"Дойдем до неба" - читать интересную книгу автора (Абакумов Игорь)Глава X Слава оглядел только что выращенную заново левую руку со всех сторон и занялся распутыванием наложенного на плечо в качестве жгута двужильного провода. Цветом рука отличается от правой, но это пройдет само собой. Нормально. Можно выходить из замедления. Кротков осторожно перевернулся на спину. До сих пор его глазам открывалась только розовая поверхность выкрашенной масляной краской стены. Как у стены-то оказался? Слава был уверен, что прежде, чем потерять сознание, он успел допрыгать чуть ли не до середины палаты. Ну, да ладно. Вячеслав сел, прислонившись к холодной вертикали спиной, и прикрыл глаза. Голова еще кружится – сколько же он потерял крови? Или это пес потерял? Неважно, скоро и это пройдет. Он открыл глаза и все так же осторожно огляделся. Кровать пуста, а Ирина Владимировна возится с детской люлькой, обратившись к Славе спиной. Хорошо видно только ноги. Надо сказать, весьма симпатичные ноги. Не толстые, но и не худые – разве что, в щиколотках, чуть-чуть. Но – вполне гармонично и общего впечатления не портит. Потому как их линия очень ненавязчиво переходит в линию икр и – как по лекалу. Голени не заплывшие и не худосочные. Не безликие, но и не играющие рельефом легкоатлетки – две вытянутые мраморные капли недостижимого нектара. Почти как у античных статуй. Впрочем, древние модели были, почему-то, несколько коротконоги. Так что, эти – лучше. И снова изгиб лекала, и опять идеальная линия, огибая колени, уносится упругой волной по бедру… Взгляд наткнулся на подол короткого больничного халатика, и Слава внутренне крякнул. Взлетевшая мысль рухнула из ближнего поднебесья, но язык остановить не успела. – Красивые ноги… Ирина вздрогнула и с коротким вскриком стремительно развернулась. – Кротков… – чуть ли не простонала она, глядя на развалившегося у стены бывшего ротвейлера. Ира, ворча, отвернулась и принялась за прерванное занятие. – Что ж вы творите, Вячеслав Соломонович? Нельзя ж так пугать бедную женщину… Думаете, легко попасть иглой в вену? Младенцу! На черепе!!! – она ненадолго замолчала, пока Слава с трудом поднимался на ноги. – А я, кажется, попала… Слава, наконец-то, нащупал устойчивое положение и, облегченно выдохнув, рискнул снова поднять взгляд на маму Сергея. И столкнулся с насмешливо-сердитым прищуром светло-карих глаз. Следует признать, к пепельным волосам такой цвет очень даже… – Только ноги? Взгляд Вячеслава снова непроизвольно уперся в голые коленки. – Э… Ну, это первое, что видит мужчина… И, когда красиво, он об этом говорит. Ирина легко и неожиданно сорвалась с места, в несколько невесомых шагов пересекла палату и, ударившись с разбегу о грудь Кроткова, припечатала его к стене. Тонкие руки девушки сомкнулись на Славиной шее, а прямо под его носом щекотно пристроились светлые волосы. Пахло от волос не духами и даже не шампунем, а больницей, но это было почему-то приятно. – Где же тебя носило, Кротков?… Оказавшись зажатым между холодной стеной и ощущаемым даже сквозь халат жаром налитой молоком груди только что родившей женщины, Слава не сразу нашелся, чем ответить на такой напор. Он осторожно прокашлялся и бережно обнял девушку за хрупкое основание спины. – Я… Мне… Так понимаю, представляться не надо? Ирина откинулась назад, чуть ли не повиснув изгибом позвоночника на локте Вячеслава и пристально, снизу вверх, вгляделась в его лицо. – Нет, не надо. А вот, кровь с физиономии смыть не мешало бы. – А еще я понимаю, что теперь могу получить ответы на все мои вопросы? Ирина покрутила головой в стороны, быстро осмотрев палату, легко выскользнула из захвата и, схватив Кроткова за руку, потянула его к кровати. – Да. Только… – она усадила Вячеслава на скрипнувшую сетку и метнулась к тумбочке. – Сначала я сделаю Сережке укол. У него сеп… Стекло. Слава быстренько проконтролировал идущие внутри собственного тела процессы регенерации и переключился внутренним взором на младенца в люльке. Ну да, сепсис. Заражение пошло от ранки на пупочке. Уже несколько часов… Ерунда, щелчок пальцами, и – готово. – …сис. Я нашла подходящий антибиотик… – Не надо. – Что? – Ира откинула крышку стерилизатора и застыла, повернувшись к Славе. – Не надо уколов. Я его уже вылечил. Я умею. Ирина все-таки взяла в руки шприц, повернулась к люльке и внимательно присмотрелась к сыну. – Да?… – она приложила палец к лобику младенца. – Ах, да… Подойдя к кровати, она устало опустилась рядом с Вячеславом и положила голову ему на плечо. – Втянулась, совсем мозги набекрень… – Ира чуть шевельнула головой, бросив на Кроткова снизу вверх быстрый взгляд. – Наверно, я должна объяснить. Это все… – Ненастоящее… – устало подхватил Слава. – Компьютерная… – Игра… Девушка распрямилась, чуть отодвинувшись. – Скорее, имитация. Там, в настоящем, вы… Слава легко прикоснулся к ее руке. – Может, на "ты"? Ирина сосредоточенно кивнула. – Там… ты, Вячеслав, в коме. А я – ваш… твой… лечащий врач. – А программа – твоя новая методика. Понятно… – Слава вздохнул. Ирина встала и отошла к люльке. – Не совсем. Это была Сережкина идея. А я купилась… Так или иначе, вам… тебе… нам пора отсюда выходить. Слишком уж все неконтролируемо… Подробнее расскажу…там. Ира аккуратно вынула иглу капельницы из вены младенца и взяла сына на руки. С улыбкой прижала Сережку к груди и слегка покачала, напевая что-то сквозь сжатые губы. – Маленький… – она вздохнула, поцеловала крошечный носик и уложила ребенка обратно в люльку. – Пора нам… – Действительно, пора… Голос Вячеслава Ирине как-то не очень понравился, и она резко обернулась. Проследив за направлением взгляда Кроткова, она вскрикнула и прыгнула с ногами на кровать. Из-под закрытой двери, пожирая размазанную по всему полу собачью кровь, в палату стремительно просачивалась все та же зеленая масса. Слава поджал ноги, прижал девушку к себе одной рукой и закрыл ей рот ладонью. – Т-с-с, тихо. Это – игра. Так? Лишенная возможности говорить, Ирина согласно кивнула. – И нам