"Хевен" - читать интересную книгу автора (Эндрюс Вирджиния)

Глава 6 В тупике

Когда все заснули, я первый раз после того, как бабушка открыла мне секрет моего рождения, пробралась на цыпочках к тайнику, где был спрятан чемодан моей матери. Я извлекла его из-под ящиков с хламьем и, спрятавшись за «Старой дымилой», чтобы Фанни, проснувшись, не увидела, достала из чемодана куклу.

Волшебно красивую куклу-невесту, которая воплощала для меня маму.

Я долго держала в руках этот плотный сверток и вспоминала ту зимнюю ночь, когда бабушка впервые вручила его мне. Много раз после этого я подходила к чемодану, гладила его, трогала лежащие в нем вещи, но никогда не разворачивала куклу. Не раз мне хотелось полюбоваться хорошеньким личиком и милыми светлыми волосами, но я боялась разбудить в себе сострадание к моей маме, заслуживавшей лучшей доли. В ушах зазвучали бабушкины слова, как будто мне их нашептывал добрый дух:

– Давай, давай, детка. Пора тебе как следует посмотреть, что тут лежит. Я давно думала, почему бы тебе не поиграть с куклой и не поносить эти красивые платья.

Я почувствовала щекотание бабушкиных тонких волос на своем лице и ощутила холодный зимний ветер, развернув красивую куклу-невесту. Я вгляделась в ее лицо, освещенное отсветами пламени. Ах, как мила она была в своей вуали и великолепном белом кружевном платье с крошечными пуговичками, доходившими до самого подбородка, в белых прозрачных чулочках с атласными подвязками, в атласных туфельках с кружевами (их можно было снимать и надевать). Кукла держала в руках крошечную бело-золотую с оранжевым Библию.

Даже белье было выполнено в самом изысканном стиле. Миниатюрный лифчик закрывал крепкие малюсенькие грудки, а там, где у всех кукол ничего не было, обозначалось крошечное раздвоение.

Почему эту куклу сделали похожей на человека? Какую роль в жизни мамы играла кукла? Когда-нибудь я выясню эту тайну. Я поцеловала крошечное кукольное личико и совсем близко увидела васильковые глаза с зеленой и серой крапинками – как у меня! Вылитые мои глаза!

Утром, когда Фанни ушла к подруге, а Том повел Кейта и Нашу Джейн ловить рыбу, я вспомнила, как бабушка рассказывала, что отец хотел порубить и порезать все оставшееся от мамы, поэтому она спрятала чемодан со всем содержимым. Теперь я лишилась бабушки, связывающей меня, как никто другой, с прошлым. Отец со мной так не поговорит, как она. А дедушка, наверное, и не заметил, что была такая девочка, которую его сын называл ангелом.

Когда вернулся Том, я позвала его:

– Смотри, Том, вот кукла, которая принадлежала моей настоящей матери. Кукла-невеста миниатюрная копия моей мамы, когда ей было столько же, сколько мне сейчас. Смотри, что написано на ступне. – Я протянула Тому уже аккуратно одетую куклу – только ножки остались обнаженными, чтобы он смог прочесть надпись:

«Производитель Таттертон. Куклы с оригинала».

– Одень чулки и туфли и быстро спрячь куклу, – прошептал Том. – А то придут Фанни и Наша Джейн с Кейтом. И лицо приведи в порядок. Не хватало, чтобы Фанни узнала и испортила такую красоту.

– А ты как будто и не удивлен!

– Конечно, я давно наткнулся на это. Бабушка сказала мне, чтобы я положил все на место… Давай побыстрей, пока Фанни не заявилась.

Я, смахнув слезы со щек, торопливо надела кукле чулки и туфельки и только успела завернуть чемодан в старое тряпье и запихнуть его под хлам, как появилась Фанни.

– Ты все еще по бабушке плачешь? – поинтересовалась сестра, которая умела мастерски изобразить горестные переживания, а в следующий миг могла уже вовсю смеяться. – Ей там лучше, честное слово, чем здесь она сидела целыми днями, ничего не делала, а только жаловалась да болела. Везде лучше, чем здесь.

Кукла компенсировала мне многое – и притеснения со стороны Сары, и болезнь отца, и тот факт, что я уже неделю не видела Логана. Где он? Почему не ждет меня после школы и не провожает домой? Почему не подошел и не выразил соболезнования по поводу бабушки? Почему он и его родители не ходят больше в церковь? Сам целовал меня – и вот она, его преданность.

А потом я догадалась: его родители узнали о болезни моего отца и не хотят, чтобы их единственный сын встречался с какой-то там оборванкой с гор. Хоть у меня и нет сифилиса, все же я неподходящая компания их сыну.

Я прогнала неприятные мысли. Лучше думать о кукле и о тайнах моей мамы. Зачем, интересно, ей понадобилось в таком возрасте делать эту куклу – свою копию?

