Лен Кошевой ИГЛА МЭСОНА

Боноски присел к столику Черока и огляделся. Народу в клубе было немного, лишь в дальнем углу зала шумела группа подвыпивших парней. За окном в густеющих сумерках пылали рекламы, на крыше «Космик тревел» по корпусу новейшей ракеты мчались неоновые буквы.

— Зачем и куда мы полетим? — вслух гадал Боноски, глядя на светящийся корпус ракеты. — К Плутону или дальше?

Черок пожал плечами. Ему очень не хотелось участвовать в этом рейсе. Он чувствовал: боссы затевают какую-то опасную игру, и ставкой в ней будут не только мезолеты, но и жизни экипажей. Но как выйти из этой игры? Отказаться — значит угодить в тюрьму: контракт подписан на шесть лет, деньги за рейс получены вперед и отправлены старикам.

— Есть зацепка, — словно читая его мысли, заметил Боноски. — Электронная схема Иглы просчитывает координаты на миллисекунду медленнее, чем нужно. Я проверял.

— Ты не ошибаешься?

— Цезиевый хронометр не ошибается в отличие от людей.

— Зацепка слабая, — разочарованно произнес Черок. — Все зависит, конечно, от того, как далеко мы уйдем от Солнца. Но я этого не знаю. Программа маршрута будет вручена только на Ио. За час до старта! Да хоть и раньше — что толку? Программа — это голые цифры, по ним ничего не поймешь.

Боноски рассеянно жевал в зубах спичку.

— Но раз так, ты внимательно следи за Иглой, — сказал Черок.

— О'кей, — без энтузиазма кивнул Боноски. Он был кибернетиком мезолета, которым командовал Черок.

…Они вышли из клуба и в полном молчании дошли до оживленного перекрестка. Тут Черок сказал:

— Пожалуй, наведаюсь к Дэвису. Может, удастся уговорить. А ты?

— Забегу к приятелю.

— Ну, пока.

Провожая взглядом рослую фигуру Черока, Боноски не заметил, как к нему подошел незнакомый человек.

— Привет, Боноски! — услышал он хрипловатый голос.

Кибернетик обернулся, удивленно спросил:

— Откуда вы меня знаете?

— Я работаю у Сэндиджа, надеюсь, слышали о нем?

Кибернетик молча кивнул, пытаясь поймать ускользающий взгляд незнакомца. Сэндидж был главой могущественной корпорации, конкурентом Дэвиса. Знал Боноски и то, что оба гиганта бизнеса ведут борьбу за монополию в транспортном обслуживании Солнечной системы.

— Так вот… — продолжал человек Сэндиджа. — Хотите заработать?

— О чем вы? — Боноски быстро осмотрелся. Вдали топтались два здоровенных парня. У него защемило сердце.

— За код нейтрино-маршрута Сэндидж заплатит полтораста тысяч монет, — выпалил незнакомец.

Изумленный Боноски сделал шаг назад. «Провокация? — лихорадочно соображал он. — Не поддаваться ни в коем случае».

— Думаете, игра не стоит свеч? — усмехнулся незнакомец.

— Хм, а что это за штука, нейтрино-маршрут?

— Ничего-то он не знает, бедняга… Ну ладно, скажу. Только это останется между нами. — Ускользающий взгляд наконец остановился на лице кибернетика, и Боноски увидел два маленьких, холодных зрачка.

— Знаете что! — с внезапным бешенством сказал Боноски. — Катитесь-ка вы от меня. Я вас не встречал, вы — меня. И я ничего не слышал, поняли?

Незнакомец рассмеялся:

— Так и есть. За провокатора приняли, да? Дурень вы, скажу я.

Боноски повернулся и шагнул в сторону, но почувствовал, как его плотно сжали с боков те двое парней и снова подтолкнули к собеседнику. «Влип здорово, — уныло подумал он. — Ничего не попишешь».

— Чего вы трусите? — зло прошипел человек. — Это мои ребята, не бойтесь.

— Ну ладно, — выдавил Боноски с отчаянием. — Выкладывайте, что там у вас.

— Давно бы так, — удовлетворенно сказал незнакомец. — Так вот, нейтрино-маршрут — это путь, по которому двинется ваш МРЗ-17. И Сэндидж хотел бы знать, что это за планета, как она называется, ее координаты. Именно оттуда три года назад «Космик тревел» якобы притащил нейтрино-материю.

— Первый раз слышу, — искренне удивился Боноски.

— Колоссальная штука, приятель! Один фунт этой материи дает столько же энергии, сколько все атомные реакторы страны за год.

— И все же я не знаю тайны кода, — упрямо сказал Боноски.

— Не имеет значения. У вас на руках будет электронная программа для следящей Иглы. И мы расшифруем ее — это уж наше дело. А вы станете богатым человеком. Ну, договорились?

Боноски задумался. Быть богатым, конечно, заманчиво. Но тут же его лицо вытянулось. А как же со стариком Чероком? Меньше всего хотел он подвести земляка и товарища детских лет. Ведь Черок помог ему устроиться в «Космик тревел», взял в экипаж своего мезолета. А желающих было хоть отбавляй.

Агент Сэндиджа проницательно глянул на Боноски:

— Думаете о секретной гвардии Дэвиса, а? Можете быть спокойны. Вас не зря выбрали. Мы кое-что соображаем. Для людей Дэвиса вы мелкая рыбешка. В корпорации служите без году неделя. Им и в голову не придет заподозрить вас. Ну, по рукам?

«Да, — подумал кибернетик, — меня крепко прижали к стенке. Не вырваться. Но разве плохо помочь одной акуле сожрать другую? И Дэвис и Сэндидж — два сапога пара. Вот только как быть с Чероком?…»

— Черт с вами! — выругался Боноски. — Говорите, что, где, когда?