пора отсюда выходить. Так? Кивок. – Ну, так давай команду, – Слава убрал ладонь с Ириных губ. Девушка молча хлопала ресницами, испуганно глядя в глаза Кроткову. – Что? – Вячеслав нахмурился. Губы Иры дрогнули, но ни единого звука с них не сорвалось. Слава помахал перед распахнутыми карими глазами растопыренной пятерней. – Але, девушка! Я с кем разговариваю? – заметив наметившееся движение Ириных зрачков в сторону пола, не очень строго прикрикнул: – В глаза смотреть! Ирина вздрогнула и проглотила комок в пересохшем горле. – Я не знаю… – Что? – Слава взял ее за плечи обеими руками и чуть отодвинул. – Выхода не знаю… Команды… Кротков наклонился чуть вперед и окинул взглядом почти скрывшийся под слоем зелени пол. Крякнув, дотянулся до люльки, придвинул ее ближе к кровати и осторожно достал младенца. – Замечательно. Супер, – он осторожно уложил ребенка на подушку и огляделся. – Отечественная медицина – самая отечественная в мире. Ирина виновато отодвинулась к спинке кровати. – Сережка сказал, вы перехватили функции координатора… – чуть не плача, прошептала она, от расстройства перейдя на "вы". – Лучше бы он сказал тебе, как отсюда выйти. Оба одновременно посмотрели на занявший подушку одушевленный сверток. Ребенок шевельнулся, разлепил на мгновение веки и смешно сморщил личико. – Перехватил, ага. Не знаю только, что именно и у кого. Думаю, игра закончится, если я сотру на хрен все просчитанные миры… – Карты… – совсем тихо поправила Ира и шмыгнула носом. – А мне без разницы! – Слава осторожно встал на ребра кроватной сетки, перегнулся через спинку и, вытянув шею, выглянул в окно. – Потому как делать я этого, все равно, не буду. Удовлетворившись видом из окна, он чуть приподнял люльку над полом и покачал в руках, прикидывая вес. Ирина, еще сильнее вжавшись в стену, молча шмыгала носом и испуганно наблюдала за манипуляциями Кроткова. – Потому как у меня здесь, представьте себе, друзья. И для них это – жизнь, а не компьютерная игрушка. А там – кое-кого из них уже нет. Слава поудобнее схватил люльку и, широко качнув ее, бросил в центр оконной рамы. Старая деревянная конструкция, разлетевшись щепками и осколками стекла, со звоном вывалилась наружу. – Выходить – не выходить, а уходить отсюда, все равно, надо, – Вячеслав оглянулся и сверху вниз посмотрел на сжавшуюся в углу кровати Ирину. – Пошли. – Я не допрыгну, – дрожащим тихим голосом всхлипнула девушка, с ужасом глядя на засыпанный осколками подоконник. – И я босиком… – Могу предложить кроссовки сорок третьего размера, – Слава скептически посмотрел на узкие девичьи ступни. – Хотя… Под оценивающим, как ей показалось, взглядом серых глаз Ирина натянула полы халата, прикрыв полуобнаженное бедро и колени. – …есть другая идея. Только, чур – без истерик. Илья усмехнулся, рассматривая через вырез в стеклянной перегородке решительное лицо бывшей жены. – Заявление? – капитан картинно приподнял бровь. – Конечно, гражданочка, это моя прямая обязанность – принимать сообщения о преступлениях. Он демонстративно распахнул лежащий перед ним толстый журнал, достал из ящика стола чистый бланк, выложил его на стойку и припечатал сверху шариковой ручкой. – Пишите. Образец – на стенде. Катерина порывисто сгребла бланк с авторучкой и раздраженно отвернулась в сторону примостившегося под стендами с информацией стола. – Одну минуточку, гражданочка, – остановил ее Илья. – В мои сегодняшние обязанности входит также проинформировать вас о порядке приема и рассмотрения сообщений о преступлениях. Катя снова обернулась к окошку и напоролась на "японскую улыбку вежливости". – Итак, о каком преступлении вы желаете сообщить? – О похищении человека, – Катерина решительно смотрела в глаза бывшего мужа. – Отлично. Статья сто двадцать шестая уголовного кодекса Российской Федерации. Если часть первая, то от четырех до восьми лет лишения свободы. Вам известны потерпевший и лицо, совершившее преступление? – Да. – Замечательно, не забудьте подробно указать об этом в заявлении, – Илья довольно откинулся на спинку кресла. – Теперь по процедуре. Согласно статье сто сорок четыре уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации решение о возбуждении уголовного дела по вашему заявлению должно быть принято в течение трех суток. Это время отводится органам внутренних дел и прокуратуре для проведения доследственной проверки фактов, изложенных в вашем заявлении. Поскольку для возбуждения дела, согласно статье сто сорок УПК, требуется не только повод – ваше заявление, – но и основание. То есть, наличие достаточных данных, указывающих на признаки преступления. Илья приподнял ладонь, заметив попытку Катерины прервать его монолог. – Одну минуточку, гражданочка. То, что я говорю, не простая формальность. Вы хотите сообщить о тяжком преступлении. Если по результатам доследственной проверки вдруг выяснится, что изложенные вами факты, мягко говоря, не совсем соответствуют действительности, то, – он поднял вверх указательный палец, – в возбуждении уголовного дела будет отказано. А в отношении заявителя должно быть возбуждено уголовное дело по статье триста шесть УК – заведомо ложный донос. В данном случае часть вторая. Капитан снова расслабленно откинулся на спинку кресла и насладился повисшей паузой. – Штраф от ста до трехсот тысяч рублей, либо в размере заработной платы или иного дохода за период от года до двух, либо… – он снова сделал паузу, – лишение свободы на срок до четырех лет. Илья улыбнулся и развел в стороны руки. – Все. Катерина порывисто отвернулась. Илья совсем тихо добавил в удаляющуюся спину. – Пиши. Но я бы не советовал. Катя, сделав шаг, застыла. – У тебя опять разыгралась паранойя, девочка, – он вздохнул. – А с учетом того, что ты незаконно проникла в квартиру обвиняемого тобой человека, о чем имеется видеозапись… Катерина резко развернулась и долго смотрела в глаза бывшего мужа. – Завтра. Позвони мне завтра, девочка. Я смогу тебя успокоить… Проводив взглядом стремительно пробежавшую по холлу бывшую жену, Илья