"Влюблен до безумия" - читать интересную книгу автора (Гибсон Рэйчел)

Глава 7

Ник уехал за три мили от города и остановил машину на песчаном берегу Энджел-Бич. Место было уединенное – чтобы туда попасть, им пришлось открыть ворота из железных прутьев. Делейни неплохо знала это место. Густой лес соседствовал здесь с белым песком, и все это принадлежало Генри.

Ник прислонился к капоту «мустанга» и поставил одну ногу на бампер. Потом вынул из упаковки две банки пива и поставил на капот возле себя.

– Ты когда-нибудь пила пиво?

Он открыл обе банки и протянул одну Делейни.

Генри давал ей как-то пробовать пиво из своей бутылки.

– Да, конечно, все время пью.

Ник прищурился и взглянул на нее сквозь ресницы.

– Все время, говоришь?

Он поднес банку ко рту и сделал большой глоток.

Глядя на него, Делении тоже отпила из своей банки. И тут же отвернулась, чтобы скрыть гримасу. Она посмотрела на Лейк-Мэри. Озеро лежало в двадцати футах отсюда. Лунный свет прочертил на черной ряби мерцающую серебристую дорожку.

Полная луна стояла над самой водой. Казалось, по лунной дорожке можно перейти с одного берега на другой, не замочив ног, и попасть в какое-то неведомое экзотическое место. Кожу Делейни щекотал прохладный ветерок, но ей не было холодно.

– Насколько я понял, ты не хочешь учиться в университете штата Айдахо.

Делейни снова повернулась к Нику. На его темных волосах блестел лунный свет.

– Нет, я не хочу сразу поступать в колледж.

– Так не поступай.

Делейни рассмеялась и глотнула еще пива.

– Ну да, когда это было, чтобы мои желания принимались в расчет? Генри даже не спросил, какие предметы я хочу выбрать этой осенью. Он просто записал меня и за все заплатил.

Некоторое время Ник молчал, но Делейни могла не спрашивать, о чем он думает, – все было и так понятно. Нику все годы учебы в колледже приходилось работать, чтобы заплатить за привилегию, которую Делейни отец навязывал насильно.

– Пошли старика в задницу, – сказал наконец Ник. – Я бы послал.

– Да, я знаю, ты бы послал, а я не могу.

Он поднял банку и спросил:

– Почему?

Потому что у нее всегда было чувство, что она в долгу перед Генри, потому что он вытащил их с матерью из крошечного трейлера на окраине Лас-Вегаса.

– Просто не могу.

Делейни окинула взглядом темный силуэт гор и только тогда снова посмотрела на Ника.

– Так странно, – сказала она. – Вот уж не думала, что мы с тобой будем пить вместе.

– Это еще почему?

Она посмотрела на него как на бестолкового.

– Потому что ты – это ты, а я – это я.

Делейни выпила еще пива.

Ник прищурился.

– Хочешь сказать, что ты дочка мэра, а я его внебрачный сын?

Делейни удивила его прямота. Большинство людей, которых она знала, не выражались вот так, напрямик. Они целовали воздух над твоей щекой и говорили, что ты прекрасно выглядишь, тогда как на самом деле думали совсем другое.

Делейни попыталась представить, каково это, быть таким свободным.

– Ну, я бы не стала это так формулировать.

– А как бы ты сформулировала?

– Вообще-то я имела в виду, что твоя семья меня ненавидит, а моей семье до тебя дела нет.

Ник запрокинул голову и почти осушил банку с пивом. Потом некоторое время смотрел поверх банки на Делейни и только после этого поставил ее на капот.

– Все не так просто.

– Да, конечно. Большую часть жизни ты занимался тем, что мучил меня.

Ник криво улыбнулся.

– Я никогда тебя не мучил. Хотя, наверное, иногда дразнил.

– Ха! Когда я училась в третьем классе, ты сказал, что Реджи Овертон крадет маленьких светловолосых девочек и скармливает своим доберманам. Я потом несколько лет ее боялась.

– А ты большую часть жизни ходила, задрав нос, с таким видом, будто от меня воняет.

– Ничего подобного!

Делейни сомневалась, что она вообще на кого бы то ни было когда-нибудь смотрела с таким выражением.

– Да-да! – заверил ее Ник.

– Тогда почему ты меня сегодня поцеловал?

Ник посмотрел на ее губы.

– Из любопытства.

– Тебе было любопытно, позволю я или нет?

Ник хмыкнул и перевел взгляд на длинный ряд пуговичек на платье Делейни.

– Нет, – сказал он с таким видом, будто мысль об отказе ему и в голову не приходила. Потом снова посмотрел ей в глаза. – Мне было любопытно, такая ли ты сладкая на вкус, как на вид.

Делейни глотнула еще пива для храбрости, вытянулась во весь рост и только потом спросила:

– Ну и что ты думаешь?

Ник поманил ее пальцем и позвал низким чувственным голосом:

– Иди сюда, Дикарка.

