"Свадебный водоворот" - читать интересную книгу автора (Д`Алессандро Джеки)

Глава 22

Он не мог не обращать внимания на эту проклятую женщину. Он не смог бы не замечать ее, даже находясь в переполненном людьми большом бальном зале. Пребывание же в тесном замкнутом пространстве кареты лишало его самообладания.

Всеми своими нервами он ощущал ее присутствие. Каждый его вдох наполнял его легкие нежным ароматом сирени.

В отчаянии Остин закрыл глаза и молил Бога, чтобы тот ниспослал ему сон, но его мольбы не были услышаны.

Вместо этого перед ним возникали образы, от которых было невозможно избавиться.

Что он мог сделать, чтобы изгнать ее из своих мыслей? Из своего сердца? Из своей души?

Остин чуть приоткрыл глаза. Элизабет сидела напротив, читая книгу, с таким спокойным и безмятежным видом, что он возмутился. Ясно, что он здесь единственный, кто страдает.

Он с раздражением закрыл глаза, ничего не сказав.

Черт, он твердо решил страдать молча.

Даже если это убьет его.

Она едва смогла перенести эту поездку в карете.

В Дувре Элизабет вышла из кареты, чтобы немного размяться. Путешествие обернулось сплошным мучением. В течение пяти часов она притворялась, что читает книгу, название которой даже не могла бы вспомнить. И все это время сидевший напротив нее Остин спал.

Элизабет была бы рада заснуть, но ей было трудно даже сидеть спокойно, не говоря уже о том, чтобы закрыть глаза. Все это время ее сердце отчаянно старалось убедить ее разум, что ей следует принять предложение Остина, сделанное несколько недель назад, — оставаться любовниками, но избежать зачатия ребенка.

Но как бы ни упрашивало ее сердце, разум отказывался его слушать.

«Стоит только раз потерять самообладание — что происходит со мной каждый раз, когда я попадаю в его объятия, — и я окажусь беременной. А я знаю, какая судьба ждет этого ребенка».

Ледяная дрожь пробежала по телу Элизабет. Какие бы страдания ни причиняло ей это решение, она не допустит, чтобы Остин мучился из-за потери своей дочери.

Остин с удивлением посмотрел на хозяина гостиницы:

— Что вы сказали?

— Есть только одна комната, ваша светлость, — повторил старик.

Остин готов был колотить кулаками в каменную стену. Проклятие, в чем еще ему не повезет? Но он заставил себя забыть этот вопрос. Его лучше не задавать.

И было бессмысленно вымещать свое раздражение на хозяине гостиницы. Старик не виноват, что его гостиница переполнена. Отдав распоряжение лакею принести необходимые вещи в отведенную комнату, он позволил хозяину проводить их с Элизабет наверх.

Комната оказалась маленькой, но уютной; почти всю ее занимала большая удобная кровать, покрытая расшитым замысловатыми узорами покрывалом.

— В кувшине свежая вода, ваша светлость, — сказал хозяин. — Вам нужно еще что-нибудь?

Остин отвел глаза от кровати, пытаясь отогнать вихрь мыслей, которые она у него вызвала.

— Спасибо. Больше ничего не нужно.

Хозяин вышел, закрыв за собой дверь. Остин наблюдал за Элизабет, теребившей ленты своей шляпки. Она взглянула на него и нерешительно улыбнулась.

— Это… так сказать, несколько неловкое положение, — произнесла она.

Он подошел к ней и посмотрел ей в глаза:

— Неловкое? Почему же? Мы муж и жена.

Элизабет покраснела.

— Я не могу спать с тобой в одной постели.

— Ты уже это говорила. Но, к сожалению, кровать одна. А нас двое.

— Я буду спать на полу, — сказала она, стараясь, как ему показалось, чтобы ее голос звучал уверенно, однако голос дрожал, выдавая смятение Элизабет.