снова усмехнулся. – Ладно, ручку – дарю, – добавил он в сторону захлопнувшейся входной двери. Ротвейлер с зажатым в зубах щенком, вылетевший из разбитого оконного проема первого этажа роддома, приземлился, подняв тучу пыли, на все четыре лапы и, изогнувшись, обратил окровавленную морду к окну. Спустя пару секунд ожидания, он утробно зарычал, не размыкая челюстей. Словно восприняв это за команду, из проема вывалилась вторая собака и, повизгивая и болтая в воздухе лапами, с тяжелым скрежетом когтей по асфальту приземлилась рядом с первым псом. Щенок с трудом разлепил натянутые к загривку веки и испуганно пискнул, дернув поджатым хвостиком. Вторая собака, поднявшись, наконец, из пыли, удивленно повертела головой и, заскулив, упала на брюхо, вжав морду в асфальт между передними лапами. Кобель опустил попискивающего щенка на землю, прижал его лапой, пресекая попытку к бегству, и коротко рыкнул на спутницу. Пассажиры битком набитого хмурыми людьми автобуса с военными номерами, выруливающего из дворов напротив роддома, по сторонам старались не смотреть. Вид опустевших затихших улиц не способствовал возвращению утраченного праздничного настроения. У большинства в мозгу крутилось такое забытое и страшное слово, как "эвакуация". Примостившаяся у окна рыхлая тетка с большим ярко-красным чемоданом на коленях в очередной раз шумно вздохнула и обвела хмурых пассажиров затравленным взглядом. – А куда везут-то, а? Правду говорят, что это, – последнее слово она протянула хриплым шепотом, выпучив глаза, – только у нас, на севере? Сжатые со всех боков спинами, локтями и вещами беженцы хмурились и отводили глаза. Тетка снова вздохнула и отвернулась к окну. – А у меня в южных районах и нету никого… – она прислонилась лбом к стеклу и проводила глазами бегущую медленнее автобуса собачью семейку. – Вон, даже звери эвакуируются… Был еще один тревожный момент – Сережкин мобильник уже несколько часов отвечал короткими гудками. Так долго не разговаривают, это неправильно. В Интернете? А зачем по мобильному-то? Домашний же по-прежнему не отвечает… Но сейчас Катерина, наконец, все сможет выяснить. Открылось одно очень интересное обстоятельство – оказалось, что еще неделю назад Сережка заходил к ней домой и, не застав, вручил маме ключ от своей квартиры. И ни словом не обмолвился, засранец! Мама тоже хороша… На всякий случай Катя несколько секунд подавила на кнопку звонка и только потом вставила ключ в замок. Старушка слегка вздрогнула от хлопка соседской двери и оторвалась от глазка. – От! Курица ужо со своим ключом шастает… Из кухни донесся громкий стон и ворчание невестки. – Мама! Верните ведро! Оно же пустое… Катерина в сумерках прихожей прислонилась спиной к двери и прислушалась. Ей опять почудились незнакомые голоса. Соседи, наверное… – Сережка! – осторожно крикнула она в вязкую тишину квартиры. – Ирина Владимировна! Есть кто дома? Не дождавшись ответа, Катя сделала пару шагов и заглянула на кухню. Стол украшала большая миска с овощным салатом и пара высоких стаканов. Поднявшееся откуда-то из живота тревожное чувство повисло незримой стеной в той части коридора, что вела к комнатам. Проглотив подкативший к горлу комок, Катерина не решилась сразу пробить это препятствие и малодушно свернула на кухню. – Э-эй… Салат выглядел нетронутым, но было в нем что-то такое… несвежее, что ли. Девушка осторожно взяла из миски ложку и попробовала. Сметана на вкус оказалась чуть подкисшей. Решительно развернувшись, Катерина быстрым шагом прошла к комнате Сергея и замерла на пороге, чуть не споткнувшись о тело Ирины Владимировны. – Караул! Равняйсь! Для встречи дежурного по караулам – смирно! Курсанты вытянулись в струнку и чуть наклонились вперед, выполнив команду строго по уставу. Выслушав доклад помощника, дежурный майор развернулся к напрягшемуся строю и, строго по сценарию, кровожадно сверкнул глазами. – Первая шеренга-а-а… – он сделал значительную паузу, старательно выкатывая глаза, – девять шагов! Вторая шеренга – шесть шагов! Третья шеренга – три шага вперед! Шаго-о-ом… Арш!!! От разлинованного асфальта плаца дружно отскочили к небу, согнав птиц с ветвей ближайших деревьев, девять раскатистых ударов десятков подкованных сапог. – Начальники караулов – ко мне! Двое взводных, пошедшие в караул со своими курсантами, отделились от строя и бегом бросились к дежурному. Для заступающих на дежурство караульных и разводящих это означало паузу. Небольшую. Совсем небольшую. Можно чуток расслабиться. Можно, но не рекомендуется. Для стоящего в середине первой шеренги второго разводящего первого караула младшего сержанта Андрея Бутченко этой паузы не существовало. А существовала для него жуткая каша в голове, густо заваренная прошедшей ночью. Теперь он знал тех сержантов, что вчера притащили злополучную кассету. Это те, что сбежали с его поста сегодня вечером, через три часа от настоящего момента… Сбежали? Сбегут?… Андрей в очередной раз потряс головой, в слабой надежде выбросить из мозга возникший конфликт времен. А потом они угнали (угонят?) прикрепленный к караулу тягач… – Первая шеренга, головные уборы – снять! Дежурный с помощником и два начальника караула не торопясь двинулись за спинами застывших в первой шеренге курсантов, придирчиво осматривая стриженые затылки на "соответствие" уставу. А потом будет… Война? Немцы? Андрей снова потряс головой, и каша в мозгах вязко булькнула. – Капитан! Что у вас за шевеление в строю?!! Взводный подскочил к Андрею и зашипел в ухо: – Бутченко, ты что? Рехнулся? Слова капитана пытались пробиться в мозг, но бессильно вязли где-то в районе барабанных перепонок. – Вторая шеренга, головные уборы – снять! Документы, носовые платки, расчески и иголки с ниткой – к осмотру! Кирпичная стена комендатуры по ту сторону плаца плыла перед глазами Андрея, и сквозь ее двухметровую толщу ему мерещились сторожевые вышки, связанные между собой сверкающей колючей проволокой. Олеська… В темноте черепной коробки взлетела и повисла, отплевываясь