"Игрок на другой стороне" - читать интересную книгу автора (Квин Эллери)

Глава 19 ЖЕРТВА

В Бостоне Эллери начал разговор с той же фразы:

— Я все об этом знаю.

Он смотрел на Мэллори через письменный стол, блестящий, как каток, и почти такой же большой. Массивная голова, румяное лицо и светлые волосы Мэллори оттеняли коричневые бархатные портьеры. Такие люди напоминают портреты старых мастеров, вызывающие у зрителей благоговение. Они приветствуют посетителей не вставая, и тем это кажется вполне естественным.

К удивлению Эллери, ему это также показалось естественным.

Проведя еще одну беседу с мисс Салливан, Эллери вылетел в Бостон, где потратил много времени, роясь в архивах, куда ему предоставили допуск благодаря любезности нью-йоркского департамента полиции. Потерпев неудачу в архивах, он нашел то, что искал, в бостонском телефонном справочнике. Добравшись в офис «Мэллори и компания» и успешно преодолев сопротивление секретарей, Эллери предстал пред очами главы компании, назвал имя Майры Йорк и произнес сакраментальную фразу.

— Можно сказать, что я ждал вас, — отозвался Мэллори. У него был приятный мелодичный голос с мягкой дикцией, напоминающий Эдуарда Эверетта[26] и Эверетта Дирксена[27] одновременно. И добавил: — Разумеется, не вас лично, мистер Квин, и не кого-либо похожего на вас, ибо таковых просто не существует, но кого-то связанного с теперешними неприятностями в Йорк-Сквере.

Эллери вежливо кивнул, интересуясь про себя, к чему клонит этот великолепный кандидат на роль незабываемого персонажа любой книги.

— Конечно, я знал Йорков — некоторых из них, — иначе вас не было бы здесь. Нет, не задавайте мне никаких вопросов, мистер Квин. — Мэллори безошибочно предугадал намерение гостя привести в действие мышцы рта. — Я человек, который получает удовольствие, ставя себя на место другого. Эта привычка позволила мне занять мое место. — Он окинул взглядом огромный кабинет, улыбнулся и продолжил: — Позвольте мне встать на ваше. У вас на руках убийство — возможно, даже два убийства. Особого прогресса вы не достигли. Поэтому возникла необходимость узнать все обо всех, следуя теории, что таким образом можно раздобыть нужные вам… кажется, вы называете это «ключи». Несомненно, вы раскопали, что много лет назад я был помолвлен с Майрой Йорк… Я же говорил: не задавайте мне никаких вопросов!

Эллери поспешно закрыл рот. Последовала длительная пауза, во время которой веки Мэллори были опущены. Когда они снова поднялись, это подействовало на Эллери как подвижная фара полицейского автомобиля, недавно внезапно осветившая его в Йорк-Сквере.

— Вы выяснили, что моя помолвка предшествовала удаче, выпавшей мисс Йорк в связи с завещанием старика Натаниэла. Майра осталась незамужней, двое из четырех наследников отправились получать награды менее материального свойства, следовательно, перспективы Майры из очень хороших стали просто великолепными. Поскольку я подозреваю… нет, это недостойно нас обоих… поскольку я точно знаю, ибо меня хорошо информируют, что Майра сохраняет ко мне интерес, правда, в несколько извращенной модификации, вы, несомненно, задали себе вопрос, не испытываю ли я искушение возобновить наши отношения в связи с улучшением упомянутых перспектив. Вы даже могли поинтересоваться, мистер Квин, не я ли организовал эти события в Йорк-Сквере. Пожалуйста, не отвечайте!

Эллери вновь закрыл рот.

— Знаете ли вы, мистер Квин, — вежливо осведомился Мэллори, — почему я разорвал помолвку с Майрой Йорк почти двадцать лет назад?

— Нет, — ответил Эллери, испытывая облегчение от того, что может сказать хоть что-то.

Мэллори выглядел удовлетворенным.

— Очень хорошо. Я в восторге от столь лаконичного интервьюера. Мистер Квин, я человек, который, построив планы, следует им. Так я начал поступать с юных лет. Я строил планы для себя и для Майры, которая в то время была весьма хороша собой. Когда эти планы стали невозможными — вернее, когда я понял, что они невозможны с Майрой, то я, так сказать, исключил ее из них.

Царственные пальцы Мэллори взялись за стоящую перед ним сафьяновую рамку, куда были вставлены две фотографии, и повернули ее, изобразив затем любезное приглашение. Приняв его, Эллери наклонился вперед.

На одной из фотографий была запечатлена леди со светлыми волосами, спокойным взглядом и пышным бюстом; на другой — трое ухоженных подростков, два мальчика и девочка.

Мэллори улыбнулся:

— Вот что было невозможно с Майрой. — Он снова повернул к себе фотографии. — Она сама мне об этом сказала.

— И из-за ее неподтвержденных слов…

— Я никогда не действую на основании неподтвержденных слов. Будучи женихом Майры, я проконсультировался у ее врача. Все оказалось правдой. Но я планировал династию, а династии вырастают только на плодородной почве. Нет детей, значит, нет и Майры Йорк. Что может быть проще? У вас имеются комментарии, мистер Квин?

— Я едва знаю, с чего начать… — отозвался Эллери.

