"Лакомый кусочек" - читать интересную книгу автора (Бертрам Лавиния)

6

– Дорогая моя, вернись ко мне! – послышался откуда-то издалека ласковый голос Раймонда.

Патриция ощутила что-то прохладное и приятное на своем лице и на шее и с трудом приподняла отяжелевшие веки. Она лежала на бордовом кожаном диване в кабинете Раймонда. Сам же он сидел с ней рядом и заботливо протирал ее лицо и шею куском мягкой материи, смоченной холодной водой.

Патриция уставилась на него в удивлении. Ее голова была тяжелой, как после большого количества выпитого шампанского.

Но ведь я не пила шампанского, подумала она. Или пила? Нет… Это было легкое вино… И то лишь полбокала… Остальное пролилось на ковер.

Воспоминания о том, что произошло с ней в кабинете, стали одно за другим всплывать в памяти. Патриция напряглась и убрала руку Раймонда со своего лица.

– Ты обвинил меня в убийстве твоей жены и ребенка.

Раймонд положил тряпку на стол.

– Обвиняй тебя, не обвиняй – ничего уже не исправишь, – сказал он, вздыхая. – Справедливость восторжествует, когда ты станешь моей женой и забеременеешь от меня.

Патриция стиснула зубы и подалась вперед. Раймонд с готовностью и неожиданной заботой помог ей сесть.

Теперь их лица находились так близко друг от друга, что Патриция смутилась. И тут же отодвинулась и прижалась спиной к высокому подлокотнику дивана. Она ощущала себя засаженным в клетку зверьком и отчаянно пыталась высвободиться из плена.

– Я не собираюсь выходить за тебя замуж, запомни это. У меня нет ни малейшего желания становиться племенной кобылой.

Раймонд улыбнулся и убрал за ухо Патриции сбившуюся ей на щеку прядь каштановых волос.

Она резко отодвинула его руку.

– Разве я сказал, что хочу сделать тебя племенной кобылой? – произнес он соблазнительным полушепотом. – Я мечтаю о детях, и ты подаришь мне их.

Его голос звучал очень ласково и мягко, но в нем чувствовалось столько оскорбительной уверенности, что Патриции захотелось ударить его. Но на это у нее не хватило бы сил, поскольку ее голова опять пошла кругом.

– Не дождешься, – пробормотала она.

– В любом случае у тебя нет выбора, – спокойно ответил Раймонд, напоминая ей об угрозах, которые выдвигал до того, как она потеряла сознание.

Сердце Патриции сжалось от беспомощности. Ей было страшно и одиноко, но страстное желание бороться до конца придавало энергии.

– Говоришь, у меня нет выбора? – спросила она, прищуриваясь. – Ошибаешься! Я ни за что не выйду за тебя замуж! Заставить меня сделать это ты не сможешь никакими силами! Эндрю и Сьюзен ты тоже не получишь. Пусть суд решает, кто должен их воспитывать – ты или я. Уверена, я выиграю.

Мне сразу необходимо убедить его в том, что я не намереваюсь рожать ему детей, напряженно размышляла Патриция. Когда он это поймет, сам откажется от бредовой идеи сделать меня своей женой. Пусть найдет себе другую дурочку и оплодотворяет ее, сколько ему вздумается!

На мгновение ей представился расплывчатый образ молодой женщины, носящей в утробе ребенка Раймонда, и на душе стало отвратительно.

Раймонд невозмутимо взял со стола стакан и допил остатки сока.

