"Клятва Примара (Дерзкая - 2)" - читать интересную книгу автора (Шитова Наталья)

Глава 8

— Все, завязываем! — Бертан осмотрел тот жуткий раздрай, который мы с ним устроили в его апартаментах. — Если мы продолжим дальше, здесь уже в принципе невозможно будет навести порядок.

Он поправил надорванный рукав куртки, но так как это оказалось совершенно бесполезно, с треском оторвал его совсем и обтер им себе лицо и шею. Затем он посмотрел на меня и удивленно заметил:

— Такое ощущение, что ты вовсе не устала!

— Тебе сказать правду или успокоить?

Бертан пожал плечами и, пройдя в смежное помещение, выкрикнул оттуда:

— Предпочитаю правду, по крайней мере, когда наедине.

Он появился через минуту в другой куртке и замер передо мной в ожидании моего ответа.

— Я скажу тебе вот что: я немного устала, но ты, иерарх, совершенно не можешь похвастаться выносливостью. Тебе еще работать и работать над этим. Тебе нужны хороший учитель и тренировки в подходящем месте. Жилые помещения — неподходящее место. Видишь, что мы тут учинили, а всего-то немного подрались.

— А где ты всему этому научилась? Я что-то никогда не слышал о том, чтобы с несовершенными кто-то где-то занимался, — усмехнулся иерарх.

— Были такие люди. А то, что у вас совсем не обращают внимания на возможности несовершенных — это промах. Тебе надо избавиться от предрассудков на этот счет.

— А у меня и нет этих предрассудков, — отозвался Бертан. Он медленно ходил по комнате, поднимал опрокинутую мебель, разлетевшиеся бумаги и прочий хлам.

— Мне прекрасно известно, каким может быть несовершенный человек. И знаешь, таких людей нужно или надежно запирать в карантинных блоках, или убивать.

— Тебе уже успели так досадить несовершенные? Когда же?

— Это не твое дело. Для таких, как ты, вполне достаточно информации из кодекса Законов Первого мира. Там все изложено очень доходчиво.

— А ты, иерарх, все делаешь по Закону?

Бертан остановился, присел на стол и оперся о него руками у себя за спиной. Видно было, что он боролся с желанием поговорить. У него не было товарищей, только неподвижные и безмолвные охранники, не подпускающие к нему никого, кроме привычных исполнителей. Младший брат был еще слишком мал, а с матерью, с которой он вошел уже в принципиальное соперничество, он, видимо, в свое время наговорился досыта, и ее взгляды уже не интересовали его.

— Ты можешь говорить со мной обо всем, иерарх. Ты же знаешь, что я ничего никому не передам, потому что не могу. А на словах мне некому рассказать, потому что твои головорезы изолировали меня и не выпускают из надземной части здания.

— А почему ты решила, что мне есть о чем говорить? — возразил он.

Резкий сигнал не дал ему продолжить. Лицо Бертана отразило недоумение, но он перегнулся через стол и шлепнул ладонью по какой-то кнопке на пульте. Входная дверь открылась и вошла Даррина. Они оглядела комнату, и ее брови поползли сначала вверх, а потом сдвинулись на переносице.

— Бертан, что сие означает?

— Я развлекаюсь, мама, — отозвался он.

— Мало того, что для того, чтобы связаться с Катериной, мне нужно ее лично искать, так еще и ты не отвечаешь, когда тебя зовут!

— Мне просто показалось, что голова разболелась, — пробормотал Бертан и вскинул руку к уху. Сережки там не было. Бертан выругался, сполз на пол и стал обследовать место нашего недавнего сражения. Нашел пропажу он достаточно быстро и вдел ее на место. Даррина все это время выжидала и, уже когда он снова сел на прежнее место, она обратилась ко мне:

— Через двадцать минут Бэсту пора отправляться спать. Он пока у меня. А поскольку у меня продолжается длинный серьезный разговор, ты должна будешь зайти за ним и забрать его.

— Хорошо, мама, я прослежу, — вставил Бертан. — Нечего хмуриться, мама, Катерина хорошо справляется со своими обязанностями, Бэст без ума от нее.

— Ладно бы только Бэст, — отрезала Даррина и вышла.

— Что ей от меня надо?! — вскипел Бертан.

— Ей надо, чтобы ее сын не повторил трагическую ошибку своего отца.

— Ты о чем это? — запальчиво воскликнул Бертан.

— Она беспокоится, чтобы иерарх Бертан не завел себе внебрачных детей.

Словно ветром сдуло иерарха со стола. Он подскочил ко мне и сильно толкнул ладонью в плечо так, что меня отбросило к стене комнаты.

— Я знаю, что все давным-давно разошлось в виде сплетен, но я никому, тем более тебе, не позволю насмехаться надо мной! — его ноздри трепетали в возмущении.

— Я не насмехаюсь! Но если ты признаешь, что я сказала правду насчет опасений твоей матери, нам будет проще разговаривать!

— Да, она именно этого и боится, но она зря это делает! Я никогда и ни за что не собираюсь повторять ни одного из деяний моего отца! Я никогда не позволю себе нарушить Закон!