В том, как он это сказал, в самом его голосе было нечто такое, отчего Делейни потянуло к нему так, словно она была связана с ним невидимой нитью.

– Я думаю, что на вкус ты похожа на ежевичное вино дяди Джосу. Сладко, это точно, но ударяет в голову.

Делейни скрыла улыбку за банкой пива. Как вино – это ей понравилось.

– Это плохо?

Ник взял у нее из рук банку и поставил на капот автомобиля рядом со своей.

– Зависит от того, что ты собираешься с этим делать. – Выпрямившись, он приподнял голову Делейни за подбородок и посмотрел ей в глаза. – Скажи, тебя кто-нибудь целовал так, что тебе казалось, будто ты горишь?

Делейни не ответила. Ей не хотелось признаваться, что она никогда не была настолько охвачена страстью, чтобы потерять голову или забыть свой страх перед Генри.

Ник погладил ее шею и снова заглянул в глаза.

– Кто-нибудь целовал тебя так, что ты забывала обо всем на свете? – Он наклонился к ее уху. – Кто-нибудь когда-нибудь трогал твои груди? – Он перешел на шепот. – Под рубашкой, под бюстгальтером, там, где кожа у тебя теплая и нежная?

У Делейни язык прилип к гортани.

– Кто-нибудь запускал руку в твои трусики? – Ник провел горячими губами по ее щеке. – Гладил тебя между ног, чувствуя, какая ты горячая?

Если не считать школьных уроков биологии никто никогда не говорил с Делейни о сексе. Все свои знания на эту тему она почерпнула из фильмов или из подслушанных разговоров других девчонок в школе. Даже Лайза считала ее пуританкой, но Ник, по-видимому, так не думал. Ник разглядел в ней то, чего не видел никто другой, и Делейни, вместо того чтобы оскорбиться, подняла голову и поцеловала его. Она была немало наслышана о его сексуальных победах, и, не желая, чтобы он счел ее наивной и скучной, нарочно начала разжигать его страсть. Делейни позволила себе с головой окунуться в головокружительный жар, сжигающий ее плоть. В ее молодом теле взыграли соки желания, и она впервые в жизни отбросила все другие мысли.

Поцелуй смел все их разногласия, их обоих подхватила волна страсти. Ник провел ладонями вниз по спине Делейни и положил их на ее ягодицы, потом, приподнимая ее, прижал к себе так, что ее груди распластались о его грудную клетку. Делейни ощутила его возбуждение, но, вместо того чтобы испугаться, вдруг почувствовала себя свободной. Свободной открыть для себя то, что другие девушки ее возраста уже знали. Свободной быть желанной восемнадцатилетией девушкой, стоящей на пороге превращения во взрослую женщину. Делейни захватила новизна ощущений, ей хотелось, чтобы Ник прикасался к ней так же, как бы он прикасался к другой девушке. Ей хотелось забыться в нем.

Он отстранился и дал ей соскользнуть вниз по его телу.

– Лучше нам остановиться прямо сейчас, Дикарка.

Но Делейни не хотела останавливаться. Во всяком случае, пока. Она снова прижалась к нему и облизнула губы, чувствуя на них вкус губ Ника.

– Нет.

По телу Ника прошла дрожь. Он посмотрел на Делейни с таким выражением, как будто хотел ее оттолкнуть, но не мог себя заставить это сделать. Она посмотрела ему в глаза, потом окинула взглядом его красивое лицо. Поцеловала его в щеку, потом чуть пониже уха.

– Я останусь здесь, на этом самом месте.

Делейни открыла рот и лизнула его кожу, пахнувшую мылом и прохладным горным ветерком.

Ник положил руки на ее талию, потом его ладони скользнули вверх, сминая тонкую ткань платья. Подол задрался. Ник прижал ее к себе так, что она ощутила его эрекцию.

– Ты уверена, что это то, чего ты хочешь?

Делейни кивнула.

– Скажи вслух. Скажи словами, чтобы не было ошибки.

– Дотронься до меня так, как ты говорил.

Он накрыл ее правую грудь своей ладонью.

– Так?

Под его рукой сосок Делейни отвердел.

– Да.

– Ты так и не ответила на мой вопрос. Кто-нибудь прикасался к тебе вот так?

Делейни посмотрела ему в глаза. Казалось, ей открылся какой-то новый, совсем другой Ник. Впервые она разглядела за внешним фасадом человека. Этого Ника она не знала. Его взгляд был полон напряжения, но прикасался он к ней так, будто она была сделана из какого-то хрупкого материала.

– Нет.

– Почему?

Он легонько погладил кончиком пальца ее сосок, и Делейни закусила губу, чтобы не вскрикнуть.

– Делейни, ты прекрасна, ты могла бы получить любого мужчину, которого захочешь. Почему я?

Делейни знала, что она не красавица – во всяком случае, не такая, как мать, – но Ник говорил таким тоном, так на нее смотрел, так к ней прикасался, что она ему почти поверила. Он заставил ее поверить в возможность невозможного.

