"Последний удар" - читать интересную книгу автора (Квин Эллери)Глава 5 Третий вечер: пятница, 27 декабря 1929 года В которой в летнем домике происходит сцена из зимней истории, а подарок из железа не дает поднять крышу с домикаПосле многочасового метания в постели в тщетных попытках удержать взаперти досаждающую мысль Эллери проснулся, обнаружив, что проспал завтрак. Спустившись, он увидел, что Мейбл убирает со стола. — О, мистер Квин! — воскликнула девушка. — Мы уже решили, что вы не спуститесь. Сейчас освобожу вам место. — Нет-нет, Мейбл, поздняя пташка не заслуживает червя. Ограничусь кофе без сливок и сахара. — А ведь вы такой тощий, — хихикнула Мейбл. Эллери прошел с чашкой кофе в гостиную, где его встретили усмешками и экземпляром «Нью-Йорк уорлд». — Пей свой кофе, читай Брауна и Ф.П.А.[39] и помалкивай, — буркнул Джон Себастьян. — Ты прервал час знакомства с происходящим за пределами психушки. Все читали газеты. Эллери прошелся по комнате, потягивая кофе и заглядывая каждому через плечо. Мариус был поглощен рецензией Лоренса Гилмена на дебют в Карнеги-Холле молодого виолончелиста Григория Пятигорского. Роланд Пейн изучал автотипию размером в четыре колонки с изображением пышнотелой Хелен Кейн, «девушки Буп-Бупа-Дуп», выступающей на рождественские праздники в театре «Парамаунт». Валентина и Эллен читали театральную полосу, Фримен — книжную, Крейг — редакторскую, а преподобный мистер Гардинер — советы на сегодняшний день доктора С. Паркса Кэдмена. Доктор Дарк погрузился в спортивный раздел, Расти — в дамские моды, а ее мать, как ни странно, в биржевые котировки. Но больше всего Эллери заинтересовал выбор Джона, который явно был увлечен рекламой нового электротостера, поджаривающего обе стороны ломтика хлеба одновременно. Эллери опустился в кресло рядом с Джоном. — Ты только притворяешься, что читаешь, — сказал он. — В чем дело, Джон? Плохо спал? Ты выглядишь паршиво. — Что? — пробормотал Джон. — Не важно. Я хочу задать тебе вопрос, который может показаться фантастическим. — Какой еще вопрос? — Вчера вечером... Рассеянность Джона как рукой сняло. Он резко взглянул на Эллери. — Что еще случилось вчера вечером? — Когда я пожелал тебе доброй ночи и оставил тебя здесь одного, ты пошел прямо наверх? Джон быстро заморгал. — Что за вопрос? — А что за ответ? — Прямо наверх? Честно говоря, я не... — Поднимаясь наверх, когда бы это ни было, ты воспользовался парадной лестницей или черной? — Черной? — Лицо Джона расслабилось. — Может быть. Какая разница? — И он погрузился в рекламу сигар «Роки Форд» по пять центов за штуку. Эллери бросил на друга странный взгляд. — Ладно, забудь, — сказал он и открыл «Нью-Йорк уорлд». Ему хотелось последовать собственному совету. День был окутан напряженной атмосферой ожидания. Время от времени появляющийся и исчезающий сержант Дивоу не способствовал ее разрядке. Во второй половине дня Эллери оторвался от книги, увидев стоящую перед ним Эллен Крейг. — Что вы читаете? — «Дело об отравленных шоколадных конфетах» Энтони Беркли. — Об отравленных свиных ножках, — сказала Эллен. — Вы почти такой же зануда, как дядя Артур. Как можно сидеть сиднем целый день? Пойдемте прогуляемся, Эллери. — У вас энергия как у Джимми Уокера[40], — пожаловался Эллери. — Послушайте, дорогая моя, то немногое, что я успел прочитать, говорит мне, что мистер Беркли держит немало сюрпризов в своем английском рукаве. Я должен дочитать книгу из соображений самозащиты. Прогуляйтесь с сержантом Дивоу. — Это лучше того, что я едва не сделала! — И Эллен вышла, вскинув