— Я никогда не слышала, чтобы иерарх Виллен нарушал закон, возразила я. Я, действительно, не слышала о таких вещах. — Ну, кроме разве того, что Виллен был несовершенен и был вынужден скрывать это от всех.

— Что ты можешь знать о Законе и о моем отце?! — заорал Бертан. Этот человек сделал в своей жизни столько зла и подлости, что хватило бы на десятерых. И я поклялся, что никогда не позволю себе нарушить Закон!

Он говорил это искренне: судя по его словам, у него была своя правда о Виллене. А у меня была своя. Для того, чтобы мы с Бертаном поладили, нужно было сложить две наши правды и сплести из них истину. А поладить с Бертаном мне было нужно, в первую очередь, для того, чтобы уцелеть самой. Если ради этого мне придется радикально изменить его мнение о чем-то, я это сделаю. В конце концов мне придется раскрыть карты и довериться Бертану. Но сначала нужно сделать так, чтобы он, узнав, кто я такая, не счел меня врагом. Значит, нужно показать ему, что я союзник в его борьбе с его врагами. И этих общих для нас врагов нужно срочно найти, придумать, организовать…

— Значит, ты честный иерарх, Бертан?

— Я, по крайней мере, стараюсь! Мне трудно, черт возьми, мать до сих пор пытается встревать буквально во все, как она это делала до тех пор, пока я не стал совершеннолетним! Но она все-таки была всегда честна со мной, и я хорошо усвоил, что такое Закон!

То, что Даррина была горячей поборницей закона — это было для меня новостью. Но я решила дослушать до конца, что скажет иерарх, прежде чем начать его разочаровывать. К тому же я внезапно поняла, что если Виллен, а вслед за ним и Юра — что очень удручало и оскорбляло меня — мог тщательно скрывать от меня все, что касалось Даррины и сына, то не исключалось, что и та скудная информация, которой я владела, могла быть ложью. Следовало выяснить взгляды другой стороны на эти вопросы. И тогда мне в голову пришла очень хитрая и очень рискованная цепочка действий. Идя по этой цепочке, я могла в буквальном смысле потерять голову. Но можно было и одним четким ударом поставить Бертана перед неопровержимым доказательством его неправоты. И тогда он будет мой. С потрохами.

Мне уже было ясно, что если бы не настояние матери, Бертан никогда не стал бы иерархом. Он словно нес свой крест. Но нес его старательно, опасаясь совершить неверный шаг, который мог бы привести к трагедии.

И ему было бы не очень приятно узнать все то, что я собиралась ему открыть. Одно смущало меня: как он, так чтящий Закон, мог вдвоем со своей матерью явно и настойчиво бороться против действительного законного наследника власти — против Тарона?

Законы иерархичесой династии Первого мира имели немного странное содержание, совершенно отличное от законов монархического наследования, принятых в нашем мире. В Первом мире первоочередное право на пост иерарха имели не дети умершего или отказавшегося от власти иерарха, а те представители верхнего сословия правящего клана, которые занимали следующее по значимости место в ряду прямых потомков родоначальника клана. То есть, если у покойного иерарха были братья и сестры, они наследовали власть друг от друга по старшинству, а когда цепочка поколения обрывалась, власть должны были наследовать не дети последнего иерарха, а старший ребенок в следующем поколении, независимо от того, чей он сын. Или дочь, равноправие полов соблюдалось неукоснительно. Вместо иерархического дерева складывалась слоистая династическая пирамида. Вследствие того, что с рождаемостью и выживаемостью в Первом мире было напряженно, пирамида никогда не была сложной. У иерарха Варскеля не было сестер и братьев, он стоял один на династической ступени, зато его трое выживших детей должны были последовательно получить власть. Первым был Виллен. И все было бы в порядке, если бы он был совершенным к тому моменту, когда он сменил Варскеля. Если бы его тайна открылась, то право власти перешло бы к Рэсте. Она тоже была в плачевном состоянии. Оставался бы Тарон. При отсутствии информации о месте его пребывания, поколение обрывалось. Наступала очередь внуков Варскеля. И вот тогда бы Бертан имел шанс считать свое пребывание у власти законным.

Но сейчас вместо того, чтобы признать Тарона, Бертан всячески пытался уничтожить родственника-конкурента. Не очень-то благое дело для иерарха, мнящего себя честным человеком.

— Если ты хорошо усвоил, что такое Закон, иерарх Бертан, тогда объясни мне, почему ты с такой яростью пытаешься убить того, кто поднялся против тебя?…

— Интересный вопрос! — оборвал меня Бертан. — И очень глупый вопрос!