– Советую тебе прекратить сопротивляться, – сказал он протяжно, почти лениво. – У тебя нет шансов на победу в схватке со мной, поверь. Только подумай, Патриция, ты не имеешь денег на то, чтобы нанять в Шотландии юриста. А суд, если до него дойдет дело, состоится, естественно, здесь. Твои дети родились в Шотландии, здесь погиб их отец. Тут продолжаю жить я, человек, которому Малькольм доверил право заботиться об Эндрю и Сьюзен. Я состоятелен и небезызвестен, пользуюсь уважением окружающих. Ты – родная мать детей, но не можешь сказать о себе ничего такого, что заставило бы судью доверить тебе воспитание малышей. – Он многозначительно развел руками. – Многие с радостью выступят на суде с рассказом о том, какой ты была женой…

Еще немного, и Патриция разразилась бы рыданиями. Но Раймонд позаботился о том, чтобы не произошло ничего подобного. Он коснулся ладонью ее бедра и принялся поглаживать его медленными круговыми движениями, продвигаясь к внутренней его части.

Патриция сознавала, что должна остановить его, но все ее существо противилось этому.

Что со мной? – думала она, смакуя внезапные ласки Раймонда. Этот человек угрожает мне, пытается распоряжаться моей жизнью, обвиняет меня в ужасных грехах, а я таю при каждом его прикосновении!

– Сьюзен и Эндрю должны жить на родине, Патриция, – сказал Раймонд тихо и мягко, и она невольно перевела взгляд на его губы. Воспоминания о том, как вчера вечером эти губы покрывали поцелуями ее лицо и шею, вновь с потрясающей отчетливостью возникли в ее памяти.

– Пойми, так будет лучше, – продолжал свои увещевания Раймонд. – Здесь их семья, здесь их дом…

Его рука приближалась к той части ее тела, где уже бушевал пожар. Поняв вдруг, что он задумал, Патриция очнулась от сладостного полузабытья и схватила его за запястье.

Раймонд не убрал руку, но хотя бы прекратил на время свои попытки соблазнить ее.

Патриция отчаянно старалась натянуть на лицо привычную маску бесстрастности, но у нее ничего не получалось.

– Я продам свой дом и на вырученные деньги найму юриста, – заявила она.

– А чем будешь платить за лечение бабушки? – поинтересовался Раймонд с серьезным видом.

От неожиданности и ужаса у Патриции все замерло внутри.

Она и не подозревала, что перед вступлением с ней в схватку Раймонд так прекрасно вооружился.

– Ты настоящее чудовище! Еще хуже, чем Малькольм! – выкрикнула она.

– Что ты имеешь в виду? – усмехнулся Раймонд, хмуря брови.

Патриция не хотела открывать ему душу. Если бы этот бессердечный тип узнал о страхах, живущих в ее сердце, он непременно использовал бы подобное обстоятельство в своих целях. Но в данный момент его решимость добиться желаемого была настолько твердой, что, казалось, он не остановится ни перед чем.

– Откуда ты узнал, что моя бабушка больна? – спросила она, уклоняясь от ответа.

– От детектива, – честно признался Раймонд. – Вчера вечером я позвонил ему и попросил провести небольшое расследование. Сегодня утром уже получил всю информацию, которая меня интересовала.

Патриция чувствовала себя так, будто ее окатили ледяной водой. Некоторое время она молчала, приводя в порядок мысли и эмоции, потом устало спросила:

– И что же еще тебе поведали?

– Очень много занятных вещей, – ответил Раймонд, легонько ущипнув ее за бедро.

В приступе ярости Патриция обхватила его запястье обеими руками и закричала:

– Не смей ко мне прикасаться!

Раймонд улыбнулся.

– Мне показалось, тебе это нравится.

– Это тебе только показалось! – ответила Патриция.

Он рассмеялся каким-то дьявольским угрожающим смехом.

– Несколько минут назад ты была готова умолять меня не убирать руку, не так ли?

– Не так. – Патриция отрицательно замотала головой.

Раймонд придвинулся к ней и заглянул прямо в глаза. Она ощутила его свежее дыхание, его запах, и почувствовала, что готова раствориться в нем.

– Я готов доказать свою правоту, – прошептал он, с удовлетворением рассматривая ее потемневшие от возбуждения глаза, ее разрумянившиеся щеки.