Незнакомец облегченно вздохнул.

— О'кей. Встретимся завтра… — он назвал маленькую улицу на противоположном конце Дэвис-порта. — Еще раз напоминаю: не хитрить! Одно лишнее слово и… — агент покосился на своих парней, те злобно ухмыльнулись.

Агент сделал знак своим людям и исчез, словно растворился в воздухе.

…Подавленный Боноски медленно побрел по дороге в космопорт. Почти у самого входа ему встретился Черок. У того был мрачный вид.

— Ну, говорил с боссом? — спросил кибернетик.

Черок вяло махнул рукой.

— Дэвис и слушать не стал. «Твоей работой я доволен, Черок, но все же ты болван. Плетешь ерунду о какой-то миллисекунде. А кто будет платить за задержку рейса?» — вот что ответил он.

— Форменный ублюдок, — пробормотал кибернетик. Ему так хотелось, чтобы рейс вообще отменили. Черок внимательно глянул на него.

— А что с тобой? Почему похоронный вид?

— Да так, ничего особенного, — избегая его взгляда, промямлил кибернетик.

Возвращаясь к себе, Черок подумал о том, что Боноски что-то скрывает. Парень был явно не в своей тарелке. Потом его мысли обратились к предстоящему рейсу. Ничего определенного о цели экспедиции Дэвис так и не сказал. Полет по программе, код которой неизвестен. Хорошенькое дельце! Но ничего не поделаешь. До отлета экипажа на Ио — шестой спутник Юпитера — оставалось меньше суток. Все инструкции получены… А что, если плюнуть на контракт? Старики обеспечены, им-то ничего не грозит… Удрать куда-нибудь в Южную Америку, в сельву, или в нейтральный регион Полинезии? Черок давно устал от рискованных полетов и гнетущей опеки невидимой гвардии Дэвиса. Проклятая клетка бытия!.. Что придумать?… И вдруг его осенило. А что, если удрать на мезолете на другую планету? Вот только иметь бы несколько единомышленников в экипаже. Но где они, эти люди? Разве открыться Боноски? Нет, рискованно. Хоть и земляк, а чужая душа — потемки. Главное препятствие, конечно, — невидимая гвардия Дэвиса. Попробуй, угадай, кто из мезолетчиков служит в ней. Известен лишь их шеф Гринвуд, лицо официальное. Но кто ему подчинен? Это самая важная тайна корпорации. Н-да, вокруг глухая стена. Черок вздохнул и яростно плюнул под ноги.

Черок и Боноски возвратились на Ио за три дня до старта. Вокруг МРЗ-17 бурлил водоворот людей и машин. Всех лихорадило, словно приближался день страшного суда. Черок едва не падал от усталости, проверяя бесчисленные узлы и механизмы корабля. Особенно тщательно осмотрел он Иглу Мэсона — сложнейшее астрофизическое электронное устройство. Прошел час, второй, а он все еще проверял Иглу. Наконец хозяйка секции Индола не выдержала и насмешливо спросила:

— Кажется, вы влюбились в Иглу?

Черок промолчал. Ему нравилась эта девушка с резкими, угловатыми манерами. Она была дочерью старого Мохора — ведущего космографа корпорации. Черок смутно слышал, что он ведет какие-то исследования в области Надпространства. Индола унаследовала от отца пристрастие к науке. Мохор поощрял ее увлечение: сам он уже не мог участвовать в космических экспедициях. Индола окончила Астрофизический институт, прошла все испытания, положенные космонавтам, и теперь продолжала изыскания отца.

— Все в норме. И все же следите за прибором, — сказал Черок и направился к выходу из отсека.

— Вы забыли прибавить «пожалуйста»! — крикнула ему вслед девушка.

А Боноски мучила мысль о проклятом нейтрино-коде. Рано или поздно все откроется и Чероку, когда они вернутся на Землю, несдобровать: Дэвис не станет докапываться, что и почему. Черок просто испарится, исчезнет. Может, открыться командиру корабля, рассказать обо всем? Нет, опасно. Кибернетик невольно поежился, вспомнив угрозу агента…

Потом чертыхнулся и защелкал тумблерами, торовато пробегая глазами строчки инструкции, переданной людьми Сэндиджа. Вскоре он целиком погрузился в труднейшую работу — надо было так подобрать схему монтажа дешифрующих элементов, чтобы разгадать программу маршрута.

…Подготовка к рейсу закончилась, и Черок решил с полчаса отдохнуть. Медленно обойдя свой мезолет, он присел на ступеньку трапа и стал бездумно созерцать Юпитер. Его приливные силы давно затормозили вращение Ио, и спутник всегда смотрел на хозяина-гиганта одним и тем же полушарием. На фоне черного неба и ярких звезд Юпитер казался огромным светло-желтым фантомом — творением неведомых богов. Медленно плыли тени юпитеровых лун — темные пятна на сверкающем лике исполина. Потом Черок поглядел на негреющий медный кружок Солнца. Надежда на отмену рейса развеялась, как и мечта о побеге на райские атоллы. Здесь, на Ио, околачивается целая армия агентов корпорации. Наготове патрульные ракеты. Да и Гринвуд не спускает глаз с членов экипажа. Впрочем, и среди них есть церберы Дэвиса.