— Ты не признаешь его права на власть, хотя оно предоставлено ему Законом и нет больше никого, кто опережал бы его в этом праве…

— Ты не с ума ли сошла, Катерина? — иерарх смотрел на меня без гнева, но с сожалением. — С каких это пор Закон отдает власть аналогу? Мой отец вернулся в Первый мир из другого мира в теле другого человека. Тот мужчина, который ведет на меня свою армию, не имеет прав ни на что. Вместо того, чтобы вернуться сюда, в Иерархию, и стать если не отцом мне, то хотя бы старшим другом, он поднял руку на меня! — постепенно Бертан стал распаляться. — Хотя я и не удивлен! От такого человека можно ждать всего! Да будет тебе известно… Он убил собствен ного отца, потому что видел в нем прямую помеху самому себе и своим планам! Он, Виллен, замышлял уничтожить своего новорожденного братишку, поэтому Варскель был вынужден тайно прятать малыша. Но Виллен обнаружил беглецов уже после смерти Варскеля, когда сам стал иерархом. Ему лично младший брат уже не мог угрожать, но вот передо мной возникал соперник. И Виллен предпринял попытку убрать своего брата, которому тогда было всего двенадцать лет. И он убил их: Барнеля, брата моей матери, и Тарона, младшего сына Варскеля! Мало того, после смерти своего отца он определил свою безумную сестренку в карантинный блок, хотя по своему положению она имела право жить среди нас, не имея прав на власть. Но он и ее боялся, поэтому не только отослал ее от себя, но и стер ее имя из всех материальных носителей информации. Он сделал ее безымянным зверьком! Он считал, что даже если она пройдет преображение, то не сможет вспомнить свою принадлежность к клану Вебстера. Но, как рассказывала моя мать, девушка не забыла свое имя. Виллен был вынужден приблизить ее к себе, но она не выдержала того, что он предлагал ей делать для себя. Виллен сообщил, что она сбежала куда-то в миры своих аналогов. Но он просто убил ее, как убил до этого отца и младшего брата…

— И тогда твоя честная мать решила воспользоваться любимым методом Виллена…

Бертан изменился в лице. Он схватил меня за локти и стиснул сильно и безжалостно. Его глаза загорелись настоящей неподдельной болью, если бы я была прежней, меня, наверняка, скрутило бы в узел от этой боли.

— Да, черт возьми! Но у меня не повернется язык упрекнуть мать в этом! Столько, сколько пережила она из-за этого человека, мало кто может выдержать! Он мучал ее столько лет!

— Как он мог мучать ее, ведь он зависел от нее, она была хранителем тайны его несовершенства!

— Очень просто! Главная цель жизни моей матери — сделать меня могущественным человеком! И поэтому ей нужно было, чтобы Виллен всего лишь официально перед Советом Иерархии признал меня своим сыном. Тогда я получил бы право встать в очередь за властью. И Виллен был, в общем-то не против, но он выставил массу условий… Я должен был жить уединенно и не попадаться ему на глаза, мать должна была покрывать все его дела и быть гарантом того, что никто не узнает правды о Виллене!

— Извини, Бертан! Но ей в первыую очередь было на руку то, чтобы Виллен оставался иерархом!

— Нет, Катерина, сын Виллена все равно был бы полноправным членом клана, независимо от того, насколько совершенен его отец, — запальчиво пояснил Бертан, и я была вынуждена согласиться с ним. — Виллен тянул и тянул, издевался над моей матерью и не спешил признавать меня. Она измучилась, на нее страшно было смотреть, а тут еще появился мужчина, от которого она захотела родить ребенка. Появился Бэст. И Виллен разъярился. Он просто стал мстить женщине, которая посмела ему изменить… Естественно, мать сорвалась… Отец Бэста, один из самых благородных людей, которых я знаю, вызвался ей помочь. Виллен заявил матери, что он оставит посмертное заявление Совету насчет меня, а при жизни чтобы мы его не беспокоили. И отец Бэста убил иерарха Виллена… Но никто о нем не плакал. И теперь, когда аналог Виллена прибыл в мой мир мстить, я должен положить этому конец! Он хитер, он умен, он совершенно беспринципный и изощренный на подлости человек, мать говорит, что он смог подмять под себя личность того человека, в котором он сейчас живет. Тот мужчина по имени Юрий живет жуткой жизнью, он раздваивается в каждую минуту, но две половины его души не смогли слиться и уравновесить друг друга, Виллен победил, как всегда побеждал раньше. Он рвется сюда, и я его встречу…

Бертан, наконец, замолчал, но через несколько секунд он спросил:

— Что ты так побледнела? Какое тебе до этого дело?

— Мне есть дело, Бертан! Все не совсем так, как ты думаешь… Я склонна поверить кое-чему, но кто-то скрыл от тебя ту часть правды, которая не позволила бы тебе быть иерархом!

— Это как?! — прошептал Бертан.

— Ты что, никогда сам не шерстил своих врагов? Ты не знаешь, кто стоит во главе войска?

