"У самого Черного моря. Книга III" - читать интересную книгу автора (Авдеев Михаил Васильевич)

У последней черты

Какой только боевой работы не приходилось нам тогда выполнять — в период подготовки и начала операции по освобождению Крыма! Летая с кавказских аэродромов, мы вели разведку побережья, прикрывали с воздуха десанты и войска, штурмовую и бомбардировочную авиацию. Да и сами не только дрались в воздухе — выполняли и роль штурмовиков, уничтожали самолеты на аэродромах, машины, живую силу противника.

Не многообразие этих задач удручало нас: на войне каждый делает то, что в данный момент наиболее необходимо. Самое трудное для нас было в другом — расстояние. Ведь любой самолет имеет точно определенный радиус действия и запас горючего. А чего нам стоили полеты хотя бы до Феодосии! Во-первых, по прямой с Кавказа таким расстоянием почти полностью исчерпывался радиус действия наших «яков». Во-вторых, мы всегда были связаны действиями истребителей противника: они взлетали с крымских аэродромов, могли долго вести бой. Нам же по истечении десяти — пятнадцати минут нужно было либо выходить из боя, либо заранее обречь себя на катастрофу: ведь под крылом — море.

— Джумбакис горит! Джумбакис горит! — голос в шлемофонах перешел на крик.

Джумбакис — отличный летчик, прекрасный товарищ, заместитель командира дивизии.

Дрался он отчаянно. Но что мог сделать он и его ведомый, когда на их машины навалилась девятка «мессеров»!

Помощи ждать было неоткуда: все остальные летчики «заняты» в бешеной карусели воздушного боя, разгоревшегося над Феодосией.

Ярость охватила летчиков, и, может быть, потому схватка кончилась так быстро: не выдержав лобовых атак, гитлеровцы обратились в бегство. Но уже через минуту над городом появились новые «мессеры…»

Оглушенный, сильно обгоревший Джумбакис приводнил машину недалеко от Феодосии. Самолет почти сразу пошел ко дну, но летчику удалось выбраться из кабины. Он еле-еле держался на воде и с благодарностью думал о своих товарищах, которые над его головой в яростной схватке прикрывали своего командира.

Гитлеровцы видели, как русский пошел к воде. Не могли не слышать они и тревожный голос в эфире:

— Срочно высылайте катер! Срочно катер!

Голос дошел и до своих и до противника. Пока наш катер на полной скорости летел к месту падения самолета, с берега гитлеровцы открыли ураганный огонь.

Катер фашисты заметили издалека: погода была как назло удивительно солнечной, и море просматривалось на многие километры.

К катеру кинулись «мессеры». Но и здесь на их пути встали друзья Джумбакиса. Они, действительно, сражались до последнего во имя спасения друга: вот рухнули в воду, подняв к небу каскады брызг, машины Селянкина и Леонтьева, замечательных, еще совсем молодых воздушных асов. У них кончилось горючее, но пока самолеты слушались их, они не оставили в беде своего командира.

Артиллерийский шквал с берега нарастал. Перед катером встала сплошная стена огня, а с высоты на хрупкое суденышко бросались все новые и новые «мессеры».

Но катерники не сворачивали с курса. Борт в пробоинах, на баке пожар, сбита антенна, а он все шел и шел вперед, маленький катер, на мачте которого гордо развевался пробитый осколками флаг с голубой каймой, серпом и молотом…

Война есть война, и без жертв на ней не обойтись. Но когда я думаю о фронтовом товариществе, о верности и дружбе, мне всегда вспоминается тот солнечный день под Феодосией, ураган огня, маленький израненный катер, идущий сквозь ад, и двое молодых ребят, отдавших жизнь за своего командира.

Казалось, совсем недавно это было — 31 января 1944 года. В тот вечер телеграф принес радостное сообщение: Указом Президиума Верховного Совета СССР наш гвардейский полк награждался орденом Боевого Красного Знамени.

Что скрывать — мы, действительно, были тогда счастливы! Тогда на нашем боевом счету было более 300 сбитых гитлеровских машин и 32 000 уничтоженных солдат и офицеров противника.

Да, как изменилось время! В тот день, 31 января, Советское Информбюро сообщало: «…северо-западнее и западнее города Волосово наши войска продолжали развивать наступление и с боями заняли более 60 населенных пунктов и железнодорожные станции Кихтолка, Керстово, Кленово. Наши войска вплотную подошли к городу Кингисепп и завязали бой на окраинах города…».

А сейчас, в начале апреля, мы вели битву за Крым, и сводки Информбюро дышали яростным накалом наступления, которое никто и ничто не мог уже остановить. В оперативной сводке от 2 апреля значилось:

«В течение 2 апреля войска 1-го Украинского фронта, продолжая наступление, овладели районным центром Станиславской области городом Косов, городом Куты и районным центром Черновицкой области городом Герца.