голову. Эллери с виноватым видом подобрал детективный роман. Поднявшись к себе в комнату, Эллен переоделась во французскую лыжную куртку на «молнии», натянула на ноги сапоги, светлые локоны убрала под белую вязаную шапку, схватила пару рукавиц, сбежала по лестнице и вышла на крыльцо, хлопнув дверью в надежде, что это услышат в гостиной. Из-за оттепели в последние дни снег посерел и стал напоминать шероховатый лед. Облака не пропускали солнце, и дул слабый, но холодный ветер. Эллен вернулась бы в дом, если бы не злость на Эллери. Спустившись с крыльца, она обогнула дом и начала пробираться через сугробы к деревьям. Человеческие следы пересекали снег, который выглядел неопрятно, вызывая у Эллен отвращение. Но при виде летнего домика она воспрянула духом. Летний домик находился на солидном расстоянии от особняка, на опушке леса, служа для Эллен в детские ее годы излюбленным убежищем от дяди и миссис Сэфайры. С ним у нее были связаны только приятные воспоминания. Она приносила сюда своих кукол, играя в актрису или няню, а позже предавалась мечтам о романах с ее подростковыми увлечениями. Джон признавал летний домик личным владением Эллен, куда мальчишкам вход воспрещен, нарушая молчаливый договор лишь изредка. Эллен быстро приближалась к домику, где не была долгое время. Но внезапно она остановилась. Внутри разговаривали мужчина и женщина, но узнать по невнятному бормотанию, кто это, Эллен не могла. Снова помрачнев, она сделала крюк вокруг домика в сторону леса, но наступила на камень под снегом, споткнулась и, вскрикнув, опустилась на корточки. — Мисс Крейг! С вами все в порядке? Подняв взгляд, раздосадованная Эллен увидела высокого полицейского, спешащего к ней из-за куста. Она не сомневалась в том, с какой целью он там прятался. Сержант пытался подслушать разговор в летнем домике. Даже его обеспокоенный возглас прозвучал весьма сдержанно. — Со мной все в порядке... — громко отозвалась Эллен, но, к ее ужасу, обширная ладонь сержанта Дивоу зажала ей рот. — Прошу прощения, мисс, — прошептал сержант, не убирая ладонь, — но я должен это услышать. — Вы... вы просто здоровенная любопытная ищейка! — с трудом выдавила Эллен. — Отпустите меня! Он покачал массивной головой. — Вы их спугнете, мисс. Мне это нравится не больше чем вам, но это мой долг. Ш-ш! Внезапно Эллен прекратила вырываться. Голоса в летнем домике стали громче. Один принадлежал Расти Браун, другой — Мариусу Карло. — Да, люблю! — кричал Мариус. — По-твоему, я на это не способен? Или, может быть, Джон лучше меня? — Ты отлично знаешь, Мариус, что любовь не имеет ничего общего с оценкой того, кто лучше и кто хуже. — Расти говорила голосом grande damme[41], и Эллен поняла, что она пытается быть убедительной, одновременно сохраняя достоинство. — Мариус, отпусти мою руку. Мариус! — Последнее слово прозвучало как негодующий вопль. Из домика доносились звуки борьбы. — Всего один поцелуй! — пыхтел Мариус. — Поцелуй мужчины, а не скулящего подростка, возомнившего себя поэтом только потому, что не рифмует «любовь» и «кровь». Расти, я без ума от тебя... Раздался звук пощечины. Эллен отпрянула. Сержант Дивоу выглядел глуповато. — Только сделай это еще раз, Мариус Карло, и я... — Расти была вне себя от гнева. — А еще называешь себя мужчиной! Пристаешь ко мне за спиной у лучшего друга! Даже если бы Джон не существовал вовсе, а ты один во всей вселенной носил брюки... Любить тебя? — Расти презрительно рассмеялась. — Да я вида твоего не переношу! Меня от тебя тошнит, Мариус! В любом случае я люблю Джона и собираюсь за него