Ходить в церковь нам могла помешать только смерть. Мы гордо вышагивали, одетые в свое старье, во главе с Сарой. Теперь, когда не было отцовской машины, нам пришлось добираться в церковь пешком. Я держала в своей ладони крупную высохшую ладонь дедушки и буквально тащила его за собой, как тащила и Нашу Джейн, которую за другую руку вел Кейт.

Все головы в церкви повернулись в нашу сторону, словно семейство с такой массой неприятностей неизбежно должно состоять из отпетых грешников.

Когда мы вошли, в церкви пели. Пели красиво. Конечно, многие имеют возможность ходить в церковь три раза в неделю, а мы только по воскресеньям.

Укрыться – как это точно сказано! Нам надо бежать от людей и укрываться до тех пор, пока не вылечится отец, пока к Саре не вернется смех, пока Наша Джейн не кончит плакать по бабушке, которая теперь далеко и не гладит ее больше по головке. Но нет того места, где можно укрыться.

На следующий день в школе возле моего шкафчика для одежды возник Логан. Глаза его улыбались, но губы были плотно сжаты.

– Ну как, ты скучала по мне эту неделю, пока меня не было? Я хотел тебе сказать, что заболела моя бабушка и мы летали навестить ее, но у меня не оставалось времени до отлета самолета.

Я не отрываясь смотрела на Логана.

– И как твоя бабушка сейчас?

– Отлично. У нее был легкий сердечный приступ, но, когда мы уезжали, ей было уже лучше.

– Очень хорошо, – промолвила я сдавленным голосом.

– Я что-то сказал не так? Нет, я что-то действительно сказал не так! Хевен, разве мы не поклялись быть честными и откровенными друг с другом? Почему ты плачешь?

Я опустила голову и рассказала ему о бабушке, и Логан нашел нужные слова утешения. Он обнял меня за плечи, и я поплакала немного. Потом мы пошли по нашей тропинке к дому.

– А как твоя мачеха, еще не родила? – спросил Логан, явно довольный тем, что мои братья и сестры далеко и не мешают нам разговаривать.

– Ребенок родился мертвым, – понуро ответила я. – В тот же день умерла бабушка… Представь, в каком мы были состоянии, потеряв в один день сразу двух человек.

– Тогда я понимаю, почему ты так отреагировала, когда услышала, что моя бабушка поправилась. Мне очень жаль, ужасно жаль. Когда-нибудь меня, надеюсь, научат, что надо говорить в такие моменты. А сейчас я не могу подобрать подходящие слова… Разве только могу сказать, что любил бы твою бабушку, как ты.

Да, похоже, Логан полюбил бы мою бабушку, пусть даже она не пришлась бы ко двору его родителям. Как и дедушка не пришелся бы…

На другой день мисс Дил сделала мне знак остаться после уроков на несколько минут.

– Сходи за Нашей Джейн и Кейтом, – шепнула я Тому, собираясь войти в класс мисс Дил.

Мне не терпелось увидеть Логана и очень хотелось избежать разговора с учительницей, задающей иногда слишком много вопросов, на которые я не знала как ответить и стоило ли вообще отвечать.

Вначале мисс Дил некоторое время рассматривала меня, словно заметила, как и Логан, какие-то изменения во мне. Я знала, что у меня под глазами появились тени, знала, что похудела, но что еще она могла обнаружить?

– Ну, как у тебя идут дела? – спросила мисс Дил, заглядывая мне в глаза, будто хотела помешать мне соврать.

– Отлично.

– Хевен, я слышала о твоей бабушке и весьма соболезную, что ты потеряла любимого человека. Я часто вижу тебя в церкви, поэтому знаю, ты так же глубоко веруешь, как верила твоя бабушка, и веришь в бессмертие наших душ.

– Хочу верить, что… Да, я верю…

– Все верят, – ласково сказала мисс Дил, накрыв мою руку своей. Тяжко вздохнув, я постаралась сдержать слезы. Я не знала, что могли наговорить ей другие, мне не хотелось выглядеть болтушкой, не хотелось и выказывать неуважение к своему семейству. Но надо было говорить.

– Бабушка умерла. Думаю, сердце не выдержало. – Не успела я это произнести, как у меня выступили слезы. – Сара родила ребенка, мертвого и бесполого. Папа ушел. За исключением этого все хорошо.

– Бесполого… Хевен, все дети имеют пол.

– Я и сама раньше так думала, пока не увидела этого. Я помогала при родах. Только не говорите никому ни слова, Саре будет очень неприятно, если узнают другие. Но у ребенка правда не было половых органов.

Мисс Дил побледнела.

– О, прости, что я оказалась настолько бестактна. До меня дошли кое-какие слухи, но я всегда стараюсь не обращать внимания на них. Конечно, бывает, что природа выделывает странности. Но, поскольку все дети твоего отца такие красивые, я думала, что мама принесет еще одного красивого малыша.