Прекрасно. Значит, она не так спокойна, как хотела бы казаться. Он только что пережил пять мучительных часов и то, что она, возможно, тоже страдала, значительно улучшило его настроение.

Он сделал еще шаг. Ее глаза расширились, но она не тронулась с места. Еще один шаг к ней, и он заметил, как участилось ее дыхание. Еще два шага, и он остановился прямо перед ней. В ее золотисто-карих глазах мелькнул страх, и он — вопреки себе — восхитился ее силой воли, заставлявшей ее не отступать перед ним. Но черт побери, ему так хотелось лишить ее самообладания! Как лишала его она.

Глядя на ее губы, Остин прошептал:

— Нет никакой необходимости в том, чтобы ты спала на полу, Элизабет.

— Боюсь, что есть.

— Потому что ты не доверяешь мне, думаешь, я соблазню тебя?

— Я тебе доверяю, — тоже шепотом призналась Элизабет. — Я не доверяю себе.

Страдание, слышавшееся в ее голосе, заставило Остина заглянуть ей в глаза. Он пристально вглядывался в них и видел в их золотистой глубине беззащитность, страсть, желание, и у него перехватило дыхание. Он чувствовал, как отчаянно она пытается скрыть свои чувства, но глаза выдавали ее. Она хотела его. Желание теплыми солнечными лучами исходило от нее, маня его к ней.

Он хотел коснуться ее, но, сжав пальцы в кулаки, подавил свой порыв. Ее глаза говорили ему, что он сможет соблазнить ее, но что будет потом? Услышать, как она скажет, что покидает его, для него будет невыносимо больно. И как бы страстно он ни желал ее, боль от ее предательства еще не прошла.

Отвернувшись от нее, Остин подошел к окну и провел ладонями по лицу. Он подумал о том, что видения Элизабет, оказались обоюдоострым мечом. С одной стороны, они помогли ему найти след Гаспара, который, в свою очередь, возможно, приведет его к Уильяму.

Но с другой стороны, ее предчувствия разрушили его брак. Лишили жены. Лишили шанса на счастливую жизнь. Лишили детей. И не оставили ему ничего, кроме гнева, боли, предательства и такой глубокой раны в сердце, что он не знал, затянется ли она когда-нибудь.

Остин услышал, как она прошла по комнате, и, обернувшись, застыл, увидев ее прямо перед собой. Казалось, Элизабет тоже была поражена неожиданной близостью и тоже замерла на месте. Ему стоило сделать только одно движение, чтобы дотронуться до нее, сделать только один шаг, чтобы обнять ее. Рассудок приказывал ему отступить, но ноги приросли к полу так, словно их прибили гвоздями.

Он четко мог разглядеть каждую бледную веснушку на ее носу, каждую темную ресничку вокруг ее прекрасных глаз — глаз, в которые он больше не хотел смотреть, ибо слишком долго они обманывали его. Остин перевел взгляд на ее губы и тотчас же вспомнил свое ощущение, когда ее мягкие губы прижимались к его губам и раскрывались под напором его языка. Его охватило желание, и он сжал руки в кулаки, чтобы они не потянулись к лей. Черт, он должен уйти из этой комнаты.

— Ты спи на кровати, — сказал он, осторожно обходя Элизабет. — Я пойду вниз выпить. И найду другое место для ночлега.

Она вздрогнула и посмотрела на него:

— Нет никакой необходимости похваляться передо мной своими… ночными похождениями.

Остин уже взялся за дверную ручку, но ее слова остановили его.

— Прости, что ты сказала?

— Естественно, я не ожидаю от тебя, чтобы ты хранил целомудрие все время, пока не расторгнут наш супружеский союз, но я была бы признательна, если б ты вел себя скромнее.

Он не сумел разгадать выражение ее глаз и подчеркнуто церемонно поклонился:

— Понимаю. Однако сегодня ночью я намерен спать в этом кресле. — Он указал на глубокое кресло, стоявшее в углу. — Но сначала я хочу бренди.

