, полностью уйдя со сцены или обретя скудный прикладной вид. Ни само появление древнегреческих ученых нельзя объяснить насущной необходимостью государства и общества тех времен, ни само дальнейшее молчание ученой мысли после них нельзя объяснить отсутствием этой государственной и общественной необходимость. Все дело опять в поворотах мышления, совершенно не обусловленных историческими условиями. Зачем Пифагор был нужен Древней Греции? Какой социальный заказ могла выполнить его школа? Никакого! Баловство одно это было и не больше! Сама смерть Архимеда говорит нам о том, как необходима и почетна была в то время наука - Архимеда убил римский воин, когда тот чертил очередные научные схемы на песке. Безобидного старика убил, как бесполезного. Геометрию Евклида тоже нельзя объяснить земледелием, поскольку земледелие было до Евклида за тысячи лет, и обходились как-то. И сейчас обходятся - камни или колышки ставят на границе свободных земель, ориентируясь по двум неподвижным, совместно признанным объектам окружающей природы. Как четыре тысячи лет назад. Без "Начал" Евклида. И храмы с пирамидами без них же построили.

А вот после падения Рима, когда начался такой бардак в Европе, что все решалось только качеством оружия - ни одной научной мысли не работало на эту потребность, от которой зависела жизнь или смерть целых народов. И только когда все успокоилось и стабилизировалось, и, главное, тогда, когда власть духовная подмяла под себя власть светскую, а римский Папа был заинтересован во всем, но только не в развитии науки или в том, чтобы вокруг что-нибудь менялось, и проявлял этот свой неподдельный интерес, инквизицией, кострами и судилищами, именно тогда взорвался вулкан научной мысли, который в течение 150 (!) лет 16-17 веков полностью перевернул весь мир и создал современную цивилизацию.

Помимо того, что исторические условия были не только не связаны с этим переворотом, они были напрямую против самой науки (сожжены "Законы" Плифона, книги Пьетро Помпонацци (этому - поделом!), "Христианство без тайн", запрещены общественный деятель Анджей Моджиевский и историк Жак де Ту, Джордано Бруно сожжен, Галилей засужен, Тихо де Браге запрещено работать, казнены Этьенн Доле, Томас Мор, философ Джулио Ванини и т.д. и т.д.), потому что в 1555 году был подписан Аугсбургский мир, провозгласивший принцип "Чья власть, того и религия". Согласно условиям этого документа германия отпала от Ватикана, авторитет католической церкви сильно пошатнулся, и последовала реакция в виде цензуры и инквизиции.

Никак не связана была сама Европа и географически с тем, что в ней произошло в 16-17 веках. По всей человеческой логике все это должно было произойти в свободных Китае или Индии, которые в то время значительно опережали европейцев во всех областях знаний и дружили с арабами, которые знали алгебру и с которыми европейцы разговаривали тогда только на мечах и арбалетах. Почему именно в Европе и почему именно в 16-17 веках - никаких причин и базы для объяснения этому нет. Это еще одна причина для нас относить возникновение европейской научной цивилизации к перевороту именно мышления, что не обходится без Его перепайки схем нашего сознания, поскольку никакими другими причинами нельзя объяснить, почему именно в это время и именно европеец стал мыслить научно. А именно это и произошло. И мы это сейчас докажем.

Прежде всего, научные открытия этого времени совершенно не продолжают старых открытий, а отрицают их. Логического продолжения из Аристотеля естественнонаучный переворот Ньютона и Галилея не имеет. Их взгляды, можно сказать, возникли на ровном месте, и толчка им не было никакого ни в древности, ни в современности. После них Аристотель превратился в древнего наивного зачинателя наук, чья деятельность почетна, но не более. Непонятным образом в физике появляются понятия, которых не только у Аристотеля не было, но и… которых не может быть в реальном мире! Человек остался тем же, реальный мир остался тот же, видит тот же человек вокруг себя то же самое, но тогда откуда пришли невозможные для реального мира понятия: абсолютно гладкая плоскость, абсолютно круглая сфера, абсолютно твердое тело и т.д.? Если не изменился ни мир, ни биологический способ его видения его, то, что, в таком случае, изменилось? Конечно же, мышление. Не мир и не потребность в приспособлении к миру породило европейскую цивилизацию, а неожиданно появившаяся массовая привычка думать по научному.

Перейдем к конкретным фактам и убедимся сами. Заранее предупреждаем, что здесь будет не 4, и даже не 8, и совсем не 25 или 29 имен. Будет больше. И вспомним, что все эти имена появились и создавали науку в течение коротких 150 лет, до которых 1500 лет не было вообще никого!

Рене ДЕКАРТ создал аналитическую геометрию, ввел переменные величины и функции, дал импульс силы и сохранения количества движения, ввел систему координат. Эдмон МАРИОТ вывел один из газовых законов. НЬЮТОН и ГАЛИЛЕЙ создали всю современную точную науку вообще и, даже если бы они в течение этих 150 лет были в полном одиночестве, то мы все равно говорили бы об ИХ ВРЕМЕНИ, как об эпохе или эре. Пьер ФОШАР создал стоматологию, Готфрид ЛЕЙБНИЦ создал математическую логику и дифференциальное исчисление. Франсуа КЕНЭ создал научную экономику производства, когда производство еще было в зачаточно-мануфактурном состоянии, и первые машины только начали появляться. КОПЕРНИК сказал, что Земля вращается вокруг Солнца, а не наоборот, и это полностью с головы на ноги поставило все представление человечества о космосе! Иоганн КЕПЛЕР открыл законы движения планет, а Жан ПИКАР высчитал, что Земля не шар, а овал. Можно себе представить, как поражали рассудок взрослого уже человечества такие открытия! Блез ПАСКАЛЬ создал гидростатику и 1-ю счетную машину! Кстати, вся современная гидравлика вышла из Паскаля. Все эти мощные механизмы работают на открытых им законах. Джироламо КАРДАНО стал решать кубические уравнения и создал карданный механизм (два вала с переменным углом, благодаря чему любая машина становится гибкой и эластичной наподобие живого организма). Роберт БОЙЛЬ создал химию как самостоятельную науку, ввел в химию химический научный эксперимент, создал научный химический анализ, дал первое научное понятие химического элемента. Леонардо да ВИНЧИ создал чертежи вертолета и подводной лодки, но почему-то не придал этому особого значения. Тихо де БРАГЕ 20 лет изучает звезды и на основе его наблюдений Кеплер выводит свои знаменитые законы. Кроме того, де Браге впервые открыл людям глаза на то, что кометы - это небесные тела, находящиеся дальше Луны. Джеймс БРЭДЛИ открыл аберрацию света и нутацию земной оси. Мартин БЕХАЙМ создал первый глобус. Наверное, это была странная для тех времен игрушка, вызывающая удивленное недоверие. Христиан ГЮЙГЕНС вывел законы колебания, теорию ударов, волновую теорию света, положил начало теории вероятности. Жерар ДЕЗАРГ создал начертательную и проективную геометрию. Многим студентам хотелось бы, чтобы Дезарг вообще не рождался, но это ничего не изменило бы - этим геометриям пришло время, и Он втиснул бы их в голову любого другого, прояви отец Дезарга нерасторопность. Энтони ван ЛЕВЕНХУК создал научную микроскопию и открыл человечеству еще один мир (помимо космоса), о котором люди даже не подозревали до него - мир микроорганизмов. То-то было обсуждений! Бернхардус ВАРЕНИУС создал географию (да, да! такой науки до него не было!), Пьер ВАРИНЬОН дал понятие о сложении и разложении сил, о моментах сил. Ренье де ГРААФ начал исследовать химизм пищеварения и поставил для этого первые фистулы. Симон СТЕВИН ввел десятичные дроби (!) и отрицательные корни уравнений, вывел закон равновесия тела на наклонной плоскости.

А вот очень показательный момент для того времени - научный взгляд на мир возобладал настолько, что под науку стали подводить абсолютно все, что попадалось под горячую руку. Так произошло тогда и с музыкой, когда Джозеф ЗАРЛИНО создает учение о музыкальной гармонии, создавая тем самым, науку "теория музыки". Это, пожалуй, единственная теория, которая при самом блестящем ее усвоении не дает никаких гарантий для успешной практики. Если конечно рядом нет беспринципного музыкального продюсера.

Джордано БРУНО выдвинул идею о множественности миров во Вселенной, переварить которую мы не можем до сих пор. Уильям ПЕТТИ создал политэкономию и выдвинул трудовую теорию стоимости, выше которой в политэкономии нет до сих пор ничего по неоспоримости и научности. Альбер ЖЕРАР впервые высказал основную теорему алгебры, которая касалась бесконечного множества комплексных чисел. Николо ТАРТАЛЬЯ разработал способ решения кубических уравнений (вместе с Кардано), Ян ГЕВЕЛИЙ создал первые подробные карты Луны, что объявило о создании науки "селенографии". Якобус СИЛЬВИУС начал проводить исследования на человеческих трупах и появилась анатомия. Уильям ГАРВЕЙ создал физиологию и эмбриологию, Кристоф ШЕЙНЕР определил период вращения Солнца, Эдмунд ГАЛЛЕЙ открыл собственное движение звезд, а Бернардин РАМАЗЗИНИ создал медицину профзаболеваний, определив 70 болезней в качестве навеянных тем или иным видом труда.

Еще один пример характерного для того времени взгляда на мир. Тысячи лет до этого люди рождались, умирали и совершали правонарушения. Тысячи лет все это фиксировалось и записывалось правителями и их советниками. Просто так. Для хроники. А Кетле ЛАМБЕР взял, да и посмотрел на все это научным взглядом и выявил тут же всякие закономерности в этих процессах, создав демографию. Вот пример чисто научного взгляда, не продиктованного заказом.

Еще более интересный пример. Жозеф ТУРНЕФОР установил вертикальную зональность растительного покрова. Немного странно звучит, не правда ли? Человечество тысячи лет не могло просто увидеть простой картины прямо перед собой, которая с невероятной наглядностью и простотой говорила о том, чем выше в горы, тем разные растения там произрастают. От кустарников к деревьям, от деревьев к альпийским лугам. Люди рождались и умирали, бывало, ежедневно пересекая все эти зоны растительного мира по роду деятельности, и только в 16 веке Бог научил их видеть все это через систематизацию и классификацию, что привело к очередному "открытию".

Джон НЕПЕР изобрел логарифмы, Бонавентура КАВАЛЬЕРИ создал интегральные исчисления, РЕГИОМОНТАН (Иоганн Мюллер по настоящему) создал первые печатные навигационные астрономические таблицы, которыми пользовались Колумб и Васка да Гама. Джон УОЛЛИС создал исчисление бесконечно малых, Оле РЕМЕР определил скорость света (наконец-то! до этого никому и в голову не приходила мысль провести эту простую операцию!), СНЕЛЛИУС разработал триангуляцию (все триангуляционные вышки по всей поверхности земли стоят по его расчетам) и установил закон преломления света. Франческо ГРИМАЛЬДИ открыл дифракцию света, АГРИКОЛА (Георг Бауэр) создал горную металлургию, братья БЕРНУЛЛИ положили начало вариационному исчислению, а Ванноччо БИРИНГУЧЧО полез с наукой туда, куда вообще лезть опасно - создал научно обоснованную пиротехнику. Шутихи взрывали и до этого, нешутейные заряды закладывали тоже не реже, но научно к этому подходить стали только в свое время. А вся наука состояла только в одном - запиши, сколько чего положил, и что из этого получилось. Так сделай много раз и, если еще жив, приведи все записанное в простую систему, позволяющую подвести под известную практику неизвестное доселе научное обоснование.