Только не это! – подумала Патриция, охваченная паникой. Если он меня поцелует, я пропала…

– Не стоит ничего доказывать, прошу тебя, – пробормотала она с мольбой и отвернулась.

Раймонд протяжно вздохнул и поинтересовался:

– Хочешь узнать, что еще рассказал мне детектив?

Патриция ответила не сразу.

Наверное, о причинах моего побега из Шотландии ему не доложили, решила она. В противном случае он уже не обвинял бы меня в смерти Малькольма. Или… Быть может, отношение ко мне бывшего мужа вовсе не кажется ему возмутительным?

Нервно сглотнув, она кивнула.

– Да, я хочу знать обо всем.

Раймонд провел рукой по ее волосам.

– В данный момент у тебя нет мужчины. И не было, по крайней мере, на протяжении прошлых трех лет. Одна из двоих соседок, та, что живет напротив, переехала в ваш район именно три года назад. – Он улыбнулся. – И все о тебе знает.

Патриция почувствовала себя ужасно незащищенной.

– Есть у меня мужчина или нет, тебя абсолютно не касается!

Сначала она не встречалась ни с кем, потому что была замужем. Потом, после смерти Малькольма, в ее сердце продолжал существовать страх перед мужчинами. Куда же сейчас подевался он? Почему не гнал ее прочь от Раймонда Бейнза – наиболее опасного из всех представителей мужского пола?

– Меня касается все, что связано с тобой, – сказал Раймонд. – Скоро ты станешь моей женой, а позднее – матерью моих детей!

– Не стану! – упрямо заявила Патриция. Она решила, что должна повторять это как можно чаще, чтобы, в конце концов, он понял, что зря старается.

Раймонд не пытался спорить.

– Твоя соседка сообщила также и о том, что ты находишься на грани нервного срыва, – продолжал он спокойно.

– Какие глупости! – Патриция фыркнула.

– Она говорит, что спишь ты крайне мало, постоянно ездишь к бабушке в больницу, занимаешься с учениками, иногда подрабатываешь в колледже и уделяешь много внимания своим детям.

Каждое его слово больно било по самолюбию Патриции. У нее было такое ощущение, что ее насильно раздели перед толпой людей и выставили на всеобщее обозрение.

– Да, я забочусь о своих детях и навещаю бабушку в больнице… – пробормотала она утомленно. – Что в этом особенного?

Раймонд нежно провел рукой по ее плечу.

– Неужели ты не понимаешь, глупенькая, что твоя жизнь резко изменится к лучшему, если ты выйдешь за меня замуж? Я буду заботиться о тебе, оберегать тебя от всех невзгод. Мэри продолжит у нас работать. Мне кажется, они уже нашли с Эндрю и Сьюзен общий язык. – Он выдержал непродолжительную паузу. – А самое главное, у детишек будет и мама, и папа, им это необходимо.

Если бы он только знал, как ей хотелось подарить своим малышам это счастье! О создании крепкой, дружной, полноценной семьи она мечтала с ранней юности. Поэтому, наверное, и выскочила замуж в столь раннем возрасте.

– И за лечение твоей бабушки буду платить я, – добавил Раймонд.

На мгновение Патриции показалось, что в его глазах появилось сострадание и сочувствие. Ей вдруг захотелось уткнуться в его сильную грудь и по-детски безудержно расплакаться.

Но она взяла себя в руки и произнесла негромко и сдержанно:

– Я должна находиться рядом с бабушкой.

– Дорогая моя, сейчас ей нужна не ты, а помощь профессионалов. По словам ее лечащего врача, она частенько вообще не может вспомнить, кто ты такая.

По спине Патриции пробежал отвратительный холодок. Раймонд говорил правду.

– Тебе необходимо как следует отдохнуть. Ты измождена и измучена, – сказал он.

Неожиданно для себя самой Патриция рассмеялась.