– Странно, мисс Дил, что вы не слышали обо мне… Сара не мать мне. У моего отца была еще одна жена. Так я – дочь от первой жены.

– Я знаю, – прошептала мисс Дил низким голосом. – Я слышала о первой жене твоего отца, какой она была милой и как рано умерла. – Мисс Дил вспыхнула, ей стало не по себе: она начала снимать со своего дорогого вязаного костюма отсутствующие пылинки. – Я полагала, ты очень любишь свою мачеху и тебе нравится делать вид, будто она твоя настоящая мать.

– Нравилось, – поправила я ее. Потом улыбнулась. – А теперь мне пора бежать, а то Логан пойдет провожать другую девочку. Спасибо вам, мисс Дил, за ваше дружелюбие, за то, что вы растили нас в школе, за то, что дали нам с Томом поверить в себя. Вы знаете, мы с Томом только сегодня утром говорили, что в школе было бы скучно без чудесной мисс Дил.

Глаза у мисс Дил повлажнели. Усмехнувшись, она пожала мне руку.

– Ты с каждым разом все хорошеешь, Хевен. Но тебе уже сейчас надо определиться со своей целью. Только не разменивай ее на ранний брак, как это бывает с другими девушками.

– «Ты не бойся – своего не упущу!» – пропела я слова популярной песенки, отступая к двери. – В один прекрасный день, когда мне уже стукнет тридцать, я все-таки войду на кухню какого-нибудь мужчины, чтобы напечь ему бисквитов, постираю ему белье и каждый год буду приносить по ребенку – но не раньше! – И я выскочила из классной комнаты и побежала туда, где меня должен был ждать Логан.

День в долине выдался солнечным и теплым. В сторону Лондона, Парижа и Рима летели пышные облака. На нашем месте я увидела ватагу ребят, там стоял шум и гам.

– Ну ты, городская девочка! – услышала я голос известного забияки Рэнди Марка. Потом сообразила, что кричал он это испачканному в грязи парню, в котором я с изумлением узнала Логана! Все-таки добрались они до него, а Логан говорил, что этого не будет. Он катался по земле, сцепившись с другим парнем своего возраста. Рубашка на Логане была порвана, подбородок опух, волосы растрепались и свисали на лоб.

– Из Хевен Кастил растет такая же шлюха, как из ее сестры. Нам не дает, зато тебе дает!

– Врешь ты все! – закричал разъяренный Логан, раскрасневшись так, что казалось, от него шел пар. Ему удалось захватить ногу соперника в болевом приеме. – Сейчас ты заберешь обратно все свои слова о Хевен! Это вообще самая достойная, самая приличная девчонка из всех, кого я видел!

– Потому что ты не можешь отличить гнилого яблока от хорошего! – выкрикнул другой парень.

Кто все это заварил и что тут было сказано? Я осмотрела всех и увидела девчонку из нашего класса, которая вечно посмеивалась над моей поношенной одеждой. Сейчас она злорадно улыбалась. Я подбежала к Тому. Он стоял, внутренне напрягшись и готовый ввязаться в драку.

– Том! – крикнула я. – Ты чего не поможешь Логану?!

– Помогу, если увижу, что он сам не справляется. Ему надо показать другим, что он умеет драться. Если я ввяжусь, Логана заклюют.

– Но местные ребята нечестно дерутся, сам знаешь!

– Не важно! Должен привыкнуть к их повадкам. Иначе к нему все время будут приставать.

Фанни, вся в возбуждении, прыгала вокруг, словно Логан защищал ее честь, а не мою. Кейт деликатно отвел Нашу Джейн на качели и стал раскачивать девочку, чтобы она не видела, как достается ее другу.

Именно об этом подумала я, прежде чем мое внимание вернулось к дерущимся.

Это было ужасно – стоять и смотреть, как ребята один за другим подлетают к Логану, не давая ему времени передохнуть. Вот он начал обмениваться ударами с новым парнем. Лицо Логана уже было все в крови, левый глаз заплыл. Я схватила Тома за руку, чуть не плача.

– Том, пора помочь ему!

– Нет… Погоди… Он и сам управляется.

Как он может говорить такое! Они же просто убивают Логана, а Том говорит «управляется»!

– Да что же это делается! – крикнула я, собираясь броситься Логану на помощь, но Том схватил меня и удержал.

– Не позорь ты его, не лезь, – сердито прошептал он. – Они уважают его за то, что он так дерется, что все-таки держится.

Я каждый раз съеживалась, когда Логану доставался очередной удар, и радостно вскрикивала, если его кулак достигал цели. Услышав мое восклицание, Логан бросил на меня быстрый взгляд и нанес сопернику еще один удар по корпусу, потом другой снизу в челюсть. Я дико завизжала от радости.

Вот оба дерущихся свалились на землю, Логан оказался наверху, подмяв парня, вскрикнувшего от боли.

