"Записки Виктора Толстых" - читать интересную книгу автора (Купцов Василий)

А ТЕПЕРЬ НЕМНОГО О ВАМПИРАХ Грустный фантастический мини-детектив

Так получилось, что два этих, внешне совершенно непохожих дела, были переданы в одни руки. Мои, естественно. Что объединяло эти дела? Один очень странный признак — своеобразное отношение к крови. Если можно так выразиться, болезненное к ней пристрастие.

Дело номер один. Совершенно идиотское ограбление пункта переливания крови. Грабитель, одетый в шубу, меховую шапку, с обмотанным вокруг лица шарфом, был вооружен обрезом из охотничьей двустволки (двенадцатый калибр — определил сторож). Вооруженное ограбление. Но интересовали преступника только банки со свежей кровью. Можно было бы строить различные гипотезы относительно дальнейших намерений грабителя, если бы не одно «но». Собрав банки с кровью в свою сумку, он схватил еще одну, явно не вмещавшуюся в баул, вскрыл и выпил. Сторожу аж плохо стало, вероятно, был обморок. А может, и не было, но по крайней мере, старик утверждает, что потерял сознание, а когда опомнился, грабителя уже и след простыл. Впрочем, это и не имеет особого значения, главное — появился новый маньяк, чей пунктик кровь.

Второе дело. Состоит из двух, объединенных в одно. Два нападения на молодых женщин, нападений, схожих как две капли воды. Зимняя ночь, пустынная аллея. Молодая женщина возвращается с работы в полночный час. Полная тишина. Вдруг она чувствует, как ее хватают сзади сильные руки, она еще не успевает закричать, как в шею ей впиваются зубы. Обморок. Когда приходит в себя, рядом — никого. Естественно — бегом до дома. В обоих случаях обращение в милицию только на следующий день. Обе потерпевшие даже не смогли точно указать место происшествия. Не говоря уже о том, что по аллеям прошло за это время множество народу. Нападения случились в разных районах Москвы. С промежутком в четыре дня. Единственное, что конкретно имело следствие, это заключения медицинской экспертизы. Да что там говорить, просто померили линейкой расстояния между ранами, оно и оказалось одинаковым у обеих потерпевших. И еще — пониженный гемоглобин в анализах. Не исключалась кровопотеря, вернее сказать, ее вероятность была очень высока. Что при отсутствии следов массивного кровоизлияния на одежде и на снегу, могло означать лишь одно — определенное количество крови было намеренно извлечено из их организма. Да что там крутить вокруг да около — кровь была высосана!

Между ограблением пункта переливания крови и нападениями в аллеях была неделя. Причем сначала было ограбление, а уже потом — нападения на женщин. Проще было бы наоборот — сначала попробовал понемногу крови, прямо из жертв, а потом — решил запастись. А так получается — сначала запасся кровью, а затем начал нападать… Что-то не ладилось. Но что преступник был один и тот же, у меня сомнений не возникало — ведь ранее ничего подобного не наблюдалось уже много лет. Конечно, случаи вампиризма случаются регулярно, но они, обычно, носят достаточно откровенный характер — грубо и без каких-либо загадок. Здесь же, я был уверен, приехал в столицу некто, скажем прямо, вампир, и добывает себе кровь разными способами. При этом он отнюдь не слабоумный, и это не белая горячка, когда человек не помнит, что творит. Преступления вполне сознательны, сделано все, чтобы не оставить следов. Не совсем — в пункте переливания у преступника явно был срыв, он оставил свою визитную карточку — отпечаток пальца на стеклянной банке. Итак, к нам в столицу приехал вампир. Или — вариант — ранее имел доступ к крови, например работал в таком же пункте переливания, а теперь — уволен или что-то в этом роде. Можно сделать соответствующий запрос. На уволенных из пунктов переливания крови.

А в общем, я хорошо понимал, что вероятность поимки преступника ничтожна. В активе только отпечаток большого пальца правой руки на банке из-под крови. Увы, нигде по картотеке ранее не проходивший. Вот когда он проявит себя снова, тогда… Поймаем его или нет, неизвестно, а вот разговоры пойдут — это уж точно. Что я могу сделать сейчас? Могу прочесть всю доступную литературу по вампирам, просмотреть дела. И я начал со старых дел. Полез в картотеку.