замуж. Ясно? Голос Мариуса был неузнаваемым. — Абсолютно ясно, мисс Браун. Мариус Краб вызывает отвращение у утонченной Расти Браун. О'кей. Быть посему. — Благодари свою счастливую звезду, что я не стану жаловаться Джону. Он бы свернул тебе шею. — Именно это я намерен проделать с ним! — Ого! — не сдержался сержант Дивоу. — Господи! — Произнеся это, Эллен осознала, что рукавица сержанта уже не зажимает ей рот. С противоположной стороны летнего домика внезапно появился Джон Себастьян и с яростным криком вбежал внутрь. Должно быть, он бесшумно подошел по снегу и тоже слышал разговор. Из хрупкого сооружения послышались звуки ударов, топот, хриплые возгласы и полуиспуганное-полудовольное взвизгивание девушки, явившейся причиной потасовки. Домик ходил ходуном. Сержант Дивоу продолжал прислушиваться. — Не стойте, как бревно, вы, олух! — крикнула ему Эллен. — Чего вы дожидаетесь — пары трупов? — Чьих, этих двоих? — Сержант казался удивленным. — Хотя, пожалуй, пора вмешаться. — Подойдя к входу, он нагнулся и просунул большую голову внутрь. — О'кей, ребята, размялись и хватит. — Так как звуки ударов не прекратились, сержант с сожалением добавил: — Ну ладно, сами напросились. — И его монументальная фигура исчезла внутри. Вскоре в дверях домика возникли Мариус и Джон, яростно жестикулирующие в морозном воздухе, — каждого держала за шиворот огромная лапа. Затем появились остальные части тела сержанта, за которым следовала Расти с безумным взглядом. Полицейский поставил обоих приятелей ногами в снег. — Пустите, вы... троглодит! — пыхтел Джон, пытаясь дотянуться до Мариуса. — Я убью этого педика! — Пустите его, сержант! — взвизгнул Мариус, молотя руками, как дирижер в кульминационный момент вагнеровского фестиваля. — Посмотрим... кто из нас педик... и кто кого убьет! — Ни один педик не убьет другого, и я должен напомнить вам о присутствии дам, — сурово сказал сержант. — Будете вести себя хорошо? Без видимых усилий с его стороны противники плюхнулись в снег, продолжая дрыгать руками и ногами и издавать хлюпающие звуки. Сержант Дивоу опустился на одно колено, чтобы удерживать их в таком положении. — Как мне унять эту парочку, мисс? — удрученно спросил он у Расти. — Заставьте их помириться, сержант, — холодно отозвалась девушка. — Все это не стоит выеденного яйца. Пусть пожмут друг другу руки. Сержант выглядел удивленным. В этот момент из снега, словно кит из глубины морской, появилось лицо Мариуса. Молодой человек открыл рот, и из него полился поток слов, заставивший присевшую за летним домиком Эллен заткнуть уши. Поэтому она пропустила развязку, увидев только, как сержант Дивоу тащит соперников к дому, что-то им внушая, а Расти идет следом, также давая советы. Эллен со вздохом выпрямилась. И тут ее лодыжка подвернулась, и она снова упала в снег. — О боже! — заплакала Эллен. — Боль эмоциональная или физическая? — осведомился мужской голос. Эллен в воплем повернулась в снегу. Эллери приближался к ней из-за кустов. — Вы! — Эллен вскочила, опять свалилась в снег и начала плакать. — Насколько я понимаю, и та и другая. — Эллери подбежал к ней и осторожно ее поднял. — Поплачьте на груди кузена Эллери. Жуткая была сцена, верно? — Вы были там все время? — От начала до конца, — весело подтвердил Эллери. — Я следовал за вами и сержантом, интересуясь, что происходит, и, в конце концов, выяснил это. — Вы и сержант Дивоу просто ищейки! Никогда больше не стану представлять себе полицейских и детективов в романтическом свете! Что же нам делать, Эллери? — Она заплакала у него на плече. — Все