ледяным огнем, осветительная ракета. Ноздри Андрея раздулись, втягивая тяжелый болотный смрад, и на предплечья навалилась тяжесть мертвого тела. Отгоняя видение посеченной осколками куртки и пропитанной оранжевой в свете ракеты кровью блузки, Андрей в очередной раз дернул подбородком. – Караул, смирно!!! Майор обогнул левый фланг первой шеренги и бегом бросился к неторопливо ступающему по плацу подполковнику. Пришедший небрежно махнул дежурному рукой и картинно поправил фуражку с высоченной тульей – летний вариант каракулевой шапки. – Продолжайте, – сквозь зубы процедил подполковник Гнус. Майор, споткнувшись на полпути, развернулся и бросился назад. Неглубокая могилка в болотной грязи. Даже не могила – небольшая ложбинка, и – голыми руками – влажная земля сверху. И простреленная рация поверх. Штык к автомату – и вместо креста. Две пули, в печени и в легком. И сил осталось только выдернуть кольцо из запала последней гранаты… – Обязанности разводящего… Андрей вздрогнул от проникшего в сознание вопроса и сфокусировал взгляд на лице подполковника. Секунду молча рассматривал уродливые следы от ожога на левой щеке Гнуса. – Мне повторить вопрос, младший сержант? – подполковник брезгливо дернул губой и приподнял бровь. С правого фланга, почуяв неладное, рванулся взводный. – Петро… Гнус перевел удивленный взгляд на подбежавшего начальника караула. – Твой подчиненный, капитан? – Так точно, товарищ подполковник! – вытянулся взводный. Проверяющий вновь перевел бесцветный взгляд на Андрея. – Второй разводящий? – Так точно, товарищ подполковник! – И почему, капитан, он у тебя не готов? – Так… – взводный застыл с открытым ртом. Гнус фальшиво тяжело вздохнул. – Заменить. Пять суток, – он поискал глазами поверх голов и поманил к себе помощника дежурного по караулам. – Старлей, ко мне! Старший лейтенант резво подлетел к начальству и вытянулся по стойке "смирно". – Конвойных сюда, бегом. – Есть! – старлей бросил ладонь к фуражке и сорвался с места в сторону комендатуры. Андрей встретился взглядом с подполковником. – Петро… В глазах Гнуса проскочила непонятная искорка. Страх? Понимание? – Ты их всех убил, Петро… Поток разномастных машин, автобусов и наскоро приспособленных для перевозки людей грузовиков казался бесконечным. Труднее всех в этом бедламе случилось регулировщикам на развязке, стыкующей в одной точке две набережные, Арсенальную и Пироговскую, с улицей академика Лебедева. – Да куда тебя несет?!! Сержант-регулировщик хлопнул ладонью по капоту оранжевого "четыреста двенадцатого", попытавшегося выпрыгнуть с пандуса на мост, прямо перед носом автобуса. Вцепившийся в руль дедок испуганно ударил по тормозам, чем вызвал гневное гудение тянущейся за ним очереди. "Москвичонок" заглох, и Пироговская набережная встала. Из салона машины послышался треск выдернутого рычага ручного тормоза. – Ну, дед… На плечо сержанта легла рука напарника. – Иди под мост, Коль, отдохни. Я тут разрулю, – напарник вышел на первую полосу и остановил поток с Лебедева, давая возможность двинуться, хотя бы одному ряду с пандуса. – Да, какой там отдохни… – сержант в сердцах пнул ногой колесо оранжевой "консервы". – Помойку эту теперь убирать как-то надо… Он оглянулся, прикидывая, сможет ли оттолкать возникшее препятствие в сторону, и заметил в двух шагах от себя колоритную семейку. На тротуаре, под бортиком пандуса задумчиво восседала парочка здоровых ротвейлеров, зажимая между собой непоседливого щенка. – Тоже – в эвакуацию? Глава семейства обреченно скользнул глазами по плотному потоку машин, перевел взгляд на сержанта и совсем по-человечески тяжело вздохнул. – Подождите немного, – регулировщик наклонился к лобовому стеклу Москвича и строго посмотрел на застывшего в прострации деда. – А как насчет того, чтоб завести машину? А, водитель? Дедок сделал глотательное движение, дернув кадыком вверх-вниз, и потянулся к ключу зажигания. Двигатель нехотя сделал несколько оборотов вхолостую и неожиданно радостно заурчал. Водитель счастливо заулыбался, снял машину с ручника и приготовился продолжить движение. – Секундочку. Пассажиров возьми, коль один едешь,- сержант прижал капот машины жезлом и обернулся к собакам. – А ну, ребятки, давайте-ка сюда… Он открыл заднюю дверцу машины и призывно кивнул. – Ну? Семейка не заставила долго себя упрашивать. Кобель резво вскочил, подтолкнул мордой подругу и схватил зубами щенка. Вся троица быстренько оказалась на заднем сиденье. – Вот так-то, – сержант захлопнул дверь. – Перевези их, отец, на ту сторону… Когда машина спустилась, наконец, с моста и подъехала к перекрестку со Шпалерной улицей, над плечом водителя возникла широкая морда, покрытая коркой запекшейся крови, и коротким утробным рыком попросила остановиться. Дедок спорить не стал. Катерина не решилась выключать изрыгающие треск мобильники, не выяснив причину происходящего. Отодвинув кресло с Сергеем чуть в сторону, она уселась на принесенную с кухни табуретку и нырнула в бурлящие компьютерные процессы. Первое же сделанное открытие заставило Катю длинно выругаться. На IP-адресе, запомнившемся ей с посещения квартиры бывшего мужа, "висела" именно Сережкина машина… Стало понятным, кто виноват. Осталось уточнить – виноват в чем? А потом уж – что делать? В том, что она что-нибудь да сделает, Катерина не сомневалась. О том, что Сергей плотно работал с "неолитовским" движком, Катя, конечно же, знала. Только вникать в это раньше не хотела принципиально. Сославшись на желание забыть это слово вообще. Забыть… Вот и Семен Петрович тоже рекомендовал – забыть. Не так-то это просто, оказывается. Видимо, чтобы распутать этот немыслимый клубок между бывшим мужем и… возможно – будущим, понадобится, как раз, все вспомнить. И Сергей, и Ирина Владимировна – "в игре". Это стало очевидным очень быстро. Только было много странного. Ну, то, что идет одновременный пересчет сразу нескольких карт – это нормально. Вот только каким-то непостижимым образом получалось, что игроки тоже размножились. По