– Теперь ты мотивируешь свое желание жениться на мне не чем иным, как стремлением окружить меня заботой! А еще полчаса назад ясно давал понять, что просто мечтаешь мне отомстить!

Лицо Раймонда мгновенно помрачнело. Он отодвинулся от Патриции и тяжело вздохнул.

– Слова «месть» в разговоре с тобой я не произнес ни разу. Все, чего я хочу, так это чтобы восторжествовала справедливость. Для этого нам следует пожениться. И этот брак выгоден не только мне самому, но и тебе, согласись?

– Выгоден? – переспросила Патриция, непонимающе качая головой.

Раймонд хмыкнул.

– Дорогая моя, ты воспламеняешься от одного моего прикосновения. Ты хочешь меня. А еще нуждаешься в защите, поддержке и деньгах. Я в состоянии удовлетворить все твои потребности.

От унижения и обиды у Патриции перехватило дыхание.

– А если… Если я не смогу родить тебе ребенка? Особенно сына. Ведь ты мечтаешь о собственном наследнике, я права?

Раймонд пожал плечами.

– Ты уже подарила жизнь двоим замечательным детишкам, один из которых – мальчик! – Он поднял указательный палец. – Наверняка без труда забеременеешь и в третий раз. Со мной в этом плане тоже полный порядок.

Патриция инстинктивным движением прижала ладони к животу.

– И все же… Если у меня ничего не получится?

– Не понимаю, почему ты об этом твердишь с таким упорством? – с легким раздражением в голосе спросил Раймонд. – Тебе сделали какую-то операцию? Что-то произошло с твоим здоровьем?

Патриция тяжело вздохнула.

– Нет! Никаких операций мне не делали! Я никогда в жизни не принимала таблеток и ничего не вводила в свой организм, чтобы предохраниться от беременности!

Но в первый год жизни с Малькольмом она почему-то не могла забеременеть. Его это ужасно злило.

– Тогда не будем продолжать этот бессмысленный разговор, – ответил Раймонд.

Патриция чувствовала себя ужасно. Сидящий рядом мужчина видел в ней лишь самку, подходящую для вынашивания его отпрысков. А еще он был одержим идеей отомстить ей за смерти близких ему людей. Вот и пытался убедить ее в том, что борется за какую-то мифическую справедливость.

– Я не хочу выходить за тебя замуж, – повторила она.

Он покачал головой и поднялся с дивана.

– Ты невыносимо упрямая.

– Правильно. Поэтому никогда не стану твоей женой.

– Станешь, – ответил Раймонд, выходя из себя. – Ты обязана ею стать. Ты страшно перед нами виновата – передо мной, перед Розмари и Джарвисом, перед Эндрю и Сьюзен!

Патриция тоже вскочила на ноги. Ее терпению пришел конец. Она не чувствовала за собой никакой вины и твердо знала, что должна дать своим детям, – любовь, заботу и спокойствие. Возвращать их семье, которая однажды от них отказалась, у нее не было ни малейшего желания.

– Я не виновата ни в чем и ни перед кем! – провозгласила она с такой твердостью, какой сама от себя не ожидала. Долго сдерживаемая усилием воли ярость вырвалась вдруг на свободу и наполнила ее какой-то сверхъестественной силой, небывалой смелостью.

Раймонд приоткрыл рот, намереваясь что-то произнести, но она не дала ему такой возможности.

– Я не имела никакого отношения к тому, что Малькольм сел за руль в нетрезвом состоянии! А также к тому, что ты позволил своей молодой беременной жене водить дружбу с психически неуравновешенным братом! Признаться честно, я сомневаюсь, что их отношения ограничивались дружбой.

Она прекрасно знала об изменах мужа. Наверное, он вступал в связь с женщинами на стороне, надеясь, что это поможет ему победить свою безумную ревность. Или пытался доказать себе таким образом, что является настоящим мужчиной.

