"Герои без вести не пропадают" - читать интересную книгу автора (Кибек Митри)

Глава девятая

Отряд Соколова существовал всего десять дней, поэтому у него еще не было организационной структуры воинского подразделения. Не было штаба, не соблюдались элементарные требования устава. Людей этих, разных по национальному происхождению и государственной принадлежности, объединял только высокий авторитет их командира.

— Куда мы повезем все это имущество? — спросил Турханов, когда отряд двинулся в путь.

— У нас нет постоянной базы. Ведем кочевой образ жизни… Где застанет ночь, там и располагаемся на отдых, — ответил Соколов.

— Я знаю одно укромное место. Там есть старые блиндажи и землянки, рядом протекает маленькая речушка. Если хотите, можно устроить там базу, предложил полковник.

— Далеко это?

— Нет. Не будет и пяти километров.

— Везите нас туда.

— Мне нужен врач. Нет ли среди вас медиков?

— К сожалению, нет даже простого санитара. Нам самим доктор нужен как воздух. Есть больные, а сегодня тот жандарм, что убил летчика, ранил одного нашего бойца.

— В волостном центре, в десяти километрах отсюда, раньше была больница, — вмешался в разговор один из партизан. — Немцы ее закрыли, но кое-кто из врачей все еще проживает в поселке.

— Откуда вам это известно? — удивился Турханов.

— Познакомьтесь, Лев Давыдович Зильберман, — представил его Соколов. Раньше он жил здесь недалеко.

Полковник крепко пожал ему руку.

— А хирурга среди них нет?

— Даже два. Занимаются частной практикой. Я их знаю.

— Может, пригласите кого-нибудь из них? Мы хорошо заплатим.

— Что ж, можно попробовать, — согласился Зильберман.

— Ему нельзя, — сказал Яничек. — Там синяя полиция. За еврея немцы платят так же, как за партизана. Полиция никогда не упустит возможности заработать лишний злотый. Лучше поручите это дело нам с Конрадом. Мы переоденемся в мундиры убитых жандармов и на их машине привезем вам хирурга.

Это предложение одобрили, но решили послать за врачом не двоих, а пятерых, во главе с Соколовым.

Конфискованного имущества оказалось много. Были тут мешки с мукой, крупой, картофелем и другими съестными припасами, кадка с солониной, ящики с копченостями, тюки с одеждой и постельными принадлежностями, разная посуда. Пришлось совершить два рейса, после чего пять партизан поехали в волостной центр, а остальные принялись за хозяйственные дела.

Надо заметить, что лейтенант Соколов, то ли по молодости, то ли по склонности характера, часто пускался в рискованные предприятия, граничащие с авантюрой. Другой на его месте давно бы распрощался с жизнью, но ему везло, и он почти всегда выходил сухим из воды.

Конечно, поездка за врачом могла бы обойтись и без фокусов, но Соколов не был бы Соколовым, если~5ы избрал прямой, безопасный путь. Было бы куда проще приехать без шума в волостной центр, расспросить, где живет нужный человек, явиться к нему и уговорить или заставить поехать куда следует. Соколов же предложил заехать сначала в полицейское отделение, нагнать страху на блюстителей порядка и заставить их выполнять любое приказание. Мысль эта понравилась всем, особенно Кальтенбергу, который и сам очень любил всяческие приключения.

И вот автомашина с переодетыми партизанами, оглушительно воя, ворвалась среди бела дня в волостной центр. Появление немецкой полевой жандармерии обычно сопровождалось облавами и арестами, а иногда и массовыми расстрелами. Поэтому жители селения поспешили спрятаться.

Между тем вездеход с черными крестами на бортах и изображением подковы на переднем стекле остановился перед зданием волостной полиции. Из кабины вышел Кальтенберг, одетый в форму жандармского офицера, поправил фуражку с высоким верхом и, подражая эсэсовским головорезам, с высокомерным видом прошел мимо застывшего у входа караульного полицейского. В коридоре не было ни души.

— Пан начальник у себя в кабинете, — показал на одну из дверей караульный.

Конрад вошел без предупреждения. За столом сидя спал хорунжий. Это был начальник отделения.

— Хайль Гитлер! — заревел Кальтенберг.

Хорунжий вскочил как ошпаренный. Увидев перед собой жандармского офицера, он растерялся и еле слышно, заикаясь, пролепетал:

— Х-х-хайль Г-г-гитлер!

— Мне нужен хирург. Срочно! — сразу приступил к делу Конрад.

— Можно найти… Но не лучше ли доставить раненого прямо в Билгорай? Там есть военный госпиталь, — сказал хорунжий.

— Не твое дело указывать нам! — грубо оборвал его Конрад. — Найдешь ты нам опытного хирурга или нет?

— Простите… Сейчас пошлю за ним… Их у нас двое, узнаю, где он живет, и мы возьмем его с собой.

Хорунжий на минутку задумался. «Было бы надежнее послать пана Малевича, но жалко. Они наверняка его прикончат, если не сумеет спасти раненого жандарма. А он ведь нужен нам самим, он всегда сообщает, если к нему обращаются за помощью партизаны. Пани Вольская после ареста мужа нас всех ненавидит. Вместо того чтобы оказать помощь, нарочно может угробить жандарма, — рассуждал про себя начальник полиции. — Ну и пускай. Жандарма нам не жалко. Зато и они ее прибьют. А мы избавимся от этой вредной бабы».

— Пойдемте покажу, — предложил он.