– А ну, извиняйся… Бери назад свои слова о Хевен! – потребовал от него Логан.

– Она Кастил… а Кастилы есть Кастилы.

– Возьми свои слова назад, кому говорят, а то я тебе сейчас руку сломаю.

И Логан вывернул ему руку так, что мне стало страшно. Парень завыл от боли и стал просить пощады.

– Беру, беру назад!

– Извинись перед ней. Она здесь и все слышит.

– Ты не как твоя Фанни! – крикнул парень. – А уж из сестрички вырастет та еще потаскуха, весь город скажет.

Фанни подбежала и несколько раз стукнула его ногой – под хохот остальных ребят. После этого Логан отпустил руку парня, повернул его к себе и нанес ему сильный удар в челюсть. Парень потерял сознание, а остальные окружили его. Логан выпрямился и стал отряхивать одежду, посматривая на своих врагов.

Даже смешно, с какой быстротой исчезла компания и остались я, Том и Фанни. Кейт с Нашей Джейн продолжали развлекаться на качелях, так и не обратив внимания на драку. Том подбежал к Логану и похлопал его по спине:

– Ну, ты молодец, да еще какой! Здорово ты дал крюка справа! Спружинил правой ногой – и раз! Я бы лучше не сумел.

– Спасибо тебе за уроки, – пробурчал Логан. Он еще не отошел от азарта драки и выглядел измотанным. – А теперь, если не возражаете, пойду в школу и немного умоюсь. Приди я в таком виде домой, мать упадет в обморок. – Он улыбнулся мне. – Хевен, погуляй пока тут, ладно? Я быстренько!

– Конечно. – Я оценила его подбитый глаз, шишки и синяки. – Спасибо, что защитил мою честь…

– Почему это твою? Он защищал честь всех нас, дурочка! – визгливо крикнула Фанни. С этими словами она подбежала к Логану, обняла его и поцеловала прямо в распухшие губы.

Надо было бы это сделать мне.

Том схватил Фанни за руку, позвал Нашу Джейн и Кейта, и они пошли по тропе к дому, а Логан направился в школьный туалет.

Я осталась одна поджидать его. Потом села на качели, где только что качалась Наша Джейн. Я взлетала все выше и выше, отклоняя голову назад, доставая волосами чуть ли не до земли. Впервые после смерти бабушки мне было так хорошо. Я закрыла глаза и все раскачивалась и раскачивалась…

– Эй, там, на небе! Спускайся на землю, я провожу тебя, пока не стемнело. И поговорим.

Логан выглядел уже не таким грязным и побитым. Наконец я остановилась и слезла с качелей.

– Тебе не больно? – заботливо спросила я.

– Нет, не больно, – ответил Логан, взглянув на меня здоровым глазом. – А тебя это действительно беспокоит?

– Конечно, беспокоит.

– Почему?

– Ну как почему?.. Не знаю. Может, потому, что ты назвал меня своей девушкой. Я ведь твоя девушка, Логан?

– Раз сказал, значит, так и есть. Надеюсь, у тебя нет возражений.

Он взял меня за руку и повел по нашей горной извилистой тропинке. В Уиннерроу была одна главная улица, остальные ответвлялись от нее. И, хотя школа располагалась в центре города, задами она выходила в горы. Вокруг Уиннерроу везде был Уиллис.

– Ты мне не ответила, – настойчиво напомнил мне Логан, когда мы шли уже минут пятнадцать молча, держась за руки и часто поглядывая друг на друга.

– А где ты был в выходные? – поинтересовалась я.

– Родителям захотелось взглянуть на колледж, в котором я буду учиться. Хотел предупредить тебя, но телефона у тебя нет, а прийти у меня не было времени.

Опять то же самое: его родители не хотят, чтобы он виделся со мной. Я повернулась к Логану и, обхватив его, прижалась лбом к грязной разорванной рубашке.

– Меня это ужасно радует – быть твоей девушкой, но я должна предупредить тебя, что не собираюсь выходить замуж, пока не реализую свой шанс самостоятельно встать на ноги в этой жизни. Я хочу, чтобы после моей смерти мое имя что-то значило.

– Стремишься к бессмертию? – поддразнил меня Логан, прижимая к себе и пряча лицо в моих волосах.

– Вроде этого. Ты знаешь, Логан, к нам в класс приходил как-то психиатр. Он говорил, что существует три типа людей. К первому относятся те, что служат другим. Ко второму – те, которые через своих детей служат людям. И третий, последний тип, – люди, не находящие удовлетворения до тех пор, пока не достигнут собственной цели благодаря таланту. Я – третий тип. Есть в этом мире специальная ниша для меня, для моего таланта. Но я не раскрою его, если выйду замуж в молодости.

Логан прокашлялся:

– Хевен, а тебе не кажется, что ты сильно забегаешь вперед? Я же не прошу тебя стать моей женой, а прошу быть моей девушкой.