— Мои способности не слишком сильны, я пользуюсь мощным усилителем импульсов, и все же мама не советует мне тратить силы на исследование того, о чем мне могут доложить сканеры…

— Господи, даже Бэст играет с этими людьми, развлекаясь…

— Бэст невероятно силен даже сейчас. Мать и ему сделала усилитель, и с ним Бэст творит чудеса. Я знаю, что он прорабатывает различных людей, и в армии Юрия в том числе. Но это всего лишь детская игра…

Усилитель? Не иначе, эти сережки… Да, и еще эти неизменные бусинки Даррины… Почему же Виллен ничего мне об этом не говорил? А Юра был искренне удивлен и напуган силой Даррины…

— Это и есть твой усилитель? — я показала на его сережку.

— Да, полгода назад матери удалось довести до ума тот аппарат, который всем нам прибавил силы… Но, черт возьми, ты, кажется, сказала, что я не по праву занимаю свой пост, и что кто-то лжет мне?

— И этот кто-то — Даррина. А уж ты сам считай, что это — ложь или замалчивание правды.

— Объяснись немедленно! Если я не буду удовлетворен объяснением, тебе конец! — выпалил Бертан и его руки почти сомкнулись на моей шее.

— Не Юрий возглавляет и ведет армию! Юрий только консультант и вдохновитель, но командует всем настоящий полноправный иерарх Первого мира — сын Варскеля Тарон!! А те, кого ты слепо слушаешь, надеются вслед за Рэстой убрать и его, пока ты не узнал о его существовании! Да, может быть тогда, когда у Виллена было желание отомстить Даррине за измену, он убирал твоих конкурентов. Но сейчас, когда обнаружилось, что Тарон жив, Юрий вместе с ним не нарушает ни единой буквы Закона, и получается, что нарушаешь его ты!

Бертан был в смятении. Он решал, сразу меня убить или поручить это своим телохранителям.

— Ты лжешь!

— Я не буду разубеждать тебя в твоей трактовке недавней истории, потому что, возможно, ты во многом прав, но насчет настоящего пойди и спроси у своей матери. Сможет ли она еще раз солгать тебе в лицо насчет Рэсты и Тарона? И если сможет, тогда можешь меня убить!

— Хорошо, я пойду и спрошу! Я спрошу. Тем более, что сейчас самое время. Мама сейчас разговаривает с отцом Бэста, они все планы составляют вместе… — он согнулся, закрыл голову руками и замолчал.

— Бертан, а разве отец Бэста жив?

— А что ему сделается? — простонал Бертан и выпрямился. Мой вопрос был для него явно не к месту.

— Я слышала, что человек, убивший Виллена, был застрелен его телохранителем.

— Я смотрю, ты слишком много слышала… Нет, он жив и здоров… Это наш лучший агент во вражеских рядах. Все, что происходит у противника, контролируется им полностью… Он-то не посмеет мне солгать. Я уважал его все это время, но теперь следует спросить с него по-крупному… Кстати, тебе давно пора забирать Бэста…

Мы вдвоем вышли из апартаментов иерарха и перешли в смежный коридор. Бертан был возбужден, и едва сдерживался. Если он все-таки поверит в правду, это станет для него серьезным ударом. Только бы он не наделал глупостей…

Иерарх Бертан не вызывал у меня большой симпатии. Он не выдерживал сравнения с Тароном. Мне никогда не нравились люди, предпочитающие прятаться от проблем, а не решать их. Да и цель Бертана во что бы то ни стало быть безупречным перед Законом и вообще честным малым показалась мне смешной и детской. Да и сам Бертан выглядел скорее потерянным юношей, считающим жизнь более серьезной, скучной и бессмысленной, чем она есть. Только бы при разговоре с матерью он не почувствовал себя ребенком… Тогда наш с ним разговор может остаться незаконченным.

— Бертан, мне еще не все равно, что со мной будет, не стоит тебе выдавать перед Дарриной свой источник информации…

— Успокойся, ты мне самому еще нужна, — процедил Бертан и распахнул передо мной дверь в помещения Даррины.

Мы вошли в просторный холл, в котором сидели четыре офицера-телохранителя и парень, одетый так же, как вся армия Юрия. Он явно только что прибыл из леса, но он был простым воином, и я решила, что это всего лишь охранник супершпиона Даррины. Все сидящие немедленно вскочили, оказывая юному иерарху надлежащие почести.

— Ступай, забери Бэста, — произнес Бертан.

— Да, иерарх, — я исполнила поклон и прошла в смежное помещение.

Там, в широком и глубоком кресле, маленький Бэст свернулся калачиком на коленях светловолосого мужчины в грубой кожаной одежде. Даррина сидела рядом в соседнем кресле и лицо ее было задумчиво. Когда я вошла, мужчина почти сразу же вскинул голову, и подошвы моих ботинок прилипли к полу. Это был Марсен…

— Это еще кто? — негромко осведомился он, глядя мне в глаза.

— Это очередная прихоть Бертана, — проворчала Даррина.

— Симпатичная прихоть, — хмыкнул Марсен. Он продолжал смотреть мне в глаза, а я никак не могла оправиться от шока. Наконец, до меня дошло, что Марсен никогда в жизни не видел Катерины Орешиной. Это немного успокоило меня.

— Возьми Бэста, он уже уснул, — сказала Даррина. — И проваливай отсюда.

