"На суше и на море. Выпуск 2 (1961 г.)" - читать интересную книгу автора («На суше и на море»)

2

После того как Эвелина[1] сообщила результаты голосования, у Эдвардса, надо прямо сказать, здорово прибавилось хлопот. Хорошо было Карбышеву открывать вместе с другими участниками Восьмой экспедиции разумные существа на Венере. Да и люди, проголосовавшие за открытие на Венере постоянной научной станции и за весь этот план контакта с жителями Венеры, не задумывались особенно над тем, как это практически осуществить. Они просто сообщили свое мнение Эвелине при помощи обыкновенных блок-универсалов, которыми в наши дни пользуются даже дети, и через два часа с удовольствием услышали, что их мысли совпадают с соображениями подавляющего большинства населения нашей планеты.

А главные заботы свалились на плечи Эдвардса. Правда, если бы они миновали его, он, вероятно, чувствовал бы себя не лучше, но это совсем другой вопрос.

В общем для Эдвардса наступили горячие денечки. Прежде всего никто толком не знал, сколько людей должно работать на станции. Когда Эдвардс попытался выяснить имеющиеся на этот счет мнения, со всех сторон посыпались самые разнообразные предложения: от трех человек до семи тысяч. Одни считали, что на первых порах достаточно небольшого наблюдательного поста, своеобразной миссии Земли на Венере, другие предлагали создать обширнейший научно-исследовательский институт с полным штатом и необходимым оборудованием. Сторонники наиболее решительных мер настаивали на постройке целого города с множеством воспитательных учреждений, в которых обитатели Венеры, не знающие сейчас даже одежды, должны были проходить ускоренный курс развития. Такого рода обучением авторы проекта предполагали охватить все население Венеры. Но кто знает, сколько его? Восьмая экспедиция столкнулась только с одним племенем, которое отнеслось к землянам настороженно, чтобы не сказать враждебно. С прочими племенами надо было еще встретиться, и пока не известно, каким способом можно получить их согласие на обучение.

Карбышев насчитал около двухсот пятидесяти профессий, необходимых для начала работ. Эдвардс, ознакомившись со списком Карбышева, вычеркнул двадцать профессий как совершенно, по его убеждению, излишних, зато вписал тридцать таких, о которых можно прочесть лишь в энциклопедиях.

– Вы думаете, что когда у вас испортится на Венере какой-нибудь прибор, вам тут же пришлют новый? Вы привыкли, что где бы ни находились - на дне океана или в кратере действующего вулкана, - достаточно сказать вслух, чего не хватает, и вам тотчас же доставят это и еще термос с горячим кофе в придачу. Разумеется, я постараюсь набить склады вашей станции двойным комплектом всего, что может износиться или выйти из строя, но все равно вам потребуются люди, которые могут лудить, паять, чинить и даже готовить еду из местных продуктов. Ведь жить придется без всякого сообщения с Землей три с половиной года. Раньше мы не сможем послать ракеты, что бы у вас ни случилось. Даже радиосвязь, как вы знаете, будет действовать с перерывами. Следовательно, исключена даже консультация в экстренных случаях. Мы должны все продумать заранее. Пока ведь никто еще не жил на Венере больше трех недель. Ваша знаменитая Восьмая пробыла там всего три дня. Через полгода вы хватитесь, что вам недостает дюжины специалистов в самых неожиданных областях.

Карбышев знал все это не хуже Эдвардса. Однако и он понимал кое-что в космических экспедициях. Поэтому поспорил немного, а потом они представили свои соображения в Плановое бюро. Там привлекли к этому полк консультантов и, выслушав абсолютно все мнения, все учтя и все взвесив, объявили, что на Венеру в первую смену должны отправиться 37 человек, не больше и не меньше.