Рафаэле БОМБЕЛЛИ создал теорию комплексных чисел, Герман БУРХАВЕ основал первую в мире научную клинику (Лейденская Медицинская Школа) - опыт врачевания стал обобщаться и систематизироваться. Андреас ВЕЗАЛИЙ непосредственно создал анатомию, как науку. Франсуа ВИЕТ разработал всю элементарную алгебру, Томас ВИЛИЗАРИЙ создал физиологию мозга, а Себастьян де ВОБАН изложил научные основы фортификации, то есть также собрал имеющиеся сведения о крепостях, фортах, бастионах, флешах, равелинах и т.д., и вывел из них общие закономерности, по которым эти укрепления создаются. Подошел к известному научным, непопулярным ранее, образом.

Отто фон ГЕРИКЕ доказал существование атмосферного давления, построил первую электрическую машину и обнаружил электрическое отталкивание. Лука ПАЧОЛИ создал геометрию пропорций и мало кто знает, что это именно он создал нынешнюю бухгалтерию, то есть систему учета хозяйственных и торговых операций методом двойной записи, которая позволяет вести не только учет, но и сама себя контролирует на правильность ведения этого учета. До сих пор бухгалтера пользуются приемами Пачоли и его терминами. Эти же приемы и называются так, как назвал их Пачоли: контировка, баланс, сальдо, дебит, кредит, сторно, конто, реформация, актив, пассив, и т.д. Это также был именно научный подход к ведению давно известных торговых операций, которые велись и за тысячи лет до Пачоли. Потому что в сам принцип учета вводился некий самостоятельно действующий механизм (принцип машины, которая тоже впервые в истории появился именно в это время), осуществляющий постоянный самоконтроль и выдающий контрольные итоги (дебет-кредит) баланса с точной цифрой ошибки, если та была допущена.

Очень показателен и пример Конрада ГЕСНЕРА, который создал библиографию, составив первую библиотеку из 15 тысяч томов, где любую книгу впервые можно было найти легко и без труда неким научным методом. Библиотеки были и ранее, но никто толком не знал, что содержат их фонды и как найти ту или иную книгу. Геснер применил классификацию к книгам, разбил их на отдельные массивы, присвоил каждой код поиска и создал такую систему, которая этот поиск оптимально обеспечивала. Вот и родилась новая наука. Из ничего. Просто из головы.

Уильям ГИЛБЕРТ впервые последовательно рассмотрел магнитные явления, Марен МЕРСЕНН измерил скорость звука в воздухе (это любопытство могли удовлетворить еще за тысячи лет до этого, если бы имели понятие об имеющемся научном подходе к явлениям мира у себя под черепом).

Копали землю в поисках остатков прошлых цивилизаций еще в античные времена. Со всех краев империи "могилокопатели" доставляли богатым римлянам предметы старины, которые те выставляли в своеобразных домашних музеях, за которыми следили специальные рабы. При этом все предметы считались просто украшениями, и никто не стеснялся долепливать в них недостающие детали, дорисовывать стершиеся узоры или ремонтировать ущербные места. Это римляне придумали слово "антиквариат" - дорого стоящие предметы старых культур. А в 16 веке Клод ПЕЙРЕСК указал на важность всестороннего изучения старинных вещей и проведения их точных обмеров. Подошел научно к мещанским украшениям. Следом за ним ГРУТОР систематизировал эти украшения и составил список из 12 тысяч экземпляров, которые теперь уже трактовались не как ценные безделушки, а как научные экспонаты. После этого Уильям КЕМДЕН основал археологию и изучение письменных источников в виде особой отрасли знаний, отделив ее от истории. Создал новую науку. Тоже надо было чему-то особенному случиться в обществе, чтобы дойти до такой простой мысли - копайте, Шура, и исследуйте, вместо того, чтобы расставлять на сервантах и полках? Антуан МОНКРЕТЬЕН создал политэкономию во Франции, и именно он впервые назвал эту науку "политэкономией". Джон РЕЙ создал классификацию растений, то есть основу ботаники. До этого также никому в голову не приходило, что у всех растений есть общие признаки и общие различия, что позволяет их классифицировать. Потому что мозги на это еще не были сориентированы Его планом.

Вершиной такой ориентации на научное мышление является случай, который произошел с Юлием СКАЛИГЕРОМ, который, как Снежная Королева дотронулся научным познанием до живого тела литературы и заморозил его законом о трех единствах построения литературного произведения. Это у нас теперь называется "нормативной эстетикой классицизма", когда действию любого литературного произведения предписывалось подчиняться трем условиям: единству места (сюжет не должен переноситься никуда из того места, где началось изложение его содержания), времени (все должно произойти в течение рабочей смены, составляющей 24 непрерывных часа в пределах одних суток) и действия (в сюжет не должны вводиться персонажи, которые не раскручивают своими действиями непосредственного развития сюжета, а несут какие-либо дополнительные или второстепенные сюжету функции). Пусть эту инструкцию по применению сюжетов литературоведы называют, как хотят, а мы наглядно видим, что в мире воцарился научный способ мышления, который по своему избытку едва не уничтожил литературу путешествий, приключений, детективов и жизнеописаний, да и вообще всю литературу. Причем народ так был подготовлен своим переворотом сознания к такому строго научному варианту искусства, что классицизм продержался более двух веков в качестве эталона прекрасного и был с трудом разрушен только романтизмом и сентиментализмом.

Томас СИДЕНХЕМ создал клиническую медицину (научную систему практической медицины), Пьер ФЕРМА создал аналитическую геометрию и теорию чисел, Сципион ФЕРРО открыл правило решения приведенного кубического уравнения. Альберико ДЖЕНТИЛИ создал международное право ("О посольском праве". "О праве войны"), Роберт ГУК установил клеточное строение тканей и ввел термин "клетка", он же создал теорию упругости, впервые научно оформив абсолютно наглядное для всех явление - какова сила, таково и будет растяжение. Помимо этого Гук изобрел ирисовую диафрагму, которая до сих пор используется в большинстве существующих фотокамер. Бартоломео ЕВСТАХИЙ также является одним из создателей научной анатомии, которая была создана в то время. ПАРАЦЕЛЬС создал фармацевтику, введя в медицину химические препараты, а Амбруаз ПАРЕ из ремесла (которым она считалась до этого!) сделал хирургию научной дисциплиной. Неемия ГРЮ создал анатомию растений, Эвангелиста ТОРРИЧЕЛЛИ открыл атмосферное давление и вакуум, ГРОЦИЙ создал естественное право и международное право ("О праве войны и мира", "Свободное море"). Лудовико ФЕРРАРИ нашел способ решения алгебраических уравнений 4-й степени, а завершить наше перечисление можно вообще забавной историей о том, как Лука ГИНИ создал … гербаризацию! Достаточно было начать засушивать образцы растений не для игры, а для хранения, систематизации и изучения, как появилась опять просто из голых научных намерений целая наука.

Самое интересное, что в этом перечне практически нет неизвестных фамилий, Тот, кто ходил в среднюю школу не только ради перемен и обмена впечатлениями на импровизированных курилках, тому они известны практически все. Но всегда существовало некое общее понятие, что ученые из века в век мужественно изучали мир и бескорыстно передавали друг другу накопленные знания, благодаря чему наука становилась все сильнее и сильнее, человечество жило все лучше и лучше, прикладывая неимоверные усилия для продолжения дела ушедших светлых умов в своих новых, заступающих на суровую научную вахту, поколениях. А, оказывается, что все светлые умы, создавшие современную науку, жили в одно короткое время и открытия свалились на человечество с такой скоростью одной, вываливаемой из ковша, порции, что возникает законный вопрос - если целое тысячелетие слабых возгласов философов со всех концов земли называется "Осевым временем", то, КАК НАЗВАТЬ ЭТИ СТО ПЯТЬДЕСЯТ ЛЕТ в одной только Европе?

Причем, если кто-нибудь не поленится, а прочитает список имен этого полуторастолетия еще раз, то мы советуем ему сделать это, предварительно вспомнив, что именно ко времени этих людей относятся все приключения мушкетеров великого Дюма. Смеем вас уверить, что впечатление будет не менее изысканным, чем белоснежный и кружевной платок герцогини де Шеврез. Вы можете представить себе господина Бонасье, озабоченного десятичными дробями или с тоской глядящего в ночное небо Парижа, в огорчении от того, что ему неведома скорость того света, который достигает его ложа от далеких звезд?

К этому списку следовало бы добавить еще и создателей первых машин или изобретателей новых научных инструментов и приспособлений, но тогда список рискует стать утомительным и самодовлеющим относительно самого этого периода истории науки и изобретений, а нас он интересует только как одна из ступеней планового и компактного подбрасывания идей Богом человечеству с какой-то целью.

Ну и, конечно, ни у кого теперь не должен вызывать удивления или сомнения тот факт, что вслед за этим периодом научной бури наступило очередное затишье, в течение которого человечество чуть более ста лет топталось на месте и не делало никаких рывков вперед. Мы уже привыкли к таким периодам затишья. Все это время опять было посвящено прикладным аспектам, помимо которых ярко выделялась немногочисленная плеяда единичных ученых, посвятивших себя изучению электричества, которое уже было открыто. После этого с начала 19 века и до середины 20 века (то есть, опять приблизительно в течение 150 лет) произошло еще одно событие в истории науки, которое принято теперь называть научно-технической революцией 20 века. НТР действительно грянула в 20 веке, но только в своей внешней форме, которая отразилась наиболее показательно в том, например, что, после того, как люди всей деревней, бросив все, бежали смотреть на самолет, через всего лишь тридцать лет они же полетели в космос. Или в том бытовом скачке, когда люди, которые в юности жили при керосиновой лампе, сегодня засыпают, нажав на слип-таймер телевизора. Но теоретически эти изменения были подготовлены массовым появлением великих ученых в начале 19 века, которые сделали массу революционных открытий в течение короткого времени и создали новую цивилизацию на столетия вперед.