Я подошла к Марсену и взяла спящего мальчика с его колен. Я спиной чувствовала на себе внимательный взгляд Марсена, и от этого ноги мои были совершенно ватными.

Когда я выходила в холл, Бертан решительно проследовал к матери. Страшась, что меня завернут с полпути давать объяснения, я попросила одного из офицеров помочь донести мальчика, и мне, таким образом, удалось быстро добраться до комнат Бэста. Оставшись вдвоем со спящим малышом, я раздела его и уложила в постель. Меня мучил вопрос, что происходило сейчас там, у Даррины.

Признаться, то, что предателем оказался Марсен, не было для меня таким уж поразительным фактом. Просто я на несколько секунд забыла, что он не сможет меня узнать, и поэтому испугалась. Но зато это будет ударом для моих друзей, если это суждено им когда-нибудь узнать. Я вдруг поняла, что они, скорее всего, об этом никогда и не узнают. Они просто не смогут довести дело до конца. Они все погибнут, так как их заблуждение страшно укоренилось и никакими намеками нельзя заставить их узнать истину. А мне даже и намеков было не сделать, не то что предоставить им неоспоримый фактический материал.

Впервые после своего воскрешения я прокляла свое несовершенство. И впервые за всю свою жизнь я прокляла Юрку. Юрку, который всегда был для меня кумиром, самым лучшим, самым родным и надежным человеком. Он больше не был самим собой: он не только не приструнил бывшего иерарха, но и еще и не рассказал мне правды. Как я могла безоговорочно принимать обширные Юркины планы за чистую монету? Я никогда не считала себя глупой. Мог ли Юра обмануть меня? Получается, что мог?

Но я понимала: все дело рук Виллена. И никто не мог даже представить, что сейчас творится в той половинке Юркиной души, которую я любила. Если бы я только могла помочь! Но сейчас это было не в моих силах…

Я жаждала предупредить друзей об опасности и избавить брата от присутствия подлой чужой личности в его душе. Но злость, кипевшая во мне от бессилья, ничего не могла изменить!..

— Катерина, ты что?! — раздался удивленный шепот Бэста. Мальчик сидел на своей постели и в ужасе смотрел на меня.

— А что?

— Ты воешь, как… как волк!

— Мне очень скучно и тоскливо, вот и вою… — мне было неловко за собственную неосторожность. Хорошо еще, что Бэст не мог прочитать то, что творилось внутри меня.

— Хочешь, я поиграю с тобой? — спросил озабоченный малыш. Он был добрым и отзывчивым мальчиком, и поиграть с другом — это был самый эффективный в его глазах способ помочь и избавить от тоски и плохого настроения.

— Тебе пора спать… — возразила я, но мой мозг зацепился за слово «поиграю». Что если… — Хотя давай поиграем… в сканерскую школу!

— А как это? — заинтересовался Бэст.

— Ты будешь сдавать экзамен на чин главного сканера иерархии.

— А с кем я буду работать? — серьезно спросил мальчик.

— Ну, помнишь, ты играл раньше с теми людьми, что сейчас сидят в лесу…

— Да.

— Вот, я буду задавать тебе задания, ты будешь отвечать на мои вопросы и исполнять задачи, а в конце я решу, выдержал ли ты экзамен.

— Тогда мне надо снять сережку, чтобы все было честно! — оживился Бэст.

— Нет-нет, я знаю, что ты и без сережки отличный сканер, но нужно, чтобы все было, как в жизни, а в жизни профессионалы пользуются усилителями…

— Хорошо, я готов! — Бэст сел, выпрямился и закрыл глаза, как настоящий сканер, готовый к визуальному контакту. — Слушаю задачу.

— Найди этих людей, которых ты исследовал раньше. Нам нужен человек, от которого веет холодом, как от Бертана.

— Нашел, но их двое, — объявил Бэст.

— Мне нужен тот, что старше, тот, что хромает…

— Да, вижу его… Он один в какой-то комнате… Подходит к постели… Ложится…

— В каком он состоянии? В смысле, как он себя чувствует?

Бэст некоторое время молчал. И я уже решила, что у нас ничего не получится. Но дело было, наверное, в том, что Бэст с трудом формулировал свои мысли. Он знал, что взрослые трудно понимают его беспечную трескотню и старался на экзамене, пусть даже в игре, казаться взрослым. А ему было всего лишь около семи лет. И, как мне теперь стало казаться, он очевидно похож на Марсена. Только невероятная сила его сознания, увеличенная волшебными бусинками, была по-видимому всетаки генетическим подарком матери.

Наконец, Бэст заговорил:

— Этот человек… Он чуть не плачет… То есть, слез у него нет, но он очень хочет заплакать… Еще он чувствует… ну, так бывает, когда обманешь кого нибудь, а потом очень об этом жалеешь, но страшно признаться…

— Стыд?

— Да, да! Ему стыдно… Еще у него что-то сильно болит… Все, пожалуй, больше сверху ничего не видно, — заявил Бэст.