становится хуже и хуже. Бедный дядя Артур... — Вскрытие произведем позже. А сейчас нужно доставить вас в дом и осмотреть вашу лодыжку. Держитесь за мое плечо... вот так. Когда они приближались к дому, Эллен внезапно вскрикнула и остановилась. — В чем дело? — с беспокойством спросил Эллери. — Опять подвернули ногу? — Нет. — Глаза Эллен сияли. — Что вам вообще там понадобилось? — О чем вы? — Я думала, вас увлекла книга. — Она действительно интересная. — Но вы все-таки решили пойти за мной. — Ну... — Вы восхитительны! — Эллен стиснула его руку. — Я вас прощаю. Эллери что-то пробормотал, и они заковыляли дальше. Ему хватило чуткости не говорить бедной девушке, что он бросил «Дело об отравленных шоколадных конфетах» и искусные сюжетные интриги мистера Беркли, чтобы следовать по заснеженному ландшафту за Джоном Себастьяном. Обед прошел с вниманием к правилам пользования ножом, вилкой и салфеткой, сделавшим бы честь делегации школьных учителей Айовы, приглашенных в Белый дом. Помимо просьб передать йоркширский пудинг или соус, за столом почти не было разговоров. Сержант Дивоу, очевидно, преуспел в прекращении боевых действий, ибо бывшие приятели обращались друг к другу, когда требовала необходимость, хотя и без особой теплоты. Расти держалась с высокомерием женщины, знающей, что из-за нее произошло сражение и что все присутствующие осведомлены об этом факте. О том, что Валентина слышала кошмарные подробности, свидетельствовали ее подрагивающие ноздри. Исход в гостиную походил на беспорядочное отступление. Как и все пострадавшие в битве, Эллен замыкала шествие. Доктор Дарк заявил, что лодыжка лишь слегка растянута, и перевязал ее под обеспокоенным взглядом дяди, но она все еще хромала. Войдя в гостиную, Эллен услышала слова стоящего у камина сержанта Дивоу: — Ничего не произошло, мистер Квин. Либо он слишком осторожен, чтобы вылезать из укрытия, либо я что-то упустил. — О чем вы?— спросила Эллен. — Сегодня «третий вечер Святок», — мрачно отозвался Эллери. Глаза всех тотчас же устремились на елку. Под ней ничего не было. — Совсем забыл об этой истории! — воскликнул Артур Крейг. — Вы что, расставили ловушку? — В каком-то смысле. Сержант, пожертвовав обедом, притаился там, откуда мог видеть все происходящее в холле и гостиной. И вы никого не увидели, сержант? — Никого и ничего. — Не понимаю, — пробормотал Эллери. — Должен быть третий подарок. Он не намерен останавливаться на двух... Спасибо, сержант, идите обедать. Дивоу удалился быстрым шагом. — Он никогда не спит и не переодевается? — раздраженно осведомился доктор Дарк. — В полночь приходит сменщик и уходит, пока еще никто не проснулся, — сказал Эллери. — Это дает сержанту возможность сбегать в казарму и поспать несколько часов. — Сменщик? — насторожился Роланд Пейн. — Кто-нибудь его видел? Никто не ответил. К счастью, в этот момент Фелтон принес бренди мужчинам и ликеры дамам, после чего беседа стала общей. Как и следовало ожидать, это произошло внезапно. Во время одного из туров по комнате с напитками Фелтон проходил мимо елки. Украшение на кончике одной из веток задело стакан на подносе, и, пытаясь не дать ему упасть, Фелтон потерял равновесие и налетел на елку, с которой посыпались шары. — Дивоу! — рявкнул Эллери. Сержант примчался с салфеткой за воротником, все еще пережевывая кусок ростбифа. — Что случилось? — спросил он, озираясь. — Смотрите. Взгляд сержанта последовал за указующим перстом Эллери. Под елкой, среди упавших украшений, лежал маленький пакет в красно-зеленой фольге, перевязанный позолоченной лентой. — Но