За жандармской машиной следили тайком сотни глаз.

Алина Вольская, молодая женщина лет тридцати, тоже смотрела на улицу из-за занавески. Сердце ее екнуло, когда страшная машина остановилась перед ее домом. «Неужели настал и мой черед? — прошептала она. — Мужа замучили в гестапо, папу убили в концлагере Майданек. Ах, почему я не послушалась совета, не ушла к партизанам… Не надо было бы тогда сидеть здесь и терпеть издевательства этих извергов…»

— Хирург живет в этом доме, — показал хорунжий. — Зовут ее Алиной Вольской. Окончила Берлинский университет, до войны работала вместе с мужем, ординатором хирургической больницы имени Святого Креста. Только боюсь, не согласится поехать с вами…

— Поедет или не поедет — это уж наша забота, — отрезал Кальтенберг. Вы свободны, герр хорунжий, можете идти! — добавил он, заметив за оконной занавеской женский силуэт.

Начальник полиции поспешил удалиться. На улице остались Алим, сидевший за рулем, и Конрад, внимательно наблюдавший за тем, что происходит вокруг. Остальные вошли в дом.

— День добрый, пани Вольска! — приветствовал хозяйку Яничек. — Простите за беспокойство!

— Чему я обязана появлением в моем доме немецких жандармов? — не отвечая на приветствие, спросила Алина.

— Простите, мы вовсе не жандармы, — улыбнулся Зденек.

— Как не жандармы? — удивилась Алина. — Тогда кто же вы?

— Партизаны.

— А ваши мундиры?

— Сплошной маскарад. Чтобы обмануть бдительность синей полиции.

— Даже не верится… Я слышала разговор того офицера с хорунжим. Так мог говорить только немец.

— Он действительно немец по национальности. Но он — наш. Разрешите познакомить вас с командиром. Лейтенант Соколов. Вместе бежали из лагеря военнопленных.

— Алина Вольская, — протянула руку женщина. — Вы русский?

— Я советский офицер, — ответил Соколов, пожимая протянутую руку.

— Вот не ожидала! — обрадованно воскликнула хозяйка. — Садитесь, будьте гостями.

— Нет, товарищ Вольская, как-нибудь в другой раз.

Вас там ждут раненые. Если можете, поедемте поскорее.

— Далеко ехать?

— Не очень. Отряд находится в Яновских лесах. Женщина задумалась. «Вот удобный случай уйти к партизанам, — размышляла она. — Никто не помешает… Полиция считает, что меня увезли немцы. Гестапо тоже ничего не узнает. Правда, мне бы хотелось попасть в Армию Людову… Но ведь советские партизаны борются вместе с нами… Поеду!»

— Что мне взять с собой?

— Перевязочные материалы, лекарства, одежду. Вы же не покинете нас, пока не вылечите больных и раненых?

— Тогда грузите вот это, — показала она на два кожаных чемодана и железные ящики, стоявшие в соседней комнате. — Там есть все необходимое хирургу в походных условиях…

Через несколько минут вездеход, нагнавший на местных жителей такой страх, покинул поселок. На всякий случай Соколов решил запутать следы и направил машину в сторону Билгорая, а не к Яновским лесам. Это привело к неожиданной встрече. Как только партизаны, отъехали километров шесть, вдали показалась легковая машина.

— А что, если нам поинтересоваться, кто в ней едет? — спросил Соколов.

— В самом деле, — согласился Кальтенберг. — Должна быть большая шишка едет на «адмирале».[3]

Партизаны остановили вездеход так, чтобы он загородил часть дороги. В легковой машине, очевидно, заметили это. Она сбавила скорость, но знакомая эмблема на ветровом стекле и форма полевой жандармерии, должно быть, успокоили пассажиров — машина подъехала почти вплотную. Там было три человека: полковник с серебристыми витыми погонами, что указывало на его принадлежность к инженерным войскам, шофер-солдат и ефрейтор-автоматчик. Соколов и Кальтенберг, оба с автоматами в руках, подошли к ним.

— Проверка документов, — объявил Конрад.

— Битте! — открыв дверцу, полковник протянул свое удостоверение.

Кальтенберг внимательно просмотрел документ и вдруг заметил, что в нижнем правом углу второго листа нет секретной пометки, которую делали всем офицерам, находящимся в действующей армии.

— Вынужден вас задержать. Выходите! — приказал Кальтенберг.

— В чем дело? — заволновался полковник. Конрад объяснил.

— Это недоразумение. Я только вчера прибыл на Восточный фронт. Мне еще не успели как следует оформить документы, — пытался оправдаться полковник.

— Выходите! — крикнул Конрад и поднял автомат. Делать было нечего. Стараясь сохранить достоинство, полковник медленно вышел из машины: он не сомневался в благоприятном исходе инцидента. Но шофер и ефрейтор, очевидно, были иного мнения: когда Кальтенберг приказал им оставить оружие в машине, они кинулись к придорожным кустам. Соколов первой же очередью из автомата скосил обоих.

— Что вы делаете?! — в ужасе закричал полковник.

— Расстрел при попытке к бегству. С вами будет то же самое, если вздумаете бежать. Сдайте оружие! — и Конрад вынул у полковника из кобуры парабеллум.

Затем Соколов скрутил ему за спиной руки, использовав его же брючный ремень, и втолкнул в машину. Яничек сел за руль, и обе машины тронулись.

Проехав с километр, машины свернули на проселочную дорогу и быстро покатили в сторону леса, черневшего вдали.