Я резко отшатнулась от него.

– Так ты не собираешься когда-нибудь жениться на мне?

Логан беспомощно развел руками.

– Хевен, разве мы можем предсказать будущее и спрогнозировать, что мы будем представлять из себя в двадцать, в двадцать пять, в тридцать лет? Прими то, что я предлагаю сейчас, а будущее предоставь ему самому.

– И что же ты предлагаешь сейчас? – подозрительно спросила я.

– Себя, свою дружбу. Право иногда целовать тебя, держать твою руку, гладить тебя по волосам, ходить с тобой в кино, интересоваться твоими мечтами, а ты – моими, подурачиться иногда и вообще вести жизнь, о которой приятно будет вспоминать.

Что ж, этого было достаточно.

Держась за руки, мы продолжили прогулку. И в сумерках подошли к нашему прилепившемуся к склону горы домику, который внешне выглядел вполне прилично, так что здоровым глазом Логану было не разглядеть убожества нашей жизни. До тех пор, конечно, пока он не войдет внутрь.

Я повернулась к Логану и взяла его подбородок в ладони.

– Логан, это будет нормально, не как у Фанни, если я тебя поцелую разик – за исполнение желаний?

– Думаю, что перенесу.

Мои руки медленно скользнули дальше и обняли его за шею – до чего же страшным с такого расстояния выглядел его подбитый глаз, – я выпятила губы и поцеловала его и в глаз, и в раненую щеку, а потом в губы. Логан задрожал, я тоже.

Я боялась произнести слово, чтобы не спугнуть очарование момента.

– Спокойной ночи, Логан. До завтра.

– Спокойной ночи, Хевен, – произнес он шепотом, словно внезапно лишился голоса. – Это был прекрасный день, честное слово, прекрасный…

Я стояла и смотрела, пока Логан не скрылся из виду, растаяв в темноте, и вошла в дом. И сразу с небес вернулась на землю. Сара забросила все попытки поддерживать чистоту в доме и даже прекратила прибираться для вида. Питаться мы стали совсем плохо. Только хлеб с нашей традиционной подливкой, и никаких овощей, никакой зелени, а цыплята и свинина стали вообще редкими гостями на столе. О слоеном беконе вообще оставалось только мечтать, но лучше было не расстраиваться. Огород за домом, который мы с бабушкой засеяли, пололи, оказался в запущении. Овощи, что выросли, гнили на корню либо валялись на земле. Не коптили мы соленой свинины или сала, и нам нечего было положить в бобовый суп. Никакой капусты, шпината, репы. Отец вообще не приезжал и ничего не привозил. Наша Джейн капризничала, отказывалась от еды, а когда ела, ее тошнило. Кейт все время плакал, потому что был вечно голоден, а Фанни по-прежнему ничего не делала, только ныла.

– Тут надо что-то делать, – громко заявила я. – Фанни, ну-ка к роднику, за водой, принесешь ведро – только полное, не на дне, как ты обычно делаешь по своей лени. Том, сходи на огород, собери там что можно. Наша Джейн, хватит плакать! Кейт, развлеки ее чем-нибудь, чтобы она успокоилась.

– Раскомандовалась! – в своей визгливой манере стала протестовать Фанни. – Так я тебя и послушалась! Раз из-за тебя кто-то подрался, так теперь будешь строить из себя королеву гор?

– А ты делай что сказано и слушайся Хевен, – пришел мне на помощь Том и подтолкнул Фанни к двери. – Давай к роднику и принеси воды, полное ведро.

– Но там темно! – заплакала Фанни. – Ты же знаешь, я боюсь темноты!

– О'кей, воды принесу я, а ты насобирай овощей. И хватит болтать, делай что говорят… Иначе я превращусь в короля гор и так тебе надаю, что запомнишь!

Ночью, лежа в темноте на своем тюфяке, Том прошептал мне с состраданием:

– Хевен, я нутром чувствую, что все это пройдет. Мама снова начнет готовить хорошую еду, будет убираться в доме, и тебе не придется столько работать. Папа подлечится и вернется домой здоровым и подобревшим. Потом мы вырастем, окончим школу и поступим в колледж. Будем зарабатывать мешки денег, ездить в огромных машинах, жить в шикарных домах, с прислугой, и мы будем сидеть и с улыбкой вспоминать, как нам было трудно, и забудем о том, что это пошло нам на пользу, сделало решительными, трудолюбивыми, получше тех ребят, кому все достается легко. И мисс Дил так говорит, кстати. Из самого плохого часто вырастает самое хорошее.

– Ты за меня не переживай. Я знаю, когда-нибудь все образуется, – промолвила я, смахнув слезу.

Том подобрался ко мне поближе и лег рядом. От его молодых сильных рук исходили тепло и уверенность.

– Я могу разыскать папу, а ты поговори с мамой.