Астрономы назвали свои цифры раньше. Конечно, астрономия - весьма возвышенная наука, как по крайней мере утверждают сами астрономы, и общение с нею способствует философски спокойному отношению к жизни, но попробуйте не волноваться, когда вам сообщают, что если вы упустите ближайший удобный период для полета на Венеру, следующего придется ждать три с половиной года. Причем оба эти периода - и первый и второй - очень короткие. А длинный период, самый подходящий, наступит через четырнадцать лет.

Эдвардс сразу понял, что станцию придется забрасывать одним махом. Гонять одни и те же ракеты подобно тому, как снуют грузовозы по трансконтинентальным шоссе, к сожалению, не придется. Сколько же потребуется ракет?

– Мы должны создать нашим ученым условия, не отличающиеся от земных, - сказал председатель Планового бюро академик Вильямс, решительно сдвинув свои короткие, похожие на двух ежей, брови. И далее разъяснил, что он под этим подразумевал: - Спорт, включая беговые дорожки, плавание, футбол. Вы понимаете, что это - не роскошь, а гигиена умственного труда. Людям придется работать гораздо напряженнее, чем дома, на Земле. Затрачивая огромные средства на экспедицию, мы заинтересованы в том, чтобы ни одна минута каждого из 37 не пропадала даром. По этой же причине быт не должен отвлекать их внимание. И научная работа, само собой разумеется, должна облегчаться современной техникой.

Эдвардсу пришлось основательно подумать над многими вещами. Когда-то исследователь, отправляясь в дебри неведомой Африки, шел пешком, а его багаж несли двадцать-тридцать носильщиков. Сейчас на каждого члена экспедиции потребуется, вероятно, двадцать, а может быть, тридцать грузовых ракет. На далекой планете, сияющей на небе голубоватой звездочкой, нужно организовывать все с самого начала. Склады питания на три с половиной года, аварийные запасы, транспортные средства и все прочее. Не говоря уже о зданиях самой станции в разобранном виде и ее оборудовании.

Ясно было одно: надо конструировать специальные ракеты. Ни одна из существующих систем для этой цели не годилась.

Во всяком случае цифра «37» была первой реальной величиной, которая из сферы фантазии и не всегда обдуманных проектов ставила вопрос на деловую почву. Эта цифра явилась как бы ключом, приведшим в действие огромный механизм. Ракетный институт по предложению Эдвардса приступил к предварительному проектированию грузовых ракет в разных вариантах. Австралийский космодром, самый крупный, начали расширять: ведь отсюда будет стартовать почти одновременно множество ракет, а раньше взлетали одна-две в год. Африканский космодром, считавшийся вспомогательным, решили оборудовать заново. По рекомендации Эдвардса Плановое бюро объявило конкурс на проект станции на Венере. Тысяча больших и малых дел обрушилась на Эдвардса как лавина.

Пожалуй, только создание моста на Луну могло сравниться по размаху с задуманной операцией. Тогда это действительно было грандиозное предприятие - достойное завершение большого пути, пройденного человечеством с сентября 1959 года, когда первая ракета коснулась поверхности спутника Земли. Но с тех пор минуло немало лет. Ныне ракеты ходят по освоенной трассе, на манер пригородного сообщения прошлого века, заправляясь то на лунном, то на земном космодроме. В задуманной же операции предстояло впервые выпустить залп ракет на дальнюю дистанцию без промаха и потери хотя бы одной из них.

Эдвардс-то уж хорошо знал, что значит промазать по планете. Во время второй экспедиции на Марс, когда ее участникам пришлось пробыть там восемь месяцев, горючее для обратного рейса забрасывали грузовыми ракетами. Из-за какой-то ошибки самонаводящего механизма одна проскочила мимо и превратилась в спутника Марса. Вторая врезалась в рыхлый грунт планеты где-то около полюса. И хотя впоследствии, восемь лет спустя, удалось установить, что все баллоны с горючим уцелели, несчастным «марсианам» было от этого не легче. Их спасла третья ракета, упавшая в трехстах километрах от лагеря, баллоны доставили на вездеходе. Хорошо, что Эдвардс заготовил тогда три ракеты - он всегда отличался запасливостью! Конечно, теперешние астронавигаторы работают гораздо точнее. Но ведь и точность для задуманной операции требуется совсем другая!