Лицо Раймонда исказила жуткая гримаса.

– Ты намекаешь на то, что между Малькольмом и Лилианой что-то было?

– Не могу этого утверждать, но я склонна в это поверить! – дерзко бросила ему в лицо Патриция. – Ты сам признался в том, что не сходил с ума по своей жене. Вероятно, и не пытался уделить ей достаточно внимания. А женщине необходимо чувствовать себя любимой! – Она перевела дыхание. – Малькольм был гораздо ближе Лилиане по возрасту. И умел очаровать женщину, если ему это требовалось.

Голубые глаза Раймонда потемнели настолько, что приобрели какой-то сизый оттенок. На его щеках выступили красные пятна. Он шагнул ближе к Патриции, но та не сделала ни шагу назад, а продолжала храбро стоять на месте.

И только тогда, когда Раймонд взмахнул рукой, быстро пригнулась, закрывая голову руками.

Но, как оказалось, он и не думал бить ее. Просто указал на дверь.

– Уходи.

– Почему? – спросила Патриция, выпрямившись. – Тебе невыносимо слышать правду? Хотел свалить свои грехи на меня, но у тебя ничего не вышло! – Она усмехнулась. – И забудь о нелепой затее! Если мечтаешь обзавестись наследником, поищи себе другую идиотку…

– Уходи сейчас же! – приказал Раймонд. – Или я скажу нечто такое, о чем потом буду сожалеть!

– Скажешь или сделаешь? – Неожиданно Патрицию охватило страстное желание довести его до предела. Взглянуть, на что способен этот человек, когда пребывает в ярости. Проверить, не прибегает ли он к физическому насилию, если его противник не понимает слов. – Ну же, Раймонд, ответь мне! Ты боишься, что вытворишь что-то такое, о чем потом будешь жалеть, верно? Что не сдержишься, если я тут же не исчезну и повторю еще раз: я предполагаю, что твоя жена и мой муж были не просто друзьями!

Ярость Раймонда, казалось, можно было ощутить, она буквально висела в окружающем его воздухе.

– Ты что, считаешь, я могу поднять руку на женщину? – спросил он изменившимся голосом.

– Не исключаю такой возможности! – выпалила Патриция.

– Я на это не способен, запомни. Я не чудовище! – От ярости и негодования Раймонда трясло.

Она унизила его самого, оскорбила семью, полила грязью близких ему людей, которых уже не было в живых, и, несмотря на это, он даже не сделал ни единой попытки причинить ей физическую боль.

Патриция смотрела на него в изумлении и чувствовала, что в ее душе происходят какие-то странные, очень важные изменения.

– Я тебе верю, – сказала она.

Вряд ли он понял, что произнести эти слова было для нее неимоверно сложно.

– Тогда выполни то, о чем я тебя прошу: уйди!

Она сделала несколько шагов и закрыла за собой дверь. Не потому что боялась его, а из желания побыть наедине с собой.

Уединиться Патриция так и не смогла. В коридоре ей навстречу попались Эндрю и Сьюзен. По всей вероятности, ее беседа с Раймондом длилась так долго, что дети уже успели пообедать и отдохнуть.

– Мама, пойдем с нами на прогулку! – потребовал Эндрю. – Там, за замком, есть огромный сад.

Еще вчера вечером Патриции казалось, что замок Бейнзов больше никогда не будет вызывать в ней неприятных ассоциаций. Ей хотелось исследовать его комнаты и залы, ознакомиться с его библиотекой, побродить среди старых садовых деревьев…

Теперь же на ее сердце вновь повис тяжелый камень.

Дети рассматривали клумбы, окантованные мраморными брусками, яркие цветы в них, о чем-то спорили, что-то обсуждали. Робби крутился у их ног, принимая в прогулке самое активное участие.