Услышав сигналы таймера, Черок неохотно поднялся и пошел к диспетчерской башне уточнять детали старта. А через несколько минут тонко зазвенели автоматы, задраивая входные люки корабля. Мезолетчики разбежались по отсекам и палубам. Черок прошагал в рубку. Там уже был штурман Альвар, внимательно смотревший на обзорный экран. Черок сел в кресло пилота, взял кристаллофон и продиктовал роботу-летописцу: «Стартовал с Ио в шестнадцать ноль-ноль. На борту тридцать восемь человек». Альвар слишком угодливо, как показалось Чероку, подал ему микрофон селектора. «Может, и он агент Гринвуда? Дьявол их разберет, маскируются отлично», — подумал Черок. У Альвара было невыразительное лицо и острые, колючие глаза.

Заработал главный фокус, и в рубку ворвался мощный гул. В бешеном роении нуклонов в инверторе родилось мезонное излучение — источник движения корабля. МРЗ-17 окутался призрачными вихрями и, убыстряя ход, пополз в зенит. Словно огромная пылающая стрела, мезолет вонзался в черную тьму, усыпанную светлячками немигающих звезд.

Припав к иллюминатору, Боноски следил, как поворачивается громадный Юпитер, на глазах сплющиваясь и уменьшаясь. Из транса его вывел сердитый оклик:

— Оглох, что ли? На, держи программу для Иглы. На траверзе Нептуна заложишь в блок.

Боноски молча взял тугой ролик.

— Опять не в духе? — поинтересовался Черок. — У тебя что, животик болит?

— Нет, все о'кей.

По знаку кибернетика оператор Аравак, худой, жилистый парень лет двадцати двух, вставил конец ленты в головку. Компьютер звякнул, глотая нейтрино-программу. И в смежном отсеке, где работала Индола, мягко запел автомат Иглы. От нее теперь зависело многое. Долгие годы, пока мезолет будет добираться до неведомой планеты Икс, Игла должна безошибочно определять координаты Солнца. На табло заструились кривые, показывая полярный угол луча светила в каждый данный момент времени и в начале пути. Вся хитрость метода заключалась в том, чтобы Игла Мэсона ни на миг не теряла из виду Солнце.

Боноски вполуха слушал пение Иглы и думал об ошибке, которая накапливается в недрах компьютера. С трудом прогнав эту мысль, он, пользуясь отсутствием Аравака, взялся за кропотливую дешифровку кода. Увлекшись, кибернетик не заметил, как протекли часы. МРЗ-17 пожирал расстояние, щелкали Относительные Часы, сообщая, что час времени теперь эквивалентен земным суткам. И Боноски впервые поразился бессмысленности всего происходящего: для чего они все тут? Куда и зачем летят?

— Ты что там копаешься? Кто разрешил? — вдруг загремел за его спиной голос разъяренного Аравака.

Боноски вздрогнул от неожиданности. Сердце заколотилось, лоб покрылся испариной. Но он тут же взял себя в руки и неспешно захлопнул панель автомата.

— Чего расшумелся? Разве я не главный кибернетик и не вправе делать то, что считаю нужным?

Но Аравак не собирался уступать своих позиций. Видно, он твердо знал инструкции.

— Как хочешь, но я обязан доложить Чероку.

— Давай-ка сядем, — процедил Боноски сквозь зубы. — И поговорим.

Он взял Аравака под локоть и подвел к столику. Левой рукой нажал скрытый замок. Из потайного шкафчика выдвинулась бутылка «Астрона» — тонизирующего препарата. Несмотря на строгий запрет, кибернетику удалось пронести в корабль целых две бутылки. При виде «Астро» оператор оживился, нетерпеливо облизал губы.

— Не застукают? — спросил он опасливо.

— Исключено, — успокоил его Боноски, но дверь секции запер.

Аравак выпил полный стакан и блаженно закрыл глаза.

— Ну, что там у тебя? — сказал он совсем другим тоном. Боноски решил брать быка за рога и рассказал о задании Сэндиджа.

— Если поможешь, пятая часть твоя, — закончил он.

— Не так плохо, — глубокомысленно изрек Аравак. Но потом его обуял страх. — Нет, нет, опасно! Тут увольнением не отделаешься.

Он многозначительно провел рукой по горлу.

— Не трусь. Никто никогда не узнает, как и почему был расшифрован код. Ты ведь будешь молчать? Я тоже.

Боноски еще подлил «Астро». В конце концов Аравак сдался.

— Будь по-твоему, согласен… на четвертую часть.

— Идет! — сказал Боноски, мысленно посылая непредвиденного пайщика ко всем чертям.

…Мезолет все дальше уходил от Солнечной системы. Все шло нормально, и Боноски успокоился. «Обойдется, пожалуй», — думал он, глядя на замысловатую геодету, прочертившую карту неба. То был расшифрованный курс к цели. И кибернетику стало ясно, что МРЗ-17 летит к Объекту Два-Зет, загадочному образованию, о котором было известно лишь одно: космологи предполагали, что в районе Объекта находится зона Надпространства. Расчеты Мохора подтверждали это математически.

Позади остались парсеки пути, и Солнце, выглядевшее теперь крошечным, устойчиво держалось в фокусе Иглы. Однажды Черок все-таки вспомнил о миллисекунде и зашел к Боноски.

— Ну, как с отсчетом координат?

— Все в порядке, — сказал Боноски.

Черок пожевал толстыми губами:

— Хорошо, если так.

Когда командир корабля ушел, Боноски, томимый неясной тревогой, поспешил в отсек Индолы. Девушка сидела у тубуса телескопа.

— Пришел помочь? Очень кстати, — кивнула она на груду фотолент и магнитных записей.

Боноски отрицательно качнул головой.

— Меланхолия заела? — язвительно улыбнулась Индола. — Ну, тогда проваливай! Да лучше следи за компьютером. Солнце на долю секунды сползает с перекрестия Иглы. Что бы это значило?

