"Разведывательно-диверсионная группа. «Кабарда»" - читать интересную книгу автора (Негривода Андрей Алексеевич)2 августа 1985 г. Москва День ВДВ……В этот день Москва замерла… Вернее, ее жители… Они старались не выходить на улицу лишний раз, а ближе к вечеру все вообще словно попрятались… Город словно вымер… Исчезли куда-то даже милицейские патрули и «дружинники»!.. Но город тем не менее гудел!.. По улицам слонялись толпы полупьяных 20– 25-летних пацанов, с голубыми беретами на головах, одетых в тельняшки-маечки или странную форму песочного цвета со множеством накладных карманов… И на груди почти у каждого из этих гуляк поблескивали еще совсем новенькие, не потертые с годами, правительственные боевые награды!.. Чаще всего это были медали «За боевые заслуги» или «За отвагу», но встречались порой и ордена – Красной Звезды, Боевого Красного Знамени, и даже ордена Ленина… И, что совсем уж удивительно, в этот день в Москве, среди всех прочих наград, на груди некоторых молодых парней «засветилось» несколько Золотых Звезд Героев Советского Союза!.. А еще среди этих парней было много таких, у которых недоставало одной руки или ноги, а кое у кого и двух… Молодые инвалиды в военной форме, с лихо заломленными на затылок небесно-голубыми беретами, с орденами на груди, они улыбались белозубыми улыбками, и… Наверное, они были счастливы среди таких же, как и они, молодых ветеранов!.. Потому что хотя бы сегодня, хотя бы раз в году, но они опять были «в своей тарелке»… И было за этот день набито несколько десятков морд, в основном военных патрулей и милицейских, на ВДНХ и в ЦПКиО им. Горького, за то что те рискнули обозвать этих парней бессовестными ворами, укравшими столь высокие награды у своих дедушек… В конце концов закончилось тем, что Москву на один день «отдали» десантникам… Хотя если быть до конца откровенными, то власти города попросту капитулировали и «бежали» перед «наступавшими» войсками Дяди Васи…[20] Да и не знали они еще тогда, как поступать с этими молодыми, но уже орденоносными ветеранами! Ведь, по сути, они ничего плохого-то и не делали! Просто купались в фонтанах парков, радовались, что остались живы, пройдя мясорубку Афгана, радовались встречам с «братишками», немного выпивали, как это положено русским людям, и наказывали оплеухами «правдолюбцев», никогда не слышавших об афганской войне… И что? Пересажать их всех за это на пятнадцать суток «за нарушение общественного порядка»? А где взять столько «обезьянников» по районным отделениям ОВД? А где взять столько милиционеров, чтобы они могли закрутить руки этим парням? За пять с половиной лет этих молодых и полных сил ветеранов накопилось столько, что в этот день по Москве гулял не один воздушно-десантный полк, и все эти парни были настолько дружны, что, «зацепи» одного, рядом с ним тут же появлялось полтора-два десятка боевых «братишек»… Научила война парней стоять друг за друга в трудную минуту! Ой как научила!.. …А потом наступил вечер, и десантники разбрелись допивать недопитое, кто домой, кто в ресторан, у кого на это были средства. Но основная масса «голубых беретов» заполонила кооперативные кафе и бары со средней и «ниже среднего» ценой, где можно было купить пива и самой обыкновенной «Столичной». Ждали в этот день ветеранов-десантников и в ресторане «Кавказ»… Вернее, ждал Каха… Он хоть и был пограничником и свой профессиональный праздник отметил еще в Сухуми, 28 мая, но… Он знал, что настоящему «братишке», прошедшему афганскую войну, было совершенно все равно, где, в каких войсках служил и воевал его новый знакомый – главное было то, что