— Отлично, малыш! — я старалась, чтобы голос мой не дрожал. — Давай, полезай вглубь, прощупай его, только осторожно. Не надо, чтобы он заметил.

— Но он заметил, уже заметил, — прошептал Бэст.

— И что он делает?

— Беспокоится. Но не очень. Потому что ему больно. Это его отвлекает… Я вхожу вглубь… Ой… — Бэст испуганно вскрикнул и замолчал.

— Что случилось, малыш?!

— Я никогда такого не чувствовал! У него… У него две души!

— Как это?

— Внутри его души два человека! — уверенно заявил Бэст. — Один человек бушует, он злой, он боится, он кого-то сильно не любит… А второй тоже кого-то не любит и злится, и тоже чего-то боится, но это ему стыдно, это ему хочется разделиться с тем первым человеком… Но тот первый — он сильный. Он очень-очень злой и сильный…

— Бэст, ты молодец, ты все правильно разглядел… Теперь попробуй выполнить главную задачу! Этих двух людей внутри нужно разделить…

— Да они и так… по углам сидят… — произнес Бэст.

— Тогда нужно того первого, злого-презлого, накрыть колпаком, чтобы стал он для второго не живым врагом, а врагом-воспоминанием… Колпак должен быть прозрачным, чтобы этот человек, все же остался сканером, но прочным, чтобы злая половина души не могла больше управлять человеком…

Даже в полумраке комнаты было заметно, как побледнел мальчик. Я встревожилась, как бы мои эксперименты не привели к болезненному срыву для ребенка, но меня успокаивало то, что все вокруг отзывались о нем, как о сканере совершенно необыкновенной недетской силы и исключительных способностей. Мне хотелось верить, что Бэсту окажется по силам серьезная задача, которую я для него придумала. Меня только удивило, почему Даррина не сделала ничего подобного раньше. Ведь если бы она потрудилась бы «закрыть» личность Виллена, ей не нужно было бы многолетнее противостояние: Юра никогда не стал бы выступать против нее, собирать армию, искать Тарона… Жизнь Виллена могла бы стать внезапно возникшим сном, реальным, красочным, неприятным, но сном, напоминающим Юрке о давно закончившейся чужой жизни. Этот сон прибавил бы брату ночных кошмаров, плохого настроения, может быть, скрытности и недоверия к людям, может быть, внес бы некоторые изменения в принципы Юрки, касающиеся соотношения целей и средств. Но Виллен не принес бы никому особеных хлопот. Однако, Даррина не подумала в свое время о таком простом выходе.

Бэст молчал долго, наконец, отозвался слабым, безжизненным голосом:

— Сделано… Я сдал экзамен?

Я обняла мальчика и крепко прижала его к себе. Он был какой-то вялый и безвольный, как плюшевая игрушка.

— Ты назначаешься Главным Сканером Иерархии, Бэст! — провозгласила я.

— Здорово! — восхищенно прошептал он и постепенно обмяк в моих объятиях. Когда я отстранила Бэста, его голова беспомощно мотнулась. Мальчик спал, ровно и ритмично дыша. Задача была почти непосильная, но он довел дело до конца.

У меня оставалось единственное желание — предупредить Юру об измене. Сейчас, когда Юра способен выйти из-под недоброй воли Виллена, возможно, ему будетлегче поверить в двойную жизнь Марсена.

Неприятно это все, конечно, но негодовать, возмущаться предательством вряд ли имело смысл. Марсен не был предателем. Он никого не предал. Он всю жизнь боролся за свой собственный интерес, помогая своей женщине и имея в виду завидное положение своего ребенка в будущем. И на пути этой борьбы он не брезговал ничем из того, что было ему полезно. Таких людей, если он твои личные враги, надо безоговорочно уничтожать, едва обнаружив, а тратить нервы на негодования, увещевания и призывы к покаянию нет никакого смысла. Поэтому я была бы благодарна любой подвернувшейся вдруг возможности просто прикончить Марсена, без долгих нудных разговоров о спасении души, показных судилищ и обличительных спектаклей, я бы немедленно и с радостью сделала это. Но судьба побаловала меня в свое время счастливыми шансами. Неожиданные благоприятные ситуации, начинающиеся словом «вдруг», сваливались на меня частенько. Но когда такой шанс бывает необходим, судьба как-то не торопится…

Услышав, как в соседнем помещении открывается входная дверь, я встала и прошла туда. Протянув руку к выключателю освещения, я уже хотела зажечь потолочный светильник, потому что не видела вошедшего. Но резкий шепот оборвал меня:

— Не надо!

Бертан сидел в высоком кресле, которое обычно занимали те, кто наблюдал за сном Бэста по ночам. Я, наконец, разглядела его.

— Поговорил?

Он промолчал. Было очевидно, что сцена была неприятная, и он все еще от нее не отошел. Да, этому юноше лучше бы вовсе никогда не соприкасаться с таким предметом, как власть. Не потому что он сейчас переживал. Не страдать в такой ситуации мог только полный недоумок или человек с подавленными нервными реакциями. Я просто видела, что перень не выпутается из сети. Скорее всего, его решение на данный момент — сдаться и сложить руки. Как бы назло тем, кто сделал из него куклу. Я стояла у стены и ждала, что же все-таки он мне скажет.