ведь никто... — начал сержант Дивоу. — Разумеется, — отозвался Эллери. — Потому что это проделали днем, когда вы и я выходили из дома, или в начале вечера, прежде чем вы заняли наблюдательный пост. Он просто засунул пакет среди веток. Кто-то из нас рано или поздно нашел бы его. Этот тип играет с нами, черт бы побрал его игривую душонку! Эллери поднял пакет. Отшвырнув в сторону знакомую открытку с Санта-Клаусом и словами «Джону Себастьяну», он сорвал обертку с белой коробки. Внутри лежал предмет, завернутый в красную папиросную бумагу, а на нем маленькая белая карточка с очередным отпечатанным на машинке стишком: Ну а в третий вечер Святок Шлет любовь твоя в подарок Г в о з д ь железный и погнутый — Крышу прикрепит в минуту. В папиросной бумаге действительно оказался обычный железный гвоздь, согнутый в форме крюка. Эллери подошел к дубовому шкафчику, который приспособил вчера вечером в качестве кладовой для подарков, отпер его ключом, выданным хозяином дома, достал игрушечный домик, поставил его на стол и поднял крышу. — Вот, — процедил он сквозь зубы. — Два маленьких металлических глазка для гвоздя, который надежно прикрепляет крышу к верхнему этажу. Помню, меня заинтересовало их предназначение. Теперь мы это знаем. — Знаем что, мистер Квин? — простодушно осведомился мистер Гардинер. — Мне это не говорит ровным счетом ничего. Фанатичные зеленые глаза Оливетт Браун торжествующе сверкнули. — Железо! — воскликнула она. — Никто из вас не мог этого знать, в том числе вы, мистер Гардинер... — Оливетт... — начал старый джентльмен. — Особенно вы. Но я изучала эти вещи. О, я понимаю, что это делает меня плохой христианкой, мистер Гардинер, но некоторые из этих знаний были уже древними, когда наш Господь ходил по земле. Вам известно, что железо способно отгонять злых духов? — Тогда почему, Оливетт, — мягко спросил мистер Гардинер, — во всей литературе о ведьмах и колдунах, которая попадалась мне на глаза, злые духи постоянно используют сосуды из железа для приготовления своего зелья? — Слушайте, слушайте! — произнес Дэн З. Фримен. — Пожалуйста, мама! — взмолилась Расти. Миссис Браун, удерживаемая внутренней дисциплиной от атаки на своего бывшего пастыря, повернулась к злополучному издателю. — Я знаю вашу породу, мистер Фримен! Все опровергаете пункт за пунктом! — Но, дорогая миссис Браун, — запротестовал Фримен, — я не... — Тогда почему железо защищает от привидений? Или вы этого не знаете? — Откровенно говоря, нет. — Фримен был явно расстроен тем, что оказался в самом фокусе конфликта. — Но в таком случае мне непонятно, почему все привидения в европейских замках, о которых я слышал, проводят ночи, волоча за собой тяжелые цепи. — Можете смеяться сколько душе угодно, мистер Фримен! — Шея Оливетт напряглась от гнева. — Но уверяю вас, что с давних времен, когда у эпилептиков бывали припадки, люди втыкали в землю железный гвоздь, чтобы пригвоздить демона! Что вы об этом думаете? — К этому следует привлечь внимание Американской медицинской ассоциации, — серьезно произнес доктор Сэм Дарк. — О! — Оливетт Браун выбежала из комнаты. Расти помчалась за ней. — Прошу прощения, — сказал толстый врач, — но я не могу поверить, что она воспринимает всерьез хотя бы половину того вздора, который слетает у нее с языка. Поднявшись и покачав головой, мистер Гардинер поспешил за матерью и дочерью. — Оборотная сторона карточки снова пуста, — сообщил Эллери, как будто его не прерывали. Ночью Эллери добавил в своем дневнике к отчету о происходящих событиях краткий абзац о минувшем дне: |
||
|