– Потому что ты сделал так, что я не смогла сказать тебе «нет».

Ник издал низкий стон и снова припал губами к ее губам. Поцелуй начинался как легкое соприкосновение губ, но быстро стал крепким, жарким, влажным. Движения языка Ника разбудили в Делейни какое-то первобытное чувство. Ей захотелось слиться с ним, у нее возникло желание, чтобы он окружил ее со всех сторон, поглотил ее. Когда он наконец отстранился, она тяжело дышала. Он взялся за пуговицы на платье и, неотрывно глядя ей в глаза, расстегнул его до талии. Сквозь теплый дурманящий туман, который заволок ее разум, проник холодок опасения. Никогда еще ни один мужчина не видел Делейни обнаженной, и хотя ей хотелось, чтобы Ник к ней прикасался, она не была уверена, что хочет, чтобы он на нее смотрел. Только не Ник, который повидал немало обнаженных женщин. Но поздно – он уже расстегнул платье целиком и распахнул его. От прохладного воздуха ее и без того напрягшиеся соски стали твердыми как бусинки. Ник опустил взгляд на ее обнаженную грудь. Он смотрел так долго, что опасения Делейни усилились еще больше и она подняла руки, чтобы заслониться.

– Не прячься от меня.

Ник обхватил ее запястья и завел руки ей за спину. В этой позе Делейни невольно выгнулась, и бретельки платья сползли вниз по ее рукам. Ник снова прислонился к капоту, так что его лицо оказалось вровень с ее грудью. Прошептав ее имя, он поцеловал Делейни в ложбинку меж грудей. Его щека коснулась ее груди, и она забыла все свои тревоги и опасения.

– Ты прекрасна! – прошептал Ник, согревая дыханием ее кожу.

На этот раз Делейни поверила в его искренность. Он прислонился к ней лбом; по контрасту с его темными волосами ее кожа казалась еще белее.

– Я это знал, я всегда это знал. – Ник провел горячими губами по ее груди и коснулся соска. – Я знал, что в этом месте ты будешь розовой.

На долю секунды у Делейни мелькнула мысль, откуда же он это знал, но потом он обвел кончиком языка ее сосок, и мозг Делейни потерял способность мыслить. Дыхание стало частым и поверхностным.

– Тебе нравится?

Делейни сжала руки в кулаки у себя за спиной.

– Да.

– Насколько нравится?

– О-очень.

– Хочешь большего?

Делейни закрыла глаза и уронила голову набок.

– Да.

Ник втянул ее сосок в рот. Движения его губ вокруг ее соска отзывались в другой части ее тела, и это было приятно. Так приятно, что Делейни не хотела, чтобы Ник останавливался. Никогда. Ник перешел к другой груди и втянул в рот другой сосок. Его язык ласкал, и жалил, и заставлял ее страстно желать большего.

– Ник! – прошептала она, освобождая руки из его хватки. Платье соскользнуло вниз и упало к ее ногам. Делейни погрузила пальцы в волосы Ника, удерживая его голову возле своей груди.

– Еще?

– Да.

Делейни сама толком не знала, чего хочет, но определенно хотела большего – еще больше жара, который разливался у нее внутри, еще больше Ника.

Большая рука Ника скользнула меж ее бедер. Лишь тонкая ткань трусиков отделяла его ладонь от чувствительной плоти.

– Ты влажная.

Жар внутри ее стал еще нестерпимее.

– Извини, – только и смогла она пролепетать.

– Не извиняйся. Мне всегда хотелось сделать так, чтобы ты стала мокрой.

Он снова выпрямился и быстро поцеловал ее. Потом обхватил за талию, приподнял и усадил на капот «мустанга». Поставив ее ступни на хромированный бампер, сказал:

– Делейни, ложись.

– Зачем?

Делейни положила руку ему на грудь, потом опустила ее ниже и прижала ладонь к твердому бугру под молнией джинсов.

– Я хочу, чтобы тебе стало по-настоящему хорошо.

– Мне уже хорошо.

Ник встал между ее коленями, и она обняла его за шею.

– Значит, будет еше лучше.

Ник поцеловал ее так, будто хотел поглотить целиком. Потом оторвался от ее губ и сказал:

– Я хочу тебя разжечь.

Делейни смотрела в его красивое лицо, и ей хотелось, чтобы он занялся с ней любовью. Она хотела, чтобы Ник стал ее учителем.

– Да, – сказала она, соглашаясь на все.

Ник улыбнулся и ловко снял с нее трусики. Делейни почувствовала, как тонкий хлопок соскальзывает по ее ногам. Ник погладил ее бедра с внутренней стороны и коснулся большим пальцем того места, где она была влажной. Удовольствие, которое испытала Делейни, было неописуемым. Его пальцы гладили ее влажную плоть, и она уже готова была завизжать.

– Еще?