Среди прочих, я натолкнулся на упоминание о деле, датируемом 37 годом. О нем лишь упоминалось, как о рекордном в своем роде. Я прекрасно знал, что за дела были в эти годы. Но вот номер этого дела почему-то показался мне знакомым. Вернувшись к себе в кабинет, я начал переворачивать все свои собственные архивы, потом дело дошло до особо секретных папок. И вот, в одной из папок без номера с литерой «Г», я нашел упоминание о деле с этим номером. Что-то слишком запутанно вампиры, дело от года великой чистки и… Ган. Он-то как сюда попал? Я решил, что должен знать все — в конце концов, ведь именно я сейчас курирую Гана.

Что произошло дальше? Крайне странная история. Самого дела в архиве не оказалось. Нет его и все тут! И нигде никаких отметок — об изъятии, или передаче, скажем. Так я ничего и не узнал. Но пришла одна мысль — если тогда Ган каким-то образом оказался задействован в деле о вампирах, почему бы не привлечь его сейчас? Я однажды уже использовал его помощь, и довольно успешно — может, рискнуть еще раз?..

Все решилось само собой. Я отправился вечером на тренировку. В те времена я регулярно играл в «железные игры» и даже имел первый разряд по тяжелой атлетике. И столкнулся у входа в спорткомплекс с Ганом. Он, оказывается, занимается в секции самбо. И надо же! Мы договорились встретиться после тренировок.

Я пришел чуть раньше времени. Понаблюдал за концом тренировки юных самбистов. Забавно было видеть среди них моего подопечного. И еще я заметил, как смотрел на него тренер.

— Твой тренер к тебе явно не равнодушен, — сказал я Гану, когда тот подсел ко мне после душа. Полотенец он явно не признавал, сел совершенно мокрый и за минуту высох.

— Да, он спит и видит, как сделает из меня чемпиона, сказал Ган вполне серьезно, — бедняга! Ты его пока не огорчай на мой счет, я сам как-нибудь аккуратно…

— Странно тебя наблюдать, особенно в спарринге, — сказал я, — ведь тебе ничего не стоит любого здесь…

— Не, я все по-честному! — даже обиделся подросток, — силы, большей, чем у других, не показываю, скорость и реакция — тоже в пределах возможностей человека.

— Но тогда бы тренер не смотрел на тебя так…

— Ну, во-первых, я красивый, — усмехнулся Ган, — а главное то, что я стараюсь, занимаюсь, оттачиваю технику. Или ты считаешь, что без своих сверхчеловеческих возможностей я полный нуль? Вот выполню по-честному мастерскую норму, тогда будешь знать!

Опять слишком прямодушно. Два раза употребил оборот «по-честному», как будто я не верю. Прямо ребенок какой-то!

— А у меня опять появилась идея насчет тебя, — сказал я, отбросив сомнения прочь, — может, еще разок поиграем в Шерлоков Холмсов?

— Это тебе подкинули дело с вампирчиками?

— А ты откуда знаешь?

— Так вся Москва только и говорит…

— Тогда давай по-серьезному. Я тебе расскажу все, что знаю. Фотографии у меня при себе, — и я рассказал все в подробностях.

— У меня родилось забавное подозрение, — сказал Ган, едва я закончил, — но я тебе сейчас ничего не скажу. А ты вновь допроси потерпевших, я имею в виду покусанных девушек, пусть припомнят, не почувствовали ли они в момент нападения какого-нибудь запаха, и если да, то пускай его тщательно опишут. И когда смывали кровь с ран — не было ли еще чего-нибудь возле ранок на шее? Ведь на экспертизу они отправились, уже хорошо помыв шеи, не так ли? А завтра вечером жду!

— Кстати, чуть не забыл: что это такое таинственное было в 37 году? Там и ты упоминаешься, и вампиризм…

— А дела нет? — усмехнулся Ган, — оно и неудивительно…

— Может поделишься воспоминаниями?