И опять эти открытия происходили в условиях, когда непосредственной нужды в них совершенно не было. Все опять просто приходило в голову, несмотря на полное несоответствие посетивших идей тому, что происходило за окном. В точности, как в случае с шумерскими жрецами! Например, Савар и Био установили один из основных законов электродинамики в 1820 году, когда в Европе монархи и республиканцы разбирались между собой с помощью ядер и кирасиров. Бунзен и Кирхгоф положили начало спектральному анализу в 1854 году, когда вся Европа наблюдала за разворачивающейся Крымской войной, где впервые только начали применяться нарезные ружья и шрапнель в ядрах, а корабли воевали под парусами. Зеебек открыл термоэлектричество в 1821 году, когда улицы городов (далеко не всех!) освещались газом. Лодыгин основал электротермию в 1872 году, когда прошло всего 10 лет со дня отмены крепостного права, а Ли Форест создал в 1906 году … триод! Во время, которое запомнилось человечеству японской шимозой и баррикадами боевиков в Москве! Циолковский обосновал научную возможность космических полетов, когда первый самолет неуклюже взлетел на несколько десятков метров всего за три года до этого. Томас Юнг создал волновую теорию света за пять лет до декабрьского восстания запальчивых и бестолковых русских заговорщиков, названных впоследствии "декабристами". Бутлеров создал теорию химического строения, перевернувшую представление о мире, как раз на момент отмены крепостного права, а великий Планк создал квантовую теорию, совершенно изменив некоторые взгляды на мир, в 1900 году.

В условиях, когда даже простой пылесос не предполагался, были сделаны такие открытия и научные изобретения, которые обеспечили появление компьютеров и которые опять полностью перевернули весь мир буквально за 150 лет. Причем опять многое логически не вытекало из Ньютона или Галилея, а отрицало их. Эйнштейн, когда ознакомился с последними сенсационными работами современных ему физиков, с присущей ему деликатностью сказал: "Мне все понятно. Но если это так, то это означает конец физики". Он так ничего и не понял в главном, что произошло после Ньютона - в квантовой революции, потому что она не продолжала Ньютона, хотя никуда от него (от Ньютона) и не делась, в конце концов. Опять новое приходит не как продолжение и развитие старого, а как абсолютно новое, пришедшее по высшей логике, а не по логике предшествующей ситуации. Вот что произошло за эти еще одни великие сто пятьдесят лет, (мы будем предельно коротки и будем отталкиваться от имен):

Герц (электромагнитные волны), Маркони и Попов (радио), Эдисон (более тысячи изобретений, о которые мы стукаемся лбами ежедневно), Кюри (радиоактивность). Менделеев, Рентген, Джоуль, Нобель (динамит!), Тимирязев (фотосинтез), Гей-Люссак (газовые законы), Гейгер (связь распада частиц с энергией), Мартен (переплавка металлолома), Пастер (микробиология), Петров (электросварка), братья Райт (авиация), Кох (бактериология), Купер (сверхпроводимость), Бухнер (ферменты) и т.д. и т.д. Это несомненно новый пик научной мысли, тем более, что полнота списка в данном случае вообще невозможна по причине устрашающего объема открытий этого короткого времени.

Как и в 16-17 веках опять возникли совершенно новые представления о мире и совершенно новые науки, которых до этого совершенно не было. Причем, если все, что достигнуто было во времена Ньютона и Галилея, вошло в учебники общеобразовательной школы, то достижения этого времени по силам только единицам и на сегодняшний непростой день. Если в 16-17 веках мир распахнулся перед человеком в его истинной картине, то в 19-20 веках мир раскрылся человеку в своей непознаваемой и парадоксальной картине. Началось осмысление мира, как явления, недоступного обычной человеческой логике. Людей, положивших этому начало, следует почтительно выделить отдельным списком:

Больцман - статистическая физика и физическая кинетика.

Лобачевский - неевклидова геометрия.

Резерфорд и Содди - теория радиоактивности.

Ферми - ядерная физика и нейтронная физика.

Циолковский, Кондратюк, Герман Оберт и Вернер фон Браун - ракетная техника.

Планк, Борн, Гейзенберг, Шредингер, Дирак - квантовая механика.

Планк, Паули, Шредингер, де Бройль - квантовая теория.

Максвелл и Ланжевен - электродинамика.

Кельвин, Клаузиус и Гиббс - термодинамика.

Норберт Винер - кибернетика.

Тесла и Вологин - высокочастотная техника.

Лоренц - классическая электронная теория.

Пёрселл и Блох - ядерный резонанс.

Нернст и Курнаков - физическая химия.

Бор и Канницаро - атомно-молекулярная теория.

Рэлей - теория колебаний.

Басов, Таунс, Прохоров и Шавлов - квантовая электроника.

Эта солидная компания создала нечто такое, чего не могут понять до сих пор многие, и чего, как мы увидим дальше, не до конца понимали и сами они. Но об этом потом, а пока обратим внимание на то, что в отличие от списка 16-17 веков, у нас здесь часто встречается по две, а то и больше фамилии на одно открытие или теорию. Эти люди совершенно независимо друг от друга работали над одновременной разработкой разных составных частей одной и той же теории, дополняя своими результатами друг друга, и, создавая цельные единые учения из своих отрывочных достижений, которые к тому же ни в одном случае не были продиктованы социальным заказом времени или общества. Причем они ни разу не повторили друг друга, и ни разу не произошло никакой накладки - просто складывались одновременно достигнутые новшества и получались новые законченные науки (которые стали называться "теориями" из-за своей невозможной сложности). Разве это не похоже на то, что Кто-то раздал им домашние задания, каждому в своей части одной общей и сложной темы? Не просто похоже, а - единственное объяснение таких невероятных совпадений!

И еще одни интересный феномен этого времени. Если в 16-17 веках были созданы все основные науки, и это время можно непосредственно считать временем появления непосредственно самой науки, то в 19-20 веках также были созданы новые науки, но суть их состояла в том, что они были не отражением новых знаний, а дроблением на составные части и смешением между собой старых наук. Яркий пример этому - "физическая химия" Нернста и Курнакова в нашем списке. И таких маргинальных браков и сановных деторождений было довольно много:

Хёггенс, Локьер, Жансен, Секки - астроспектроскопия. Горячкин - наука о сельхозмашинах (раздел машиностроения). Гоффмейстер - эмбриология растений. Грэм - коллоидная химия. Гросс и Сербский - криминалистика и судебная медицина. Гротгус - электролиз, Гризингер - научная психиатрия, Джордж Грин - теория потенциала, Жан Дюма - органическая химия. Дэви - электрохимия, Дюбуа-Рэймон - электрофизиология, Гальтон - евгеника, Лодыгин - электротермия. Лунин - витаминотерапия, Лурия Сальвадор - генетика микроорганизмов, Робинсон - химия природных соединений. Моль - цитология растений, Буяльский - топографическая анатомия, Ивановский - ввирусология, Мозли - рентгеноспектроскопия, Конрад Лоренц - этология, Мендель, Бэтсон, Стёртевант и Томас Морган - генетика. Тот же Морган Томас - хромосомная теория наследственности. Кювье, Бронн и Броньяр - палеонтология. Морено - социометрия, Тарский - семантика, Гиббс - статистическая механика, Гебра - дерматология. Макензи - кардиология, Костычев - почвоведение, Капица, Шубников, де Хаазе, Каммерлинг и Оннес - физика низких температур. Чаплыгин, Жуковский и Прандтль - аэродинамика, Френель - волновая оптика, Фреге - логицизм и логическая семантика, Дальтон - химический атомизм, Бекетов - морфология растений. Перфильев - капиллярная микроскопия, Пастер, Ландтштейнер, Эрлих и Мечников - иммунология. Якоби - гальванотехника, Голицын - сейсмология, Гольдшмидт и Евграф Федоров - геохимия и кристаллохимия. Гиляров - почвенная зоология, Эмми Нётер - общая алгебра, Бехтерев - рефлексология, Бецольд - физиология слуха. Гюйон - урология, Ламе - теория криволинейных координат, Чижевский - гелиобиология, Сабатье - органический катализ. Шрёдер, Джон Буль и Огастес Морган - алгебра логики, Заварицкий - петрохимия, Бунзен и Кирхгофф - спектральный анализ. Хохлов - нелинейная оптика, Буссенго и Либих - агрохимия, Сукачев - биогеоценология, Сигбен - ядерная спектроскопия. Вант-Гофф и Ле Бель - стереохимия, Вернадский - геохимия и биохимия, Кетле - научная статистика. Чернов - металловедение, Ламберт - фотометрия и Кушинг - нейрохирургия.

Причем прервали список мы не закономерно, а произвольно, поскольку нет совершенно никакой необходимости приводить здесь все новые и новые симбиозы и ответвления наук, поскольку за этот короткий период было создано около … 1200 (одна тысяча двести!) наук! Даже только количественный признак этого времени дал бы нам основания говорить, что произошло новое неоправданное ничем и очень короткое по времени вскипание научного возмущенного разума, что ушло не в свисток, а в начало новой цивилизации. Причем эти новые науки говорят нам опять о том, что изменилось именно мышление, ибо знания 16-17 веков получались под девизом Давшего Их: "Знайте, теперь, что это так", знания 19-20 веков: "Знайте теперь, что что-то вокруг вас может быть и так и вот так", а новые науки явно спускались сверху под рубрикой: "А теперь, думайте сюда". Во времена древних греков человек познал в основах закономерности мира перед собой, во времена появления науки человеку открылся космос, законы физического мира и микромир, а во времена НТР людям открылись законы непонятного сверхфизического состояния материи и многочисленные проявления на практике этих не до конца понятных состояний. Здесь тоже просматривается явный и продуманный план, и здесь пришло время отразить все изложенное выше в закономерном, и уже описанном достаточно подробно, графике:

Как видим, опять проявляется на редкость симметричная и закономерная структура истории научной мысли. Вот такими двойными всплесками все и идет в истории с приблизительно равными интервалами. Мы привели достаточно аргументов для того, чтобы признать, что эти равно расположенные во времени пики активности не являются последствиями каких-то изменений общества или характера жизни. Наоборот, если наложить на них подобный график исторических изменений общества, то они всегда будут запаздывать по отношению к нашим пикам, или наоборот никак не совпадать. Однако, зная маниакальную потребность нашего сознания искать причины не вверху, а где-то внизу, надо попробовать еще с помощью нескольких аргументов убедить себя в том, что знания даются Им, а не порождаются нашими головами.

Для начала дадим слово самим ученым, которые, как мы предполагали обсудить, не всегда сами понимают того, что они открывают. Например, Резерфорд называл теорию относительности "спекулятивной". Ленард назвал ту же теорию "математической стряпней". Основатель физической химии Нернст вообще называл теорию относительности философией, или на крайний случай, неким видом "неточной" науки. А что отвечал Эйнштейн? А он говорил, в общем-то, то же самое, предваряя свою теорию замечанием о том, что до конца не исключает эфира и сам не может объяснить, что именно выводит его теория. Но поднялась такая шумиха в прессе, что уже было поздно. Эйнштейн был, несомненно, лично сам честен, но его уже никто не спрашивал. Здесь важнее всего то, что каким-то образом в ученом мире вообще возможен данный нонсенс - никто ничего не понимает, экспериментально все опровергается, но все отстаивается до последнего административно-чиновничьего патрона. А еще важнее то, что если, как показывает практика, бюрократы от науки кричат "Ура!", то это обязательно лажа. А если наоборот, то - наоборот. Теория относительности - просто самый наглядный пример.

