"Герои без вести не пропадают" - читать интересную книгу автора (Кибек Митри)

Глава седьмая

Пан Леманский служил оккупантам не за страх, а за совесть. Старик всю дорогу умолял отпустить их, Ева попыталась предложить деньги, но на него не действовали ни уговоры, ни мольбы, ни подкуп. В конце концов девушка рассердилась на отца с сыном. «Не мужчины вы, а трусливые ягнята, — думала она с гневом. — Вместо того чтобы схватить за горло и задушить этого гада, унижаетесь перед ним, клянчите… Тьфу!»

Так они дошли до волостного отделения полиции. «Мне бояться нечего, решила Ева, глядя на высокие окна с тюремными решетками. — Оружия при мне нет, компрометирующих документов тоже. Здесь меня никто не знает. Скажу, что разыскиваю брата, который занимался сплавом леса и внезапно пропал».

Однако на деле оказалось, что все совсем не так просто, как она думала. В кабинете начальника полиции, куда Леманский ввел задержанных, за столом сидел поручик Дубовский. При виде Евы глаза его вспыхнули, как у хищника, почуявшего добычу. Очевидно, в его голове с высоким красивым лбом тут же родился какой-то план, ибо он, выслушав полицейского, доложившего, как и где были задержаны эти личности, поспешно удалил всех, кроме Евы.

— Какая приятная неожиданность! Здравствуйте, товарищ Болеславская! пожал ей руку поручик. — Как хорошо, что вы попали ко мне, а не к кому-нибудь другому. Ну, садитесь, рассказывайте, как дела, как ваше драгоценное здоровье?

— На здоровье не жалуюсь, а дела, сами видите, не важные: попала в полицию. Думаю, вы понимаете, как это неприятно для честного человека?

Дубовский закусил нижнюю губу, однако больше ничем волнения не выдал.

— Не огорчайтесь, не падайте духом, товарищ Болеславская, — заворковал он. — Сейчас мы выполним кое-какие формальности, и вы снова будете на свободе. Даю вам слово польского офицера. Но любовь, как говорится, должна быть взаимной. Если я вам доверяю, то и вы должны отвечать мне тем же.

— Я вас слушаю, пане поручик, — тихо сказала девушка, внимательно следя за Дубовским сквозь опущенные ресницы.

— Конечно, вас наверняка удивило мое присутствие в этом учреждении в качестве его шефа. На вашем месте я был бы удивлен не меньше. Другому я ни за что не открылся бы, но вам по секрету расскажу правду. Принял я этот малоприятный пост по прямому приказанию товарища Метека. Знаете такого?

— Впервые слышу. Очевидно, начальник воеводского полицейского управления, — прикинулась дурочкой Ева.

— Да нет же! Это наш довудца — командующий войсками Армии Людовой Келецкого воеводства. Я тут на нелегальном положении, — доверительно сообщил поручик.

— Никогда бы не подумала, что начальников полиции назначает командование Армии Людовой. Видно, я в самом деле оторвалась от жизни.

— Да вы опять меня неправильно поняли! Конечно, полицейские чины назначаются не командованием Армии Людовой. Но я попал сюда по личному настоянию товарища Метека для подпольной работы, чтобы помогать нашим партизанам.

— Ах вот оно в чем дело! — воскликнула Ева. — И часто вам приходится им помогать?

— Почти каждый день. Местные партизанские отряды поддерживают через меня связь с центром. Я же обеспечиваю их пропусками, а если кто-нибудь из подпольщиков попадается в руки полиции, выпускаю его на волю. Вот видите, даже в полицейской форме можно быть полезным родине…

— Я завидую вам, пане поручик, — вздохнула Ева. Начальник полиции понял, вернее, почувствовал, что ему не удалось обмануть Еву, но начатую игру надо было довести до конца.

— Теперь расскажите о себе, — предложил он.

— Не знаю, с чего начать…

— Начните с той памятной ночи в Яновских лесах, когда мы расстались, подсказал Дубовский.

— Ах, да! Тогда вы бросили меня в лесу и ушли. Я вас ждала всю ночь и следующее утро, но вы так и не прислали обещанную подводу. Тогда я остановила какого-то лесника, проезжавшего мимо. Он пожалел меня и доставил в больницу. Там я провалялась все это время, а когда выписалась, пошла искать вас или пана плютунового. Тут то и попала в руки пана Леманского, который привел меня к вам. Вот и вся моя история…

Дубовский буквально кипел от ярости и, чтобы как-то укрыться от внимательного взгляда девушки, начал нервно ходить по кабинету.

— Мы вас искали по всем больницам и в Янове-Любельском, и в городе Красьнике, но нигде не нашли.

— Значит, плохо искали.

— Пусть будет так, — согласился поручик. — Скажите, пани Болеславская, а куда делся полковник Турханов?

— Какой Турханов? — спросила Ева.

— Как какой? — вспылил Дубовский. — Да тот советский полковник, который прилетел с нами!

— Ах, этот? Я уже забыла его фамилию… До утра мы сидели с ним у костра, а когда рассвело, он ушел по своим делам. С тех пор я о нем ничего не слыхала.

— Так и не слыхали? — впился глазами в лицо девушки Дубовский. — Нет уж, извините, милая Ева! Я вам выложил правду о себе, теперь и вы говорите правду.

— Я говорю такую же правду, как и вы, пане поручик.

Начальник полиции больше не мог сдерживаться.

— Последний раз спрашиваю! Скажешь правду или нет?

— Не понимаю, о какой правде вы говорите, пане полицай, — на немецкий лад, чтобы подчеркнуть, кому он служит, назвала его Ева.

— Ах, ты еще и оскорблять меня? — закричал начальник полиции. — Сука большевистская! Думаешь, мы не знаем, где ты была все это время? Не слепые мы и не глухие! Ты была не только радисткой партизанского отряда, но и любовницей его командира Турханова.

— Если знаете, чего спрашиваете? — вскочила со стула Ева. — А если уж говорить правду, то вот она: вы были и остались цепным псом санации,[13] а теперь — немецкого фашизма, залившего нашу родину кровью…

— Молчать! — заорал поручик. — Я польский офицер! За оскорбление чести мундира — получай, что заслужила!

И поручик дал девушке пощечину.

— Мужчина, поднявший руку на женщину, не может называть себя не только офицером, но и вообще человеком. Запомни мои слова: тебе еще придется ответить за эту пощечину. Ох и посмотрю же я тогда на тебя, как змеей будешь извиваться, просить пощады у моих друзей! — воскликнула Ева.

— Нет, этого ты никогда не увидишь. Я тебя передам немцам, а они расправятся с тобой скорее, чем твои друзья доберутся до меня…