он тоже был там, «за Речкой»!.. …И они дождались… Около 11 вечера в ресторан очень шумной компанией ввалились… «солнцевские»… Их было десять человек, приехавших на двух новомодных и сразу же ставших «бандитским транспортом» «ВАЗ-2109»: пятеро «бычков» с накачанными до безобразия мускулами и пять каких-то размалеванных малолетних шалав. Полный комплект! Как раз хватало, чтобы занять все пять номеров на втором этаже… Но странное дело – двое из «братвы» были одеты как десантники!.. Один был в «песочной» «афганке», лет двадцати пяти, с коротким седым «ежиком» на голове и какими-то очень грустными глазами, а второй – намного моложе, едва ли восемнадцати лет от роду, просто в тельняшке, к которой был прикручен орден Красной Звезды, но почему-то вверх ногами… Он-то и был «заводилой» всей компании… – Ну-ка пошли все на фуй из кабака, шелупонь! – он обернулся к немногочисленным посетителям. – Сегодня здесь спецназ гуляет! На фуй все, я сказал! Бегом!!! Посетители «Кавказа» словно растворились в воздухе, а «бычок» продолжал орать во всю глотку: – Где этот, бля, черножопый чебурек!! Анвар! Ты где, козлина нерусская?! Ты что от нас прячешься, боишься?! А ну выходи, джигит засраный! К тебе ЛЮДИ пришли! И у людей сегодня праздник! Так что мы сегодня гуляем за твой счет! Слышь меня, гнида горбоносая! Я хочу, чтобы через минуту на столе было все самое лучшее! – Анвара нет… Этот тихий голос раздался словно гром с ясного неба, и бычок резко обернулся, словно на выстрел… А Кабарда тем временем продолжал: – У Анвара ребенок заболел… Дочка… Высокая температура… Он ее в больницу повез… – Слушай, ты, горец, бля!.. Да мне насрасть, кто у кого и что заболело, ясно?! Нам пожрать надо, выпить и девок наверх отвести!.. Ты сейчас в этом шалмане за старшего, так и начинай суетиться! Быстро-быстро!!! А то я уже начинаю нервничать! Кабарда даже не сдвинулся с места: – Когда нервничаешь, нельзя кушать… Может быть несварение желудка… Каха проговорил эти слова тихо, но так внушительно, что «десантник с грустными глазами» отстранил от себя свою размалеванную спутницу и, опершись локтями о стол, стал внимательно наблюдать за происходящим… Видимо, услышал что-то такое в интонациях Кабарды… Что-то до боли знакомое… А вот «бычок» с орденом на «тельнике» ничего знакомого не услышал… Он был настолько увлечен самим собой, настолько безгранично верил в свою силу и безнаказанность, что «нырнул» правой рукой себе за спину и уже через секунду выставил ее перед носом Кабарды: – Это я тебе сейчас устрою несварение желудка, чебурек! Что это такое, ты хоть знаешь, козоеб?! Кабарда внимательно посмотрел на предмет, который ему сунули прямо под нос, и, не меняя выражения лица, медленно проговорил: – Одновременно с пистолетом Макарова в 51-м году на вооружение Советской армии поступил 9-мм автоматический пистолет конструкции Игоря Яковлевича Стечкина. Или просто «АПС»… Автоматический пистолет под калибр 7,62 миллиметра был когда-то темой дипломного проекта Стечкина, и после окончания Тульского механического института ему была поручена разработка такого оружия, но под 9-миллиметровый патрон… Хорошее, надежное оружие… Достаточно просто в освоении, удобно в боевом обращении… «АПСом» в Афгане вооружались и вооружаются до сих пор экипажи боевых машин, офицеры, сержанты и солдаты отдельных специальностей. Но, молодой человек, оружие такого рода было просто необходимо для выполнения ряда специальных задач, вооружения личного состава некоторых подразделений, летчиков и так далее… Однако… Отношение к «АПС» как к «чисто» пистолету, для которого он со