– Мам, – обратилась я к ней на следующий же вечер, надеясь вначале развеять ее настроение отвлеченной беседой, а затем перейти к серьезным вещам. – Ты знаешь, несколько часов назад я думала, что влюбилась.

– Ну и дура, если так, – проворчала Сара, оглядывая мою фигуру, которая стала приобретать женские формы. – Надо бежать с этих гор, бежать подальше, пока какой-нибудь тип не подарил тебе ребенка, – серьезным голосом посоветовала она. – Тебе надо бежать побыстрее, пока не стала такой, как я.

Расстроенная переживаниями Сары, я обняла ее.

– Не говори таких вещей. Папа скоро вернется, привезет нам еду. Он всегда приезжает домой до того, как у нас кончаются продукты.

– Да, как же. – Гримаса исказила ее лицо. – Не успеем мы подумать, как наш разлюбезный Люк притащится домой после своих пьянок с потаскухами и швырнет на стол сумки так, будто там лежат золотые слитки. Вот и все, что он делает для нас – скажешь, нет?

– Мам…

– Никакая я тебе не мама! – закричала вдруг Сара, вся покраснев, и лицо ее передернулось от злости. – И никогда не была! Строишь из себя такую умную, а не видишь, что совсем не похожа на меня! – Она встала, широко расставив босые ноги. Длинные рыжие волосы Сары были всклокочены и перепутаны, она давно их не расчесывала и не мыла с месяц, а то и больше. – Я сматываюсь из этой дыры, и, если у тебя есть голова на плечах, ты тоже скоро сбежишь.

– Мам, пожалуйста, не надо! – воскликнула я со слезами, пытаясь схватить ее за руку. – Даже если ты мне не настоящая мать, я все равно люблю тебя, честное слово! И всегда любила! Пожалуйста, не уходи и не оставляй нас одних! Как же мы сможем ходить в школу, когда дедушка будет один? Он сейчас ходит хуже, чем при бабушке. И дров наколоть уже не может. Он вообще теперь ничего не может. Ну пожалуйста, мама!

– Наколоть дров и Том может, – произнесла она с убийственным спокойствием, словно настроилась уйти, независимо от того, что будет с нами.

– Но Том ходит в школу, он не справится один, не заготовит дров на всю зиму, а папы нет.

– Ты поможешь. Как мы всегда делали.

– Но не можешь же ты вот так встать и уйти!

– Я могу все, что мне вздумается! Я отомщу этому Люку!

Наш разговор услышала Фанни и вбежала в комнату.

– Мам, возьми меня с собой, пожалуйста, ну пожалуйста!

Сара оттолкнула Фанни, потом отступила назад и с безразличием оглядела нас обеих. Что это за женщина стоит напротив меня с мертвенно-каменным лицом, которой безразлична судьба ее детей? Это не мать.

– Спокойной ночи, – сказала Сара, обращаясь к занавеске, служившей дверью ее спальни. – Ваш папочка придет, как только он вам понадобится. Он так ведь это делает?

Возможно, запах фруктов посреди стола пощекотал ноздри и разбудил меня.

Что это за еда на столе? Откуда? Ведь вечером наш шкаф был пустым. Я взяла со стола яблоко и откусила, а потом пошла к Саре – сказать, что ночью отец привез еды. Но, отдернув занавеску, я замерла с яблоком в зубах, глаза у меня расширились и остановились: Сары не было. На неприбранной постели лежала записка.

Ночью, пока мы спали, Сара, видно, сбежала в темноте, оставив послание, которое, по ее расчетам, мы должны были передать отцу, когда тот вернется. Если вообще он когда-либо вернется.

Я потрясла за плечо Тома и, разбудив его, показала записку. Он сел в постели, потер пальцами глаза и трижды перечитал ее, пока наконец до него дошел смысл случившегося. У него, похоже, комок подкатил к горлу, но он постарался сдержать слезы. Сейчас нам обоим было по четырнадцать лет. Дни рождения приходили и уходили, но у нас их никогда не отмечали.

– Чего вы так рано повскакивали? – подала недовольный голос Фанни. Вставая после сна с жесткой постели, она вечно была раздражена. – Не слышу запаха бисквитов, и свинину не жарят… И подливки нет в сковороде.

– Мама ушла, – тихо сообщила я ей.

– Мама такого не сделает, – сказала Фанни, привставая и оглядываясь вокруг. – Она в туалет вышла.

– Когда она выходит в туалет, то не оставляет записок для отца, – резонно заметил Том. – И вещей ее нет. Все, что было, забрала.

– Но еда, еда! Сколько еды на столе! – взвизгнула Фанни, вскочив с постели и схватив со стола банан. – Спорим, приезжал папа и привез вот все это… А сейчас они где-то с мамой ругаются.