– Да, – прошептала Делейни, закрывая глаза. Наслаждение было таким острым, что почти доходило до грани боли. Делейни хотелось, чтобы оно прекратилось, но в то же время хотелось, чтобы оно длилось вечно. Ей хотелось, чтобы Ник лежал на ней, обнаженный, хотелось обнять его горячее тело. Она открыла глаза и посмотрела на Ника. Он стоял между ее ног и смотрел на нее из-под полуопущенных век.

– Ник, займись со мной любовью.

– Я дам тебе кое-что получше, – сказал он. – Я сделаю так, чтобы ты кончила. – Он опустился на одно колено и нежно поцеловал кожу на внутренней стороне ее бедра.

Делейни застыла. Она была рада, что вокруг темнота. Когда она говорила «да», то не имела в виду это.

Она бы сжала ноги, но Ник мешал. Она, конечно, не знала, что именно он будет делать, но была уверена, что не это.

Но он сделал. Он приподнял ее за бедра навстречу своему горячему рту. Делейни потрясенно застыла. Она поверить не могла, что он сделал это. И продолжает делать. Она хотела было сказать, чтобы он прекратил, но от наслаждения, охватившего все ее существо, она не могла вымолвить ни слова. По ее телу прошла дрожь, и, вместо того чтобы отпрянуть, Делейни выгнула спину. Ник ласкал ее языком и губами также, как до этого ласкал грудь.

– Ник, – простонала она.

Ее наслаждение росло, каждое движение его языка все ближе подталкивало ее к пику. Ник положил одну ее ногу себе на плечо и накрыл чувствительную плоть всем ртом. Внутри у Делейни нарастали невероятные ощущения, она все ближе подходила к пику – наконец, еще одно движение, и Ник заставил ее перейти этот пик.

Делейни почувствовала, как на нее накатывают горячие волны экстаза, звезды над ее головой расплылись. Невольно содрогаясь, она снова и снова выкрикивала имя Ника. Когда все стихло, у нее возникло ощущение, что она изменилась. Делейни была потрясена тем, что сделала, – и тем, кто с ней это сделал, но ни о чем не жалела. Никогда в жизни она не чувствовала себя столь близкой другому человеку – никогда и никому, – и ей хотелось, чтобы Ник ее обнял.

– Ник?

– М-м-м?..

Он нежно поцеловал внутреннюю поверхность ее бедра.

От прикосновения его губ Делейни словно очнулась и со смущением осознала, в какой позе она лежит. Ее щеки вспыхнули. Она сняла ногу с плеча Ника и села.

Ник встал и взял ее голову в ладони.

– Еще?

Может, Делейни и была наивной, но уж точно не дурой, и понимала, о чем он спрашивает. И хотела доставить ему такое же наслаждение, какое только что испытала сама.

– Да.

Она вытянула его футболку из-под пояса джинсов и расстегнула пуговицу. Но Ник остановил ее, взяв за запястья.

– Минутку.

Едва он это сказал, как ему в лицо ударил луч света.

– Проклятие!

Делейни оглянулась, и ее ослепил свет фар быстро приближающегося автомобиля. В одно мгновение она оттолкнула Ника и спрыгнула с капота. Ее платье лежало на земле, и она дотянулась до него в ту же секунду, когда рядом с «мустангом» затормозил серебристый «линкольн» Генри. Делейни натянула платье через голову, но руки плохо ее слушались и ей не сразу удалось застегнуть пуговицы.

– Помоги! – крикнула она, ни к кому конкретно не обращаясь.

Ник повернулся и взялся за пуговицы на уровне ее талии. Он что-то прошептал, но у Делейни так шумело в ушах, что она его не расслышала.

– Отойди от нее! – рявкнул Генри, распахивая дверцу машины.

Делейни сумела справиться с двумя верхними пуговицами, но унять охватившую ее панику была не в силах. Опустив взгляд, она увидела, что ее трусики валяются на земле и на них стоит нога Ника. Она нервно всхлипнула.

– Убери от нее свои грязные лапы, черт тебя дери!

Делейни подняла голову. Генри стоял совсем рядом. Он оттолкнул Ника и загородил собой Делейни. Мужчины были одного роста, одинакового телосложения, с одинаково сверкающими серыми глазами. Свет фар «линкольна» вырисовывал все в малейших деталях. Можно было разглядеть тонкие полоски на рубашке Генри, седину в волосах.

– Не думал, что ты можешь так низко пасть, – сказал Генри, тыча пальцем в Ника. – Я всегда знал, что ты меня ненавидишь, но не думал, что ради того, чтобы насолить мне, ты опустишься до такого.

– А может, это не имеет никакого отношения к тебе? – сказал Ник, хмуря брови.

– Черта с два не имеет. Ты всю жизнь меня ненавидел и ревновал к Делейни с первого же дня, как я женился на ее матери.

– Ты прав, я ненавидел тебя всю жизнь. Ты сукин сын, и лучшим твоим подарком моей матери было то, что ты отрицал, будто вообще спал с ней.

– И вот ты наконец дождался удобного случая. Ты трахнул Делейни только для того, чтобы отомстить мне!