Гораздо больше примеров обратного порядка вещей. Например, Парижская медицинская академия в свое время просто высмеяла Луи Пастера, когда он вынес на ее суд теорию передачи болезней микробами. Некоторые реплики лучших умов академии были настолько оскорбительны, что Пастер из-за этого даже стрелялся на дуэли.

Майер, когда выступил с идеей закона сохранения и превращения энергии, подвергся вообще возмущенному насилию со стороны научного мира. Сначала над ним издевались и смеялись так, что он, не верящий в дуэли, выбросился из окна. После этого по настоянию его коллег он был отправлен в психиатрическую больницу, где его целый год держали в смирительном кресле (вариант орудия пытки), и ласковый врач периодически задавал ему один и тот же вопрос - считает ли он по-прежнему, что энергию можно мерить на килограммы? Прикинув все "за" и "против" своего положения, Майер счел за лучшее отречься от своего закона и был с похвалой выпущен из клиники. Дело было в середине 19 века…

Ньютон в течение 25 лет после смерти Роберта Гука, которого ненавидел всей своей душой за любовь к служанкам и дамам более высокого положения, боролся с теорией упругости и с самой идеей возможности расчета конструкций, на чем настаивал любвеобильный до постоянной упругости Гук.

Когда Томас Юнг в продолжение дела Гука вывел в 1807 году модуль жесткости, то вот как ответил ему на опубликование принципов расчета модуля ученый свет: "Хотя их светлости (члены Королевского Адмиралтейства) весьма уважают науку и очень ценят Вашу статью, она слишком учена …, короче, она непонятна". Мирное признание. Обошлось без дуэлей и психиатрических палат. Вежливая самокритика спасла.

Но не только бюрократы из академий и министерств проявляли умную тупость (что им по званию и положено), даже сами ученые не понимают порой друг-друга.

Фейнман готов был биться об заклад на что угодно в том, что квантовую теорию не понимает ни один человек в мире, включая и ее создателей. Эйнштейн постоянно сетовал на то, что ни он сам не может понять, и никто не может ему объяснить смысла принципа дополнительности Нильса Бора. Галилей поначалу называл гелиоцентрическую Систему Коперника "чистейшей глупостью", а выводы Кеплера о влиянии Луны на приливы - "ребячеством". Декарт и Гюйгенс до конца своих дней так и не приняли гравитации.

Таблицу Менделеева критиковали в один голос два разноголосых великих шведа Нильсон и Петерсон, которые утверждали, что в ее содержании не выражено никакого закона, а просто видна какая-то ни к чему не обязывающая регулярность. Еще одна могучая фигура того времени, немец Бунзен, назвал периодическую таблицу игрой в цифры. Он же публично обещал настрогать таких таблиц еще дюжину, если захочет. Наверное, не захотел. Еще более маститый Оствальд также высказался вполне категорично о менделеевской таблице, как не о носителе периодического закона, а как об иллюстрации некоего частного правила. Даже русский большой химик того времени Зимин не пожелал выслушать объяснений коллеги и также в манере сжигателя ведьм отрицательно отзывался об одном из величайших открытий непосредственно своего времени.

Да и сам Менделеев был не лучше, потому что когда голландец Вант-Гофф выдвинул концепцию геометричности молекул, он против этого резко возражал. Но, все же не в такой форме, как Кольбе, который ехидно заявил, что Вант-Гофф наверное плохо учился в своей время, чем и только чем (недостатком образования Вант-Гоффа) он объясняет появление столь дикой идеи.

С одной стороны ссылаться на непонимание окружающими актуальных для них открытий при отстаивании нашего взгляда ниспосланности Им знаний в нужное Ему время и в нужном Ему объеме, вроде бы и не совсем правильно. Мало ли кто не понимает кого! Но, давайте, обратим внимание на то, что не понимают именно те люди, которые ближе всех стоят к открытию по роду деятельности, и которые должны были бы эти открытия понимать и принимать как долгожданные, если бы этим открытиям предшествовала некая потребность, которая действовала бы своими факторами не только на первооткрывателя, но и на всех остальных соучастников труда, как на потенциальных открывателей того же самого. Значит - нет такой материальной предпосылки открытиям, которые делали бы готовыми к ним даже непосредственно самых подготовленных членов научного общества. Значит - все опять приходит сверху.

А может быть, это касается только завистливых коллег и окаменевших членов академических советов? Может быть, сами открыватели законов и явлений всегда понимают, что они делают? Увы. Очень часто они совсем не понимают того, что они делают. Макс Борн, прародитель компьютеров (автор квантовой механики), раздумчиво высказался по этому поводу: "Хоть я и влюблен в науку, меня не покидает чувство, что ход развития естественных наук настолько противоречит всей истории, что наша цивилизация просто не в состоянии сжиться с этим процессом". Вывод сомнителен, но его предпосылка абсолютно верна. Еще более откровенно в этом смысле звучит фраза Фрэнсиса Крика (создавшего вместе с Дж. Уотсоном модель ДНК в виде двойной спирали), который однажды обезоруживающе сказал: "В процессе научного творчества мы сами не знаем, что мы делаем". Так оно, похоже, и есть. Тот же самый Ньютон вот так сказал насчет обнаруженной им силе всемирного тяготения: "Это мне кажется столь большим абсурдом, что я не представляю себе, чтобы кто-либо, способный здраво мыслить в философии, мог к этому прийти". Разве такая научная деятельность не похожа на пророческую, во время которой Слово Бога воспринимается и передается, но потом не принимается самим пророком или вызывает у него чувство разочарования?

Голландец Лоренц, создав ту самую непонятную Эйнштейну квантовую теорию, стал заниматься квантовой механикой. От теории пошел к практике. Чем больше он это делал, тем меньше ему становилась понятной его же собственная квантовая теория, и в 1924 году в его дневнике появилась страшная запись: "Жалею только, что я не умер пять лет тому назад, когда все еще представлялось ясным". Интересное дело - человек создал теорию, которую чем дальше изучает, тем меньше же сам в ней и понимает. Так создал он ее или получил для передачи в пользование другим?

Герц обнаружил электромагнитные волны и не ограничился тем, что описал их природу и законы. Чтобы использовать до конца свой мыслительный потенциал он параллельно с этим обнародовал расчеты, в которых доказывал, что сигнал беспроволочно (без столбов и проводов) передаваться с помощью открытых им волн никогда не сможет. В заключении этих расчетов он писал, что, к сожалению, никакого практического применения его открытие не будет иметь. Можно поверить тому, что сам человек "открыл" то, о чем не может даже достаточно профессионально судить? Ведь это взгляд не открывателя, это - явный взгляд со стороны!

Швейцарец Баур пятьдесят лет занимался проблемами топливных элементов. Бескорыстно. Он создал их схему и обосновал их теорию, в конце которой подобно Герцу заключил, что все, сделанное им - практически бесплодно. Через несколько десятилетий появились аккумуляторы. Баур просто выполнил свою часть общего домашнего задания.

Больцман, преподавая электродинамику студентам, предварял свои лекции обязательным эпиграфом из Гёте: "Я должен пот тяжелый лить, чтоб научить тому, чего не понимаю сам".

Резерфорд не только создал теорию радиоактивности, но и сам первым в эксперименте расщепил атом. После этого он уже в знакомой нам манере заявил, что несет вздор каждый, кто будет утверждать, что таким образом можно извлечь из атома энергию. Знал ли вообще Резерфорд до конца суть того, чем он занимался? Строгий Резерфорд умер и через два года после его смерти в 1939 году его ученик Отто Ган обнаружил деление атомных ядер урана под действием нейтронов. Все бы ничего в этой истории, да вот только за 5 лет до этого к Гану пришла некая Нордак и предложила попытаться разбить ядро атома на части с помощью нейтронов. Ученик ответил в стиле учителя, строго и непререкаемо, что-то вроде: "Барышня, если Вам дорога Ваша репутация хорошего ученого так же, Как и Ваша женская репутация, никогда больше не заикайтесь об этом". За 5 лет до того, как сделал это сам! Сам, похоже, не понимал, что делает, когда приступал к делению ядра урана.

Макс Планк выдвинул идею квантовой энергии, а когда пришел в себя, то стал сам же нещадно бороться с этой гипотезой, как с ошибочной. Шредингер дал основное уравнение квантовой механики, но гордиться этим не стал. Вместо этого он со стыдом заявил, что если бы раньше знал, что у него получится, то не стал бы тратить на это время. Простите меня, люди, не ведал, что творил!

Эдисон открыл термоионную эмиссию. Так называемый "эффект Эдисона". Ну и, конечно же, сам Эдисон тут же назвал эту несчастную эмиссию "лабораторным уродцем", который "никому никогда не пригодится". А как иначе? Мы ведь всегда знаем, что мы открываем или изобретаем. Впрочем, и Эдисон был поражен, когда через 25 лет, еще при его жизни, появились радиолампы, и он понял с трепетом, что, сам того не зная, дал толчок электронной промышленности.

Все эти примеры наглядно показывают, что Он подбрасывает научные идеи в костер нашей жизни, как некий хворост, порциями. Иногда и дровишек подкинет. На кого попадет - на того попадет. Пока человек поймет, что к чему, - глядишь и открытие совершилось! Можно теперь и самому разобраться с тем, что на голову упало.

Правда, еще бытует мнение, что наука, якобы, развивается по заказу государства или крупных компаний. Иллюзию такой картины создают те огромные финансовые вливания, которые делаются на разработку конкретных научных и производственных тем. Однако все яснее становится, что эти деньги не возвращаются. Возвращаются только деньги, вложенные в фундаментальные науки. Так называются науки, которые являются чисто теоретическими и не связанны с производством или задачами социального характера. Сфера чистого любопытства. За государственный счет. Но именно это любопытство случайного характера не определенного заказом, дает все то, что потом успешно используется в производстве или в быту. По заказу ничего нового придумать не удается.

Это не голые слова. Это подтверждено научной статистикой. Науковеды Иллинойского Университета (США) провели обследование научных открытий, имевших большой экономический эффект. Их интересовали побудительные причины таких открытий. Вот что они выяснили: 63,5% этих открытий были сделаны просто из ученого любопытства, когда мотив поиска был совершенно запредельным любым насущным потребностям. 28,8% открытий совершено по принципу "ориентировочного поиска", который основан на интуиции, которая смутно подсказывает, что "следует что-нибудь поискать здесь, ибо здесь есть кой-какие подсказки чему-то"(!). И только 7,7% открытий стали результатом плана специальных разработок, то есть под влиянием прямых требований заказчика. 0,3% открытий не имело вообще никакого источника в науке, поскольку их совершили совершеннейшие профаны. Итак, 92% всех открытий было совершено в состоянии, когда на практическое применение своего открытия было глубоко наплевать, как и на то, что делается за стенами лаборатории вообще в связи или не в связи с тем, чем занимаешься. Свободная мотивация такого научного поиска для нас - вообще не мотивация, а работа на прием сообщений от Него.