Когда я поразмыслила получше, то мне показалось правдоподобным, что ночью был отец, незаметно проник в дом, а потом сел в машину и уехал, не сказав никому ни слова. Возможно, увидев на столе продукты и поняв, что отец даже не поздоровался с ней, Сара окончательно созрела для своего решения, раз у нас теперь есть еда и Люк будет приезжать к нам.

Как странно восприняли отсутствие матери Наша Джейн и Кейт. Словно они постоянно жили с чувством неуверенности, ведь Сара не баловала их особым вниманием и лаской. Оба подбежали ко мне и заглянули в глаза.

– Хевли-и-и, – с плачем спросила Наша Джейн, – а ты ведь никуда не уйдешь, да?

Какой страх я прочла в ее больших глазах! Как же трагично красиво было это кукольное личико! Я потрепала ее по рыжеватым волосам.

– Нет, дорогая. Я буду здесь. Ну-ка, Кейт, подойди поближе, я тебя порадую. Сегодня у нас на завтрак будут печеные яблоки и сосиски, и наши бисквиты. И смотри, папа привез нам маргарин. В один прекрасный день начнем есть настоящее сливочное масло. Правда, Том?

– Ну, я очень надеюсь, – сказал он и взял со стола пачку маргарина. – А сейчас я и этому рад. Слушай, а ты действительно думаешь, что это папа приезжал ночью и оставил все это, как Санта-Клаус?

– А кто же еще?

Том согласился. Как ни ненавидела я отца, какой бы злой он ни был, ведь заехал же посмотреть, как мы, есть ли у нас еда, тепло ли в доме.

Жизнь стала хуже некуда.

Сара ушла, бабушка умерла. Дедушка ничего не мог делать, кроме как сидеть, смотреть вдаль да строгать понемножку. Когда он вечером засыпал в своей качалке – согнувшийся, несчастный, – я подходила к нему, брала за руку и помогала встать.

– Том, последи, когда дедушка пойдет в туалет, а я приготовлю завтрак. Когда он поест, дай ему побольше деревяшек, а то мне больно смотреть на него, когда ему нечем заняться.

Хороший завтрак немного скрасил так плохо начавшийся день. У нас были горячие сосиски, печеные яблоки, картошка, бисквиты, почти со сливочным маслом.

– Еще корову бы, – мечтательно произнес Том, которого беспокоило, что мы пьем мало молока. – Жалко, что папа проиграл последнюю.

– А ты мог бы и украсть корову, – посоветовала Фанни, которая насчет украсть знала толк. – Почему это «Москит» должен пользоваться нашей коровой? Папа не имел права проигрывать нашу корову, так что уворуй ее обратно, Том.

В душе я чувствовала себя крайне неспокойно. Для моего возраста на меня выпали непосильные нагрузки. А потом я подумала, что сколько угодно моих ровесниц уже завели собственные семьи и отнюдь не рвутся в колледж, как я. Они довольны тем, что вышли замуж, рожают детей, живут в халупах, а если муж бьет раз в неделю – воспринимают это как должное.

– Хевен, ты что, не идешь? – спросил меня Том, готовый отправиться в дорогу.

Я снова взглянула на дедушку и Нашу Джейн, которая неважно себя чувствовала. Она чуть притронулась к завтраку, хотя подобного мы не пробовали уже несколько недель.

– Ты иди, Том, забирай Фанни с Кейтом. Я не могу бросить Нашу Джейн в таком состоянии. Да и дедушка будет сидеть да покачиваться и не встанет прогуляться.

Да с ним все нормально, он присмотрит за Нашей Джейн.

Я знала, что он сам не верит в это. Том покраснел и опустил голову, и мне так стало жалко его, что захотелось плакать.

– Через несколько дней все уладится, вот увидишь. Жизнь продолжается, Том.

– Я посижу дома, – вызвалась Фанни, – и присмотрю за Нашей Джейн и дедушкой.

– Прекрасный выход из положения, – радостно отреагировал на предложение Фанни Том. – Тем более Фанни и не собирается кончать среднюю школу. Она уже большая, с простой работой справится.

– Отлично, – согласилась я в порядке проверки Фанни. – Фанни, во-первых, сделаешь Нашей Джейн холодную ванну. Потом смотри, чтобы она выпила за день восемь стаканов воды, и заставь ее поесть. Дедушку проводи в туалет и сделай что-нибудь по дому, наведи порядок.

– Нет, лучше я пойду в школу, – передумала Фанни. – Что я, прислуга дедушке? Или я мать Нашей Джейн? Пойду в школу, там – мальчики.

Так я и знала.

Том неохотно направился к выходу.

– Что сказать мисс Дил?

– Только не говори, что мама бросила нас! – торопливо напутствовала я его. – Скажи, что я осталась помочь – накопилось много работы, дедушка плохо себя чувствует, и Наша Джейн приболела. Так все и говори, и ни слова больше, ясно тебе?

– Но мисс Дил могла бы помочь.

– Каким образом?

– Не знаю каким, но готов биться об заклад, что она может что-то придумать.

