"Продолжение легенды" - читать интересную книгу автора (Кузнецов Анатолий)

ВАСЕК ПОЗНАЕТ ЖИЗНЬ

Днем наш толстяк Лешка и Васек ушли в вагон-ресторан. Воротился через два часа один Васек. Он был совершенно пьян, тыкался головой в полки, икал. Да и пришел не самостоятельно: его привел ревизор, спрашивал в каждом купе:

— Это не ваш?

Мы ахнули. Сердобольные женщины закопошились, закудахтали:

— Ох, ох, какой молоденький, совсем дитя! Как вам не стыдно, как вам не совестно, довели хлопчика, лоботрясы!

Васек грязно и неумело лаялся и просил курить. Гришка брезгливо съежился и залез к себе на полку.

— Карманы вывернуты, обокрали! — со страхом прошептал он, протягивая палец с большим черным ногтем.

— Пойдем Лексею морду бить, — кратко сказал Бугай; он засопел и раздул ноздри.

Васек стонал и дрожал. Под взглядами всего вагона мы втроем повели его в умывальник, облили голову холодной водой, потом уложили на Димкин вещевой мешок. Бугай и Стрепетов пошли в ресторан бить морду Лешке, а я остался держать Васька, потому что он метался и бился головой о столик. Вскоре его стошнило. Не повезло стене и Димкиному мешку. Прибежал дядя Костя, схватился за голову, стал ругать и проклинать нас на чем свет стоит.

Я снова сводил Васька в умывальник. Наконец ему стало легче, и он уснул. Я осмотрел его карманы: семидесяти рублей не было. Тогда дядя Костя молча поманил меня пальцем к себе, в служебное купе.

— Ну? Так я убирал после него? — сказал он. — Теперь составим акт. «О приведении пассажирского вагона поезда в антисанитарное состояние».

Он сказал это торжественно, смакуя такое внушительное определение.

— Да. Штрафа вам не миновать, это уж как пить дать.

Я растерялся. Дядя Костя спокойно стал что-то царапать на листе.

— А ну-ка, прикрой дверь. Вот что, генералы, не будем поднимать шум. Я ничего не видел, а кто видел, не его дело. Давай на чекушку и иди с богом. Ну?

Я, краснея, почти машинально отдал ему пятнадцать рублей и ушел, словно облитый ведром холодной воды. Вот тебе и дядя Костя!..

Теперь еще недоставало, чтобы Бугая и Стрепетова арестовали за драку в ресторане и ссадили с поезда. Я бросился в ресторан, и в моем уме уже рисовались битые стекла, звон посуды и перевернутые столы.

К удивлению, в вагоне-ресторане было тихо. В углу сидели за столиком улыбающийся, лоснящийся Лешка, мои замечательные Димка Стрепетов и Иван Бугай и вместе… выпивали.

Напротив них, на краешке стула, настороженно сидел тип в расстегнутой рубахе и с устрашающей татуировкой на руках: могила, крест, пистолет, якорь и надпись: «Не забуду мать родную». Между ними происходил следующий разговор:

— Ты, подлюга, свистнул часы?

— Нет, не я.

— Врешь!

— Не я, говорю тебе!

— А ты жулик?

— Жулик.

— Зачем?

— Допустим, мне так интересно. А что из этого?

— Тогда рассказывай нам свою жизнь!

— На сухую не идет. Ставьте пятьсот — расскажу.

Стали торговаться, дошли до ста пятидесяти. Сложились по три рубля и заказали собеседнику водки да заодно и себе пива. Меня схватили в восемь рук и так любезно усаживали, что повалили на стол. Я их звал, тащил и едва вырвался сам.

С тяжелым сердцем я вернулся к спящему Ваську, а ребята остались слушать жуликову жизнь. Возвратились они поздно, когда закрыли ресторан и выпроводили их. Относительно трезвым был Бугай.

— Ну, так что вам рассказал товарищ?

— А, Толька, не язви. Дрянь, ух, дрянь какая!

— Чего же вы сидели?

— Надо было Васьковы деньги выудить.

— Выудили?

— Да.

— Где же они?

— Пропили.

Он бухнулся на свой кожух и долго не спал, лежал, уставясь в потолок, и думал о чем-то длинном и тягучем, как наша дорога.

А поезд все стучит и несется, несется на восток. И теперь уже по сторонам расстилается тайга. Опять торчат с полок разнокалиберные ноги. Теперь разница с Москвой во времени уже пять часов. Сейчас в Большом театре начинается спектакль; бурлит, ловит билетики толпа у «Центрального». И нет мне туда возврата, и нет возврата Димке в Новосибирск или на станцию Тайга…

Я не сказал, куда мы едем. Мы едем на Братскую ГЭС.