"«На суше и на море» - 64. Фантастика" - читать интересную книгу автора (Иорданишвили Евгений, Курдицкий Вячеслав,...)

Глава девятая. Катастрофа

…Они не видели, откуда он выскочил.

— Варан? — почему-то шепотом спросил Мергенов.

— Нет, — шепотом ответил Игорь Петрович. Чудище напоминало полутораметровый обрубок толстого бревна, которое долго пролежало в земле. С одной стороны «обрубок» кончался громадной рыбьей головой. Удивительно большие глаза глядели с лютой злобой. Широченная пасть, сплошь усаженная острыми зубами, была полуоткрыта, и из нее рвался приглушенный сиплый свист, точно лопнула автомобильная камера. Маленькие лапки беспокойно перебирали песок.

Его можно было принять за ночной кошмар. Но еще не погас день, светило солнце, струился над песками горячий воздух. И апокалиптический зверь выглядел несуразной карикатурой и не внушал особого опасения.

— Кто это? — повторил Мергенов.

— Дайте ружье! — шепотом сказал Игорь Петрович и сунул руку в задний карман брюк, — Это татцель…

В этот миг шипение стало невыносимо пронзительным. Из зубастой пасти вылетела тонкая струя слюны или яда, по «бревну» пробежала дрожь, и зверь, блеснув белым брюхом, кинулся вперед пятиметровым прыжком.

Мергенов закричал и помчался прочь. Он услыхал, как сзади щелкнуло коротко и сухо, точно пастуший кнут. Щелкнуло второй раз, третий, четвертый. Он хотел оглянуться, но запнулся и упал. Жгучая боль рванула живот. Раскаленная игла прошла сквозь все тело и остановилась у самого горла. Потом игла исчезла, и горячая тьма на минуту помутила сознание.

Когда Мергенов очнулся, рядом, с пистолетом в руке, стоял Игорь Петрович и недоуменно смотрел на него.

— Вы что, ушиблись?

— Я… Я не могу…

— Что вы там шепчете?

Мергенов лежал, скорчившись, на боку и трудно улыбался виноватой улыбкой. Очки его свалились при падении, и на лице вместе с болью отражалась детская беспомощность близорукого человека.

— Вот Харут так Харут! — возбужденно сказал Игорь Петрович. — Пару добрых картечин в него бы всадить, а не из этой хлопушки.

— Дайте попить…

— Вставайте! — сказал Игорь Петрович и снял с пояса флягу.

Мергенов пил долго и жадно, вода громко булькала у него в горле.

— Вот… — сказал он извиняющимся тоном. — Почти всю…

— Ничего. Воды здесь в избытке. Да вы вставайте, довольно валяться!

— Не могу… Живот…

— У меня тоже живот! — рассердился Игорь Петрович. — Будет вам кукситься. Держите руку!

— Боюсь…

— А мы полегоньку.

— Больно… Ой!..

— Так… — тихо сказал Игорь Петрович и еще тише повторил: — Так… Я же вам говорил: выбросьте ее к черту…

Мергенов снизу вверх смотрел на Игоря Петровича, а тот, страдальчески морщась, смотрел на живот Мергенова, где, выступая на две ладони над рубашкой, торчал конец деревянной «рапиры».

— Плохо? — спросил Мергенов. Его глаза, просветленные болью, ярко блестели. В их мерцающей слезами глубине Игорь Петрович видел ужас конца и крик, страшный в своем неистовом безмолвии крик: «Жить!»

Он отвернулся. Еще с фронта ему были знакомы бескровные, безобидные на вид ранения в живот. Человек смеялся, шутил, грозился встать через два дня в строй, но он был уже мертв и не понимал этого…

Завтра здесь будут геологи. Но они бессильны помочь. Единственная помощь — немедленная операция, которую некому делать.

…Нарезав синих веток, Игорь Петрович устроил над Мергеновым некое подобие шалаша.

Мергенов молча наблюдал за работой, прислушиваясь к дергающей боли в животе. Все происходящее вокруг воспринималось краем сознания, но он слабо улыбнулся, когда Игорь Петрович положил последнюю ветку в свое архитектурное сооружение.

— Чатма…[20]

— Что вам? — не понял Игорь Петрович.

— Чатма… Шалаш свой так… чабаны называют.

— А-а… Вы пока лежите… Я вас кителем прикрою…

— Да мне не холодно…

— Ничего, ничего… Это не помешает… Вы полежите, a я посмотрю, может быть, на ужин что попадется.

Он взял ружье и пошел вдоль деревьев, огибая лес. Собственно, затея с ужином была явной бессмыслицей, но надо же было что-то делать.

Незаметно исчезли бодрость и энергия. Вялые мысли тыкались во все стороны, как слепые щенята. Это было обычное состояние депрессии с последующей тупой злостью, которое охватывало его и раньше, когда судьба неожиданно ставила подножку.

Из-за деревьев появился похрюкивающий дикобраз. Почти не думая, Игорь Петрович выстрелил. Дикобраз упал, заскреб лапами. Взъерошенные иглы его опали.

Игорь Петрович потрогал убитое животное, укололся, вспомнил о царапине, которую сделал Мергенов, но ее не было. Он недоверчиво осмотрел одну руку, потом вторую, пожал плечами: ничего!

— Что попалось? — спросил Мергенов, когда он притащил трофей к шалашу.

— Дикобраз. Есть хотите?

— Нет, не хочется.

Голос Мергенова был довольно бодрый. Что ж, так оно и происходит: человек умирает, не веря в то, что умрет.

— Вы знаете, мне кажется, что боль утихает.

— Вам кажется… — пробормотал Игорь Петрович и подумал, что водянистые каучуковые ветки гореть не станут. Они в самом деле долго не хотели загораться и вдруг сразу вспыхнули ослепительным зеленоватым пламенем.

— Откуда свет? — полюбопытствовал Мергенов из шалашика.

— Синий саксаул свой характер показывает.

— Крепко! Почище электрического! Игорь Петрович, а какая это зверюга на нас выскочила?

— Харут.

— В самом деле?

— А в самом деле похоже на татцельвурма, только очень уж крупный экземпляр.

— Никогда не видел такого.

— А вы спросите, кто его видел. Никто и не видел. В свое время ходили слухи, что живет он в Альпах и каньонах Аризоны. Но слухи не проверенные. По крайней мере, в руки ученым этот «пещерный червь» не попадал.

— Почему пещерный? Здесь же нет никаких пещер…

— Нет? Пожалуй. А там кто его знает, что здесь есть и чего нет.

— Игорь Петрович, я хочу вам еще сказать… — нерешительно начал Мергенов.

— Я слушаю.

— Только вы не смейтесь… Я ведь видел овцу!

— Какую овцу?

— Ну, ящера, про которого вы рассказывали, — помните? Диноцефала.

— Во сне, что ли?

— Наяву. В то утро, когда рогатая гадюка проползала. Я еще хотел вам показать, да он уже пропал. Может, это мираж был?

— Какой еще мираж на рассвете! Приснился вам диноцофал. Наслушались моих рассказов, вот вам и результат. У впечатлительных натур это часто бывает.

Мергенов обиженно хмыкнул, заворочался, послышался булькающий звук. «Нельзя ему, — подумал Игорь Петрович, но мешать не стал: — Какая разница, часом раньше или часом позже придет неизбежное…» Ему тоже захотелось пить, и он достал вторую флягу.