меньшей мере – раздвоились. И проходят теперь минимум по два уровня. Разом, одномоментно… А что? Это могла бы быть интересная опция. Изнутри одной игры заходить в другую. "Неолит"… Катерина оборвала понесшийся вскачь поток собственных мыслей. Нет больше "Неолита". Нету. Остались только последствия, отголоски, эхо. И надо с ними поскорей разобраться и, действительно, забыть. А еще к движку теперь подгружены программы посторонние, чуждые. И в пересчете принимают самое активное участие. Катя попыталась вычислить этих незаметных червячков, но те оказались слишком скользкими и легко уходили от внимания стандартных средств контроля. – Ах, вы так? Ладно… Установить связь со своим домашним компьютером – дел на пару секунд. Перед запрятанной в самом дальнем уголке памяти папкой с именем "АрхивНлТ" Катерина на секунду замялась. Давала себе слово не возвращаться к этой помойке, а вот приходится… С другой стороны, не стерла же, жалко было… Бросив взгляд на бесчувственного Сергея, решительно раскрыла папку и вооружилась всем арсеналом "Неолита". Повоюем еще… Через несколько минут Катерина взволнованно вскочила с табуретки и нервно прошлась по комнате. Застыла на секунду возле монитора и решительно схватила с кушетки виртуальный шлем. Уже усевшись пред экраном, снова застыла. – Нет… Сделаю, пожалуй, сначала вот что… Подключив к компьютеру свой мобильный телефон, она запустила программку связи, выудила из архивной папки один из исполняемых файлов и набрала номер Ильи. Тяжелая дверь камеры предварительного заключения с металлическим лязгом захлопнулась за спиной Андрея, снаружи проскрежетал засов. Так и не ставший разводящим младший сержант Бутченко сел на широкую деревянную полку и уперся невидящим взглядом в точку на серой поверхности двери. Теперь Андрей отделен от свободы двумя бронированными дверьми, вооруженным часовым в коридорчике между ними, пустой подвальной комнатой, лестницей и еще одной дверью, ключ от которой есть только у первого разводящего действующего караула. КПЗ – "короче, полная задница", свободы уже нет. Но Андрею все равно. Он не знал, благодарить ли ему сержантов-летчиков, за то, что они ему принесли, или ненавидеть. Зачем ему абсолютная память, если он помнит теперь и Такое? Зачем ему знание о параллельных мирах, если в одном из них умрет Она? Зачем ему все это – Здесь? Здесь? Андрей вскочил на ноги, задержал дыхание, и его губы поползли в улыбке. Как они это делали? Какой-то звук, сквозь зубы. Примерно… Низкий потолок камеры рухнул на голову стеклянным дождем. Преодолевая сопротивление воздуха, сержант схватился за вспыхнувшую изнутри голову и упал на колени. Нужные знания и понимание необходимых действий ворвались в его мозг в течение какой-то наносекунды. На искаженном болью лице Андрея сверкнула счастливая улыбка. Он знал, куда ему надо, и как туда попасть. Выйдя из замедления, сержант постучал кулаком в дверь. – Эй, на посту! Долго мне здесь париться? Часовой по ту сторону несколько секунд прикидывал, нарушить ему чуток устав, или не ст – Заткнись, придурок! Сейчас "передвижка" сменится – быстренько тебя в "Белый лебедь" свезет. Андрей улегся на полку, подложив под затылок ладони, и блаженно закрыл глаза. – Олеська, жди меня. Я скоро… Вячеслав уселся прямо на асфальт и прислонился к водосточной трубе. Дворик-колодец был пуст, видимо, с этого берега Невы народ тоже эвакуировали в южные районы. Да даже если кто и остался в домах и мог видеть в окно, как он перекинулся обратно – плевать. Вытерев со лба пот, Слава взял на руки щенка и посмотрел на сидящую рядом собаку. Взгляд ротвейлера демонстрировал настороженное ожидание. – Что? Я должен что-то придумать, да? Ирина коротко гавкнула и попыталась вильнуть обрубком хвоста. – Ага… Можно подумать, будто я всю эту кашу заварил, – Кротков тяжело поднялся на ноги. – Что? Нет, ты пока побудь собакой. Обувки у тебя нету, да и обратный переход довольно болезненный… Чуток размяв ноги, Слава присел перед Ириной и слегка потрепал лобастую голову. Вздохнул. – Что ж нам делать-то тепереча?… Ира высунула язык и наклонила голову набок. Щенок извернулся, попытавшись тяпнуть Вячеслава за палец маленькими зубками, за что получил легкий шлепок. – Ладно, Ирина Владимировна, сейчас отдышусь, и дальше побежим. За город, где народу поменьше… – резко вскочив, Слава хлопнул себя по лбу. – Ой, дурак… Иришка! Я – дурак. Он снова присел, отпустил скулящего щенка и, схватив собаку за толстые щеки, притянул к себе ее морду и звонко поцеловал в нос. – Это очень хороший мирок, Иришка – там почти никого нет. И в настоящий момент он еще должен существовать. Собака утробно зарычала и попятилась, скребя асфальт когтями. – Эй, гражданин! Вячеслав оглянулся на окрик. Из трубы подворотни во двор вошли двое в серой форме – лейтенант и сержант. Офицер, медленно приближаясь, присмотрелся к Славиному лицу. – Эвакуация, надо всем покинуть этот район… Вы ранены? Кротков отпустил собачьи щеки и с улыбкой поднялся. – Нет-нет, все в порядке. Мы сейчас… Эвакуируемся. Лейтенант замер на месте фонарным столбом, и сержант чуть об него не споткнулся. Оба несколько секунд смотрели на пустой пятачок возле водосточной трубы. – Нет, ты видал?