Кроме того, вся обобщенная история науки не дает нам никакого повода говорить о том, что помимо вот этих моментов привнесения знаний сверху, есть еще какая-либо логика их появления. Особенно прозрачно это смотрится в тех случаях, когда старые знания просто-напросто забываются! Ну что тут страшного? Если я сегодня забуду, как находится процент от числа, то я завтра припомню, что такое процент, и сам воспроизведу заново забытую формулу. Потому что она производна от понятия процента, как одной сотой доли любого числа. А если я забуду сегодня, что вообще существует процент, то я завтра утеряю не только то, как найти процент от числа, но и вообще все, что может быть в математике связано с процентами. Мне придется придумать процент заново! Смогу ли я это сделать? Если кто-то когда-либо смог это сделать, то это можно сделать кому-либо другому и сейчас. А если это было получено от Него, то надо ждать, пока оно снова не будет получено, а не корячиться в бесполезных потугах что-либо подобное изобрести самому. Но(!!), кроме того, надо вообще знать, что мне зачем-то нужен какой-то процент! Но это, в свою очередь, вообще невозможно, поскольку, если я знаю, что мне что-то нужно, то я это уже для себя открыл и дальше проблем быть не должно! Следовательно, человек вообще не может знать, что он открывает, когда он что-то открывает, поскольку, если он знает, что он ищет, то он уже это нашел. Ну и как назвать тогда вообще процесс научного поиска, если главное в нем - искать то, не знаю что?

Но вернемся к утерянным знаниям. Естественно, что если ты не имеешь понятия о каких-то знаниях, то ты без них легко обходишься, поскольку тебе невозможно сравнить комфортность этих двух разных состояний - с ними или без них. Поэтому ты не имеешь потребности в этих знаниях и не можешь их, соответственно, искать, поскольку вообще не знаешь, что они есть на свете и что их, следовательно, можно найти. А если человек знает по неким артефактам (старинным вещам) и преданиям, что некоторые знания были, то почему бы ему их не восстановить заново, если менее образованный его предок их мог создавать? Да все потому же. Потому что предок также получал знания сверху, а не сам ерепенился перед неизведанным. А ведь ни один из старинных секретов до сих пор не разгадан! Разве это не подтверждение нашей мысли, что все, что мы имеем - не плод нашей мысли?!

До середины 19 века вообще никто не мог понять, как этруски могли чертить овал, если математические методы, позволяющие это делать, появились на столетия позднее, чем появились абсолютно овальные этрусские вазы. Только гениальный Максвелл в 14-летнем возрасте, в виде забавы, научился делать это без математического обоснования с помощью сложного приспособления из булавок и ниток, однако этруски явно действовали другим методом, который позволял создавать объемные формы совершенной формы.

Петр Иванов, крепостной крестьянин, создал фарфоровый букет и получил за это в знак восхищения вольную. С помощью современнейшей технологии в настоящее время на Ломоносовском заводе пытаются восстановить секрет крепостного мастера. Пока тщетно. Но, даже если они и докопаются до правды, то у Иванова явно был более прямой источник сведений, чем современный химический анализ.

Алюминий в гробнице китайского полководца Чжоу Чжоу составляет 85% орнамента. Похоронили славного воителя в 3 веке до нашей эры. А в Европе алюминий появился в 1855 году и стоил дороже золота, потому что для его получения необходимо неимоверно много … электричества! Китайцы тоже знали более простой и дешевый способ получения этого стратегического металла, секрет которого нам так и остался неведом.

При раскопках древнего Новгорода обнаружена проволока-катанка. В конце 19 века ее научились прокатывать методом сложнейшего металлургического процесса. У новгородских кузнецов был другой метод. Без навороченного технологически оборудования. Мы и этого секрета раскрыть не можем.

Краски египетских изделий не тускнеют до сих пор. Секрет их состава также не разгадан, и ничего равного им по стойкости до сих пор изобрести не удалось. Тушка несчастного Ленина лежит в Мавзолее, а под Мавзолеем находится целый исследовательский институт, который дорогостоящими и непрестанными мероприятиями поддерживает в сохранности мумию усопшего вождя. В Древнем Египте служители богов бальзамировали один раз и навсегда, и гораздо более эффективно, чем неверующие большевики 20 века. В составе бальзамирующего препарата египтян обнаружен алкалоид табака, который завез в Европу только Колумб. Каково?

В кургане Солоха археологи обнаружили два царских захоронения скифов. Среди вещей этих погребений находился знаменитый золотой гребень с изображением батальной сцены. Работа исполнена настолько филигранно, что ни один современный ювелир не берется создать нечто подобное. Но и это не самое страшное. Не удается создать даже копии этого изделия! Даже с помощью ЧИПов не удается просто "слизать" то, что сделано инструментом древнего полудикого скифа. Такой тонкой техникой 20 век уже не располагает.

Секрет дамасской стали не разгадан до сих пор, и аналога ей также создать не удается. Ближе всех к его качеству подошел Петр Аносов в 1841 году на базе всех имеющихся научных знаний 19 века, и в настоящее время от него недалеко ушли все современнейшие лаборатории богатейших фирм. Эта сталь называлась "дамасской" потому, что торговали клинками из нее в Дамаске. А производили ее индийские кузнецы. И это не последний их секрет. В Дели стоит железная колонна, которую установили в 415 году. Вес ее составляет не много ни мало 6,5 тонн, а высота чуть скромнее - 7 метров. Диаметр колонны 42 сантиметра и она не ржавеет уже более 1500 лет! Неплохо бы раскрыть секрет этой древней нержавейки!

На острове Пасхи, который находится в пяти тысячах километров от ближайшей земли, и океанические течения вокруг которого располагаются таким образом, что на дрейфующих плавсредствах на этот остров никогда не попасть, по всему побережью стоят каменные идолы внушительного размера и оригинальной внешности. Каменоломня, где добывался камень для высекания идолов, находится в центре острова и на возвышенности. Вес каждой статуи - около 20 тонн. Совершенно непонятно, как могли древние островитяне перетащить эти огромные изваяния к месту их установки. Путь один - дорога вниз к побережью. Поверхность дороги - потрескавшаяся лава (не асфальт, и даже не грунт). Ни на одном из идолов нет и следа царапины или отметины, говорящие о том, что он тащился волоком (сделаны они из достаточно мягкого туфа, чтобы застывшая лава его прорезала). Но даже если их и тащили, то совершенно непонятно - как? Даже сейчас инженеры не взялись бы за транспортировку этих скульптур - затраты и сложность технических приспособлений неимоверны. Французы как-то грузили небольшого истукана на корабль для музея, так все прокляли - было занято около 150 человек около недели, и все это всего лишь с берега на борт! А некоторые статуи достигают в весе 50 тонн при высоте 22 метра (семиэтажный дом), на некоторых одеты огромные, но щегольские каменные шапки на высоте 10 метров (просто нахлобучены, не высечены цельно с головой!), некоторые стоят в местах, куда можно подойти только по воде(!), некоторые на отвесных скалах на высоте 200 метров (двести!) и большинство из них должны были не просто спуститься с горы и встать на свое место, но еще и переступить через десятки уже стоящих собратьев. Когда у старожилов острова спрашивают, как удалось это их предкам, те отвечают - предки ни при чем, статуи сами ходили с помощью некоей "маны", то есть системы оживления неживых предметов. В это трудно поверить, но от этого окончательно можно будет отказаться только тогда, когда современная технология сможет повторить все происшедшее на острове Пасхи и объяснить все происшедшее тем, что у островитян были именно такие краны и тралы, которые они специально разобрали и утопили в океане, чтобы морочить потомкам голову "маной". А пока придется поверить.

История с Ассуанской плотиной в Египте вообще анекдотична. Когда в Египте строили Ассуанскую плотину, то ее проектировали и вводили в действие советские специалисты. Все было сделано истинно по "совецки", поскольку, когда дело шло к концу, вспомнили, что в район затопления попадает реликтовый памятник древней цивилизации, храм Абу-Симбел. Решили его перенести, потому что классово невыдержанные фараоны, видно, ошиблись расчетами, и не туда поставили все эти родимые пятна рабовладельческого строя. Но дело оказалось не таким уж простым! Пришлось объявлять всемирный конкурс на лучший проект по решению проблемы переноса. В конкурсе победила какая-то шведская компания, чей проект оказался наиболее дешевым и наиболее щадящим - шведы смогли перенести по пустыне чудовищные изваяния только грузовыми вертолетами и, распилив их предварительно на несколько (!) частей! А древние египтяне приволокли валуны для скульптур за сотни километров из тех мест, где водятся такие камни, да еще и отбросили от них все лишнее, чтобы получились статуи. Следовательно, он был еще тяжелее, но это не испугало фараона, у которого грузовых вертолетов и пил по камню не было. Но самое смешное в этой истории то, что везде с гордостью говорится о том, что наша цивилизация очень великая, потому что удалось изобрести и создать такие инструменты, которые осилили породу этих статуй - это оказалось самым сложным, а не перевозка, все же. Можно только представить себе, как эта же проблема досаждала египетским скульпторам, ведь им нужно было высечь из той же породы статуи высотой с небоскреб, да еще и с непревзойденным до сих пор художественным изяществом и стилем. Мы действительно великие - поднапряглись, и распилили. Тоже не лыком шиты.

Кстати, как построены египетские пирамиды, тоже до сих пор никто не знает. Рисунки в учебниках по истории Древнего Мира, где злой надсмотрщик бьет кнутом по спинам трудолюбивых рабов, затаскивающих по наклонным подмостям детали пирамиды - фантазия. Человеческих усилий не хватило бы ни для затаскивания, ни для установки. И сегодня нет такой гидравлики, которая это осуществила бы.

Секреты итальянцев Страдивари, Гварнери и Амати так и ушли вместе с ними. В 1704 году Антонио Страдивари создал скрипку, непревзойденную до сих пор. Секрет его лака не раскрыт. Чем Страдивари был умнее современнейших технологических лабораторий?

Мореходы древности запасались питьевой водой, добавляя в емкости воду из болота. Лишь недавно микробиологи нашли в некоторой болотной воде антибиотики, которые не дают портиться воде. Но до сих пор без химического анализа, на глазок, никто не знает - какая из болотных добавок воду сохранит, а какая погубит.

Раскопки в Тимне (Южная Палестина) выявили, что 4 тысячи лет до нашей эры люди выплавляли медь в глиняных тиглях. Данные раскопок перепроверялись неоднократно, поскольку эта технология в принципе невозможна - чтобы получить медь требуется 1000о С, но уже при 900 градусах глина превращается в стекло и разрушается. Однако все экспертизы упрямо подтверждали - в этих тиглях выплавлялась медь. Как? Как всегда глубокомысленное современно-научное объяснение - "очевидно, древние люди умели как-то регулировать температуру печей". "Регулировать" для чего, - для того, чтобы не испортить тигель, плюнув на то, что медь еще не выплавляется, или вообще плюнуть на все и дать тиглю распасться до начала температуры выплавки меди, потеряв при этом и тигель и медь одновременно? Четыре тысячи лет назад еще письменности не было в этих местах, а технология, недостижимая нам уже была. Силами первобытного ума?

И, чтобы закруглиться, приведем последний пример - шахматы. Глядя на современные тупые и жестокие "стрелялки" в компьютерах, или на подкидного дурака, - можно поверить, что когда-то человек смог сам изобрести такую игру?