Ник скрестил руки на груди и перенес вес на одну ногу.

– А может быть, я ее трахал потому, что у меня на нее член встал?

– Мне бы следовало избить тебя до полусмерти.

– Попытайся, старик.

– О Господи! – простонала Делейни, покончив наконец с застежкой. – Генри, мы не…

Генри не дал ей договорить.

– Иди в машину!

Она посмотрела на Ника – нежного любовника, который заставил ее почувствовать себя прекрасной, не было.

– Ник, скажи ему!

Совсем недавно она ощущала необыкновенную близость к Нику, но теперь ей казалось, что она вообще его не знает. За несколько минут он стал совсем другим. Или, может, именно таким он и был. Неприветливый мужчина, который стоял сейчас перед ней, был тем самым Ником, которого она знала с детства, а мужчина, который ее подвез, был лишь иллюзией.

– Пожалуйста, скажи ему, что ничего не произошло! – взмолилась Делейни. Она хотела, чтобы Ник защитил ее, помог ей выбраться из ужасной ситуации. – Скажи ему, что мы ничего не сделали!

Ник многозначительно поднял одну бровь.

– О чем именно ты хочешь, чтобы я ему соврал, а, Дикарка? Он видел, как ты сидела на капоте моей машины, а если бы появился на несколько минут раньше, то увидел бы гораздо больше.

– Ну что, отомстил мне? – Генри схватил Делейни за руку и подтолкнул к Нику. – Только для того, чтобы поквитаться со мной, ты осквернил невинную девушку.

Делейни смотрела в суровые глаза Ника и не знала, чему верить. Ей хотелось отыскать хоть малейший признак того, что ему небезразлично происходящее, но он смотрел на нее и во взгляде не было ни капли теплоты. Еще несколько минут назад она была уверена, что Генри ошибается, но сейчас уже не знала, что думать. По ее щеке сползла слезинка.

– Это правда? – спросила она. – Ты меня использовал, чтобы досадить Генри?

– А ты как думаешь?

То, что Ник с ней делал, было настолько интимным, что мысль, будто он ее просто использовал, была для Делейни невыносима. Ей хотелось, чтобы Ник сказал Генри, что тот не прав, что он целовал и ласкал ее потому, что желал ее, а вовсе не потому, что стремился отомстить Генри.

– Я не знаю!

– Не знаешь?

– Нет.

Ник помолчал. Делейни показалось, что пауза тянулась вечность. Наконец он сказал:

– Тогда верь Генри.

Спотыкаясь, Делейни бросилась к «линкольну», ее грудь сдавило от сдерживаемых рыданий. Она успела сесть в машину до того, как по шеке скатилась новая слеза. Холодная кожа сиденья напомнила Делейни о том, что под платьем на ней ничего нет. Она посмотрела в окно на мужчин и сквозь стук собственного сердца услышала, как Генри угрожает Нику.

– Держись от моей дочери подальше! – кричал он. – А не то я превращу твою жизнь в ад!

– Попробуй, – сказал Ник. Он говорил негромко, и Делейни едва слышала его голос сквозь толстые стекла окна. – Но ты ничего не сможешь мне сделать.

– Это мы еще посмотрим. – Генри подошел к машине. – Держись от Делейни подальше!

С этим последним предупреждением он сел за руль и дал задний ход. Свет фар на несколько кратких секунд озарил Ника. И в течение этих коротких секунд Делейни видела его белую футболку, вытащенную из-под пояса, расстегнутую пуговицу джинсов. Ник наклонился, чтобы что-то поднять с земли, – Делейни не успела разглядеть, что именно, – Генри крутанул руль, и «линкольн» свернул к дороге. Впрочем, она и так знала, за чем наклонился Ник. Она тщательно подоткнула платье под свои голые бедра.

– Твою мать это убьет, – прошипел Генри.

«Очень может быть», – подумала Делейни, глядя на свои руки. На ее палец упала слеза.

– Она зашла пожелать тебе спокойной ночи и обнаружила, что тебя нет в комнате. – Генри свернул на главную дорогу и прибавил газ. – Гвен чуть с ума не сошла от беспокойства – боялась, что тебя похитили.

Делейни прикусила губу, чтобы удержаться от привычных извинений. Даже если мать из-за нее волновалась, сейчас ей это было безразлично.

– Она еще не знает, что правда страшнее, чем она могла себе представить.

– Как ты меня нашел?

– Вообще-то это не имеет значения, но скажу – несколько человек в районе торгового центра видели, как ты садилась в машину Аллегреццы. Если бы вы не оставили ворота на Энджел-Бич открытыми, у меня бы ушло на поиски намного больше времени, но я бы все равно тебя нашел.

Делейни в этом не сомневалась. Она отвернулась и стала смотреть в темноту за окном.

– Просто не верится, что ты меня выслеживал. Мне восемнадцать лет, а ты ездил по городу и высматривал меня, как будто мне десять. Поверить не могу.

– А я не могу поверить, что застал тебя голой с мужиком, как дешевую проститутку.