Как только у Эдвардса выдался денек посвободнее, он не преминул слетать в Музей Неосуществленных проектов. Кто из инженеров, конструкторов или просто туристов не побывал на обширном плато в Гоби, где на десятки километров раскинулись под открытым небом самые фантастические сооружения нашей эпохи. Одних космических ракет там выставлено около десятка. А знаменитый «механический птеродактиль», предназначавшийся для Марса, Эдвардс до сих пор не может без улыбки вспомнить, как провалилась эта в общем остроумная идея. Машина при посадке зарывалась в песок пустынь Марса, он оказался более рыхлым, чем ожидали. Он, Эдвардс, тогда приложил руку к тому, чтобы забраковать «птеродактиль» после истории с исчезновением двух членов экспедиции: их едва вытащили из рыжего праха, в который они ушли с головой.

В Музее много всяких - космических и земных - сооружений, овеществленных памятников человеческой мысли. И любую идею каждый мог черпать отсюда, как из учебника или научного труда, опубликованного к всеобщему сведению, - мысли принадлежали всем. Вот и сейчас, готовя операцию «Венера-9», Эдвардс счел нужным заглянуть в Гоби.

Он сел в обычный туристский воздушный автобус, и тот быстро домчал его. Под открытым небом пустыни, четко различимые в сухом воздухе, раскинулись здания и сооружения самого удивительного вида: словно бутафоры киностудий свезли сюда то, что накопилось за многие годы. Машины, которые никогда не использовались, мосты, переброшенные над сушей, дома, не похожие на те, в которых мы живем. Кажется, что вы попали на другую планету.

Эдвардс сразу почувствовал, что прилетел не зря. После некоторого раздумья он решил, что тот же «птеродактиль», если его переделать, пригодится на Венере. Пусть у живущих на окутанной облаками планете будет как можно больше самых разных средств сообщения. Кто знает, какое из них выручит, когда случится что-нибудь непредвиденное. Это ведь не Луна, изученная вдоль и поперек, и даже не Марс, обследовать который оказалось гораздо легче, чем Венеру, покрытую почти сплошь дремучими лесами и непролазными болотами.

Затем ему понравилась одна идея, которую в свое время запечатлели в металле ввиду ее оригинальности. Один из постоянных жителей Галапагосских островов предложил транспортное средство в виде огромной черепахи. Возможно, его натолкнули на эту идею слоновые черепахи из Галапагосского заповедника. Джемс, так звали автора проекта, предложил создать черепаховидные экипажи с движителями в виде загребающих ног: по его расчетам, они должны были хорошо передвигаться по земле и плавать по воде. Оригинальный механизм Джемса никого не заинтересовал: на Земле, в любую точку которой можно доставить все что угодно, самыми разными способами, медлительная, хотя и очень надежная, «черепаха» Джемса казалась пережитком прошлого. Другое дело - на Венере! Там бесконечные болота, озера, разбухший грунт и знаменитая синяя глина, непроходимая даже для гусениц… На Венере, пожалуй, такому экипажу самое место. Конечно, следует взять лишь принцип «черепахи», а машину сконструировать заново, учитывая все особенности планеты.

Эдвардс придирчиво разглядывал экспонаты музея. Ничего не упустить, все использовать! Дотошность и даже педантичность Эдвардса были столь же известны, как и его осторожность и расчетливость. Может быть, и правы те, кто называл Эдвардса «сухарем» и «человеком, лишенным фантазии». Но не может же человек обладать всеми талантами сразу. И конце концов Эдвардс не пишет фантастических романов о полетах на планеты, он просто организует их. И то, что его рассматривают как редкое исключение в нашем наполненном романтикой XXI веке, в известной мере даже нравилось ему.