… – офицер бестолково расстегнул и тут же застегнул обратно кобуру. Сержант обошел начальника, сделал пару неуверенных шагов и, остановившись, пожал плечами. – Когда из канализации всякая гадость прет, я уже ничему не удивляюсь. Пойдем в следующий двор, Лексеич, а? Илья машинально вытер лысину платком и поднялся из-за стола. Дежурный оторвал взгляд от своих бумаг и посмотрел на подчиненного поверх очков. – Что-то ты, капитан, сегодня какой-то… Илья скривил лицо, прищурив один глаз. – Живот побаливает. Съел, наверно, что-то не то… Пойду-ка я в сортир. О жизни подумаю. Справишься, Палыч? Начальник разрешающе махнул рукой и снова уткнулся в свои бумаги. Илья вышел из дежурки, прошел по коридору и, войдя в туалет, задвинул за собой щеколду. – "Вот и славно, трам-пам-пам…" Он опустил крышку унитаза, уселся сверху и достал из кармана мобильник. Хотя процесс теперь мог протекать совсем без его участия, проверять время от времени не помешает… Илья не успел открыть крышку, как телефон зазвонил. Глянув на подсвеченный экран аппарата, он усмехнулся. – Что, девочка, неймется? Илья поднес трубку к уху, нажал кнопку и приготовился сказать нечто язвительное. Не успел. Ухо проколола шершавая игла высокочастотного треска, и капитан медленно завалился плечом на стенку. Илья вздрогнул и с удивлением посмотрел на зажатый в ладони мобильник. Кажется, был звонок? Нет, показалось. Капитал тряхнул головой, сбрасывая наваждение, и поднялся. Хватит рассиживать, служба есть служба. Палыч сидел перед окошком и принимал по телефону какое-то сообщение. Закончив разговор, отправил на вызов группу, встал и заметил, наконец, вернувшегося подчиненного. – Как живот? Илья сунул руку между пуговицами кителя, прислушался к ощущениям и удивленно кивнул. – А ты знаешь, прошел… – Тогда работай давай, а то у меня уже ухо горит, – майор ворча вернулся к своим бумагам. Капитан сел на свое место, пробежал глазами сделанные начальником за время его отсутствия записи. Заметив маленькую неточность, Илья взял в руку авторучку и внес необходимые исправления. Он обернулся к Палычу, собравшись слегка подтрунить над рассеянностью начальника, и застыл, зацепившись взглядом за так и зажатую в пальцах ручку. Майор поднял на подчиненного удивленный взгляд. – Что? Опять живот? Илья, нахмурившись, внимательно огляделся, порывисто вскочил и выглянул в зарешеченное окно. Развернулся к начальнику и долго всматривался в его лицо. – Палыч… А дождь давно кончился? – Дождь? Да не было сегодня дождя. Обещали, но – не было… Илюха, ты чего? Илья неопределенно дернул глазом, успокаивающе махнул рукой и вернулся на свое место. – Ничего, ничего, все нормально… Он потер руками виски, щелкнул пальцами и что-то беззвучно прошептал. Раздраженно отбросив злополучную авторучку, резко встал и молча вышел из дежурки в коридор. – Ты б таблетку какую-нибудь выпил, что ли, – крикнул вслед Илье Палыч. Все еще не сменившийся часовой старого караула открыл со своей стороны железную дверь и впустил в коридорчик КПЗ своего разводящего и начальника передвижного патруля со своим патрульным. – Давай, отворяй скорее, – старлей поправил повязку "патруль" на рукаве и кивнул на двери камер. Часовой вопросительно посмотрел на разводящего, и тот хмуро кивнул. – Открывай, пускай увозят. А то так и не сменимся никогда. Часовой отодвинул засов, дернул на себя тяжелую дверь и отошел в сторону. Офицер шагнул за порог и через мгновение снова оказался в коридоре. – Это шутка, курсант? Часовой и патрульный одновременно заглянули в камеру. Пустую камеру. – Что? Не помнишь, в какую из двух посадил задержанного? – В эту… – часовой не был похож на шутника. Все трое одновременно посмотрели на разводящего и открыли рты. Сержант-разводящий удивленно поднес к глазам пустые руки и схватился за пояс. Автомат и ремень со штык-ножом и подсумком отсутствовали напрочь. Водитель черной "Волги" с военными номерами, лихо пристроившейся прямо у подъезда комендатуры, нехотя повернул голову на аккуратный стук в боковое окно. Лениво вздохнув, солдат медленно опустил стекло и недовольно посмотрел на маячившего за окном щуплого младшего сержанта с красными курсантскими погонами. – Ну, и че надо? – брезгливо процедил водитель. – Кого возишь, рядовой? – щуплый курсант наклонился к окну. – А тебя е… ой… В щеку солдата уперся возникший снизу ствол автомата. – Да вот, знаешь ли… – сержант усмехнулся. – Так кого? – Зама коменданта, – солдат испуганно скосил глаза на вороненый ствол. Курсант довольно кивнул и, не убирая автомата, открыл заднюю дверь машины. – Теперь повозишь меня, – он быстро уселся на заднее сиденье и упер ствол в правый бок водителя. – Чуток. Поехали. Вячеслав смахнул с бетонного блока мелкие камушки и аккуратно уложил Ирину. – Как ты? – он вытер ладонью пот с ее лба и провел по влажным волосам. – Потерпи, сейчас пройдет… Ирина приоткрыла глаза и вымученно улыбнулась. – Обещаю, больше не буду превращать тебя в собаку, – Слава улыбнулся в ответ. – Так ты мне больше нравишься. В штанину джинсов вцепились маленькие челюсти, и снизу раздался повизгивающий рык. Кротков опустил глаза на щенка. – Ты ж орать будешь, если и тебя перекинуть. Так ведь? Щенок еще отчаяннее вцепился в штанину. – Он… – Ирина тяжело дышала. – Его… покормить надо… Слава нагнулся, взял Сергея за загривок и с трудом оторвал от брюк. Подняв щенка на уровень своего лица, он с интересом присмотрелся к его гримасам. Смешно, но в движениях мордочки наблюдалась какая-то система. – Как, как?… Ира приподнялась на локте и вгляделась в напрягшееся лицо Кроткова. – Что? Слава, что случилось? Вячеслав, казалось, не расслышал вопроса. Он опустил разом успокоившегося щенка на балку и в задумчивости присел рядом. – Вот так просто?… – он посмотрел в глаза Ирине. – Сергей Анатольевич тоже здесь. Оба опустили глаза на щенка, и тот, фыркнув, довольно кивнул. – Только что он передал мне код выхода. Проморгал. Азбукой Морзе. Всего одно простое слово. Ирина села, улыбнувшись, погладила сына по голове и потрепала за маленькое ушко. – Значит, можем выходить? Какое это слово? Слава промолчал, задумчиво глядя на разрушенный город. Через несколько секунд паузы, не меняя направления взгляда, он неожиданно спросил: – А какова была роль лысого? Кто он? Рука Ирины замерла на напрягшемся затылке щенка. – Лысый? Сергей называл его Координатором. Он… – она слегка замялась. – Он должен был создавать условия… Ну, экстремальные. Чтобы ты… Чтобы твой мозг работал в режиме максимального напряжения. – Пару раз он хотел меня убить. Это тоже было предусмотрено? Ирина немного помолчала. – Нет. Он… вышел из-под контроля. Поэтому я и решила прекратить этот эксперимент. В любом случае, все закончено. Ты выполнил свою задачу и можешь просыпаться… Слава все так же задумчиво смотрел за