— Не, я слово дал — полста лет молчать. Так что в одна тысяча девятьсот восемьдесят восьмом году я тебе все и расскажу, если не забудешь, конечно, спросить…[1]

Я не поленился, съездил сам к потерпевшим. Поговорил без протокола, обе женщины чувствовали себя уже спокойнее и делились воспоминаниями почти охотно. Что-то в них изменилось. Лишь потом я понял, что женщина, ставшая знаменитой жертвой — это уже почти как киноактриса. Да, вот если жертва — мужчина, это почти постыдно, зато если женщина — это ой-ой-ой! Настоящая знаменитость…

Итак, пункт первый — запах. Обе женщины в конце концов припомнили, что ощутили слабый запах духов. Не мужского одеколона, а именно — духов. А вот второй пункт: первая из потерпевших не заметила ничего, зато вторая припомнила, что смывала с шеи что-то, похожее на губную помаду. Почему не сказала на следствии? Так вопросы задавали конкретные, а про мытье шеи и не вспоминали.

Итак, кровь у девушек высасывало существо несомненно женской породы. А грабил склад мужчина. Я усомнился и поехал к старику-сторожу. У того не было и сомнений относительно пола грабителя. Какие там духи! Грубый мужской голос. Кусок небритой щеки под шарфом.

Итак, дела все-таки разные. Их связывает друг с другом только время. Но я, кажется, обещался в гости к Гану. Посмотрим, что он скажет. Ведь он буквально носом ткнул меня сейчас…

— Итак, мы имеем дело с двумя преступниками, — закончил я свой рассказ, — и два отдельных дела. И как ты догадался?

— Твои выводы и правильны, и неправильны одновременно, засмеялся Ган, — хочешь анекдот на эту тему? Поставили как-то одного мужика судьей в городе, к нему приходят двое сутяг, один жалуется на другого. Новенький судья его выслушал, говорит — ты прав, конечно. Тогда второй начал оправдываться. Судья и его выслушал и тоже вполне согласился с его доводами — мол, и ты прав… Тогда судью-то и спрашивают, кто же тогда не прав в этом деле? А наш-то и отвечает — не прав тот, кто меня сюда судьей назначил…

— Ваши намеки мне оскорбительны, — развеселился я, — и я вызываю вас на дуэль.

— Тогда выбор оружия за мной. Предлагаю пироги — кто больше съест! Правила: обжираться до смерти одного из дуэлянтов. А чтобы продлить мучения, сейчас будет чай.

— И все-таки я жду хоть каких-то объяснений, — сказал я уже за чаем.

— Еще в спортзале я почти уверился, — начал Ган, — что мы имеем дело с двумя совершенно разными существами — больным человеком и нежитью, объединенными, однако, в этакий, так сказать, коллектив. А что может объединить столь разных существ? Ответ стар, как мир. Они должны быть разных полов. И если нападавший на пункт переливания крови был мужчина, то логично было бы предположить, что существо, нападавшее ночью на улицах, окажется женского пола.

— Ты хочешь сказать, что у них любовь? — я был потрясен.

— Да, все это уже не раз бывало. Мужчина страдает тяжелой формой нарушения обмена веществ, особенно пагубно при этом действуют прямые солнечные лучи. Зато кровь приносит облегчение. Собственно, достаточно и бычьей крови. Дать ему работу на скотобойне — и никаких преступлений не было бы. А вот женщина настоящий вампир, нежить. С набором сверхчеловеческих возможностей. Может быть, уже не одну сотню лет живет. У таких частенько теплые чувства возникают к похожим на себя. Кстати, вам ее будет трудненько взять. Передвигается быстро, как молния, живуча до невероятного, разве что серебряный меч или кинжал…

— Ну хорошо, — прервал его я, — а как сейчас быть?

— Все предельно просто, — сказал Ган, — есть отпечаток пальца, преступник только приехал в Москву, а при его совершенно специфическом внешнем виде, прямо скажем, устрашающем облике, он должен был запомниться всем, кто его видел…

— А какой он, собственно, должен иметь облик?

— Да это в любом учебнике можно найти, — пожал плечами Ган, — насколько я помню, поражение слизистых оболочек таково, что с одной стороны из-под изуродованных губ выглядывают зубы, с другой стороны — атрофия десен, поэтому зубы выглядят как бы большими, далее — поражения кожи, особенно лица и рук, выглядят, как будто кожа слезает, что в сочетании с бледностью кожи создает вид, так сказать, ожившего мертвеца. Вот для вашей агентуры и работа — выявить всех новеньких такого страшненького вида, да и поснимать у всех отпечатки. И трех дней не пройдет, как он будет у вас в руках.

Я долго не думал. Дал соответствующую ориентировку. И всего через двое суток подозреваемый был задержан. Отпечатки совпали. Он и не отпирался, сразу признался в ограблении. Очная ставка со стариком-сторожем ничего нового не прибавила. А вот о наличии сообщницы он молчал. Ни в какую!