своим «кило двести пятьдесят» слишком тяжел, и неудобства, связанные с переноской в жесткой кобуре, привели к снятию «АПС» с производства… А вот «АПС» со складным металлическим прикладом оказался более удобен и эффективен: такая модель применяется в Афганистане подразделениями специального назначения, в сочетании с глушителем звука выстрелов, и носит несколько иное название – «АПБ»… Ну, что тебе еще рассказать про него, юноша? Обалдевший «бычок» только пожал своими крутыми плечами. А Кабарда продолжил: – Калибр «АПСа» – 9 миллиметров. Масса снаряженного пистолета – 1 килограмм двести двадцать грамм. Длина – 225 миллиметров. Длина ствола – 140 миллиметров. Начальная скорость пули – 340 метров в секунду. Темп стрельбы – до 600 выстрелов в минуту. Скорострельность – от 40 до 90 выстрелов в минуту!.. Емкость магазина, это я уже говорил, – 20 патронов… Прицельная дальность – 200 метров… Ты такого, наверное, про него даже и не слышал никогда, мальчик? – Каха улыбнулся. – А что же ты хватаешь в свои ручонки такие железки, которые тебе еще по возрасту не положены? «Бычок» совершенно по-бараньи хлопал глазами, и Кабарда, у которого раздувались ноздри и набухли вены на шее, а это было явным признаком того, что в его крови уже плещется «ведро» адреналина, спросил: – А ты где служил, «братишка»? Где орден заработал? – Я? – как-то странно удивился парень и, замешкавшись немного, все же ответил: – В 452-м отдельном парашютно-десантном полку! В разведроте! – В 452-м отдельном ПДП?.. О как!.. А где он стоял, этот твой полк? – В Шиндагаре? – В Шиндагаре-е!.. Шинданд – знаю, Кандагар – знаю… А Шиндагар… Маленький небось городишко? – Ну да, маленький! – улыбнулся снисходительно «ветеран». – Какой он маленький, если там целый наш полк стоял?! Большой город! В самом центре Афгана, в горах!.. – В центре… Ага… Ну, тогда ясно… – Кабарда потер свой крючковатый нос и спросил: – Так что, ты есть хочешь? Для такого «братишки» ничего не жалко! «Бычок» с победоносным видом посмотрел через плечо на своих спутников и проговорил: – А вашего чего-нибудь приготовь! Кавказского! Такого… Остренького, национального, чтобы!.. И тут случилось то, что в течение следующей минуты никто не мог осознать до конца и среагировать на ситуацию… «Ветеран» вдруг крутанулся вокруг своей оси и резко бухнулся на колени, вставая в позу «оленя, пьющего воду из ручья», причем «хвост» оленя был обращен к «шефу» ресторана… А сам Кабарда возвышался всем своим малым росточком над этой тушей, причем удерживал он в такой позе поверженного на землю «бычка» каким-то совершенно незнакомым никому, странным способом… Рука, недавно сжимавшая пистолет, была неестественно вывернута и прижата к полу кроссовкой, надетой на ногу Кахи, а второй кроссовкой он прижал к полу голеностоп «ветерана»… А вот в его руках был «АПС» и невесть откуда появившийся, огромный, угрожающего вида мясницкий тесак… – Избушка-избушка! Повернись к людям передом, а ко мне задом, и… немножко нагнись! – проговорил Каха странным голосом. – Остренького, да еще и национального, говоришь, хочется?! А кинжал в жопу хочешь?! Он довольно ощутимо кольнул «бычка» своим тесаком в задницу… так, что тот взвыл: – В-ва-а-а-а-а-а-а-а!!! – Не ори, «афганец»! Ты же, бля, десантник! Ты же, бля, в Шиндагарском отдельном полку служил! В разведке! Значит, мой коллега!.. А я точно знаю, что разведчики мужики терпеливые!.. – Каха надавил на ручку тесака сильнее. – А теперь снимай, гнида, орден, не тобой заработанный, и давай его сюда! Быстро! Или я тебе сейчас всю жопу на фашистский знак порежу! «Бычок» кое-как