горизонт. – Ты уверена, что я проснусь? Ира открыла, было, рот и тут же его захлопнула. А в самом деле, можно ли быть в этом уверенной? За решением насущных проблем, вызванных неполадками в программе, исходная цель эксперимента как-то незаметно отошла в тень. На задний план. Ирина вдруг осознала, что ответить себе на этот вопрос она даже и не пыталась. – Я… не знаю, – она тряхнула головой. – Но, в любом случае, этот опыт надо заканчивать. Не проснетесь – вернемся к традиционным методам. Слава поднял глаза к бледнеющему небу. – А недописанную диссертацию я сожгу, – Ира решительно встала на ноги и ойкнула, напоровшись босой пяткой на острый камешек. – Черт! Пошли отсюда. Я… Вячеслав приложил ладонь козырьком к бровям, пытаясь рассмотреть что-то в западной части небосклона. – …устала. Я хочу уюта. Я хочу тепла и домашней пищи. Я… – Т-с-с… – Слава приложил указательный палец к губам. – Еще пара вопросиков, и – пойдем. Ирина фыркнула и снова села на бетонный блок. Оглядела "скамейку", вздохнула и, схватив щенка за ухо, подтянула его к себе. – Сережку покормить надо… Слава усмехнулся и щелкнул пальцами. Ирина вздрогнула, передернувшись от картины превращения, но быстро с собой справилась и расстегнула пуговицы на халате. Откинув клапан приспособленного для кормления бюстгальтера, Ира прижала Сережкину головку к груди. – Отвернись. – Красивая грудь, – Слава снова занялся изучением небес. – Никогда не видел ничего подобного. Ирина бросила короткий взгляд на своего пациента и, улыбнувшись уголками губ, опустила ресницы. – Кто послал призраков? – Что? – Ира посмотрела с удивлением. – Каких призраков? Младенец что-то гукнул, не отрываясь от груди. – Понятно, вопрос снят. Про летающие тарелки можно, значит, не спрашивать… – Про какие еще тарелки? – Да вот про эти. Кротков рывком вскинул руки к небу и пронзительно засвистел. В ту же секунду горизонт взорвался клубами серой мглы, рванувшейся к небу. В сжимающемся кольце оказалась заперта едва заметная на фоне бледного неба пара дискообразных летательных аппаратов. Убегая от несущихся серых стен, тарелки метнулись к центру круга, пикируя прямо на застывшего там человека, воздевшего к небу руки. "Бобби" обиженно надул плохо прорисованные губы и демонстративно отвернулся. – Ничего не поделаешь, дружок, – Катерина одну за другой подгружала программы-взломщики из своего арсенала, – мне нужны все права. Тут уж не до церемоний… Девушка резко выдохнула и решительно нажала повисшую в виртуальном пространстве огромную, но без изысков, кнопку с надписью "вход". – Поехали! Виртуальные звезды размазались искрами по не менее виртуальному космосу. Андрей запустил время, вытянув шею, взглянул на ложащуюся в свете фар под колеса бетонку и удовлетворенно кивнул самому себе. Прикрыв глаза, он чуть поводил головой из стороны в сторону и легонько ткнул водителя стволом в спину. – Останови. Солдат испуганно ударил по тормозам и застыл, напряженно вцепившись в рулевое колесо. – Глуши, – Андрей открыл дверь, бочком вышел из машины, продолжая держать водителя под прицелом. – И вылазь. Заложник подчинился, суетливо выключив зажигание, выпрыгнул из автомобиля и поднял руки. От недавнего "дедовского" лоска и высокомерия не осталось и следа. Солдат судорожно сглотнул. – Не убивай, а? – он не мог оторвать взгляда от дула автомата. – Я не выдам. Я – никому. Я… – Помолчи, – Андрей окинул взглядом машину. – Магнитола работает? Водитель непонимающе кивнул и побледнел еще больше. – Открой капот и багажник, – автоматный ствол качнулся, советуя подсуетиться. Солдат нагнулся к кабине, дернул ручку открытия, обегая машину, подцепил крышку капота и метнулся к багажнику. Андрей осмотрел содержимое грузового отсека и кивнул на объемную брезентовую сумку. – Освободи этот мешочек, захвати инструмент и пошли вперед. Заложника начала бить судорожная, заметная даже в сгущающихся сумерках дрожь. – Я… – Да не трясись ты, сапог, отпущу тебя. Аккумулятор снимай. Через пять минут Андрей отнес к обочине сумку с аккумулятором, автомагнитолой, выдернутым из обшивки двери динамиком и оглянулся на застывшего возле мертвой машины солдата. – Руки опусти, – он поставил сумку на землю и кивнул на открытую водительскую дверь. – Садись. Заложник опустил руки и неожиданно бухнулся на подкосившиеся колени. – Не убивай, брат! Андрей поморщился и досадливо сплюнул. – Тьфу на тебя! Сказал же – отпущу. Садись в машину и снимай с ручника, быстро! Водила суетливо подхватился и, всхлипывая, прыгнул в машину, вцепился в "баранку" и вжался в кресло. Андрей захлопнул дверь, обошел капот и, дав команду на замедление, построил позади автомобиля портал. – Катись… Он слегка толкнул ногой бампер, и машина медленно скрылась в вихре. Нащупав во внутреннем кармане кителя футляр аудиокассеты, Андрей усмехнулся, подхватил сумку и шагнул с обочины бетонки в лес. Ирина молча, без эмоций разглядывала раскинувшееся далеко внизу дерево миров. Чего ждет от нее пациент? Вопросов? Восторженного визга? Благодарного броска на грудь? А с какой, собственно, стати? Ну, да – поменялись ролями. Теперь он руководит всем этим "экспериментом". А она – так, непонятно кто. Пришла сбоку посидеть… Так, на это – давно наплевать. Устала. Если самцу необходимо чувствовать себя центром вселенной – да ради бога! Слава бросил короткий взгляд на нахмуренные брови и, словно прочитав Ирины мысли, усмехнулся. – Не дуйся, пойдем сейчас… – он отвернулся. – Разберусь только с этими… Вячеслав неспеша подошел к одной из двух матовых, маскирующихся под окружающую серую мглу, тарелок и положил на покатый бок аппарата ладони. Спустя минуту тарелка рухнула сквозь прозрачную поверхность и, уменьшившись до размеров точки, потерялась среди ветвей "дерева". – Просто, как мечта о всеобщем равенстве… – Слава проводил тарелку глазами. – Пускай исправляет, что успели натворить… Он подошел ко второму аппарату, повторил фокус с ладонями, и в борту невнятной конструкции открылся овальный люк. Кротков приглашающе махнул