Боноски замер, у него перехватило дыхание.

— Вот как? — выдавил он.

В секцию вошел Черок и протянул Индоле бланк с какими-то расчетами.

— Проверь, пожалуйста, уравнение реактора. Что-то он закапризничал… — и замолчал, увидев ее побледневшее лицо. — Что с вами?

Индола указывала на Иглу, в фокус которой только что смотрела, и никак не могла вытолкнуть из горла застрявшие там слова:

— Я не виж… не вижу Солнца…

— Что?! — Черок схватил ее за руку.

— Я не вижу Солнца! Не вижу.

Черок резко обернулся.

— Где Солнце? — спросил он у Боноски. — Почему оно исчезло?

Кибернетика сковал тупой, омерзительный страх. Словно кролик на удава, смотрел он на пилота.

Невесть как в отсеке оказался Аравак.

— Это он сделал, кэп! — рыдающим шепотом сказал оператор. — Он!.. А я покрыл. Убейте меня! — И мешком сполз на пол.

Боноски и сам теперь понимал, что, пытаясь расшифровать нейтринный код, он чем-то нарушил ювелирную точность работы Иглы.

Пронзительно выли сирены тревоги. Недоумевающие мезолетчики выскакивали из кают и мчались к рубке.

— Что случилось!

— Неужели ЧП?… Кто подал сигнал?

Грохоча магнитными ботинками, по коридору бежал Альвар.

— В чем дело? — раздраженно окликнул его Гринвуд. Он только что встал, его сонная физиономия выражала обиду: в кои-то веки человек решил выспаться после бдений у пульта. — Что там выдумывает Черок?

— Не знаю, — бросил штурман на ходу. — Видел лишь, как Черок тащил в рубку Боноски. Возможно…

Не дослушав, Гринвуд тяжело потрусил в рубку управления.

Опираясь подбородком на скрещенные руки, Черок уставился в иллюминатор поверх головы понуро сидевшего на полу Боноски. Игла потеряла Солнце! Чем больше Черок думал об этом, тем безнадежнее казалось положение. Собственно, что такое Солнце? Всего лишь рядовая галактическая звезда, она ничем не выделяется среди миллионов подобных светил. По теории вероятности его можно искать — и не найти — сотни веков. В то же время он чувствовал нечто похожее на радость. Конец рабству! Он, Черок, обрел свободу. Мечта о побеге сбылась парадоксальным образом. Да, он свободен! И может вести мезолет, куда хочет. Например, к планете, где есть биосфера земного типа. А там можно начать новую жизнь.

В рубку входили встревоженные мезолетчики. Когда собрались все, Черок коротко поведал о случившемся.

Гнетущее молчание длилось, казалось, вечность. Потом рослый парень, наладчик мезосистем Антер, с искаженным лицом бросился на кибернетика. Но Черок успел прикрыть Боноски своим телом.

— Почему вы защищаете его, кэп? — прорычал Антер.

«Что-то раньше я не замечал его воинственности, — подумал Черок. — Был тихоней. Уж не из гвардии ли Дэвиса?»

А Гринвуд, шеф «невидимых», утратил свой загадочно-грозный вид и превратился в обыкновенного растерянного толстяка. Он беззвучно шевелил губами, пытаясь что-то сказать, его плечи безвольно обвисли. Но и все остальные были подавлены не меньше: мезолет, затерявшийся в космосе, подобен пылинке, внутри которой еще тлеет огонек разума, но скоро и он погаснет.

Не совладав с нервами, попытался выброситься в пространство техник Дадли. Он уже открыл внутреннюю камеру катапульты, но его вытащил оттуда врач Гольд.

Черок понял: если не разрядить атмосферу, люди выйдут из-под контроля. Он схватил сигнальный пистолет — и шипящая белая ракета пронеслась над головами. Отразившись от купола рубки, она рассыпалась цветными огнями. И это помогло. Мезолетчики воззрились на Черока, ожидая, что он скажет.

— Как поступить с ним? — спокойно спросил Черок и, кивнул на Боноски.

— Выбросить его ко всем чертям! — визгливо произнес Гринвуд.

Его поддержали человек восемь. Черок заметил, как они группируются вокруг шефа. «А, вот когда вы проявились, друзья», — подумал он. И постарался запомнить лица агентов Дэвиса.

— Зачем нам терять ценного специалиста? — обратился командир корабля к Гринвуду. — Он пригодится. Мы найдем другую планету вместо Земли.

— И вы это серьезно? — прозвучал насмешливый голос Индолы. Все это время она молча наблюдала за происходящим.

— Вполне. — Черок медленно повернулся в ее сторону.

— Ваша идея не годится. Шансов отыскать планету земного типа у нас практически нет… Но я знаю, как найти Солнце. И сделаю это при одном условии…

Все с надеждой посмотрели на Индолу, сразу осознав, что если кто и может сотворить чудо, то это только их астрофизик.

— При условии, — повторила Индола, — если все опять будут беспрекословно подчиняться нашему командиру Чероку.

— Зачем это вам? — непроизвольно вырвалось у Гринвуда.

— Я люблю его.

Черок на минуту растерялся, но, взглянув на Индолу, он понял, что девушка не шутит.

— Каким образом вы приведете нас к Земле? — только и смог спросить он чуть охрипшим голосом.

— Мне помогут старые добрые звезды, Черок. Мы совсем забыли благородное искусство предков. А ведь они умели — без приборов — находить верный путь в океанах.

— Все это абстрактно, — заметил Черок. — А если конкретнее?

— Я направлю корабль по координатам, привязанным к Альтаиру, Проциону и какой-нибудь яркой цефеиде, маяку Вселенной. Затем, когда приблизимся, возьмусь за спектры. По спектру отыщу Солнце.