Но я уже как-то начал доверять Гану в его заключениях. Если он говорит, что была сообщница, стало быть, так оно и есть. К тому же плохое физическое состояние пойманного преступника не позволяло предполагать его виновность в нападениях на женщин. Он вообще не очень-то быстро двигался. Что же до его зубов, то они шатались. Прикус их, как я и ожидал, не соответствовал ранам на шеях женщин.

И вот я вновь в гостях у Гана. Только уже дома. Ужинаем. Нас трое. Третий — тренер Гана по самбо, Антон. Да, в последнее время я совсем перестал следить за связями Гана, вот он друга себе завел, а я и не знал. Что же, тогда на пяток минут отвлечемся от вампиров и сделаем одно дело. Пользуюсь тем, что Ган на кухне. Показываю Антону удостоверение. Потом говорю, что должен провести с ним беседу по линии своего учреждения. Парень, разумеется, удивлен. Чтобы не разводить антимоний, вынимаю готовый бланк. Подписка о неразглашении. Заполняю его шапку данными Антона, предлагаю ознакомиться и подписать.

— Объект «Г» — это наш общий приятель, известный тебе как Гена, — подвожу, наконец, черту, — а подписать все равно придется. В интересах государственной безопасности. Все это серьезно.

— Подписывай, Антош, — говорит Ган, возвратившись с кухни, — он этими подписками уже всех замучил, работа у него такая…

— Но что за чушь, почему мои разговоры с тобой составляют государственную тайну? — недоумевает тренер, обращаясь к Гану.

— Могут составлять, — поправляю я, — мальчик слишком много знает…

И Антон подписывает необходимые бумаги. Он, разумеется, рано или поздно узнает всю правду, вернее какую-то ее часть, но на сегодня достаточно. Потом прошу Антона дать нам пяток минут поговорить наедине.

— Итак, один за решеткой. Что дальше? — заканчиваю краткое сообщение о поимке преступника.

— Ничего не говорит о сообщнице, — размышляет Ган вслух, наверное, все-таки любовь. Кстати, куда его поместили? Этому человеку необходимо соответствующее медицинское обслуживание.

— Пока подозреваемый жалоб на здоровье не предъявлял, сказал я жестко, — так что пусть посидит в камере. Мы его в одиночную поместили, дабы больших скандалов не было. Кто же захочет сидеть в одной камере с вампиром… И будет прав в своих жалобах!

— Если он в камере, — говорит мой собеседник, — то жить ему не больше месяца. Ему нужна кровь. Вот устроили бы его работать на мясокомбинат…

— Не о том разговор, — поправляю я Гана, — ты мне лучше скажи, как вампирицу словить!

— Разговор как раз о том, — гнет свое Ган, — надо ведь проявить хоть чуток гуманизма…

— Гуманизм в отношении вампиров, — усмехаюсь я, — это нонсенс.

— Да хоть драконов, — настаивает подросток, — они же не виноваты, что такими родились.

— Я не пойму, ты что, не хочешь мне больше помогать? — вот уж не ожидал, что задам такой вопрос.

— Знаешь, — говорит Ган как-то задумчиво, — есть старое правило: нельзя становиться на пути между любящими существами. Даже… Вернее — особенно таким, как я. Ни к чему хорошему это не приведет. Что здесь настоящее чувство — у меня и сомнений нет. Согласись, для развлечений вампирша могла найти кого-нибудь и посимпатичнее, да и поздоровее. Раз возится с таким — одна нога в могиле — стало быть, любит. Он ее, видно, тоже. А поймать ее сейчас можно, только играя на ее чувствах. Мне этого делать нельзя. Я умываю руки…

— Ты что, серьезно? — не понимаю его сразу я. — Это ведь вампир, чудовище, нападающее по ночам на людей, сосущее их кровь…

— Вот сами и разбирайтесь, — стоит на своем Ган, — а мне промеж влюбленных становиться никак нельзя! Скажи спасибо, что я им помогать не начинаю…

— Да ты что! — чуть ли не кричу я. В комнату, услышав крик, заходит Антон. Он все-таки друг этого бессмертного придурка.

— Что случилось? — спрашивает тренер со вполне определенной интонацией. Еще один придурок, он ведь готов броситься защищать того, кто менее всех нуждается в защите.