Несомненно, что если бы все решалось только человеческим гением, то никаких утерянных секретов вообще не было бы. Что может один - то может и другой. А что может Он - того не может никто.

В довершении хотелось бы сказать, что в логике даже простейших изобретений или их использования часто не удается разобраться, если за основу брать логику, присущую человеку. Очень часто изобретение лежит просто на поверхности, а человек его не совершает. Зачастую изобретение могло появиться на несколько столетий раньше, а появляется тогда, когда никакого особенного сложения сопутствующих этому обстоятельств не было. Нет логики. Мы уже упоминали, что совершенно непонятно, почему именно в это время и почему именно в этом месте появились древние греки или европейские ученые. Почему в Китае, например, не было Евклида, Архимеда, Галилея или Ньютона? В исламских странах - понятно. Таково свойство ислама - держать все в узде, поскольку считается что в "Коране" есть все, что нужно человеку. А в Индии - что мешало этому процессу? А в Африке? Почему в 1500 году индейцы Америки жили на уровне культур речных долин Востока третьего тысячелетия до нашей эры? Опять климатами все будем объяснять? Но почему в том же губительном для науки климате современные американцы идут впереди всей планеты, а в том же благодатном для нее климате Ирака царит теперь почти доисторическая научная дикость? Почему наука и ремесла зародилась в тех географических условиях, из которых сейчас идет непосредственная угроза и наукам и цивилизации?

А почему древние греки не создали машину? Теоретически для этого уже было абсолютно все! Однако до 17 века не было создано даже намека на машину, а ведь за все время, прошедшее до этого века, не было ничего такого, чего не хватило бы для ее появления! Причем, - наука вообще не сыграла поначалу в этом никакой роли. Сами чертежи первых машин исполнены с указанием реальных размеров, но никогда не являются результатом математического расчета! Никаких расчетов вообще! Машины сразу являются в образе, создаются, а потом для их усовершенствования появляются математические расчеты. Так было с первой машиной для шлифовки параболических стекол, которую изобрел Декарт, и так было со всеми остальными машинами. Точно также в образе они могли возникнуть и у древних греков. Но не возникли. А у них с ними было бы меньше проблем, чем у феодальных европейцев, поскольку проблему энергоносителя привода им не пришлось бы долго решать - запрягай рабов, и пусть крутят попарно-переменно маховики и колеса! Где человеческая логика этому тысячелетнему запозданию? Тем более что греки занимались науками не ради заработка, а согласно своего социального положения, поскольку принадлежали к классу, которому с руки было заниматься только искусствами, науками и философией. Имиджа ради. В портиках и взаимолюбезных рассуждениях. Машина доставила бы им много поводов для дальнейшего любомудрствования и веселья. Не то, что в 17 веке, когда машинам сопротивлялся не только низ, ставший через сто лет луддитами (членами массового движения по разрушению станков), но и верх, который не успевал за теми изменениями, которые вносили машины в производство. Когда в 1589 году Уильям Ли изобрел чулочно-вязальную машину, то Великая Елизавета I отказала ему в выдаче патента. Причина - куда теперь Ей прикажете девать тех подданных, которые ручным вязанием зарабатывают себе на хлеб? Церковники тоже проявляли плотоядное любопытство - не скрывается ли за машиной сам дьявол? Все было против машин, а они появились! Очевидно, что по Его соображениям этому просто пришло время.

Почему чудаковатые алхимики стали химиками только в 16-17 веках? Потому, что вместо щепотей и горстей стали пользоваться весами. До этого их рецепты были удивительно приблизительными. 1000 лет существовала алхимия в низменном виде, пока сверху не пришла идея точного эксперимента с измерениями. Впрочем, мы настолько часто говорим об этом, что у кого-либо не должно возникнуть впечатления об этом процессе в виде того, что Бог ночью будит кого-то и стучит по лбу пальцем: "Думай, прапорщик, научно!" Мы не знаем физического механизма внедрения знаний и научных методов освоения информации в сознание человека, но определенно видим фактическую сторону этого взаимодействия.

Очки появились только в 17 веке, а лупа была известна уже с античных времен. А после изобретения очков еще 4 века никто даже не задумывался - а что будет, если вместо использования пары очков одновременно употребить две пары? А будет подзорная труба. Для этого не надо было ни специальных линз, ни специальной техники, ни новой науки. Нужна была только подсказка сверху.

Таких сомнительных по логике вещей событий очень много. Например, европейцы узнали сахар во время походов Александра Македонского. Но только в 1813 году "догадались", что надо всего лишь выдавить из свеклы сок и отфильтровать его, что будет гораздо дешевле, чем возить сладкую смерть с Востока.

Арабы придумали цифры во 2 веке до нашей эры. Попали же они в Европу только в 18 веке, когда их начали изучать в школах и вести ими учет в торговых книгах, причем опять при сопротивлении официальных властей. А ведь здесь дело также не просто в форме написания, а в новом мышлении, поскольку применение арабских цифр утвердилось только после того, как и в головах европейцев наконец-то отложилась та очевидная мысль, что любая из 10 цифр арабского письма может быть и единицей, и миллиардом, и чем угодно, в зависимости от своего местоположения в ряду написанного числа. В римском способе нужно столько знаков, сколько может существовать чисел, а в арабском для этого достаточно знать всего лишь десять простых символов. 500 лет понадобилось, чтобы это понять? Да нет, же, через пятьсот лет пришло время, когда Он раскрыл на это глаза. Иначе поняли бы через 500 часов.

У индусов отрицательные величины появились за 600 лет до нашей эры, а в Европе в 16-17 веках сам Декарт называл их презрительно "мнимыми числами". Затем великий Паскаль и великий Лейбниц противились их утверждению всеми своими силами. Паскаль так писал о них: "Я знаю людей, которые никак не могут понять, что если из нуля вычесть четыре, то и получится нуль". Индусы тоже знали таких людей. Лейбниц вторил: "Число "-1" не существует. Так как положительные логарифмы соответствуют числам больше единицы, а отрицательные логарифмы - числам от 0 до 1". Сильное доказательство глупости индусов! И только Кардано стал систематически применять отрицательные числа. Зачем - сам не знал, потому что только с появлением гидродинамики, теории упругости и электротехники отрицательные величины стали необходимы в практических расчетах. У индусов были эти науки? Тогда откуда взялось повсеместное применение отрицательных величин, как только не из того потока не обремененного практикой сознания, который направляется к нам от Него?

Причем в этом потоке часто попадает такое, что усваивается совершенно случайно и не ко времени. Так, что даже сами регистраторы этих знаний не знают, что с ними делать, а современники их просто забывают. Мы уже упоминали о Леонардо да Винчи, который каким-то образом начертил механизмы, которые появились только в 20-м веке и о которых говорили именно как о чуде 20 века, напрочь удивительным образом забыв за все это время о Леонардо. Ломоносов создал модель вертолета. И забыл про него. Не ко времени было. Точно также Праут в 1815 году заявил, что атомные веса всех чистых элементов представляют собой целые числа. Об этом также благополучно забыли на 100 лет, после чего вывели в качестве эксперимента и экспериментально подтвердили. Пришло время и этому знанию. Генри Кавендиш на стыке 18 и 19 веков получил чистый водород, чистый углерод, определил состав воздуха и состав воды, но на это никто не обратил внимания и впоследствии все было переоткрыто заново новой плеядой ученых-практиков. Теперь можно было.

Несомненно, что просто пришло время знать больше и тогда, когда человек 100 тысяч лет жил на земле и пользовался в качестве инструментов одним лишь каменным ручным рубилом. Сто тысяч лет все устраивало человека, а в один прекрасный день перестало устраивать? Причем совершенно непонятны доводы археологов о том, что человек просто был очень диким и звероподобным, а потом постепенно стал окультуриваться и создавать цивилизацию. Во-первых - что послужило поводом окультуриванию и созданию цивилизации, если человек был настолько дик и звероподобен? Какая причина могла заставить это сделать полузверя? Какой пример, или какая мечта? Во-вторых - почему эта причина не проявлялась в течении 100 тысяч лет, а когда проявилась, то по всем найденным экспонатам базовая культура и цивилизация всегда предстает нам в готовом, а не в постепенно "окультуривающемся" виде? И в третьих - почему археологи говорят о том, что тот человек был диким, если по их же данным он церемониально хоронил умерших, совершал определенные религиозно-культовые действия, делал краски, прекрасно рисовал сцены охоты на скалах, занимательно танцевал (по тем же рисункам) и носил одежду? Ведь это тот же самый человек, только не получивший еще поздних научных знаний, потому что мамонты и динозавры еще не вымерли, или по каким-то еще другим причинам, ведомым только Ему. И в-пятых, - когда, наконец, археология представит хоть что-нибудь в качестве доказательства дикости человека? Просто надоело уже ждать! Везде мы читаем про палеолит (так называют в науке период дикости человека), а археологических доказательств палеолита нет! Может быть, его и вовсе не было и мы правы, говоря о том, что человек был сотворен не зверем, а человеком с минимальным запасом знаний, возвышающим его над зверем? У нас есть основания это утверждать - ни одной палеолитической стоянки не обнаружено. Само ручное рубило настолько сложно по изготовлению, что все археологи дружно говорят о том, что обязательно должны быть более примитивные каменные орудия, через постепенное осваивание которых человек пришел к рубилу. Но ни одного орудия до ручных рубил найти так и не удалось! В конце концов, когда-нибудь станет всем ясно - если что-то найти не удалось, то этого и не было? Тем более что все остальное нашлось и даже в таком количестве, что музеи уже отказываются это принимать в качестве экспонатов. Девать некуда.

С удивлением, от которого глаза самопроизвольно лезут на лоб, приходится убеждаться, что палеолит - это всего лишь предполагаемый исторический период дикости человека, о необходимости которого большевики от науки говорили столь часто, что он как бы свершился уже в качестве факта! С очередным остолбенением, и, не веря своим глазам, в очередной раз читаешь, что доказательств палеолита нет, но (!) они и не нужны! Серьезные ученые буквальным образом пишут, что доказывать палеолит археологическими фактами - это ломиться в открытую дверь. И, знаете, - почему? Сейчас последует очень сильный аргумент - потому что, ведь должен был человек что-то кушать до тех пор, пока не появилось земледелие, охота и скотоводство! А если он все же должен был что-то кушать, то он мог это делать только за счет собирательства (это синоним слова "пастись")! То есть он был просто животным! Доказательств этому нет, - это правда. Все доказательства говорят об обратном - человек появился сразу на достаточно высоком культурном уровне, и никаких следов его дикости нет. Но эти доказательства - доказательства Бога. Ученому этим путем идти опасно. Засмеют. Надо придумать палеолит. Вот и придумали.