— Как будто логично. Она права, — неожиданно поддержал Индолу шеф «невидимых». Его лунообразная физиономия снова обрела уверенность.

— За дело, Черок! — крикнул здоровяк Птил, смахивавший на гориллу, и Черок успел перехватить косой взгляд, которым он обменялся с Гринвудом.

— Я знаю, когда и что делать, — сухо отрезал Черок и медленно обвел взглядом всех членов экипажа.

Люди неохотно разбрелись по своим местам. Постепенно наладился прежний ритм корабельной жизни.

Электронные автоматы рассчитали новый курс, заданный Индолой, и МРЗ-17 обрел поле тяготения. Медленно вращалась небесная сфера, проявляя какие-то странные, неясные Чероку грани. Все ярче разгорался на экранах Объект Два-Зет — и вдруг без всякого перехода превратился в багрово пылающий диск. «Черт побери, почему так быстро? Мы словно проглотили несколько парсеков. Или врут приборы?…» — соображал Черок. Но автоматы были в порядке.

Потом мезолет стал выделывать запутанные эволюции. Черок терялся в догадках. И вот на экраны неожиданно выскочил бледно-зеленый эллипсоид Объекта Два-Зет, поразительно изменивший цвет. Некоторое время Черок завороженно следил, как на Релятивистском проекторе причудливо меняются трехмерные проекции мезолета на Пространство, и не мог ничего понять.

С обычной насмешливой улыбкой Индола поманила кибернетика:

— Перестаньте хандрить! Рассчитайте удаление до цефеиды.

Боноски молча кивнул.

— Восемьдесят девять световых лет, — сообщил он вскоре.

— Не близко, — нахмурилась Индола. — Но выбирать не приходится.

Боноски скривил губы: сознание вины продолжало угнетать его. Видимо, понимая его состояние, Индола заговорила наставительным тоном:

— Если вы помните, Солнце при взгляде из просторов Вселенной представляется висящим в созвездии Девы. Но сейчас в том направлении не менее тысячи звезд. Какое из них Солнце, покажет спектрограмма. И матрица сравнения.

— Анализ сотен и тысяч спектров!? Да тут не хватит жизни!

— Ничего. Компьютер нас выручит, — успокоительно сказала она.

Боноски недоверчиво пожал плечами, а Индола продолжала:

— Вспомните полинезийцев. Перед ними был величайший из океанов — Пацифика. И вместо приборов — глаз да зарубки на рулевом весле. И еще неподвижные звезды неба. А древние мореходы всегда находили путь к цели.

Боноски неопределенно усмехнулся, но девушка продолжала бодрым тоном:

— Мы часто недооцениваем себя. Не менее искусными мореходами были и древние колхи Фазиса. За тысячу лет до нашей эры они имели географические карты, как свидетельствует в своей «Аргонавтике» Аполлоний Родосский.

Индола добилась своего: Боноски слегка оживился.

— «По морю легенд и солнечной юности, морю странствователей и поэтов плывет белой чайкой корабль „Арго“», — запинаясь, процитировал он. — Помню со школьной скамьи. А еще ирландскую сагу…

— О том, как Майль-Дуйн заблудился в Море Мрака? — подхватила Индола. И тихо пропела слова саги: «Но вот Майль-Дуйн видел морскую птицу, похожую на тех, что водятся в Ирландии. „Следите за ней!“ — сказал он. Кельты поплыли вслед за птицей».

Груды спектрограмм все росли и росли. Не замечая усталости, Индола вычисляла матрицы сравнения. Порой даже засыпала под монотонный гул компьютера и, с трудом разомкнув веки, с недоумением смотрела на ворох магнитных лент, пока опять не возвращалась к действительности… Но вот машина выбросила очередную тысячу анализов, Индола припала к окошку классификатора Мэсона и чуть не вскрикнула от радости: светило типа Ж-2! Неужели Солнце? Но расчет, проделанный Боноски, развеял надежду: нейтринный спектр звезды не совпал с солнечным эталоном.

…И еще много дней выл компьютер. Индола и Боноски работали молча, уже не вспоминая древних легенд и саг. Как-то взглянув на экран Иглы, кибернетик раскрыл рот от изумления. На экран откуда-то снизу медленно вкатился крохотный рогатый диск.

— Сату-у-рн! — шепотом сказал Боноски.

Через полчаса Индола уже сидела в рубке Черока.

— Так это правда? Действительно отыскали? — недоверчиво спрашивал он.

— Все верно, Черок. Нейтринная матрица совпала. Да и такие кольца, как у Сатурна, дважды не встречаются, согласны?

— Невероятная удача, — сказал Черок, испытывая двойственное чувство.

Итак, опять на Землю. Все хорошо — и плохо. Снова в клетку гнусного бытия… И еще этот Боноски: за Иглу Мэсона не погладят по головке.

Словно читая его мысли, девушка сказала:

— Но ведь можно и не сажать мезолет в Дэвис-порту.

— Откуда вы… — почти испуганно начал Черок.

Вместо ответа Индола зажала ему рот длинными, гибкими пальцами.

— Глупый.

Черок похлопал глазами. Пальцы Индолы все еще лежали на его губах, и он не сказал бы, что это ему не нравятся.

— Ну и куда посадишь мезолет? — прильнув к нему, повторила Индола.

— Вы что, мысли читаете? Да, я хотел бы вырваться из лап корпорации. Хоть на Южный или Северный полюс.

— Так за чем дело стало?

— Вы хотите сказать… — голос его прервался.

— Я уже договорилась обо всем с Боноски и Араваком. Им ведь нечего терять: за Иглу не пощадят.