— Я отвратительно себя чувствую, — произнес он, наконец. — Мне плохо. Я их всех ненавижу.

— Это пройдет, — сказала я.

— Мама призналась, что она и Марсен обманывали меня… Конечно, же сначала она все отрицала, но я сказал ей, что целый вечер провел, наблюдая вместе с Бэстом за лагерем противника… И они сдались. Но как же она разозлилась! Никогда я не видел ее такой… — Бертан поежился и вжался в кресло. — Сначала она стала говорить, что от меня скрывали правду, пока я был несовершеннолетним, что собирались мне вот-вот все рассказать. Но тут вмешался Марсен и сказал, что наивно было бы считать, что я всю жизнь буду доверять им и слушать их байки… А я, черт возьми, и собирался всю жизнь именно этим и заниматься! — Бертан задохнулся от негодования и, видимо, от стыда за самого себя и продолжил. — Потом Марсен тоже взорвался, когда я сказал, что немедленно прекращаю борьбу в том виде, в котором это сейчас происходит, обозвал меня сопливым кретином и сказал, что мужчина в последнюю очередь смотрит на то, что люди написали на бумаге в качестве Закона…

— Ты виноват, Бертан, в том, что доверял словам. Я сама несколько раз убеждалась, что никому нельзя верить на слово. Бывает, что тебя морочат те, кого любишь больше всего на свете. Предлагаю тебе перестать быть наивным нюней и стать осторожным хитрым человеком, не позволяющим свернуть себя с того пути, который ты изберешь. Подходит тебе такая перспектива?

— Ты думаешь, мать мне поверит? — кисло усмехнулся он.

— Покажи ей, что тебе противно и гадко вести дело так, как этого хочет она, но что ради нее и Бэста ты пойдешь на это. А сам осуществляй свой собственный план.

— Мысль хорошая, но я, кажется, плохой артист.

— Но ведь я не смогу ломать эту комедию за тебя, мальчик… — я все-таки сорвалась.

— Кто же ты такая, младший офицер Катерина? — он резким движением намотал мою косу на кулак, но я ударила его локтем в грудь, и он, охнув, отпустил меня.

— Я из другого мира, Бертан. Здесь я в ловушке, но сдаваться не собираюсь. Ты пока мне не враг, но и не союзник, поэтому не стоит на меня давить…

— Кто ты, Катерина?

— Я пришла из Дерзкого мира вместе с теми, кого ты считаешь своими врагами. Я не буду объяснять тебе подробности, иначе у тебя вовсе крыша съедет, хватит тебе и того, что я — сестра Юрия. И все, чего я хочу, это того, чтобы вы с ним не перебили друг друга.

Бертан молчал очень долго. Все это время он держал меня за руку, и пальцы его судорожно сжимали, отпускали и снова сжимали мой локоть.

— Расскажи мне все! — потребовал он.

— Подожди немного, я тебе все расскажу, и ты поймешь, что к чему. Верить или нет — твое дело. И не дергайся. Я же здесь для тебя совсем безвредна.

Несовершенным очень трудно причинить вред таким, как ты.

Бертан уже не смеялся. Он еще вздрагивал, ежился, но смех прекратился, осталась навязчивая натянутость.

— Я не хотел тебе говорить, я собирался просто наплевать на это, но если ты действительно как-то связана с Юрием… Следует тебе сказать… Бертан помялся немного и спросил:

— Ты слышала о взрыв-пластинах?

— Нет.

Бертан подошел к стене и включил низкий плоский стенной светильник. Иссинямолочный свет осветил комнату и худощавую фигуру Бертана, его красивое холеное лицо. Он полез в карман и достал… точно такую же квадратную двухслойную пластиночку с ниточкой на уголке, какие я обнаружила в кармане убитого мной младшего офицера. Взглянув на меня, Бертан повертел пластиночкой:

— Знакомо?

— Откуда? Ну и что сие такое?

— Это совершенно новая взрывчатка, он которой не спасет ни броня, ничего абсолютно. Принцип действия: вытягиваешь и обрываешь ниточку. Ниточка служит детонатором. Вот этот красный слой активизируется, поверхностный слой молекул обладает проникающей активностью, намертво прикипает ко всему, к чему приложишь пластинку, к органическим и неорганическим телам. Приложить пластинку нужно не позже, чем через тридцать секунд после того, как оторвешь нитку. А через пять секунд после того, как ты ее приложишь, ее не отдерешь ничем и никак. Через минуту после начала прикипания пластины к объекту происходит взрыв. Сила его зависит, как правило, от размеров пластины. Вот такая может разнести в молекулы всех и все, что находится в этом помещении, но капитальная стена и стандартная дверь-блок не позволит взрыву проникнуть в коридор…

— Да, к такому оружию стоит относится с уважением, — я хотела взять пластину в руку, но Бертан быстро убрал ее в карман.