«Или два бренди. Не исключено, что мне будет нужно и три».

Остин вышел из комнаты, закрыл дверь и глубоко вздохнул.

Проклятие, он подозревал, что потребуется целая бутылка!

Пакетбот прибыл в Кале в конце дня, и Остин с Элизабет первыми сошли на берег. Он отправился договариваться о поездке в Марк и сразу же понял, каким благом оказалось присутствие Элизабет. Она поговорила на безупречном французском языке с владельцем лошадей, и через десять минут им предоставили прекрасный двухколесный экипаж с двумя гнедыми лошадьми. Только Богу известно, что бы предложили ему, если бы он договаривался сам.

Испытывая одновременно и благодарность, и раздражение, Остин опустился на кожаное сиденье. Прежде чем он успел протянуть руку Элизабет, ей помог сесть в экипаж хозяин конюшни. Остин заметил восхищение в его глазах и бросил на него испепеляющий взгляд. Черт, надо выучить французскую фразу «Перестань таращиться на мою жену, ублюдок». Отнюдь не испуганный его взглядом, хозяин конюшни лишь усмехнулся и ушел.

Натянув вожжи, Остин тронул лошадей и задумался о предстоящем деле. Приблизительно через час они будут в Марке. Если все пойдет, как было задумано, он разыщет Гаспара и наконец узнает обо всем, что мучило его, — о письмах шантажиста и, возможно, о местонахождении Уильяма.

Экипаж съехал с колеи, и Остин ударился плечом об Элизабет. Искоса взглянув на нее, он заметил, что она побледнела и сжала руки. У него и в мыслях не было брать ее с собой на встречу с Гаспаром. Этот человек опасен. Надо найти гостиницу и там оставить Элизабет.

Он догадывался, что ей это не понравится, но… Она схватила его за руку:

— Остин!

Повернувшись, он увидел, что она очень испугана.

— В чем дело?

— Мы должны поторопиться.

От настойчивости, звучавшей в ее голосе, у него похолодела спина.

— Почему?

Прижав к вискам пальцы, она покачала головой:

— Я не уверена. Все так неясно. Но он совсем близко. И я знаю, что мы должны спешить. — Ее лицо стало белым как мел. — Пожалуйста, речь идет о жизни и смерти.

Остин дернул вожжи, пуская лошадей галопом. Экипаж помчался по дороге, и Элизабет ухватилась за сиденье. В ее голове кружились какие-то образы — туманные, но темные и угрожающие.

— Когда мы приедем в деревню, я оставлю тебя в гостинице, — сказал Остин, изо всех сил сдерживая несущихся лошадей.

Элизабет открыла рот, чтобы возразить, но в этот момент он остановил лошадей. Они стояли на развилке. Обе дороги шли через лес и выглядели одинаково.

— Проклятие! — Остин запустил пальцы в волосы. — Куда ехать?

Элизабет поочередно осмотрела дороги, но ничего не почувствовала.

— Помоги мне сойти.

Он несколько секунд смотрел на нее, затем спрыгнул на землю и помог ей сойти. Как только ее ноги коснулись земли, она побежала к развилке. Глубоко вдохнув, Элизабет опустилась на колени и закрыла глаза, затем прижала ладони к земле.

Образы, мелькавшие в голове, мешали ей, и она, заставив себя расслабиться, попыталась сложить их в ясную картину. Прошло несколько минут, и когда появилось видение, оно было кристально ясным.

И ужасным.

Она увидела себя. Истекающей кровью. Теряющей сознание. Умирающей. Боже милосердный, что же ей делать? Если она расскажет Остину о том, что видела, он не позволит ей сопровождать его. Он будет настаивать, что ее необходимо отвезти в деревню, — и время будет упущено. Они опоздают.

Она знала, что кто-то тогда умрет.

Но она знала и то, что если поедет с ним, то скорее всего не вернется живой.

Открыв глаза, она встала и посмотрела на Остина:

— Нам надо ехать по левой дороге.