— Но с чего же начать?

Она приникла к уху Черока и долго что-то шептала.

…Черок оповестил по селектору:

— Проба двигателей торможения! Всем укрыться в каютах!

Потом непринужденно попросил Альвара:

— Я теперь не очень-то доверяю Боноски. Проследите лично за работой Иглы.

— Есть, кэп, — штурман встал и вышел из рубки, А Черок не спеша двинулся вдоль пульта, выключая то одни, то другие клавиши. Потом вошел в отсек Гринвуда и неожиданно схватил шефа «невидимых» за горло. Ловко вытащил из его кармана пистолет и только после этого отступил к двери.

— Что за шутки?! — разъярился Гринвуд.

— Слушайте внимательно, — холодно сказал Черок. — Все заперты в каютах. А шифр замков есть только у меня и у вас, ясно?

— Что вы задумали? — угрожающе спросил Гринвуд.

— Ваше дело слушать и выполнять. Сейчас я включу селектор, и вы по одному вызовете в отсек своих людей. Не вздумайте хитрить: я раскрыл их всех, знаю в лицо.

Тут в отсек вошли вооруженные Индола и Боноски.

— Аравак дежурит у Иглы, — сказала девушка. — А штурман в камере катапульты. Пусть отдохнет.

— Я стану у двери, — сказал Черок кибернетику. — А ты карауль Гринвуда. — Он придвинул тому селектор. — Итак, начнем?

…В дверях показался здоровяк Птил.

— Проходите, пожалуйста, — сказала Индола приветливо.

Птил сделал шаг, второй, еще не понимая, что означает напряженный взгляд Гринвуда. Но Черок, оказавшийся теперь позади Птила, стукнул его ребром ладони по шее.

— Прошу следующего, — без тени юмора приказал Черок. Спустя полчаса «невидимые», усыпленные наркотическими пулями, мирно похрапывали в отсеке запасных волноводов. Вскоре «уснул» и их шеф.

— Ну, что дальше? — спросил Черок.

Индола прикинула что-то в уме и ответила:

— Часов через пятьдесят войдем в зону станций слежения.

— И встретим суперракеты Дэвиса, — мрачно заметил Боноски.

— Ракеты я беру на себя, — сказал Черок. — А ты мне поможешь.

— О'кей, — буркнул кибернетик.

Почти не сбавляя скорости, что было немалым риском, Черок ввел мезолет в зону планет-гигантов. Щупальца локаторов лихорадочно обшаривали пространство, но — странное дело! — на экранах не плескались, как бывало, прямые и отраженные импульсы. Станции слежения будто испарились. Не видно было и суперракет.

— Что за чертовщина? — недоумевал Черок.

Между тем на обзорных экранах уже поплыли знакомые ландшафты Земли: Евразия, громадная чаша Тихого океана, вытянутые треугольники Нового Света. Холодно сияла ледяная шапка Антарктиды.

— Ничего не понимаю, — упавшим голосом сказала Индола. — Мы же на уровне стационарных орбит! Где земные спутники?

Черок пожал плечами и включил гасящие двигатели. Прошло некоторое время. Давно миновали красный шар Марса, и ни одна из его мощных станций не запросила позывных.

Черок все больше мрачнел. Проделав ряд маневров, он вывел мезолет на одну из экваториальных орбит.

— Я просто сбит с толку, — он с сомнением поглядел на Индолу.

Девушка до боли закусила губу, лоб прорезала глубокая морщина. Чувствовалось, что она напряженно размышляет.

— Куда подевались все спутники и станции? — опять начал Черок. — Или опять виновата Игла? Может, это и не Земля вовсе?

— Все гораздо печальнее! — тихо произнесла Индола. — Помнишь, как необъяснимо скоро появился эллипсоид Объекта Два-Зет?

Индола вдруг повернулась и бросилась к иллюминатору.

— Смотрите! — почти крикнула она. — Где остров Пасхи?

Черок прильнул к иллюминатору.

— Не вижу его. На его месте какой-то незнакомый массив суши.

— Это Восточная Пацифида!

Черок сжал ладонями виски:

— Еще минута, и я, наверное, рехнусь. Пацифида утонула в незапамятные времена… Что все это означает?

— Только то, что мы вернулись — в прошлое!!

— Что-что?! Неужели…

— Да, Черок. Наш корабль вернулся на Землю через Надпространство. — Индола медленно опустилась на пол. Ее глаза застыли.

— И все равно я ничего не понимаю, — Боноски с испугом переводил глаза с Индолы на Черока. — Какой-то бредовый парадокс.

— И реальность, и отражающая ее законы наука полны таких парадоксов, — ответила Индола усталым голосом. — Теперь я должна проанализировать магнитную запись того прибора, который старик Мохор конструировал всю свою жизнь. То-то он настойчиво предупреждал меня: «Будь осторожна! Следи, чтобы скорость мезолета не превысила запретной». Впрочем, я сейчас… — Гибким движением Индола поднялась и выбежала из рубки. А когда вернулась, за нею волочился толстый кабель.

— Вот, — сказала она, отдышавшись. — Присоедини теперь к экрану Релятивистских Часов. — Она подала Чероку конец кабеля. — Это выход установки Мохора, которую я испытывала.

Черок молча повиновался. Пока он присоединял кабель, Индола говорила, и в ее голосе слышались и бесконечная печаль, и гордость за отца:

— Мохор давно создал учение о Надпространстве. Но ни один физик мира не знал об этом. Старик хотел экспериментальных подтверждений. И вот мы их добыли… — она горько усмехнулась. — Правда, цена слишком велика. Да, так вот, Мохор рассчитал, что время в Надпространстве может течь совсем иным темпом и в ином направлении, нежели в трехмерном континууме Эвклида. Как именно? Для этого он и сконструировал Универсон — своего рода индикатор времени. Включай! — кивнула она Чероку.