— Нечего тебе трогать такие вещи, — сказал он. — Несколько недель назад мы отправили Марсену с курьером две такие взрыв-пластинки. Но курьер не добрался до места. Исчез. Видимо, убит. И Марсен, не получив долгожданного оружия, пришел за ним сам, не доверяя больше пересылке через посредников… Насколько я знаю, мама дала ему новую партию в надежде, что они, наконец-то, нам… им помогут.

— Что Марсен хочет с ними делать? — спросила я, зная, в принципе, ответ.

— Марсен сейчас командует второй армией, но через неделю в штабе противника будет большой совет, Марсен отправится на встречу… Если ему удасться приклеить взрыв-пластинку к голенищу сапога Юрия, а потом выйти из помещения и отойти на приличное расстояние, то мало кто потом уцелеет из тех, кто будет присутствовать, — буркнул Бертан.

Меня пробрала дрожь. Я не сомневалась ни секунды, что Марсен именно так и сделает. И это уже будет удар не наугад, а наверняка.

— Поверь, если бы я мог, я помешал бы ему, — проговорил Бертан. — Но я не могу, все уже запущено, если я просто-напросто пошлю ему запрет, он меня не послушает. Я думаю, что меня вообще изолируют от дел…

— Ты можешь связаться с Юрием и предупредить его!

— Во-первых, он мне не поверит, а во-вторых, я не испытываю симпатии к этому человеку. Ты мне нравишься, но это для меня еще не причина, чтобы ради тебя выдавать отца Бэста противникам. Я считаю, что Бэст единственное существо, которому сейчас ничего от меня не нужно. И даже потом он не станет мне поперек дороги, потому что по Закону он мне не конкурент… Я не хочу делать мальчишку сиротой! — четко сказал Бертан, и мне нечего было ему возразить. Я на его месте, возможно, поступила бы так же. Но я была на своем месте. Я привязалась к Бэсту, но сделала бы его сиротой при первой же возможности…

— Твое отношение к малышу весьма благородно. Но учти, что Марсен научит его своим взглядам на то, как мужчина должен поступать с Законом. И, не исключено, что став взрослым, Бэсту захочет не только нарушить Закон, но может быть даже и переписать его в свою пользу…

— Да пошел он к черту, этот Закон! — взорвался Бертан.

— Закон не перестал быть Законом от того, что ты невольно его нарушил!

Бертан покачал головой:

— Да, конечно. Но я не стану выдавать Марсена, это мое окончательное решение…

Я начала чувствовать, как злое отчаяние начинает овладевать мной. Бертан смотрел мне в лицо и тоже заметил перемену.

— Ну-ну, ты не очень-то… Держи себя в руках, а то мне даже страшно стало, — с легкой насмешкой сказал он. — Тем более, что моя мамочка начала в эту секунду подсматривать за нами, — и Бертан перешел на еле слышный шепот. — Давай не будем ее разочаровывать, тетушка…

— Что ты имеешь в виду? — не поняла я.

Бертан усмехнулся, обнял меня и, наклонившись к моему лицу, прижался своими губами к моим. Трудно было его в эту минуту заподозрить в неискренности. Если у него и были определенные планы насчет меня, они вряд ли могли остаться у него после сегодняшнего вечера. Поэтому стоило, пожалуй, принять его игру. И я, в свою очередь обхватила руками его плечи, демонстрируя Даррине, что мы с ее сыном нашли определенный общий язык, и что пока он со мной, его голова будет работать в направлении, не имеющем ничего общего с политикой, что ей нечего беспокоиться о том, что лже-иерарх начнет замышлять что-либо против тех, кто водил его за нос.

Бертан обнимал меня с минуту, потом отпустил, наклонился, уперся в стену, вытянув руки. Его плечи затряслись. Это был беззвучный истеричный смех, который обычно перерастает в горькие слезы. Но отсмеявшись и слегка шмыгнув носом, Бертан заметил:

— Ты не знаешь, случайно, бывает ли так, чтобы человеку с самого рождения не везло буквально во всем?

— Бывает, Бертан. Но никогда не бывает, чтобы человеку не везло всю жизнь. Это один из немногих постулатов, в справедливость которых я еще верю.

Бертан всхлипнул, прижал ладони к лицу, потер ими глаза, потом опустил руки в карманы. Он казался совершенно спокойным, и мне вдруг показалось, что этот парень еще не стал совершенно никчемным. Кажется, какой-то внутренний стержень, вернее, какой-то его обломок, все-таки в нем присутствовал. Я почти наверняка знала, что он мне скажет сейчас: он намерен был сообщить мне, что он не собирается входить в мое положение, пока не выйдет из своего.

И он сказал следующее:

— Твое право выпутать себя и брата из ловушки. Но я буду держать нейтралитет. Если у тебя это получится, я с чистой совестью скажу Бэсту, что я в этом не участвовал.

— А другие твои обязательства?

— Я выбрал приоритет. И мне наплевать на другие обязательства.

Цинично, но честно. Мы пожали друг другу руки.