– Томас Люк, если ты хочешь достигнуть своих целей в жизни, то нечего ходить и клянчить помощи. Встань над трудностями и находи собственные решения. Вместе мы выведем нашу семью из нынешнего положения, найдем выход поправить ситуацию. В общем, говори что хочешь, только чтобы Логан и мисс Дил не знали, что от нас ушла мама… В любую минуту она может вернуться, как только поймет, что совершила ошибку. Что же нам зря позорить ее? Правильно?

– Да, – вздохнул Том с явным облегчением. – Конечно, придет. Вот поймет, что неправильно поступила, и придет.

Кейт протянул Тому правую руку, Фанни дал левую, и они пошли в школу, оставив меня на пороге с Нашей Джейн на руках. Девочка заплакала, увидев, как Кейт важно затопал по дорожке. И мне самой так захотелось быть с ними.

Первым делом я искупала Нашу Джейн, затем, положив ее на большую медную кровать, принесла дедушке его ножи для резьбы по дереву и заготовки.

– Сделай что-нибудь, что понравилось бы бабушке, например, олениху с большими и грустными глазами.

Он мигнул раз-другой, глянул на пустующее бабушкино кресло, в котором он отказался сидеть (хотя оно было и получше), и две крупные слезы скатились по его морщинистым щекам.

– Для Энни, – еле слышно произнес дедушка и взял свой любимый нож.

Я переключила внимание на Нашу Джейн и дала ей травяного настоя от жара – по рецепту бабушки. Потом взялась за работы, которые обычно начинала Сара, а мы доделывали или помогали ей.

Том, как мне показалось, был сильно расстроен, когда, вернувшись из школы, увидел, что мать так и не пришла. А отца вообще не приходилось ждать.

– Думаю, что теперь мужчиной в семье придется быть мне, – произнес Том таким тоном, будто был поражен масштабами того, что ему надо делать. – Сами деньги к нам не приплывут, если никто не пойдет и не постарается их заработать. Работу по уходу за дворами найти трудно, если у тебя нет подходящей техники. В магазинах за так ничего не дают, а у нас все на исходе. Нам всем нужна новая обувь, тебе вот, Хевенли, нельзя ходить в школу в такой открытой обуви.

– Я так или иначе не могу ходить в школу, – бесстрастным тоном произнесла я, пошевелив пальцами ног, которые торчали из обуви, слишком маловатой для меня, из-за чего носки туфель пришлось отрезать. – Ты же понимаешь, я не могу оставить дедушку одного, да и Наша Джейн болеет, ей нельзя пока в школу. Том, если бы у нас были деньги, чтобы показать ее врачу.

– Доктора тут не помогут, – опустив голову, пробурчал дедушка. – У Нашей Джейн внутри что-то не так работает, и ни один доктор тут ничего не подскажет.

– А ты откуда знаешь, дедушка? – удивилась я.

– Энни однажды родила ребенка, как Наша Джейн. Ну, как-то положили мы ребенка в больницу, заплатив уйму денег – все наши сбережения. И без толку. Такой милый мальчик был. Он умер на пасхальное воскресенье. Я тогда сказал себе, что он вроде Христа на кресте. Он был слишком хорош для этого жестокого мира.

Дедушка стал говорить наподобие бабушки. При ней он вообще молчал.

– Дедушка, зачем ты говоришь такие вещи?!

– Нет, дедушка, – вступил в разговор Том, крепко схватив меня за руку. – Сейчас доктора спасают от смерти. Медицина из года в год умеет все больше. И то, что убило твоего сына, вовсе не обязательно должно убить Нашу Джейн. – И Том посмотрел на меня широко раскрытыми испуганными глазами.

Мы поужинали жареной картошкой, сосисками, бисквитами, подливкой, яблоками на десерт и готовились ко сну. Я измоталась за день.

– Что нам делать, Хевенли?

– Не беспокойся, Том. Ты, Фанни, Кейт и Наша Джейн будете ходить в школу, а я буду сидеть дома и заботиться о дедушке, убираться, стирать, готовить. Я все это умею, – решительным тоном произнесла я.

– Но ты как никто любишь школу. Ты не Фанни.

– Не имеет значения. Фанни нельзя доверять дом.

– Она специально так делает, – сказал Том. Глаза у него подернулись влагой. – Хевенли, что бы ты мне ни говорила, я поговорю с мисс Дил. Может, она что-нибудь придумает.

– Нет! Не смей делать этого, Том! У нас должна быть хотя бы собственная гордость, раз нет ничего другого. Давай сохраним хоть что-нибудь из того, чем мы дорожим.

Мы оба ценили нашу гордость. Это делало нас свободными и повышало авторитет в наших собственных глазах. Мы с Томом должны были доказать миру и самим себе, что мы чего-то стоим. Фанни не входила в наш союз. Фанни успела доказать, что ей доверять нельзя.