Патриция старательно скрывала от детей свое безрадостное настроение, отвечала на их вопросы, улыбалась, делала вид, что тоже восхищена великолепием ухоженного сада, а мыслями постоянно возвращалась к недавней беседе с Раймондом.

Она смотрела как раз в сторону замка, когда из-за угла появилась знакомая мужская фигура.

– Дядя Раймонд! – ликующе выкрикнул Эндрю, бросаясь ему навстречу.

Патриция с удивлением проследила за тем, как тот подхватил мальчика на руки и принялся кружить его в воздухе. Как ее маленькая стеснительная Сью тоже рванула с места, даже не взглянув на нее, как Раймонд, опустив на землю Эндрю, поднял девочку и усадил ее на плечи.

Глаза детей горели, когда все трое приблизились к Патриции.

Лицо Раймонда выглядело несколько грустным, хотя общение с детьми явно доставляло ему радость.

Светило оранжевое вечернее солнце, и сад, залитый его светом, казался сказочным.

Раймонд со Сью на плечах медленно зашагал по длинной аллее, уходившей вглубь сада. Эндрю шел с ним рядом, то и дело взволнованно подпрыгивая, размахивая руками и задавая массу вопросов. Робби бежал за ними.

О существовании Патриции, казалось, забыли абсолютно все. Чувствуя себя покинутой и несчастной, она побрела вслед за оживленно болтающей троицей.

– А это правда, дядя Раймонд, что рисунок тартана каждого отдельного шотландского клана отличается от других? – спросил Эндрю, повернувшись к Раймонду и задрав голову.

– Правда, мой мальчик, – ответил тот довольно. – Орнаменты тартанов разрабатывались предками представителей каждого из родов по специальным правилам. Во всех первоначальных тартанах присутствовали несколько основных цветов, причем, в древние времена краски добывали из растений.

– Из каких растений? – живо спросил Эндрю.

– Зеленый получали из василька, красный – из скального лишая, желтый – из папоротника и костенца, синий – из брусники и мха, черный – из коры ольхи, а коричневый – из морских водорослей, – ответил Раймонд.

– А я знаю, что такое васильки! – радостно сообщила Сью. – Это такие цветочки, они нарисованы в моей книжке.

– Какая ты у нас умница! – похвалил ее Раймонд. – Васильки – это действительно цветочки. Обещаю, что очень скоро я подарю тебе букет из настоящих васильков.

– А у вас есть кильт и скин-ду, дядя Раймонд? – продолжал свои расспросы Эндрю.

– Конечно, – ответил Раймонд. – Я надеваю кильт по праздникам или когда еду смотреть спортивные соревнования. У тебя тоже должно быть все, что полагается.

– Вы имеете в виду настоящий кильт? – задыхаясь от радости и нетерпения, спросил Эндрю.

– Не только кильт, а целый шотландский костюм!

– Вот было бы здорово! – подпрыгивая в очередной раз, воскликнул Эндрю. – Я об этом давно мечтаю. А еще хочу попробовать настоящий хаггис, только вряд ли мама разрешит мне не ложиться спать в ночь Бернса.

Раймонд оглянулся и окинул Патрицию удивленным взглядом. Потом опять повернул голову к мальчику.

– А откуда тебе известны все эти вещи, Эндрю?

Тот пожал плечами с таким видом, будто его спросили, откуда он знает, что такое стол или стул.

Патриция отвела взгляд в сторону. Естественно, это она рассказывала своим детям об их родине – о шотландской природе, об обычаях и праздниках, о свободолюбивом и упрямом характере настоящего шотландца, об озерах и горах, о замках и островах Шотландии.

Сьюзен была еще слишком мала, чтобы поддерживать разговор, подобный этому, но тоже прекрасно знала, о чем Эндрю и Раймонд ведут речь.

– В следующую ночь Бернса мы очень постараемся уговорить твою маму позволить тебе лечь спать позднее обычного, – пообещал Раймонд мальчику заговорщическим тоном. – И будем все вместе есть настоящий хаггис.