К югу от города Каменец-Подольск наши войска вели наступательные бои, в ходе которых овладели районным центром Черновицкой области городом Новоселица, а также заняли несколько других населенных пунктов и железнодорожные станции Ванчиковцы, Новоселица.

На Кишиневском направлении наши войска, преодолевая сопротивление и контратаки противника, продолжали вести наступательные бои и овладели районным центром Резина, а также заняли более 200 других населенных пунктов.

На Тираспольском направлении наши войска, продолжая наступление, овладели районным центром Одесской области Ширяево, а также с боями заняли более 30 других населенных пунктов.

На Одесском направлении наши войска с боями заняли более 50 населенных пунктов…».

3 апреля 1944 года… В этот день полк отметил знаменательную дату — двухлетие со дня присвоения высокого звания гвардейцев.

Да, это счастье — быть первыми гвардейцами. Два года прошло с того времени, как в смертельных боях с фашистскими захватчиками родилась наша гвардейская часть.

В заметке «Боевой подарок годовщине» газета «Черноморский летчик» от 3 апреля 1944 г. сообщала:

«Новыми боевыми подарками встречают летчики-гвардейцы свою двухлетнюю годовщину со дня преобразования полка в гвардейский. Позавчера, прикрывая штурмовиков, авдеевцы в воздушных боях сбили три „мессершмитта“».

Я с гордостью смотрю на своих ребят. Вот стоит подтянутый, бледный от бессонницы и бесконечных полетов капитан Гриб, Герой Советского Союза. К сегодняшнему дню им уничтожено четырнадцать вражеских машин.

Еще переживает — по лицу видно — вчерашний трудный бой командир эскадрильи капитан Василий Добров. Его счет не мал — десять сбитых гитлеровских самолетов.

И так — почти у каждого!

Я смотрю на людей, и счастливо становится на сердце. Вот стоят они, вроде бы такие обыкновенные на земле — Тарасов, Кологривов, Румянцев, Воронов, Акулов, Локинский, Белозеров. А в воздухе они — боги!

До горечи больно, что сегодня не разделяют с нами радость павшие. Нет Беришвили, чьи последние удары были смертельными для врага… Нет Спирова, Демченко, Сикова, Макеева, Матвеева… Нет с нами в строю. Но кровь их — в отблесках знамени полка. Гвардейского. Орденоносного.

Вчера мы с начальником штаба «подбивали бабки»… «Бабки» — боевой счет полка внушителен! Уничтожено: танков — 29, автомашин — 540, зенитных орудий — 118, бронемашин — 17, солдат и офицеров — до 32500, минометов — 383, складов — 68, пулеметных гнезд — 128, сбито самолетов в воздушных боях — 325, уничтожено самолетов на земле — 53…

Выхожу вперед — нужно поздравить ребят с праздником. Измотались они в боях до чертиков! Им нужны, очень нужны сегодня эти минуты радости:

— Товарищи гвардейцы! Сердечно поздравляю вас с замечательной годовщиной!

Наша боевая слава родилась в осажденной Одессе. Мы никогда не забудем Беришвили. Он сбил в небе два самолета противника, у него кончился боезапас, но когда стала угрожать опасность его командиру — Демченко, наш друг, не раздумывая, пошел на свой последний таран.

Вы храбро дрались под Перекопом. Мы не забудем подвиг сержанта Соколова. Его самолет при штурмовке был подбит зенитным снарядом и загорелся над территорией, занятой противником. Соколов предпочел героическую смерть немецкому плену — на пылающей машине врезался в автоколонну врага.

Севастополь — это и наша боль, и наша гордость. Вспомните, друзья, только один день — 17 декабря 1941 года. Тогда вы сбили над городом девять вражеских машин. А сколько таких дней было!.. Вам ли мне о них рассказывать.

Как и о боях на подступах к Новороссийску. Только в марте вы уничтожили 36 гитлеровских самолетов…

Я называл живых и мертвых. И это было правильно: мы жили одной семьей, и каждый, павший в бою, завещал нам и свою любовь, и свою ненависть.

— Сейчас мы сражаемся за освобождение родного Крыма. Я знаю — гвардейцы не подведут!..

Мощное «ура!» раскатилось над аэродромом.

Расходились люди как-то тихо, торжественно. Что же — их можно было понять: я поневоле затронул их незажившие раны, вспомнил друзей, которые совсем недавно были еще с нами…

Днем привезли почту. Газета «Черноморский летчик» поздравила нас: «Боевой краснофлотский привет летчикам-гвардейцам, отмечающим сегодня славную вторую годовщину со дня присвоения высокого гвардейского звания!»

Были в газете и стихи:

Ребята улыбались: слишком несовершенными, даже для неискушенного читателя, были эти строки. Наверное, их сочиняли вчера прямо ночью, прямо в номер. Сочиняли искренне, хотели нас порадовать.

А всего через сорок минут прозвучала команда боевой тревоги:

— По самолетам!

Истребители выруливали на старт, взлетали и брали курс в сторону Крыма.