И Генри ругал ее, не умолкая вплоть до того момента, когда заехал в гараж.

Стараясь держаться спокойно, насколько это вообще было возможно, учитывая обстоятельства, Делейни вышла из машины и вошла в дом. Мать встретила ее в кухне.

– Где ты была? – спросила Гвен, переводя взгляд с лица Делейни на ее ноги и обратно.

Делейни, не отвечая, прошла мимо. Генри сам все расскажет Гвен – он всегда так поступал, – а потом они вместе решат ее судьбу. Будь она ребенком, они бы, пожалуй, ее выпороли. Делейни поднялась в свою комнату и закрыла за собой дверь. Сегодняшний случай только показал, что ей абсолютно бесполезно пытаться обрести независимость.

Она посмотрела на себя в зеркала: лицо бледное, глаза красные, на шеках следы размазанной туши, – но в остальном она выглядела как обычно. Глядя на нее, никто бы не догадался, что ее мир рухнул и она оказалась в каком-то другом месте. Комната ее была точно такой же, как несколько часов назад, когда она удирала отсюда через окно. Фотографии, приклеенные к зеркалу, розы на покрывале кровати – все как всегда, и в то же время все изменилось. Изменилась она сама.

Она позволила Нику делать то, что не могло ей привидеться даже в самом безумном сне. Да, она слышала про оральный секс, несколько девчонок из их математического класса хвалились, что умеют делать минет, но до сегодняшнего дня Делейни не верилось, что люди на самом деле этим занимаются. Теперь она знала, что это так. А еще теперь она знала, что мужчине даже не обязательно, чтобы девушка, с которой он этим занимается, ему нравилась. Она узнала, что мужчина может заниматься с женщиной чем-то невероятно интимным по причинам, не имеющим ничего общего с взаимной страстью. Теперь она узнала, каково это – быть использованной.

Вспомнив, как теплые губы Ника касались внутренней стороны ее бедра, Делейни покраснела и отвернулась от своего отражения. Ей было неловко смотреть на себя. Она хотела почувствовать себя свободной. Свободной от контроля со стороны Генри. Свободной от прежней жизни.

Какой же она была дурой!

Делейни переоделась в джинсы и футболку, умылась и пошла в кабинет Генри, где, как она знала, ее будут ждать родители. Они стояли возле большого письменного стола красного дерева. Судя по выражению лица Гвен, Генри уже посвятил ее во все мельчайшие подробности произошедшего.

Когда Гвсн посмотрела на дочь, ее большие голубые глаза расширились.

– Я просто не знаю, что тебе сказать.

Делейни села на обитый кожей стул перед столом. Тот факт, что мать не знала, что сказать, и прежде никогда не мешал ей высказываться. Не остановил он ее и сейчас.

– Скажи, что Генри ошибся, что он не застал тебя в компрометирующей ситуации, да еще и с этим Аллегреццей.

Делейни промолчала. Она знала, что ей не победить. Она никогда не побеждала.

– Как ты могла? – Гвен покачала головой и прижала руку к горлу. – Как ты могла так поступить со своей семьей? Когда вылезала через окно, ты не подумала о том, какое место в обществе занимает отец? Когда ты позволяла этому Аллегрецце тебя лапать, ты хоть на секунду опомнилась, подумала о том, что от твоего поведения пострадает отец?

– Нет.

Когда голова Ника находилась между ее ног, она не думала о родителях, она была целиком занята тем, что, как потом оказалось, было ее унижением.

– Ты же знаешь, как в этом городе любят сплетничать. К десяти утра завтрашнего дня о твоем позорном поведении будут знать абсолютно все. Как ты могла?

– Ты глубоко ранила мать, – добавил Генри. Они с Гвен держались как команда борцов, каждый из которых был готов вступить в схватку в ту же секунду, как из нее выйдет напарник. – Не представляю, как она сможет смотреть людям в глаза в этом городе, когда о твоем позоре станет известно. – Он нацелил на Делейни палец в обвинительном жесте. – Такого мы от тебя не ожидали. Ты всегда была хорошей девочкой, нам и в голову не могло прийти, что ты способна на столь вульгарное поведение. Не думал я, что ты опозоришь семью. Ты оказалась совсем другим человеком, не такой, какой я тебя считал. По-видимому, по-настоящему мы тебя не знали.

Делейни сжала кулаки. Она понимала, что лучше помалкивать, оправдываться бесполезно, только хуже сделаешь. Знала, что, если скажет хоть что-нибудь, Генри сочтет, что она с ним спорит, а он терпеть не может, когда с ним спорят. И все же не удержалась.

– Это потому, что вы никогда и не стремились меня узнать, – сказала она. – Вас интересовало только, как будете выглядеть вы, а что при этом чувствую я, вам было безразлично.

– Лейни! – ахнула Гвен.

– Вам безразлично, что я не хочу сразу поступать в колледж. Я вам говорила, что не хочу уезжать, но вы все равно заставляете меня ехать.