…На экране возникла какая-то причудливая кривая.

— Ну конечно, — сказала Индола. — Геодета Надпространства, по которой мы вернулись к Солнцу. Я уже просмотрела видеозапись прибора. Выходит, мой старик, сам, может, не зная того, создал нечто вроде палеохронографа. Сейчас увидим ландшафты прошлого Земли.

Над кривой времени, прочертившей экран, поползли цифры записи, а под ними словно замедленные кадры киносъемки.

— Миллион лет до нашей эры, — пояснила Индола, сверившись с оригиналом — лентой магнитной записи, которую нервно мяла в пальцах.

…Два гигантских ледника двигались навстречу друг другу — один с Урала и Новой Земли, второй от Таймыра. Ледники сливались в одно сплошное ледяное поле, закрывавшее половину Западной Сибири. Чероку казалось, что он даже слышит, как ледник дробит и сглаживает горные породы. Края оледенения окаймляли исполинские валы из гравия, песка и глины. То была конечная морена. Все материки уже приняли современные очертания, но еще существовал сухопутный мост между Гренландией, Северной Америкой и Азией.

Видимо, в соответствии с перепадами скоростей мезолета по геодете медленно изменялся темп инверсии Времени, и на глазах у Черока, Индолы и Боноски одни палеогеографические картины наслаивались на другие. Они то отступали «вглубь», на миллионы лет назад, то резко возвращались в настоящее. И получалось так, что на фоне величественного явления генезиса Балтийского, Карского, Эгейского, Красного морей смутно проявлялись последние тысячелегия антропогена: завершалось формирование современного климата, животного и растительного мира. То вдруг казалось, что мезолет проносится над бесконечной зеленой прерией Северной Америки, какой она была пятьдесят тысяч лет назад. Там, где спустя пятьсот веков выросли Чикаго, Нью-Йорк, Бостон и Филадельфия, стояли дремучие леса, а в прерии паслись миллионные стада бизонов.

Индола попросила Черока чуть усилить темп «развертки» изображений. Геодета стала пульсировать, испуская вспышки света. Но таковы уж были законы в Надпространстве, что в записи этому ритму пульсаций ответило еще более причудливое наслаивание временных отрезков… Где-то в глубине экрана текли картины изменения климата: таяли льды Арктики, мелел Каспий. По всей Земле отступали ледники. Неуклонно повышался уровень Мирового океана… Потом стирались эти «кадры», и запись показывала куски далеких эпох. То это была Гренландия, покрытая рощами хлебных деревьев… То Британские острова в то время, когда там было царство жарких пустынь. То теплые древние моря у полярного круга, на берегах которых зеленели тропические джунгли.

Запись оборвалась на отметке около сорокового тысячелетия до нашей эры, что соответствовало тому моменту, когда мезолет достиг окрестностей Солнечной системы. «Где-то здесь он вынырнул из Надпространства, — подумала Индола. — Но где именно? Я дорого бы дала, чтобы знать эти координаты».

Черок устало опустился в кресло. На лице у него выступили красные пятна, руки дрожали. Что теперь делать?

— Надо приземляться, — сказала Индола. — Не вечно же нам крутиться на орбите!

— Да, конечно, — вздохнул Черок. — Придется садиться. Но прежде…

Он не договорил и протянул руку к цифровому коду на пульте. Шифрованными импульсами открыл те каюты, владельцам которых доверял.

— Зайдите в рубку! — говорил он по селектору одни и те же фразы. — Важное известие.

Среди пришедших оказались Альвар и Гольд, Аравак, техник Дадли. Задумчиво глядя на них, Черок сказал:

— Извините, ребята. Я продержал вас взаперти… Так было необходимо. — Он рассказал о Гринвуде и его «невидимых». — Пусть пока подремлют. А мы выберем место для посадки и будущего жилья.

— Не понимаю, — холодно сказал Альвар. — Разве Дэвис-порт закрыт для нас? И о каком жилье вы говорите, кэп?

— Я еще не сообщил самое главное… — Черок встал, подошел к мезолетчикам вплотную. — Беда, ребята. Хотя Индола выполнила обещание и привела корабль к Земле, но… — он резко выбросил руку в сторону главного экрана: — Да смотрите же внимательней! Видите? Да, там Африка, здесь Америка… Средиземное море. Все верно, это Земля. Но мы попали в эпоху мастодонтов. В сороковое тысячелетие до нашей эры!

Выпучив глаза, люди смотрели на него с недоумением. Они будто онемели.

— А вы не ошибаетесь? — наконец выдавил Альвар. — Похоже на бред или шутку. — После пребывания в камере катапульты, куда его заточили без объяснений, он весь как-то сжался, в голове у него царил хаос.

— Я-то могу ошибаться. Но не хронограмма, — возразил Черок. Индола молча включила экран развертки палеохронографа.

— Вот доказательство! — воскликнула она. — Кто-нибудь видит Берингов пролив?… Нет его. Есть перешеек между Азией и Аляской. Когда он существовал, знает каждый из вас.

Люди растерянно переглянулись. Кое-кто ринулся к иллюминаторам, не доверяя экрану. Да, Берингов перешеек, поросший лесом.

— А теперь поговорим о людях Гринвуда, — сказал Черок, обращаясь к мезолетчикам. — Пока они подремлют, мы перенесем их в разведывательную мини-ракету и оставим на круговой орбите. Никуда они не денутся — всегда мы будем видеть их в зените над тем местом, где обоснуемся. А придет время — приземлим мини-ракету радиокомандой. Думаю, ознакомившись с положением, они станут покладистее… Кто не согласен со мной? — Черок многозначительно глянул на часы.