рукой. – Пошли. Выберемся отсюда с комфортом. Ирина вытянула слегка затекшую ногу, сверкнув оголившимся бедром, и перехватила поудобнее заснувшего младенца. Продолжая смотреть вниз, проговорила ровным голосом: – Сережка оп Слава присел на корточки и внимательно присмотрелся. Ирино лицо было все так же спокойно и бесстрастно, ни одна его черточка не изменила своей формы, и только большие карие глаза неожиданно подернулись странной невесомой пленкой. Вячеслав, несколько растерявшись, тупо наблюдал за набухающей в уголке глаза сверкающей каплей. Ничего не понимая и не зная, куда деть ставшие, вдруг, неудобными руки, Слава провел пальцами по пепельному завитку волос на виске Ирины и, совсем почувствовав себя не в своей тарелке, опустил глаза. – Ну… сейчас выйдем, и пеленки не понадобятся… Ира резко встала, смахнула готовую уже упасть слезу и решительно шагнула к дискообразному аппарату. – Дурачок. Совсем обескураженный Кротков подхватился и бросился за скрывшейся в темном проеме люка Ириной. – Технарь я, Ирина Владимировна. Вы б со мной попроще, что ли… Массивный кухонный нож замер над пучком укропа. Катерина потрясла головой и оглядела кухню бывшего своего семейного гнездышка. – Во как! Она отложила нож в сторону, посмотрела на часы и сняла клетчатый передник. Подошла к отрывному календарю, провела пальцами по надписи "четырнадцатое мая" и повторила: – Во как… Катя осторожно выглянула в прихожую. – Дорого-ой! – она потерла пальцем лоб. – Ага, дежурим, значит… Девушка стремительно прошла в комнату и целеустремленно направилась к включенному компьютеру. Села за стол и быстро оценила обстановку. – Ясненько… Ее пальцы резво забегали по клавиатуре. Запустив несколько извлеченных из тайных архивов программ, Катерина надела на голову виртуальный шлем и улыбнулась. – Это игра, а я – самый крутой игрок на всем белом свете. Через несколько минут девушка стояла в прихожей перед зеркалом и с удовольствием следила за тем, как ее отражение перекатывает из одной ладони в другую плюющийся голубыми искрами светящийся шар. Поднеся руку к лицу, она дунула на файербол, и тот рассыпался прозрачными водяными каплями. – Я ужас, летящий на крыльях ночи… – пробормотала Катерина и показала своему отражению язык. Отражение, выдержав паузу, повторило гримасу дважды. – Кривляка. Катя окинула взглядом висящий на стенке телефон, и тот неожиданно проснулся, разорвав тишину квартиры бесконечным гудком. Девушка подняла бровь, и сигнал прервался треском набираемого номера. – Але? – Мама? – Да, Катенька, здравствуй! Что-нибудь случилось? – Нет-нет, мамуль, все в порядке. Мне никто не звонил? Не заходил? – Ммм… Да нет, вроде… Разве что мальчик соседский, Сережка. Может, помнишь? Представляешь, почему-то искал тебя здесь… Ты про него спрашиваешь? – Нет-нет, мамуль, что ты? Подружка с работы могла позвонить… Поболтав еще немного, Катерина дунула на аппарат, и телефон замолчал. Улыбнувшись, Катя резко развернулась и вышла из квартиры сквозь закрытую дверь. Разведчик подал сигнал опасности секунд десять назад, мигнув маленьким фонариком-указкой. Отряд бесшумно залег между деревьев и четко, со знанием дела занял оборону. Дед напряженно всматривался в темноту. Еще сорок секунд, и надо будет посылать второго разведчика. Он подал назад сигнал своим фонариком, подзывая Васька. Оборачиваясь, Дед начал про себя обратный отсчет и слегка вздрогнул, обнаружив торчащую из кустов физиономию Миколки. – Что? – отрывисто спросил он одними губами. – Докладаю, значица… – разведчик поудобнее устроился в недрах куста. – Чоловик. У форми. Стовбычить посередыни галявыны, як вартовый, не шолохнется. – Видел тебя? Миколка укоризненно скосил глаза и выпятил губу. Дед махнул рукой: ладно, давай дальше. – Так продовжую. Мене вин не бачыв, не чув. Тильки тихо так говорить: я свий, Дида покликай. – И все? – Уси, – Миколка кивнул. Дед задумчиво пошарил широкой ладонью в бороде и оглянулся на вжавшихся в землю бойцов. Чуть поразмыслив, просигналил фонариком команду скрытно продвинуться вперед. Посреди поляны, в свете почти полной луны действительно стоял человек в форме. Как он разглядел затаившихся в темноте партизан – не совсем понятно, – но, как только подтянулся замыкающий, человек медленно положил на землю автомат и поднял на уровень груди пустые ладони. – Дед, я – свой. У меня для вас всех есть сообщение. Просто прослушайте, а потом решишь, что со мной делать. Человек осторожно нагнулся к раскрытой сумке, вынул оттуда черную тарелку динамика с тянущимися проводками и нажал внутри какую-то кнопку. Распрямившись, он дождался первых звуков и с улыбкой щелкнул пальцами. Сергей сбросил с головы халат и шумно втянул в себя воздух, широко распахнув рот. Рывком развернувшись, он, не поднимаясь с колен, подполз к креслу и схватил маму за руку. Ирина выгнулась всем телом, судорожно схватилась за шлем и, с трудом совладав с трясущимися руками, сорвала устройство с головы. – Мамуль… Ира грозно сверкнула глазами. – Убью, зассыкун… – она тут же улыбнулась и потрепала волосы сына. Они посмотрели друг другу в глаза и одновременно повернули головы к кровати пациента. – Кротков! – Вячеслав Соломоныч… Пациент все так же изображал растительность по фамилии "бревно". Ирина вскочила с кресла, поморщившись от резкой боли в перенапрягшихся мышцах, и метнулась к Вячеславу. – Кротков… – она наклонилась к самому его лицу. – Выходи… Один из контрольных приборов размеренно попискивал в такт бьющемуся сердцу больного. Ирина положила ладонь на лоб Вячеслава и наклонилась еще ниже. – Ну, выходи же… – она быстро переводила взгляд с одного закрытого века на другое. – Спящий красавец… За спиной тяжело вздохнул Сергей. Ира, бросив короткий взгляд назад, обхватила ладонями виски своего пациента и, закрыв глаза, впилась крепким поцелуем в застывшие холодные губы. Сережка крякнул. Потом покашлял. И, спустя несколько мгновений, ойкнул. Ирина отпрянула и наткнулась на насмешливый взгляд серых глаз. – Губы тоже… красивые… |
|
|