Время и изобретения совершенно не вяжутся между собой, если брать за основу человеческие потребности или целеустремления. Например, почему часы долгое время таскали в кармане на цепочке и каждый раз, чтобы узнать время, кропотливо открывали у них крышку, а только через столетие убрали совершенно ненужную крышку, изобрели ремешок, а, много погодя, и нынешний браслет в придачу к открытому циферблату? Почему зазубрины кухонных ножей, не требующие заточки, придумались только в конце 20 века? Больше стали времени проводить на кухне? А процесс смены замазки в оконных переплетах на деревянные штапики, а затем самих штапиков на резиновые уплотнители - разве он требовал научной революции, чтобы растянуться на столетия? А складывающиеся стулья? А кресла с откидным сиденьем в присутственных местах, которые позволили втрое повысить их вместимость? Стали чаще встречаться большим приятным обществом? А дыроколы, раскладные диваны, столики на колесиках, скоросшиватели, перекидной календарь и кубик-Рубика? Что мешало им появиться тысячу лет назад? Что мешало автоматическому оружию появиться на 200 лет раньше? Нужно было всего лишь догадаться, что газы от пороха могут возвращать затвор в исходное положение. А оптический прицел к оружию, почему ждал веками своего места? И почему римляне не изобрели арбалет? "Дженерал моторз" для этого и потом не понадобился. Жалюзи, раздвижной штопор, всевозможные хитрые терки для овощей, отъезжающая, а не распахивающаяся дверь маршрутных такси, детская коляска, - всему этому какие нужны были общественно-экономические предпосылки? Нужны были только идеи, лежащие на поверхности. Как идея раскладушки. Почему в Шумере не было раскладушки? Разве его жители не были заинтересованы в том, чтобы не ложиться спать на глиняный пол? И не только в Шумере, но и в остальных цивилизациях? Какие общественно-экономические предпосылки создали раскладушку?

Какие общественно-экономические предпосылки Российской Империи времен Николая I натолкнули Лобачевского на создание своей математики? Лобачевского высмеяли и объявили сумасшедшим (знакомая реакция!). Ничего из того, что было вокруг, не помогло современным Лобачевскому тузам науки понять то, что он изложил. А что помогало самому Лобачевскому? Уж, во всяком случае, не экономические потребности Империи. Какие исторические условия заставили Кулибина поставить за фонарем зеркало и изобрести прожектор? И чем эти условия отличались от тех тысячелетий, когда у людей были фонари и зеркала?

Топливные элементы были еще во времена до Рождества Христова. Их откопали археологи. Заполняй их сейчас кислотой, и они дают ток. Аккумуляторы пришлось заново изобретать к 20 веку. Какие общественно-экономические условия древнего мира породили топливные элементы? Гидростатику создал еще Архимед - тело тонет, если его удельный вес больше удельного веса воды. Однако до самого Галилея, более чем 15 веков с ним соперничал другой взгляд на эти причины. Перипатетический. Который утверждал, что погружение тела в воду зависит от его … формы! Для этого у сторонников данного взгляда были свои основания - тонкая пластина металла, аккуратно уложенная на поверхность воды, не тонет. Что можно возразить силе продемонстрированного опыта? Вот и куражились 15 веков, пока Галилей просто не догадался, что пластина не тонет лишь потому, что между валиками воды и пластиной остается воздух, который все-таки делает пластину легче воды. Какие-нибудь новые данные нужны были Галилею или перипатетикам для этого? Или задача была слишком трудная? А ведь спорили до хрипоты! До такой степени, что Ему надоело, и Он перемкнул какой-то контакт в сознании, и сразу все прояснилось.

Самому Галилею для изложения всех своих научных концепций пришлось перейти на итальянский язык, поскольку в латинском языке для этого не было терминов. Сам язык науки был не готов для новой науки, не то, что какие-то предпосылки реальных исторических обстоятельств! И, кстати, вот уже несколько веков историки науки спорят - как мог Галилей придти к идее криволинейного движения Земли? Больше всего в этих спорах достается … Галилею, который в своих работах не описал, как он до этого дошел. Видно и сам не знал, как ему такое взбрело, потому что в наблюдаемой природе такого движения не существует, и в науке такого понятия до него не было. А чего спорить? Знания приходят готовыми и необоснованными относительно опыта. По графику.

Пожалуй, хватит фактов. Фактологическую базу следует использовать, но не стоит за нее полностью прятаться. Достаточно понятно, что весь процесс науки регулируется и формируется не логикой общественных потребностей, а Его воздействием. Поэтому, как лица второстепенные в этом процессе, как своеобразные ретрансляторы Его знаний, мы не можем считать науку своей самостоятельной задачей. Мы лишь передаточное звено в Его графике расширения знаний. Это не может быть особой ролью человека. Если процесс получения знаний не является нашей особой ролью, то может быть, результаты этого процесса успокоят нас своей величественной значимостью? Увы, здесь еще труднее искать сокровенную истину. Дело в том, что наука ничего не объясняет своими открытиями, она лишь все описывает, о чем мы ранее уже говорили. Она не отвечает на вопрос "почему", она отвечает только на вопрос "как". Вот нам говорят - "диод открывается". Почему? Если мы выслушаем все объяснения, последовавшие на наш вопрос, то самым правильным выводом в итоге будет - "потому что он так хочет". Ах, создались условия, чтобы он открылся? Почему они так "создались", исходя из его внутренней природы? Кварц имеет такие-то свойства. Почему? Электрические частицы бегут, сломя голову, от плюса к минусу. Почему? При соединении металлов с кислородом происходит окисление. Почему именно с кислородом? Почему, почему, почему… мы стесняемся задавать такие вопросы? Потому, что если их задавать, то нас сочтут за дурака. Ведь любому не дураку известно, что вода растекается - достаточно посмотреть на этот процесс своими умными глазами. Какие еще нужны "почему", ЕСЛИ ТЫ УМНЫЙ ЧЛОВЕК? Ведь такова особенность молекул воды! "А почему она именно такова, а молекула другого вещества не такова?" - хочется нам спросить, и мы чувствуем себя при этом дураками, и вопроса не задаем.

Еще мы не задаем этого вопроса потому как считается, что ответ на него знают те умные люди, которые говорят нам эти научные истины. Они умные. Это уж точно. Потому что они ученые. А мы не ученые. Но они-то обязательно знают! Но и они не знают. Они просто видят, что это - так, и правильно увиденное описывают. А сокровенные причины явлений им также неизвестны. Здесь - стена. Дальше - тайна.

Хорошо проиллюстрировать это можно на таком примере, который не требует научного авторитета участвующих в диалоге. Конечно, если мы будем говорить о нейтрино и гидролизе, то нас будет трудно понять нашим ученым оппонентам, а для нас они создадут картину сожаления, что они, якобы объяснили бы нам, в чем дело, но мы все равно не поймем. Поэтому мы коснемся темы, область знаний в которой нам вполне позволяет укоризненно поводить пальчиком перед носом любого нобелевского лауреата, если он начнет пудрить нам мозги сложными терминами. Это вопросы зачатия. И вот наши главные вопросы этого вопроса: почему мальчиков и девочек рождается примерно одинаковое количество? Почему мальчиков рождается чуть-чуть больше, но из-за повышенной смертности этих сорвиголов в подростковом и юношеском возрасте число мужчин и женщин благоприятно выравнивается в любом обществе? Если нам начнут говорить о мужских и женских хромосомах, то мы прервем увлекательный рассказ, и скажем, что это - описание того, "как". А нам надо - "почему"? Почему хромосомы именно так складываются? Почему они создают половину человечества мужиками, а половину человечества их врагами? Почему (также спросим мы) перед войной у народов, которые в будущем пострадают от брани, по данным демографов рождается какое-то время избыточное количество мальчиков? Почему после войн и эпидемий рождаемость воевавших и вымерших регионов резко увеличивается, и популяция человеческого вида восстанавливается, после чего плодовитость семейных пар возвращается к среднему уровню, и рождаемость снова падает? Вот здесь мы и можем пронаблюдать то, как наука описывает мир. Биологи и демографы четко выводят все закономерности роста и падения рождаемости, грамотно описывают процесс равного распределения полов в обществе, научно все фиксируют и выводят законы. Но они ничего не могут сказать по поводу объяснения изначальной причины этих процессов. Когда речь касается квантов или горючести бензина все происходит точно также. Следовательно, результаты науки также не могут быть нашей особой задачей, поскольку они идут в хвосте событий физического мира, а не в их первопричинах.

И, кроме того, все эти результаты знаний о мире мы никогда не сможем использовать для создания целостной картины мира в ее полном объеме. Так устроено наше сознание, в котором есть свойство внимания, ограничивающее наше видение всегда каким-либо отдельным участком нашего бытия. Попробуйте одной рукой рисовать кружочки, а другой в это же время рисовать квадраты. Ничего не получится. А если кому-то и удастся этот трюк, то только в том случае, если он научится рисовать, например кружочки, автоматически, а не осознанно. Мы не можем обобщать воедино в своем внимании целостную картину научных достижений. В любое время мы можем видеть только что-то одно, что вытесняет собой напрочь все остальное. Все известные достижения науки могут быть нами востребованы только по отдельности, загораживая собой все прочее, пусть даже и верно описанное. Весь мир для нас - наша же сиюминутная переработка каких-то отдельных данных. Мы берем нужную нам в данный момент характеристику физического мира (из практически бесконечных) и принимаем ее за сущность всего мира. Расщепляя мир на отдельные достоверные факты о нем, мы выделяем лишь один какой-то его признак и из него выводим для себя следствие обо всем. Происходит постоянное замещение целого его частями, а цепь таких замещений и есть наше видение мира. Зная очень точно о строении клетки человека, и, представляя себе клетку, скажем, девушки месяца из "Плэйбоя", мы не можем одновременно представить себе всю лауреатку, состоящую из этих клеток. Обозревая всю королеву месяца, мы теряем из вида строение ее клетки. Первый случай для нас более грустен, но в плане создания целостной картины, где были бы и рибосомы и форма бедра сразу и одновременно перед нашими глазами, оба этих случая фатально печальны, ибо обозревая мир, нам также приходится выбирать что-то одно, и не всякий раз критерий выбора столь неоспорим, как в нашем примере. Наше научное видение - иллюзия видения, но виновата здесь не наука, а предусмотренная Им форма нашего сознания в земном воплощении.

В этом случае, если наука не может дать нам своими данными сути физического мира, то, может быть, ее великая цель состоит в изучении сущности нефизического мира и, в конце концов, в научном доказательстве Его существования? Вряд-ли. Во-первых, как мы уже говорили, категориями физического мира, которыми пользуется наука, нельзя оценивать характеристик нефизического мира, как полностью противоположных физическим. Успеха не будет. Нужен только непосредственный опыт. Попробуйте описать лед категориями пара человеку, который его (льда) никогда не держал в руках, никогда не видел, не знает даже о воде и не ведает, что вообще бывает температура ниже 100 градусов Цельсия. Единственное, что можно ему втемяшить, так это то, что лед - совершенная противоположность пара. Или, еще проще, попробуйте себе представить, что вы знаете пар, но льда в природе не бывает, а вы предполагаете, что он есть вне природы и попробуйте себе представить кусок льда, отталкиваясь в своих представлениях от этих обжигающих клубов кипящей воды. Вот точно также и наши научные категории материального мира могут давать понятия о нематериальном мире.