– Так вот из-за чего весь сегодняшний бунт! – сказал Генри с видом всемогущего Бога. – Ты решила мне отомстить за то, что я знаю, как тебе лучше поступить.

– То, что произошло сегодня, имеет отношение только ко мне! – заявила Делейни. – Я хотела почувствовать себя нормальной восемнадцатилетней девушкой. Я хотела почувствовать, что живу, почувствовать себя свободной.

– Ты имеешь в виду – свободной испоганить собственную жизнь?

– Да, испоганить, если мне этого захочется! У меня никогда не было свободы делать то, что я хочу. Вы все решали за меня. У меня никогда не было выбора.

– И хорошо, что не было, – вставила Гвен. – Ты эгоистичная и несмышленая девчонка. Надо же, ты решила спутаться с тем парнем, который может навредить нашей семье больше всех. Ты отдалась ему, а ведь он заинтересовался тобой только потому, что хотел насолить Генри.

Делейни до сих пор жгло унижение от того, что сделал Ник, но отчаяние, душившее ее, было еще страшнее. Она посмотрела на родителей и поняла, что все бесполезно. Они никогда ее не поймут. И никогда не изменятся. И ей никогда не сбежать.

– Ты так себя опозорила, что мне невыносимо на тебя смотреть, – продолжала мать.

– Так не смотри, все равно через неделю ты собиралась отправить меня в Айдахо. Возьми и отвези не через неделю, а завтра.

Делейни вышла из комнаты, неся на плечах невыносимую тяжесть. Поднялась по лестнице на тяжелых, словно налитых свинцом ногах. В сердце было пусто, а сама она словно окаменела и даже не могла плакать. Легла как была в джинсах и уставилась на розовый полог над кроватью, зная, что все равно не уснет, И действительно, уснуть ей не удалось. Мозг прокручивал во всех подробностях события последних нескольких часов. Что сказали родители. Что сказала она сама. Как ни старалась она не думать о Нике, мысли снова и снова возвращались к нему. Она вспоминала его горячие прикосновения, его прохладные шелковистые волосы, вкус его кожи. Она закрывала глаза и почти наяву чувствовала его теплые влажные губы на своей груди и ниже. Делейни не могла бы объяснить, почему она позволяла делать с ней все то, что он делал. По прошлому опыту она достаточно хорошо знала, что Ник может быть очень милым, а через минуту обернуться змеем. Так почему он, почему не кто-нибудь еще, а именно Ник Аллсгрецца?

Делейни взбила кулаком подушку и повернулась на бок.

Может быть, потому, что он всегда был таким свободным и восхищал ее сочетанием ангельской красоты и дьявольского поведения? Может быть, потому, что он был так красив, что у нее дух захватывало, а сегодня вечером он сумел дать ей почувствовать, что и она тоже красива? Он смотрел на нее так, как мужчина смотрит на женщину, с которой хочет заняться любовью. Он прикасался к ней так, будто желал ее, именно ее. Но оказалось, что все это было лишь иллюзией, ложью. А она выставила себя наивной дурочкой.

«Я дам тебе кое-что получше, – сказал он, – я сделаю так, чтобы ты кончила». Делейни не знала, почему Ник выбрал именно этот конкретный способ, но он бы не смог придумать ничего более унизительного, даже если бы разрабатывал свой план годами. Он раздел ее донага, а сам при этом остался в одежде. Он прикасался к ней повсюду, а она даже одним глазком не взглянула хотя бы на его обнаженный торс.

Немного утешало Делейни только то, что никто, даже Генри, не знал в точности, что произошло на капоте «мустанга» Ника. И никто не узнает, если только сам Ник не расскажет. Может, Гвен ошибается и никаких сплетен не будет.

Но Гвен ошиблась только во времени – она предполагала, что разговоры пойдут с утра, но было уже двенадцать часов дня, когда Делейни позвонила Лайза и сказала, будто кто-то видел ее с Ником в гостинице соседнего городка Гарден. Кто-то еще якобы видел, как они бегали с голыми задницами по Ларкспур-парку и занимались сексом на детской горке. По третьей версии их с Ником видели в переулке за винным магазином – они пили текилу, а потом продолжили свидание на заднем сиденье автомобиля Ника.

Делейни вдруг стало казаться, что быть отправленной на учебу в другой город не так уж плохо. Университет штата Айдахо не был для нее самым желанным местом учебы, но он находился в четырех часах езды от Труди. Четыре часа езды от родителей с их жестким контролем. Четыре часа езды от сплетен, которые носились по городу как смерч. Четыре часа езды от опасности наткнуться на Ника или кого-то из его родственников.

И Делейни начала думать, что, пожалуй, университет штата Айдахо – это не так уж плохо.

– Если будешь хорошо учиться и вести себя прилично, – пообещал Генри но дороге, – возможно, на следующий год мы уменьшим тебе учебную нагрузку.