— Отлично знаете! Вы можете сказать, например, что это было жестоким ударом для Майры. Согласен. Но и для меня это явилось немалым ударом: я был молод, а она, повторяю, весьма привлекательна, мистер Квин. Мне пришлось успокаивать себя трюизмом, что для нас всех в порядке вещей терпеть жестокие удары. Возможно, мистер Квин, — продолжал Мэллори, откинувшись на стуле с высокой спинкой, — вы прибыли в Бостон в поисках подозрительного охотника за состояниями, но, найдя меня и убедившись, что я сам обладаю достаточным состоянием, усомнились в вашей гипотезе. Однако, будучи человеком, исследующим все со всех сторон, вы предположили, что я, вероятно, являюсь богачом с ненасытным аппетитом. Отвечаю: я не строю никаких планов в отношении миллионов Майры Йорк. Подтверждение этого заявления я поручаю вашему здравому смыслу. Только в нынешнем году я заработал больше, чем то состояние, что предстоит получить Майре Йорк. С удовольствием поручу моим людям показать вам документы, подтверждающие это.

— Вообще-то я не думал о подобных вещах, мистер Мэллори, — заметил Эллери. — Я размышлял о таких старомодных, если вовсе не вышедших из употребления понятиях, как совесть и ответственность. Коль скоро вы говорите, что информированы о делах Майры Йорк, следовательно, вам известно и о ее душевном расстройстве. Вас не беспокоит, что оно может быть прямым следствием вашего разрыва? Вы ведь хладнокровно отвергли ее за то, что не являлось ее виной.

— И не моей, — улыбнулся Мэллори. — Об этом факте вы предпочли забыть. А кроме того, люди таковы, какими они хотят быть. Вы — это вы, мистер Квин, а я — это я. Мы с вами хотели добиться успеха и добились. Но это же относится и к неудачникам. Конечно, меня беспокоит здоровье бедной Майры, и я жалею ее от всего сердца. Но что касается угрызений совести… — Он покачал головой. — Я не могу считать себя ответственным за недуг Майры, так как она, несомненно, сама хотела оказаться в подобном состоянии.

Эллери внезапно пришло в голову, что сидящий перед ним странный человек сердится, хотя и продолжает улыбаться.

— Вы, очевидно, хотите спросить, — предположил между тем Мэллори, — что я делал в такой-то вечер, и тому подобное?

— Ради этого трудного вопроса, — в свою очередь улыбнулся Эллери, — я и нахожусь здесь.

Развернувшись на своем вращающемся троне, Мэллори раздвинул портьеры, висящие позади него. За ними оказалось большое окно, из которого открывался вид на миниатюрную бостонскую гавань. Однако целью Мэллори было не окно и не вид из него, а предмет, прислоненный к раме.

Костыль…

Мэллори взял его и повернулся к Эллери, по-прежнему улыбаясь.

— В тот вечер, когда был убит Роберт Йорк, — сказал он, поглаживая костыль, — я лежал в гипсе в больнице «Оберн» в Кембридже с переломом бедра, мистер Квин. В день гибели Эмили Йорк я находился дома, едва передвигаясь по нему с помощью двух костылей. Теперь я обхожусь одним. Конечно, вы можете все проверить, мистер Квин, хотя уверяю вас, я не стал бы так глупо лгать. — Он покачал головой. — Боюсь, что я не слишком многообещающий подозреваемый.

В последовавшем молчании — хотя Эллери был уверен, что его собеседник, несмотря на то что его лицо казалось высеченным на Маунт-Рашмор,[28] громко смеется про себя, — зазвонил телефон. Это явилось облегчением, так как Эллери отчаянно подыскивал слова для заключительной речи.

— Простите, — произнес Мэллори, поднимая трубку. Послушав, он прикрыл микрофон мускулистой рукой. — Это вас, мистер Квин. Вы готовы говорить?

— Конечно.

Подавшись вперед, чтобы передать трубку Эллери, Мэллори объяснил:

— Мне нравится предоставлять моим визитерам возможность солгать их знакомым.

Все еще улыбаясь, он снова сел.

— Квин у аппарата, — сказал в трубку Эллери. — Да, соединяйте… Это ты, папа?

После этого Эллери надолго замолчал, и улыбка сползла с лица Мэллори.

— Когда? — наконец отозвался Эллери, словно вытолкнув из горла мешающий ему предмет. — Хорошо. Буду так скоро, как смогу.

Наклонившись над столом, он положил трубку. Мэллори наблюдал за ним, слегка нахмурившись.

— Плохие новости, мистер Квин?

Эллери посмотрел на него невидящим взглядом:

— Для Майры Йорк самые худшие. Она убита прошлой ночью.

Уголки рта Мэллори предательски дрогнули. На миг массивное лицо превратилось в театральную маску трагедии.

— Бедная Майра, — пробормотал он.

Эллери молча двинулся к двери.

— Мистер Квин! — окликнул его Мэллори.

Эллери остановился и повернулся. Хозяин кабинета взял себя в руки; уголки рта вернулись на прежнее место.

— Кто бы ни был этот дьявол, его нужно поймать. Я готов назначить вознаграждение…

— Так, значит, на Олимпе все-таки есть совесть? — усмехнулся Эллери. — Но на сей раз деньги ничего не решат, мистер Мэллори. Мой отец сказал мне, что с десяти утра убийца заперт в камере.

Взгляды мужчин встретились. Оба были бледны. Затем Эллери повернулся и вышел, хлопнув за собой дверью так сильно, как только мог.