А во-вторых, мы видим, что на протяжении всех времен научное восприятие действительности всегда опережает ее понимание. Каждое новое открытие порождало поначалу хвастливое отрицание Бога на основе первых воспринятых, но не понятых еще фактов. Это отрицание сменялось подтверждением Бога в итоге суммирования все новых и новых фактов, и, возможно, когда-либо действительно наступит уровень знаний, который в своей совокупности позволит говорить о доказательстве Бога, исходящем из существующего порядка вещей, но… для этого опять надо уметь держать в уме всю картину собранных фактов. А нам этого не дано. Факты не собираются. Каждый отдельно может говорить в этом случае "за", но все вместе в нашей голове они в одно целое обобщающее доказательство не соберутся. Не потому, что доказательства недостаточно вески, а потому что сознание не может их собрать в одну кучу для рассмотрения все сразу.

Единственная наука, которая может сделать обобщенный вывод и дать одно исчерпывающее доказательство существования Бога - это математика. В этом ее великое назначение, и в итоге она к этому, очевидно, и придет. Но будет ли это понятно всем, если х + а = х - 9 недоступно для 95% человечества? А что в таком случае даст человечеству другое, несомненно, более сложное, предполагаемое нами математическое выражение Бога? В этом случае большинство останется в стороне от праздника.

И вот отсюда мы плавно перейдем к науке, как к явлению кастовому. Чтобы стать ученым, необходимо иметь светлый ум, неуемное честолюбие, неиссякаемое трудолюбие, высокий талант, бесконечную одержимость, извращенную любовь к умственному труду, особые способности к анализу и интуиции. Трудно будет кому-либо убедить нас в том, что все человечество создано именно в такой благородной отливке этих качества, чтобы считать науку задачей каждого. А мы ищем спасения именно каждый для себя. Если Он не создал каждого из нас особо умным, то Он обрек нас на вечную смерть вне Своего Царства. О таком злом Боге нам ничего неизвестно, и поэтому мы не будем приписывать науке спасительных для человечества назначений.

Кроме того, объединяя все сказанное, можно сказать, что никакой своей особой роли человек в науке не имеет. Он вовлечен в нее, но не направляет ее процессов. Если ученые захотят с нами об этом поспорить, то мы им предложим следующий вариант - остановите это безумие, когда наша цивилизация пожирает сама себя, оставьте нам цветной телевизор, достижения медицины, искусственных блондинок, а остального нам не надо - хотим пить воду, а не отраву, жить размеренно и без стрессов, дышать чистым воздухом, иметь время и место общаться с природой, есть натуральную пищу, ходить пешком, купаться в чистых реках и по вечерам собирать полевые цветы прямо у дома. Что нам ответит наука, если запретить ей путь нашей переагитации? Она ответит - это невозможно, я не властна, все происходит через меня, но без меня. О какой особой роли человека тут приходится говорить?

Однако если программа научного любопытства вложена в нас в качестве одной из определяющих, и если даже действует Его План и Его График удовлетворения этого любопытства, а мы, несмотря на это, не находим в науке своей особой роли, то мы должны сделать вывод о том, что, в таком случае, наука должна иметь обязательно какую-то вспомогательную роль, иначе было бы совершенно непонятно Его такое действенное участие в ее судьбе.

Чтобы отыскать это вспомогательное значение науки, следует определить для себя - что происходит в результате развития науки? Чтобы не утомляться пустым перечислением регламентных вариантов, скажем сразу - наука творит историю. Именно наука на протяжении всей истории меняет формы взаимодействия людей от отношений человека с человеком в пределах семьи или племени, до отношений все больших и больших масс людей между собой. Развивая возможности человека по удовлетворению своих потребностей, наука заставляет человека проникать в новые среды обитания (пещера, лес, степь, море, воздух, космос, впереди - глубины океана), она выводит на арену истории не одного человека или его род, а большие коллективы, оснащенные все более и более широкими возможностями взаимодействия, противодействия и сообщения. Не будь науки, человек так и жил бы племенами, родами или отдельными регионами обитания. Наука сделала историю отдельных племен, затем историю народов, затем историю государств, затем историю регионов, затем историю континентов общечеловеческой историей. Это произошло в 20 веке после научно-технической революции.

Для того чтобы до конца не сомневаться в том, что наука развивалась по Его Плану именно для этого, надо сравнить развитие знаний, способствовавших оформлению истории человечества, с теми знаниями, от которых истории ни жарко, ни холодно. В отличие от знаний первого значения, эти знания должны быть заброшены Им и предоставлены человеку на откуп. Естественно, что в этой области должен царить разительный хаос и беспорядок. Есть ли такие знания? Есть. Это наша одежда и наш быт. Ведь ничего не изменилось бы в настоящем времени, если бы мы стали одеваться в тоги или в туники, как в античные времена? Конечно, же, нет! Даже останься мы до сего дня в набедренных повязках - ничего в истории нашего времени не изменилось бы. Для истории это совершенно неважно. Так давайте посмотрим, как работала мысль человека самостоятельно в этой области.

Причем следует сразу отметить, что уж насущнее потребности, чем одеться удобно или обуться добротно - ничего не может быть. Это - ближе всего к человеку после покушать. Ну и что же? Да все так, как мы и предполагали. Обуться не догадывались несколько тысяч лет и сбивали себе ноги о камни и горячие пески. Даже жена фараона ходила босой, а сандалии фараон носил в качестве украшения, которое к тому же добавляет росту. Причем он их не столько носил сам, сколько их за ним носил специальный носильщик сандалий. Не по всякому банальному поводу, в самом же деле, обуваться! Древние греки долго ходили босыми, пока не придумали обувь, и уже перед самой нашей эрой они догадались первыми, что на левую ногу и на правую ногу надо делать разную обувь! Великая была цивилизация! Несколько сотен тысяч лет потребность вопила о себе травмами подошв и сбитыми ногтями, но тщетно! Человек!

Только в 13 веке появился крой одежды! Геометрия до этого позволяла строить вычурные храмы, а догадаться использовать ее для создания одежды по форме человеческого тела не могли. Носили килограммы лишних шкур, кожи и тканей, сложно задрапированных на теле и неудобно свисающих со всех оконечностей. Рукава для одежды придумали древние германцы в 3 веке до нашей эры. До этого тысячи лет ходили без рукавов и мерзли. В 16 веке появилась ночная рубашка - до этого спали нагишом или в том же, в чем ходили днем. Великая догадка - переодеться на ночь!

Пуговицы появились в средние века и был даже настоящий бум пуговиц, когда их на радостях цепляли по 70 штук на одну верхнюю одежду, потому что насладиться не могли этим простым приемом удержания одежды на теле, настолько за тысячи лет надоели путаные драпировки, пряжки, шнуровки и застежки. Только в 16 веке появился гульфик на штанах (придумали датчане), и мужчины смогли наконец через этот проем впереди штанов совершать различные интимные манипуляции без утомительного (а иногда и, как знать, может быть и запоздалого) снятия поясов и расшнуровывания боков брючин. Сами штаны у мужчин появились также в 3 веке до нашей эры. Римляне переняли их от варваров и перестали мерзнуть как бездомные собаки в своих юбчонках, из-под которых, извините, у них все было видно при каждом неосторожном движении. А они их много совершали. Точно также доступно было всеобщему обозрению и то, что находится под короткими туниками у греческих юношей и воинов, которым запрещалось носить длинные одежды. Вряд ли это было что-то не такое, что у римлян. Но ни те, ни другие до трусов не смогли додуматься. Хотя, римляне придумали матрацы и подушки. До них все великие цивилизации укладывали всех, даже самых великих своих членов, на твердое и неудобное ложе. Разве не было потребности у человека сладко выспаться в мягкой постели за тысячелетия до Рима?

Бюстгальтер появился только в 20 веке! В 1903 году. Придумала его врач Гош Саро, которая не могла больше видеть, как корсеты уродуют женщин и наносят их здоровью непоправимый вред. В 1924 году появились "комбинация" и нижние юбки, что избавило женщину от панталонов, на которых даже гульфик не спасал бы от неудобств.

В восемнадцатом веке невыдержанный англичанин граф Спенсер Второй разнервничался на охоте и обрезал себе для удобства пальто снизу. Почему мы об этом упоминаем? Потому что так был изобретен пиджак! В восемнадцатом веке!!!

Подтяжки появились также в 18 веке, а до этого времени тучным мужчинам приходилась затягивать живот выше талии до состояния обмороков, что было все же благороднее, чем постоянно подтягивать штаны, сползающие ниже ватерлинии. Двойную строчку для крепости швейного изделия изобрел только в 1873 году Леви Страусс. Сильное изобретение, не правда ли, - прошей второй раз там, где ту уже прошил один раз, и тебе будет счастье!

Колготки появились в 1960 году! До этого женщины мучались с резинками для чулок или с поясами, поддерживающими эти чулки. Долго же пришлось думать, чтобы соединить чулки с панталонами! Да что там говорить, если лошадей подковывали с древности, а подковы для кожаной обуви изобрели только в 19 веке, а сама обувь стала кожаной после окончания средних веков, когда уже сил не было больше по истечении тысячелетий ковылять на деревянных башмаках, пусть даже уже и сделанных для каждой из ног индивидуально!

В 1922 (!!) году мадемуазель Вионе из Парижа изобрела диагональный крой и прямой крой, что позволило набрасывать женщинам платья просто через голову себе на плечи безо всяких кнопок, шнуровок и крючков, причем платье могло теперь иметь любую форму без использования этих приспособлений. В конце первой четверти 20 века появилось нынешнее современное платье, которое можно одеть без горничной, а снять без нее же или без какого-либо другого заинтересованного добровольного помощника! Только в эру авиации с платьем научились справляться в одиночку!

Железные иглы появились в 14 веке, а стальные полированные в 16 веке! До этого шили деревянными или костяными. Мечи догадались делать из металла, а иглы - нет. Первая вилка появилась в 11 веке у венецианца Доменико Сильвио! До этого ели руками или в перчатках, чтобы не обжечься. Интересно, изобрети вилку Сильвио в наше время, - дали бы ему Нобелевскую премию?

Кардинал Мазарини придумал… глубокую тарелку для супа. До этого первое ели из общего казанка, обтирая на виду у всех демонстративно ложку после каждого опускания в свой рот и перед каждым погружением в общую супницу. Изощренный ум был у этого итальянца!

В 1960 году швед Бент Акерблум (тоже врач) выгнул спинку нашего с вами стула, чтобы не уставал позвоночник. Процесс продолжается. Человек приспосабливается. Работы - непочатый край впереди. Позади ведь всего лишь несколько сотен тысяч лет. Попробуй со всем управиться в два-три стопятидесятилетних цикла! Тем более что человек здесь предоставлен самому себе, к ускорению или видоизменению истории эта деятельность не имеет никакого отношения, результаты ее для Него не важны и они - налицо.

А мы, заканчивая с наукой и переходя к истории, идем дальше в надежде, что в этой самой истории найдем что-то искомое, что даст нам возможность Спасения.