– Это было бы здорово, – сказала Делейни без энтузиазма. До следующего года еще двенадцать месяцев, и она почти не сомневалась, что за это время чем-нибудь вызовет недовольство Генри. Но все-таки она собиралась попытаться. Как всегда.

И один месяц она действительно старалась, но вкус настоящей свободы, обретенной впервые в жизни, ударил ей в голову и за первый семестр она получила по всем предметам самые низкие оценки. Она лишилась невинности, переспав с неким прохиндеем по имени Рекс, и устроилась официанткой в гриль-бар «Дакис», который больше оправдывал название «бар», нежели «гриль».

Заработанные деньги дали Делейни еще больше свободы, и в феврале, когда ей исполнилось девятнадцать, она совсем бросила занятия. Родители были вне себя, но ее это больше не волновало. Она стала жить со своим первым бойфрендом, культуристом по имени Рокки Бароли. Высшее образование она получала, изучая впечатляющие ягодичные мышцы Рокки и определяя, сколько крепких коктейлей она может выпить за ночную вечеринку за пределами студенческого кампуса. Делейни усвоила различие между Томом Коллинзом и водкой «Коллинз», а также между отечественным алкоголем и импортным.

Она схватила свою новообретенную независимость и убежала с ней, не собираясь возвращаться. Она держалась за нее обеими руками, откусив сразу большой кусок. Она жила так, словно хотела испытать все, прежде чем свободу вырвут у нее из рук. Позже, вспоминая те годы, Делейни понимала, что ей повезло хотя бы просто остаться в живых.

Когда она видела Генри в последний раз, он выследил ее с единственной целью – увезти домой. К тому времени она бросила Рокки и переехала в Спокейн, где с двумя другими девушками снимала квартиру в цокольном этаже. Генри достаточно было взглянуть на подержанную мебель, купленную по дешевке, переполненные пепельницы, батарею пустых бутылок, чтобы он тут же приказал ей собирать веши. Делейни отказалась, и между ними произошла ужасная ссора. Генри заявил, что если она немедленно не сядет в его машину, то он лишит ее наследства и будет считать, что она ему больше не дочь. А она назвала его напыщенным сукиным сыном, которому только бы командовать.

– Я больше не хочу быть твоей дочерью! Это слишком тяжело. Ты не столько отец, сколько диктатор! И не смей меня больше выслеживать! – Это были последние слова, сказанные ею Генри.

После этого Гвен звонила ей только тогда, когда Генри не было дома. Несколько раз она навещала дочь в тех городах, где Делейни на тот момент жила, но Генри больше никогда не приезжал к ней. Он держал свое слово. Он полностью отказался от Делейни, и она почувствовала себя свободной, как никогда, – свободной от его контроля, свободной вытворять со своей жизнью все, что ей вздумается. И иногда она действительно вытворяла, но, к счастью, все-таки она еще и взрослела.

Делейни была вольна переезжать из штата в штат, менять одну работу на другую, пока не поймет, чего хочет от жизни. И шесть лет назад она наконец это поняла – когда записалась в школу стилистов. Уже в первую неделю Делейни почувствовала, что нашла свое место. Ей нравились тактильные ощущения от прикосновения к волосам, нравился весь процесс создания чего-то прекрасного прямо на глазах. К тому же на этой работе Делейни при желании могла одеваться сколь угодно экстравагантно, потому что всегда находился кто-нибудь еще более смелый, чем она сама.

Возможно, на поиски своего дела у Делейни ушло больше времени, чем у многих других, но теперь она нашла то, чем ей нравилось заниматься и в чем она была хороша.

Работа стилиста открывала перед ней возможности для творчества. Кроме того, такая работа оставляла Делейни свободу переезжать на другое место, когда она вдруг начинала ощущать своеобразную клаустрофобию.

И вот несколько месяцев назад Генри в последний раз продемонстрировал свою силу и оставил это ужасное, возмутительное завещание, тем самым снова взяв ее жизнь под контроль.

Делейни подняла с пола ботинки и прошла в спальню. Там она включила свет и бросила обувь в гардеробную. Что с ней происходит? Что заставило ее целоваться с Ником посреди переполненной танцплощадки, несмотря на их отвратительное прошлое? Вокруг были и другие мужчины. Правда, некоторые из них были женаты или разведены и имели кучу детей; к тому же ни один из них не был так хорош, как Ник. Но с другими мужчинами у нее не было столь болезненного прошлого.

Ник – змей, он всегда им был; словно большой питон из «Книги джунглей», он умеет завораживать взглядом, а она всего лишь одна из его беспомощных жертв.

Делейни посмотрела на себя в зеркало над туалетным столиком и нахмурилась. Возможно, если бы она не была такой одинокой, она бы не так легко поддавалась его гипнотическому обаянию. Было время, когда отсутствие цели было целью ее жизни. Но сейчас это уже не так. Сейчас она живет в городе, в котором не хочет жить, работает в салоне, не рассчитывая всерьез добиться успеха. У нее только одна цель – выжить, ну и еще действовать на нервы Хелен. Что-то должно измениться, и сделать это должна она сама.