– И читать стихи Бернса! – добавил Эндрю со всей серьезностью.

– Непременно! – так же серьезно ответил Раймонд.

– А еще я ужасно хочу побывать однажды на озере Лох-Несс, – мечтательно произнес мальчик, доверчиво вкладывая ладошку в ручищу Раймонда. – Как вы думаете, ко мне выйдет чудовище Несси, если я позову его очень вежливо?

Раймонд развел руками.

– Трудно сказать. Предлагаю проверить это на деле, причем в ближайшем будущем.

– Мы туда поедем? – спросил Эндрю, не веря своему счастью.

– Обязательно! – ответил Раймонд твердо.

– А я не испугаюсь Несси! – объявила Сью.

– Даже не сомневаюсь в этом, моя принцесса! – сказал Раймонд.

– Потому что я смелая, – пояснила девочка, расхрабрившись.

Раймонд рассмеялся добродушным, искренним, счастливым смехом – таким, какого Патриция никогда от него не слышала.

В ее душе творилось что-то невообразимое. Наблюдая сейчас за Раймондом и детьми, она впервые в жизни усомнилась в правильности своего самого отчаянного поступка – побега из Шотландии.

Быть может, я действительно не имела права разлучать детей с их семьей? – размышляла она растерянно. Может, увезя своих малышей в Штаты, я и впрямь лишила их чего-то крайне важного?

В Ньюпорт-Ньюсе, кроме бабушки, у нее никого не было. С соседями она почти не общалась, со старыми друзьями даже не пыталась возобновить отношения. И знала, почему так вела себя, – из простой боязни довериться кому бы то ни было, из чрезмерной осторожности, приобретенной в течение проведенных с Малькольмом нескольких лет.

Поэтому и ее дети получали любовь и заботу только от нее и в первое время от прабабушки.

Ее внимание невольно переключилось на очередную фразу Эндрю.

– Теперь я вижу, дядя Раймонд, что вы любите детей. Нам со Сьюзен очень интересно с вами.

– Рад это слышать, – ответил Раймонд, проводя рукой по голове мальчика.

– Своих детей ведь у вас все равно пока нет… – осторожно произнес Эндрю. – А вы не хотите, чтобы мы с сестренкой стали вашими?

Раймонд остановился и посмотрел на Эндрю продолжительно и серьезно. Потом бережно опустил на землю Сьюзен и присел перед ними обоими на корточки.

– Я очень хочу, чтобы вы оба стали моими, – сказал он, поднимая голову и поворачиваясь к остановившейся Патриции.

Она напряженно молчала.

– Как здорово! – вскрикнул Эндрю торжествующе. – Значит, вы женитесь на нашей маме и станете для нас папой. Ведь наш папа умер.

Сьюзен расплылась в довольной улыбке. Заулыбался и Раймонд.

– Отлично придумано, Эндрю! – Он протянул мальчику руку, и они обменялись крепкими мужскими рукопожатиями. – Признаюсь, мне и самому приходили в голову подобные мысли.

– А потом мама родит вам еще детей, – заверил Эндрю.

Какой кошмар! – подумала Патриция. Уже и мои собственные дети принимают за меня столь серьезные решения! Весь мир сошел с ума!

Странно, но в глубине души она испытывала вовсе не гнев, а облегчение. Даже робкую радость, которую ждала очень-очень долго.

– Свадьбу можем устроить прямо в этом замке, – увлеченно рассуждал Эндрю. – На маме будет нарядное светлое платье, а на вас, дядя Раймонд, черный костюм.

Мой мальчик становится взрослым, думала Патриция, ощущая внезапный прилив материнской нежности. И характер у него такой же независимый и сильный, как у всех Бейнзов…

– Мы устроим чудесную свадьбу! – воскликнул Раймонд, опять поворачиваясь к Патриции. Их взгляды встретились…