Мезолетчики пожали плечами. Все они много лет знали своего командира, любили его по-своему и уважали.

Индола безучастно следила, как на обзорном экране постепенно уменьшается силуэт мини-ракеты. И девушку охватила тоска. Что же произошло? Да, это Земля, родная планета. Но они умерли для своей эпохи, которая лежит где-то в будущем, за хребтами тысячелетий. А на Земле бродят лишь орды первобытных существ. Для них мезолетчики все равно что инопланетяне.

Тут она вспомнила о Мохоре, и ее сердце преисполнилось восхищения. Подумать только!.. Ее старик сумел придумать поистине волшебный прибор — этот «палеохронограф». Сколько еще записей она не прочитала, а там наверняка запечатлены поразительные вещи.

Индола откинула свисавшую на бровь прядь волос и искоса взглянула на Черока, который сидел в своем кресле и внимательно изучал показания Навигатора.

…Долго и тщательно примеривался он, куда бы посадить мезолет. Внизу раскинулось море зеленых джунглей. Блеснула лазурная гладь Карибского моря. «Здесь где-нибудь, — подумал Черок. — Например, к югу от Рио-Гранде».

…Вокруг корабля, замершего на большой поляне, лежала непроходимая сельва. Тропический лес был напоен влагой. На каждом листе сверкали крупные капли. Мощные стволы деревьев. Неподвижный воздух, насыщенный густыми, незнакомыми запахами. Аромат разогретой почвы. В тишине доисторического леса мнилось движение великих сил. Но чистое, незадымленное небо навевало чувство покоя. Жарко горело в вышине ослепительное солнце. И Черок подумал, что оно такое же, как и в том будущем, из которого они прибыли. Впрочем, это была тривиальная мысль.

Большинство мезолетчиков топтались у трапа, не решаясь отойти от корабля. Лишь Гольд, Черок и Индола направились было к холму на южной стороне поляны. Вдруг из чащи выскочил невиданный зверь. Его бронзовая шкура, казалось, искрилась в лучах солнца. Чем-то он напоминал гигантскую пуму. Горящие глаза животного уставились на раскаленную еще громаду мезолета, возносившуюся выше лиловых гор, видневшихся за сельвой. Зверь повел носом, недовольно фыркнул, и его гибкое тело исчезло в зарослях.

— Вы, Индола, как-то сказали, что надо будет выбросить все наше оружие. Пожалуй, этого нельзя делать, — пробормотал Гольд.

— Верно, — кивнул Черок.

Но думал он о другом. Хорошо, допустим, здесь будет основная база. Они соорудят бронированные жилища с замкнутым экологическим циклом. А что дальше? Не могут же люди Гринвуда вечно болтаться на орбите! Как отнесутся они к возвращению на первобытную Землю?… Единственный выход — всем жить в мире. Только так можно противостоять первозданной мощи природы.

Обитают ли в этих лесах первобытные люди? Да нет, вряд ли. Людей пока нет на всем Американском континенте. Монголоидные племена Азии еще только начали свое движение к Берингову перешейку. Сколько сотен или тысяч лет они будут идти к берегам Карибского моря?

Пилот обменялся взглядом с Боноски. На лице кибернетика застыла угрюмая покорность судьбе. «Земляк, товарищ детства, — думал Черок. — Это ты натворил. Наверное, бичуешь себя? Все оказалось напрасным. Зло, разлитое в мире, где живут дэвисы и сэндиджы, осталось там. А здесь надо мыслить и действовать совсем по-иному».

К Чероку неслышно приблизилась Индола. Он увидел ее серые глаза, и все вокруг посветлело. Он видел, что девушка радуется концу пути, просто впитывает земное тепло и свет, запахи сельвы, шум далекого моря.

— Тебя гнетут мысли о прошлом? — спросила она с нежностью.

— О будущем, — уточнил Черок и положил руки на ее плечи.

— Стоит ли думать о том, что все равно скрыто от глаз. Мы не в силах что-либо изменить. Надо лишь понять друг друга. — Она запрокинула голову, чтобы взглянуть на темную точку мини-ракеты, висящую в голубой бездне неба. — У нас есть ради чего жить, милый! Старик Мохор подарил нам прибор. Нет, только подумай: в записях палеохронографа запечатлены истинные картины лика Земли в разные эпохи. И они, эти записи, должны нами храниться. Мы будем передавать их из поколения в поколение, дополняя собственными записями, наблюдениями. Я уж знаю, чем займусь до конца своих дней.

— Любопытно, — улыбнулся Черок. — Воспитанием будущих детей?

— Это само собой. Я мечтаю составить подробную палеогеографическую карту планеты. В ней будет все: ритмы климата и колебания равновесия водных масс Земли, смена типов ландшафтов от докембрия до антропогена, фазы образования «средиземных морей» планеты — Карибского и романского Средиземного, Мексиканского залива и австрало-азиатских морей! Связь эпох горообразования с оледенениями и с эрами расцвета или угасания флоры и фауны…

— Хватит, — ужаснулся полушутя Черок.

— Достоинства моей карты неоспоримы — это сама действительность! Люди будущего, откуда мы явились, увидят ее. Должны увидеть!

— Я хотел бы верить тоже, — серьезно сказал Черок.

Наступал прохладный вечер. В темнеющем небе возник бледный серп луны, и все стало знакомым, привычным. И тут Черок с пронзительной ясностью осознал: он на Земле! Она дала жизнь всем людям. И ради ее будущего стоит жить.