— Ты, кажется, хотел знать, почему с тебя взяли подписку, меня понесло: как говорится, с кем поведешься, от того и наберешься, — так вот, этот мальчик и не человек вообще, и лет ему больше, чем нам всем, вместе взятым. Ты дружишь с чудовищем…

И я покинул помещение. А вслед услышал ехидное:

— Нервные какие-то кагебешники пошли…

Больше никогда в жизни я не позволял себе срываться. Особенно в общении с Ганом. Еще спускаясь по лестнице, я взял себя в руки.

«Что ж, если вы, товарищ Ган, умываете руки, управимся и сами», — решил я. И никаких скотобоен. Преступник должен сидеть за решеткой. А мы пока приготовимся к встрече с настоящей вампиршей. Вы, товарищ Ган, заметили как-то, что ее будет трудно убить. Серебряный меч — слишком архаично. Другое дело серебряные пули.

И я отправил совершенно идиотский запрос. И получил совершенно неожиданный ответ — есть такие пули, да еще и в немалом количестве. Кто, когда и для чего заказывал совсекретно. А пули можно получить вполне официальным путем. На складе лежат. Кажется, вы говорили, что злая вампириха так быстро передвигается, что и взглядом не уследить. Ничего, на этот случай получаем автоматы. Мало? Еще и ручной пулемет! И готовим ко всему этому серебро. Да здравствует унификация патрона!

Мужчина-кровосос, между тем, был переведен в больничный изолятор, где и скончался на третий день пребывания на больничной койке. А всего на двадцатый день после поимки. Что ж, вот и мышеловка готова — укладываем тело на видном месте в морге Института Судебной Медицины. И распускаем слухи — будет мол, публичное вскрытие псевдо-вампира!

Возле тела устанавливаем бесконтактный датчик, реагирующий на любое приблизившееся тело. И ночное дежурство в отдаленной комнате. Втроем: я и двое оперативников, с автоматами и пулеметом. Не могу отказать себе в удовольствии. А поспать можно и днем, все равно визит будет, когда все спят. Все-таки вампир они, как говорят, боятся солнечного света.

Уже на вторую ночь вспыхивает красная лампочка. Мы бежим в морг. На ногах — бахилы, чтобы наши шаги она, наш враг, услышала бы как можно позднее. Предусмотрительно мы закрыли все двери в прозекторский зал, кроме одной. Через нее и вбегаем.

Женщина — высокая, худая, красивая. Рыдает на груди у покойника. Увидев нас, отпрыгнула в сторону. Действительно, как метеор. Мечется по залу. Но наши пальцы делают свое дело — жмут на курки. И руки поворачиваются автоматически в нужную сторону. Наконец, она замерла, получив, вероятно, порцию пуль. А мы продолжаем поливать ее… чуть не сказал — свинцом, нет серебром!

Неожиданно вампирша вспыхивает. Настоящий, яркий огонь. Мы прекращаем стрельбу. Женщина молчит, на лице — страдание. Из пулевых ран — снопы искр. Потом она загорается вся. Через пару минут перед нами нечто, отдаленно напоминающее человеческое тело, зато гораздо больше — огромный кусок кокса. Что ж, дело закончено. А с телом пусть разбираются ученые.

Вот после этого дела я и стал, конечно, совершенно незаслуженно, признанным специалистом в области преступлений со сверхъестественным душком. Ко мне начали обращаться за консультациями, а я любил при этом давать заключения типа: «данных за наличие преступления по моему профилю нет!»

Что же касается Гана… Я специально зашел в секцию самбо. Понаблюдал за тренировкой. Как я понял, дружеские отношения между моим подопечным и тренером, несмотря ни на что, сохранились. Конечно, дружба есть дружба, и если неожиданно оказывается, что твой друг не человек, что ж, ничего страшного. Ведь законам дружбы-то он не изменял. И, вообще, о таком друге можно только мечтать — вроде умный, много знает, но при этом прямой и простодушный, слову не изменит, всегда на выручку придет…

А вот со мной Ган даже и не поздоровался. Попытался пройти мимо, когда я встал на его пути. Но я поймал его за локоть.

— Конечно, вампир должен был быть убит, — сказал он равнодушно, глядя мимо меня, и добавил столь же бесцветным тоном: — но не во время прощания с телом любимого человека…