дотянулся второй рукой до ордена на «тельнике» и рванул так, что треснула материя… – Все!!! Хватит!!! – прозвучал немного хриплый голос, как выстрел. – Отпусти его, «братишка»… С него довольно!.. – Опа! – оживился Кабарда. – Еще один «ветеран» нарисовался! И тоже из Шиндагара? И много вас таких, бля? Парень в «песочной» «афганке» подошел к Кахе, остановился метрах в двух и сказал: – 345-й отдельный ПДП, с осени 80-го по весну 82-го… Старший сержант, замкомвзвода… Мой второй батальон стоял в Панджшере, в Рухе… Комбат – сначала капитан Фокстротин, потом майор Серебряков… Об этом батальоне, о его командире с позывным Серебро и о тех парнях, что сидели в кишлаке Руха в самом сердце Панджшерского ущелья, были наслышаны даже они, пограничники, служившие на сотни километров севернее… И Кабарда опустил руки… – Орден отдай… – парень протянул свою лопатообразную ладонь. – Это мой… Честно заработанный… – Докажи! Парень распахнул «афганку», приподнял тельняшку и явил на свет отвратительного вида рубец от левого соска до печени: – Осколком садануло перед самым «дембелем», когда на Масуда ходили… Все кишки наружу вывалились… Хорошо, сразу с горки «вертушкой» сняли… Потом целый год отойти не мог… А ты сам? – Пограничник… Мотоманевренная группа «Артходжа»… С осени 83-го по осень 84-го… Сержант… «Замок», как и ты… – Списали? – Так точно… – Что имеешь? – «За отличие в охране…» – Тоже хорошо… – Слушай… А на кой же ты свои награды вот таким клоунам даешь? – Да-а-а… Пристал, как говно к жопе: «Дай поносить!»… Ну, я и дал… – Седой! Дай я его сейчас кончу, а! – прорезался вдруг «бычок». – Я его щас зубами порву! – Глохни, гнида! – рявкнул «афганец». – Не тебе, падла, моего «братишку» по Афгану зубами рвать! Парень посмотрел на Каху и протянул ладонь: – Меня Павлом зовут. Эти Седым окрестили… И наш герой ответил крепким рукопожатием: – Каха! «За Речкой» называли Кабарда… – Вот и познакомились!.. – Слушай, Павел… А че ты с ними гужуешься? На кой они тебе? Это же бандиты! – Не знаю, Кабарда… Так уж как-то вышло… – он посмотрел на Каху и «увесисто» так проговорил: – Значит, так… Я здесь пока за «бригадира», а поэтому… Теперь по ресторану дело буду иметь только с тобой, «братишка»… Сумму ежемесячную зафиксируем… Небольшую, чтобы вам тоже жить можно было… А Анвар… Знаешь… Пусть он лучше к себе на Кавказ уезжает… Это мой ему добрый совет… Не люблю я кавказцев!.. – А я? Я же тоже оттуда? – Ты, Каха, – другое дело! Ты – «братишка»! А наши «братишки» имеют только одну общую национальность – русские мы! Понятно? – А че уж непонятного, Паша? – Ну вот и договорились… …Они тогда действительно договорились… Дань, взимаемая с ресторана «Кавказ», резко сократилась, «плохиши» перестали его посещать, видимо, нашли себе другое место, и в нем опять начали появляться приличные люди… Седой лично появился в ресторане за «данью» всего два раза – в середине августа, а потом в самом его конце… Жизнь, казалось, вроде бы начала налаживаться, Каха уже собирался было ехать в Сухуми хотя бы на неделю, чтобы находиться рядом со своей женой, когда она станет рожать… Анвар, конечно же, нервничал и ворчал по этому поводу, но понимал, что без Кабарды ему теперь не обойтись, и лезть на рожон не хотел… А еще он прекрасно понимал, что Каха обязательно вернется сюда, и, возможно, даже с молодой женой и ребенком, потому что, как оказалось, он наконец-то нашел себе занятие по душе – поварское искусство… Все, наверное, именно так и было бы, но… В их планы жестко, все изгадив грязными сапожищами, влезла бандитская действительность начала перестройки… |
||
|